1 класс

— Да мы свою бабку не обижаем, — покраснел Борька. — Она у нас. сыта и здрава. Прощаясь с товарищем, Борька задержал его у дверей. — Бабка, — нетерпеливо крикнул он, — иди сюда! — Иду, иду! — заковыляла из кухни бабка. — Вот, — сказал товарищу Борька, — попрощайся с моей бабушкой. После этого разговора Борька часто ни с того ни с сего спрашивал бабку: — Обижаем мы тебя? А родителям говорил: — Наша бабка лучше всех, а живет хуже всех — никто о ней не заботится. Мать удивлялась, а отец сердился: — Кто это тебя научил родителей осуждать? Смотри у меня — мал еще! И, разволновавшись, набрасывался на бабку: — Вы, что ли, мамаша, ребенка учите? Если недовольны нами, могли бы сами сказать. Бабка, мягко улыбаясь, качала головой: — Не я учу — жизнь учит. А вам бы, глупые, радоваться надо. Для вас сын растет! Я свое отжила на свете, а ваша старость впереди. Что убьете, то не вернете. * * * Перед праздником возилась бабка до полуночи в кухне. Гладила, чистила, пекла. Утром поздравляла домашних, подавала чистое глаженое белье, дарила носки, шарфы, платочки. Отец, примеряя носки, кряхтел от удовольствия: — Угодили вы мне, мамаша! Очень хорошо, спасибо вам, мамаша! Борька удивлялся: — Когда это ты навязала, бабка? Ведь у тебя глаза старые — еще ослепнешь! Бабка улыбалась морщинистым лицом. Около носа у нее была большая бородавка. Борьку эта бородавка забавляла. — Какой петух тебя клюнул? — смеялся он. — Да вот выросла, что поделаешь! Борьку вообще интересовало бабкино лицо. Были на этом лице разные морщины: глубокие, мелкие, тонкие, как ниточки, и широкие, вырытые годами. — Чего это ты такая разрисованная? Старая очень? — спрашивал он. Бабка задумывалась. — По морщинам, голубчик, жизнь человеческую, как по книге, можно читать. — Как же это? Маршрут, что ли? — Какой маршрут? Просто горе и нужда здесь расписались. Детей хоронила, плакала — ложились на лицо морщины. Нужду терпела, билась опять морщины. Мужа на войне убили — много слез было, много и морщин осталось. Большой дождь и тот в земле ямки роет. Слушал Борька и со страхом глядел в зеркало: мало ли он поревел в своей жизни — неужели все лицо такими нитками затянется? — Иди ты, бабка! — ворчал он. — Наговоришь всегда глупостей. * * * Когда в доме бывали гости, наряжалась бабка в чистую ситцевую кофту, белую с красными полосками, и чинно сидела за столом. При этом следила она в оба глаза за Борькой, а тот, делая ей гримасы, таскал со стола конфеты. У бабки лицо покрывалось пятнами, но сказать при гостях она не могла. Подавали на стол дочь и зять и делали вид, что мамаша занимает в доме почетное место, чтобы люди плохого не сказали. Зато после ухода гостей бабке доставалось за все: и за почетное место, и за Борькины конфеты. — Я вам, мамаша, не мальчик, чтобы за столом подавать, — сердился Борькин отец. — И если уж сидите, мамаша, сложа руки, то хоть за мальчишкой приглядели бы: ведь все конфеты потаскал! — добавляла мать. — Да что же я с ним сделаю-то, милые мои, когда он при гостях вольным делается? Что спил, что съел — царь коленом не выдавит, — плакалась бабка. В Борьке шевелилось раздражение против родителей, и он думал про себя: "Вот будете старыми, я вам покажу тогда!"