Лошадь в традиционной культуре

Введение.

Приручение коня вызвало первые крупные передвижения народов, когда, получив в свои руки удесятерённую скорость, человек смог проникнуть во многие пустынные и труднодоступные территории, сделав их обитаемыми, а также использовать естественные ресурсы этих районов для скотоводства, охоты и т. д.

Благодаря верховому коню стали расширяться географические познания кочевников, устанавливаться новые контакты с жителями вновь открытых земель. Это обстоятельство, в свою очередь, способствовало обмену хозяйственными и культурными ценностями, их широкому распространению на больших территориях.

Почти 6000 лет прошло со времени приручения человеком дикой лошади и за это время в различных странах мира выведено около 250 различных пород лошадей. В начале III – го тысячелетия лошадь остается другом и верным помощником человека в его разносторонней деятельности.

Тематика, связанная с ролью коня в различных сферах жизни человека, может быть очень широкой в рамках исторической хронологии и географического пространства.

На Руси веками было так, что без коня ни дикое поле не вспашешь, ни натиск врагов не отразишь, ни в поход не пойдёшь. Как бы выражая общее значение коня для русского человека, П.П.Ершов в своей замечательной сказке «Конёк - горбунок» писал:

На земле и под землёй он товарищ будет твой.

Он зимой тебя согреет, летом холодом обвеет,

В голод хлебом угостит, в жажду медом напоит.

С Центральной Азией связаны судьбы таких крупных этнических образований, как индоиранцы, тюрки, монголы. Выявления их роли в создании общечеловеческих культурных ценностей волновало исследователей всегда.

Образ коня в искусстве превратился в один из самых популярных возвышенных мотивов, с которыми связаны чувства преданности, добра, любви.

Особенно ярко выступает культ коня в традиционных верованиях и эпосе у скотоводов-кочевников Центральной Азии и прилегающих к ней районов. Это связано, несомненно, с огромным значением коня в их хозяйстве, культуре и быте.

У всех кочевников Азии конь пользовался большой любовью, к нему относились как к близкому другу, называя эрдэни – драгоценность. Коня лелеяли и холили. Запрещалось ругать, бить лошадей, особенно по голове, наступать на удила.

У монголоязычных народов лошадь считается символом ума. К.В.Пяткина отмечала присущее монгольским народам осмысление лошади как предка.

В Бурятии встречаются лошади около двадцати мастей. Наиболее типичные из них: вороной (хара), рыжий (зээрдэ), пегий (алаг), бурый (хYрин), саврасый (хула), соловый (шаргал), чубарый (соохор), сивый (боро). В бурятском языке масти лошадей обозначаются также символами: халюун, сагаан, соохор-хара, хYрин хээр, hаарал, буурал, сабидар, хYрин-хара, юбуутай хара (со звёздочкой на лбу), ашагта зээрдэ, халтан боро, уhан хухэ, YYлэн боро и т. д. Достоинство коня подчёркивались в песнях, фольклорных произведениях эпитетами: быстрый (хурдан), ходкий (ябадалтай), сильный (шамбай), отличный (галдан), упитанный (арбинтай-далантай).Не обойдён вниманием и шаг коня: хатар (рысь), жороо (иноходь), оодор (галоп), дугшалга (мелкая иноходь). Возраст коня определяется по его сорока зубам. По возрасту новорождённый жеребёнок называется унаган, двухлетка – дааган, трёхлетка – гунан. Мерин трёхлетний – Yреэ, кобыла трёхлетняя – шYдэлэн, четырёхлетний – хизаалан, пятилетний – hоёо hунгама морин (именно в пять лет выпадают первые шесть зубов), жеребец – азарга, кобыла – гYYн. Коня, прожившего свыше двадцати лет, называли «жалжагы гутал» (стоптанный башмаг). В Монголии, Бурятии бытует сутра «О достоинствах коня» (мориной шэнжын hудар). Краткое содержание её:

1. Если зрачки лошади тёмно – красного цвета, значит, сердце её богатырское. Она ничего не боится.

2. Если ноздри большие, значит, легкие маленькие. И это хорошо, ибо лошадь с большими лёгкими не годится для дальних расстояний.

3. Если уши тонкие, значит, почки небольшие, такая лошадь считается быстроногой.

4. Если у лошади грудь подобно львиной, холка, как у хайнака, - это признак хорошего скакуна.

Пожалуй, ни в одном языке мира нет столько слов, имеющих отношение к лошади, как в бурятском и монгольском.. Ведь только мастей у лошади около пятисот, а каждая масть имеет ещё свои оттенки.

Говорят, опытный табунщик может определить масть лошади по его копытам, сможет, глядя на жеребёнка, сказать, какой конь из него получится, недаром у бурят есть пословица: «Хун болохо багаhаа, хYлэг болохо унаганhаа» (Каким будет человек, видно с детства, каким будет скакун, видно с возраста жеребёнка).

Самой большой ценностью для степняка – кочевника, с точки зрения красоты и престижа, был хороший конь в богатой сбруе. В эпических произведениях тюрко – монгольских народов проступает традиция, свойственная обществу кочевников – не престижно мужчинам ходить пешком и вообще не иметь коня.

В давние времена буряты верили, что с рождением сына – баатора (в тот час и минуту) рождается и аргамак, предназначенный для него: «бааторай тYрэхэдэ – хYлэг тYрэдэг». Истоки этой веры уходят в седую древность, когда кочевники, прося сына у Солбон сагаан тэнгэри (Венеры) и его супруги Майлган хатан (царицы Майлган), приносили им в жертву солового коня. Посвященный тэнгрию конь удостаивался обряда привязывания к нему специальной ленточки «сэтэр» и гулял на свободе до своей естественной смерти, на этом коне никто не ездил, его не привлекали к работе. В старину считали, что Солбон сагаан тэнгэри дарует коней, а его супруга Майгал хатан – сыновей.

Конская сбруя.

Узда – самое древнее средство управлением конём. Одно из наиболее древних сведений об уздечках относится к ассирийским текстам. Самые ранние детали конской уздечки датируются третьим тысячелетием до нашей эры.

Простая узда состоит из трёх частей: оголовье (или суголовье) из кожаных ремней, металлическая часть удил или трензеля (грызло), находящиеся во рту лошади, и повод, идущий от удил к руке всадника (жолоо).

Оголовье состоит из соединённых между собой ремней, цель которых так укрепить удила, чтобы лошадь не смогла их сбросить во время движения или при остановке, а также, чтобы они не натирали губы или язык. Соединяются между собой ремни с помощью различных блях, крючков и пряжек.

Удила на самом раннем этапе изготовлялись из сыромятных ремней, затем заменились на металлические. Удила, вернее, грызло – та часть, которая лежит на беззубом крае челюсти и языка, состоит из двух или более звеньев.

Повод был ременным, иногда плетеным; прикреплялся к кольцу удил, проходящему сквозь центральное отверстие псалий или надевавшемуся на них.

Лошадь являлась основным транспортным средством в хозяйстве, повседневном быту и во всех торжественных случаях семейной и общественной жизни.

Поэтому большое внимание бурятские мастера уделяли изготовлению и украшению конского снаряжения. Сделать красивое седло со стременами или другой предмет для коня каждый дархан считал самым почётным заказом, большой честью для себя, вкладывал в него всю душу, мастерство. Во всех районах Бурятии были свои мастера – седельщики.

В Еравне – мастер Паачуу - дархан, в Закамне – Халзай – дархан, но самыми знаменитыми считались кижингинские седельщики.Это и Буега – дархан и Эрдэни – дархан Ринчиновы, Жамбал – дархан Жамсаранов.

Конское снаряжение у кочевников в основном было предназначено для верховой езды.

Главное место в конской сбруе занимало седло. Поначалу это были две плоские деревянные досочки, укреплённые на спине лошади и покрытые звериной шкурой. В разных географических точках земного шара имели свои особенности. Главной функцией седла было облегчать и создавать удобства при верховой езде. У бурят различались три вида украшения сёдел: серебряные, посеребренные и деревянные. Они служили своеобразным показателем социального положения владельца: серебряные – для богачей, высокопоставленных лиц, посеребренные – для лиц среднего достатка, деревянные – для бедноты.

Для изготовления деревянного каркаса использовали берёзу – иногда лошадь сбрасывала его со спины, берёзовые же сёдла обладали особой прочностью. Это достигалось за счёт правильной сушки: заготовки держали в навозе, не снимая бересту до тех пор, пока она сама не отделялась. При такой сушке сок дерева оставался внутри, для предания особой прочности заготовку варили до приобретения красноватого оттенка. Деревянная часть седла (остов) состояло из берёзовых дощечек – полок – продолговатой полуовальной формы (хабтаhан), к которым прикреплялись две луки (бYYргэ) – передняя почти вертикальная, задняя несколько откинута назад. Аккуратно подогнав все детали, их склеивали, закрепляли кожаными ремнями, продетыми через небольшие просверленные отверстия. Среднее расстояние между луками у мужских сёдел составляло около 30 см., у женских – 50 см. Это объяснялось, что даже во время беременности женщины могли ездить верхом.

На обоих концах боковых дощечек пробуравливали по две дырочки для кожаных ремней – тороков (ганзага), это место прикрывали металлическими посеребрянными бляхами.

Лицевые стороны лук в большей части окрашивали красной масляной краской, которая символизировала «утреннее красное солнце, подобно румяному цвету лица», древность рода владельца, его молодость, его здоровье. Некоторые мастера украшали лицевую сторону тонкими серебряными пластинками с чеканными орнаментированными узорами, торцевые края обкладывались костяными пластинками из рогов изюбра, оленя или же закрывались полосками серебряных пластин.

Полушки – сиденья (маюза) – кусок толстого войлока выкраивали по форме остова и обтягивали сукном или кожей. Они прикреплялись к деревянной основе серебряными круглыми бляхами (баабар) по две штуки с каждой стороны.

От нижнего края подушки по обе стороны свисали кожаные квадратные (20 – 30 см.), украшенные аппликацией или вышивкой тебеньки (дэбэhэн), закрывающие место закрепления кожаных ремней, через которые продеты стремена, они также предохраняли ноги всадника от трения ремнём стремени.

При седлании коня первым на спину накидывается толстый войлочный потник. Потник особо не украшали, лишь обшивали по краям кожаной полоской, чтобы войлок не растрепался. На потник накидывали чепрак – хэжэм – кожаные или юфтевые прямоугольные накидки, предохраняющие бока лошади от трения. Седла закрепляли на спине двумя подпругами, сплетенные из конских волос. Подпруги перетягивали под брюхом лошади, поэтому они часто могли промокать. Волосяные подпруги при промокании не меняют своих размеров в отличии от кожаных, которые могут растягиваться или наоборот, засохнув, стягивать кожу животного.

Буряты делали уздечки для повседневного пользования и нарядные. Так же как и седло узды украшались белыми круглыми бляхами, которые эффектно выделялись на поверхности кожи.

У женских сёдел агинских и хоринских бурят на подушку накидывалась деталь агтабша (наседельник). Шесть круглых металлических дисков соединялись кожаными ремнями – по три диска с каждой стороны. Центральные диски соединялись ремнём, ложившимся на подушку сидения.

Большая круглая бляха или посеребрянный диск служили основой для полгрудника – (хударга) и подхвостника (hэмэлдэргэ) – двух деталей комплекта сбруи. Назначение их – фиксировать седло на месте при спуске с горы или при подъёме в гору. От центрального круглого диска спускались подвесные украшения из красного сукна с кистями.

При быстрой езде все металлические детали издавали мелодичный звон, который был слышен издалека.

Ещё одна деталь, без которой нельзя себе представить любое седло, - это стремена.

Материалом для изготовления стремян служили медь (гуулин) и железо. Бурятские мастера – седельщики использовали медные стремена, которые приобретались в Китае или Монголии. Ввиду их редкости и высокой цены они были доступны только состоятельным заказчикам. Для повседневных сёдел стремени делали мастера – кузнецы, основным материалом служило железо. По сравнению с монгольскими стременами, бурятские стремена были по декору проще. Железо – прочный материал, но он не обладает красотой благородных металлов.

Использование лошадей на различных работах требует внимательного отношения к сохранению их копыт. Для предупреждения сильного стирания и повреждения копыт, а также предотвращения скольжения в зимнее время принято их подковывать. У многих народов существует примета: найденная и прибитая над входной дверью подкова приносит счастье и достаток в дом, причём прибивали её вверх концами в виде чаши.

Весной, с наступлением тёплых дней, появлением первой зелени, буряты, прежде чем выпустить лошадей на волю на всё лето, снимали им хвост и гривы. Это был своеобразный обряд «адаhа дэлhэлхэ». Хозяин собирал в улусе молодых и сильных мужчин, которые лошадей арканом, ловко накидывая на шею. С кобылиц и молодых жеребят снимали почти всю гриву, оставляя лишь небольшой хохолок на макушке между ушами. У жеребца, особо почитаемого в табуне, не снимали ни хвост, ни гриву.

Собранные волосы шли на изготовление всевозможных верёвок для применения в хозяйстве: ошейники для телят, верёвки для привязывания их во время дойки, дужки для вёдер, рыболовные сети. Вожжи, путы для лошадей, поводья и подпруги для сёдел при скручивании требовали большой ловкости и даже силы, поэтому эту работу в основном делали мужчины. Женщины из конского волоса ткали на ручных станках таары – волосяные ковры, которые стелили на кровать, на пол: довольно колючие и шершавые, они служили своеобразной защитой от ползучих насекомых.

Многие кочевые и полукочевые народы нашей страны устанавливали поблизости от своих жилищ специальные столбы для привязывания лошадей. Коновязные столбы устанавливались не только с практической целью, но и для проведения различных обрядов, как в древности, так и в более позднее историческое время. Такие столбы у якутов, бурят и монголов носят общее название «сэргэ».

Являясь неотъемлемой частью народного быта, сэргэ до сегодняшнего дня считается у бурят одним из самых уважаемых и почитаемых предметов – символов, как белая пища, голубой хадак.

Водружали сэргэ сразу же по окончании постройки юрты на правой (мужской) части подворья.

Бурятские коновязи, кроме утилитарного, имели в прошлом и ритуальное значение, с ними были связаны некоторые религиозные представления. Так, например, не разрешалось делать на зарубки, тем более срубать их. Объяснялось это тем, что в коновязи видели местопребывания духа рода, семьи, ей оказывали такое же почитание, как духам очага, местности. Считалось, что от близости расположения этого духа к членам семьи зависело их благополучие. При переносе жилища сэргэ оставляли на старом месте, они стояли там до тех пор, пока не разрушались временем. Водружение сэргэ было тесно связано со свадебными обрядами, с появлением новой семьи, нового дома.

Традиционные бурятские коновязи были трёх видов. Первую коновязь возводили, когда справлялась свадьба старшего сына. Молодым устанавливалась отдельное жильё, сын становился хозяином дома и отцом семейства – в знак этого, сэргэ называли отцовским или личным. Оно было высоким, имело двухступенчатое навершие, конусообразное сверху. На верхней ступени имели право привязывать коня старейшины, почётные гости, хозяин дома. На нижней, второй ступени привязывали лошадей молодые мужчины, женщины – на гладком бревне сэргэ. Вторая коновязь именовалась «братовой» (ахын сэргэ) – у неё отсутствовало верхнее конусообразное навершие, высота равнялась высоте первой ступени отцовой.

Третья коновязь устанавливалась перед свадьбой второго сына. Она стояла чуть подальше отцовой и братовой. Высота её равнялась высоте гладкого бревна второй коновязи, с одной ступенью наверху. На второй день после приезда свадебного поезда невесты в улус жениха на улице устанавливали берёзовое сэргэ. Под ним клали пищу, чаще грудинку, которая считалось почётным блюдом. У сэргэ садился «Yроолши» - благословитель и произносил благопожелание невесте, у тункинских и балаганских бурят Yроолши сидел у очага. Благопожелания в большинстве случаев звучали так: «УнашагYй сэргэтэй, унтарагшагYй гуламтатай ябаарай!» (Пусть коновязь будет непоколебимой, а очаг будет неугасимым!). Сэргэ было связано с жизнью бурята от свадьбы до смерти. Если человек был бездетным, и после его смерти никого не осталось, чтобы наследовать сэргэ, коновязь уничтожали и про такого человека говорили: «Его сэргэ не существует!» (сэргэнь сайраа!), другими словами «рол прекратил существование, оборвался». Этот обычай аналогичен другому обычаю древности, согласно которому, убивали бездетных женщин и гасили огонь очага. Про того, кто умер бездетным, говорили: «Огонь его погас» (галань унтараа).

О символическом значении сэргэ как эмблеме жизненности писал А.В.Михайлов. По его словам, предсказание смерти выражалось иносказательно: «Огромное сэргэ свалится, золотое жодоо (ритуальная ветка пихты) уничтожится». Проклятие же «алтан сэргыш узуураарань сабшахаб» означало угрозу уничтожения семьи, рода – «под корень срублю твой род».

Идея жизненности, заложенная в обычае сооружения сэргэ, возможно, восходит к архаичным представлениям о взаимосвязи жизни человека и жизни дерева. Ведь словом «сэргэ» обозначали не только коновязь, но и дерево, которые устанавливали при проведении свадебного обряда, причём в качестве ритуальных деревьев – сэргэ – обычно использовались берёза и сосна.

В настоящее время в Бурятии в некоторых районах сохранили своё назначение старинные коновязи, установленные несколько поколений назад. Иногда в сёлах во дворе можно встретить три – четыре новых сэргэ, но по ним трудно бывает определить, кому они были поставлены – что отцовское, что сыновнее сэргэ оказываются одинаковыми по высоте и по оформлению. Это происходит от того, что мы не знаем многих обычаев и правил при их установке.

Исходя из вышесказанного, сэргэ для бурята – скотовода являлось символом вечности жизни, продолжения рода, символом почитания старших, связи с Вечно Синим Небом.

Лошадь в буддизме и буддийском искусстве.

В Бурятии, Монголии, Тибете часто встречается изображения коня на полотнище ткани «хии морин». Его можно увидеть во дворе дома, развевающимся на высоком шесте, устанавливали над домом, уносили далеко в горы и вешали на ветки молодых деревьев. Когда кто – либо заболевал или ему постоянно сопутствовали неудачи, говорили: «Хии мориниинь доошоо хараа» или «хэтээгээ» (Хии морин наклонился, смотрят вниз). Это значит, что его жизненная энергия не находится над головой, уменьшилась сила, исходящего от него

Понятие «хии морин» означает также вдохновение: человека талантливого со светлой душой называют хии моритой хYн, т.е. человек, обладающий небесным (воздушным) конём. Это мужская, добрая, благостная сила, не само божество, а добрый посредник между небом и человеком, связанный с миром людей и миром духов. «Хии морин» выполняли роль амулетов, приносящих счастье, здоровье, удачу. Его водружение – это не только благодеяние, но и магический обряд.

С появлением мотора и различных механизмов постепенно утрачивается былая роль лошади. Конечно, она не исчезнет с лица земли. Ещё долго лошадь будет пользоваться в сельском хозяйстве, в геологических экспедициях, охотниками – в тех местах, где нет дорог для автомобилей. Надолго сохранится конный спорт; бега и скачки в той увлекательной форме, какая существует сейчас. Не утратит своё значение лошадь и как мясное животное.

Лошадь красива. Лошадь радует сердце и глаз человека. Конь и всадник остаются образцами, исполненными красоты, стремительности, совершенной пластики, силы и гармонии, как это было многие тысячелетия назад.

Мой конь, опережая ветер,

Ржёт, будто чутким ухом слышит

Зов кочевых времён прошедших,

Гул эпохальных вех далёких.

Мой конь, летящий словно птица,

Ржёт, будто уловил в пространстве

Гул назревающих событий,

Через века услышав Время.

Г.Базаржапова