Слёзы людские, о слёзы людские.

«Слёзы людские, о слёзы людские».

На экране

Обращение к народно-песенной традиции, наиболее пол­но передающей радостные настроения в музыке, глубоко за­кономерно. Но не только народная музыка знает эти состоя­ния чистой радости, ничем не замутненного веселья, когда мир кажется вечно юным, беспечным и лучезарным.

Эпиграф: «Мелодией одной звучат печаль и радость…». А. Блок.

Вспом­ним светлые страницы произведений Баха и Моцарта, Шу­берта и Грига... Однако атмосфера радости, присутствую­щая во многих великих произведениях, редко бывает только безоблачной; скорее, радость присутствует в них как сила, одержавшая верх над тревожным или темным началом, над грустью или сомнениями.

И. С. Бах, В. Моцарт, Ф. Шуберт, Э. Григ (портреты).

Сравните, например, характер частей одного из самых радостных произведений мировой музыкальной культуры, созданного Моцартом (вспомним, что именно этого композитора называли «сы­ном солнца» за тот необыкновенный свет, что излучает его музыка).

В. А. Моцарт (портрет). Текст: Вольфганг Амадей Моцарт, австрийский композитор, капельмейстер, пианист, скрипач, клавесинист, органист.

Первые же такты Концерта № 23 ля мажор для фортепиано с оркестром погружают нас в стихию грациоз­ной веселости, такой своеобразно-неповторимой у Моцарта.

Что слышится нам в этой музыке?

Звучит музыка: В. А. Моцарт. Концерт № 23 для фортепиано с оркестром. I часть.

Пауза (ответы детей).

Спокойная и светлая радость, выражаемая то в певучей линии мелодии, то в легком ощущении танцевальности, та­кой милой, непринужденной, такой по-детски чистой...

Начало II части звучит трогательно и грустно, тема пле­няет своей щемящей нежностью, печальной, певучей, бес­конечно прекрасной.

Откуда такая грусть? Новое ли это настроение в музыке концерта, лишь оттеняющее веселость предыдущей части?

Прослушав Адажио, мы уже по-новому воспринимаем характер I части. Так ли она безмятежна, как можно было предположить по звучанию первых тактов? И, возвращаясь к этой музыке, мы еще раз убеждаемся, что безоблачные со­стояния в ней крайне редки, как редки они в настроениях и чувствах людей. Недаром многие музыканты признавали Моцарта великим художником реального живого человека со всеми его мечтаниями, противоречиями, сомнениями.

Звучит музыка: В. А. Моцарт. Концерт № 23 для фортепиано с оркестром. II часть.

И все же финал концерта снова возвращает нас к ощуще­нию радости и света.

Однако та ли это радость, что звучала в музыке I части? Можем ли мы снова охарактеризовать ее словами «непринуждённая, по-детски чистая»?

Наверное, точнее было бы все же сказать о новой радос­ти — радости, познавшей тревоги и невзгоды, преодолев­шей их и возносящей смысл произведения на новую высоту торжествующего света.

Звучит музыка: В. А. Моцарт. Концерт № 23 для фортепиано с оркестром. III часть.

Так даже в рамках одного произведения мы видим столь различные нюансы одного эмоционального состояния.

Изменчивость и подвижность музыкальных настроений, данных в последовательности, — это лишь одна сторона выражения прихотливого мира человеческих эмоций.

Картина: Вена. Памятник Моцарту.

Бы­вают произведения, в которых даже самое светлое настро­ение дается сразу во всем объеме различных нюансов, слов­но свидетельствуя о той неопровержимой истине, что в реальной жизни радость всегда соседствует с грустью, что привкус горечи, этот неизбежный спутник человеческого опыта и знаний, не покидает нас даже в минуты подъема и воодушевления.

Картина: Е. Волков. Вечерний пейзаж.

Картина: В. Шустров. Весна в Санкт-Петербурге. 

«Весна. Петроградская весна. Нигде так остро и волную­ще не пахнет весной, как в этом холодном, сыром, но пре­красном городе. С моря веет новой, нарождающейся жиз­нью; в голове дурман от молодости, весны и счастья...» Это фрагмент из воспоминаний 3. А. Прибытковой, друга вели­кого русского композитора С. В. Рахманинова. В ее воспо­минаниях, в частности, упоминается и о том, как Сергей Васильевич, охваченный настроением расцветающей вес­ны, пригласил сестер Прибытковых послушать его музыку.

Картина: Вид на Тучков мост и Васильевский остров. Художник С. Щедрин.

С. В. Рахманинов (портрет),

Сергей Васильевич Рахманинов, русский композитор.

«Я сейчас сыграю вам ваше настроение», — сказал он и за­играл самые свои весенние романсы... Среди этих произве­дений, проникнутых чувством вечно юной любви, был и ро­манс «Здесь хорошо...».

Уже из слов романса видно, что в нем воспевается все сча­стливое, все светлое, чем дорога и ценна каждому из нас на­ша жизнь. И музыка романса в основе своей светла, но свет этот не блистающий, не лучезарный, а как будто чуть при­глушенный нежностью и любовью, какой-то особой тепло­той с едва уловимым оттенком печали.

Звучит музыка: романс «Здесь хорошо…».

С. В. Рахманинов.

Может быть, совсем не случайно 3. Прибыткова в начале описания этого эпизо­да пишет именно о петроградской весне, особенно остро ощущаемой в городе на Неве, где солнечный свет и тепло ценятся выше, чем в других, более уютных городах.

А может быть, С. Рахманинов, подобно многим своим современникам, чувствовал тревогу и противоречивость са­мого времени: ведь XX век безвозвратно унес ощущение без­мятежности и наивной легкости, свойственные ушедшим счастливым временам. И словно в подтверждение этих настроений звучит стро­ка из стихотворения А. Блока, написанного в весенний день 31 марта 1914 года:

«Мелодией одной звучат печаль и радость…».

Конечно, нельзя сказать, что из современной музыки со­вершенно исчезли настроения радости и легкости. Челове­ческая природа богата и сильна, она способна к преодоле­нию самых тревожных и тяжких состояний. Может быть, вернее было бы сказать, что радость просто стала иной, бо­лее дорогой, более драгоценной, как холодная петроград­ская весна. И может быть, поэтому состояния чистоты и светлого покоя, которыми отмечены некоторые современ­ные музыкальные произведения, получают самые высокие и торжественные названия, самое тонкое и выразительное музыкальное воплощение.

Картина: А. Галимов. Канал Грибоедова в солнечный день.

Такова пьеса Д. Шостаковича «Бессмертие» — последняя в его одиннадцатичастной Сюите для баса и фортепиано на слова Микеланджело Буонарроти.

Д. Шостакович (портрет). Текст: Дмитрий Дмитриевич Шостакович, советский композитор.

В этой части Шостакович процитировал свою первую дет­скую пьесу, когда-то написанную им для фортепиано; и в обращении к светлой наивности собственных детских лет он усмотрел символ вечного возрождения жизни, веч­ной ее устремленности в высоты юного, свободного, бес­смертного духа.

Звучит музыка: Д. Шостакович. «Бессмертие» Из Сюиты для баса и фортепиано.

Не из этого ли источника черпаем мы самую светлую ра­дость, живущую среди людей, вопреки всему темному и тя­желому, что омрачает жизнь? Бессмертие: не признающее никаких оков, властвующее над временем и пространством, глубоко предчувствуемое каждым, кто способен к высоким побуждениям, — не оно ли озаряет светом и лучшие стра­ницы великих музыкальных творений?

Картина: Е. Волков. Золотая осень. Тихая речка.