«…Разговор столетий, звучит, как сердце, в сердце у меня.»

Классный час: «…Разговор столетий

Звучит, как сердце, в сердце у меня.»

Ко дню рождения Л.Н.Гумилева

Слайд 1, 2

Вступительное слово преподавателя: (слайд 3) В городе Бежецке в Тверской области, на «малой родине» двух великих пассионариев ХХ века, стоит памятник семье Гумилевых: Николаю Степановичу, поэту-романтику, расстрелянному ЧК без суда и следствия 90 лет назад, его жене Анне Ахматовой и их сыну, ученому с мировым именем Льву Николаевичу Гумилеву. В октябре этого года мы отмечаем 100-летие великого ученого. Вот уже шестой раз в Бежецком крае проходят Гумилевские молодежные чтения в Слепнево. Когда-то здесь находилась родовая усадьба Гумилевых. Сегодня на этом месте стоит огромный камень, а рядом – вековой дуб, у которого каждый год в третье воскресенье августа в память о расстрелянном поэте молодые люди читают его стихи.

(слайд 4) 2012 год знаменателен 100-летием доктора исторических и географических наук, академика РАЕН, основоположника учения об этногенезе и этносах, создатель теории пассионарности Льва Николаевича Гумилева. Таких людей, как Гумилев Л.Н. называют великомучениками и подвижниками. О его интересной, удивительной судьбе сегодняшний классный час.

Студент 1.

В чужих словах скрывается

пространство:

Чужих грехов и подвигов чреда,

Измены и глухое постоянство

Упрямых предков, нами

никогда

Невиданное. Маятник

столетий,

Как сердце, бьется в сердце

у меня.

Чужие жизни и чужие смерти

Живут в чужих словах

чужого дня.

Они живут, не возвратясь

обратно,

Туда, где смерть нашла их

и взяла,

Хоть в книгах полустерты

и невнятны

Их гневные, их страшные дела.

Они живут, туманя древней

кровью,

Пролитой и истлевшею давно,

Доверчивых потомков

изголовья.

Но всех прядет судьбы

веретено

В один узор; и разговор

столетий

Звучит, как сердце, в сердце

у меня.

Так я – двусердый, я не

встречу смерти,

Живя в чужих словах чужого

дня.

Студент 2. (слайд 3) Лев Николаевич Гумилев, родился 1 октября 1912 года в семье двух поэтов — Гумилева Николая Степановича и Ахматовой Анны Андреевны, в городе Царское Село. Известно, что после рождения он был передан на руки бабушке — Анне Ивановне Гумилевой, и увезен в Тверскую губернию,(слайд 4) где у семьи был сначала дом в деревне, а потом они жили в городе Бежецке, в котором он и окончил среднюю школу. В это время юный Лев увлекся историей, и увлекся потрясающе, потому что перечитал все книги по истории, которые были в Бежецке, и по детской молодой памяти очень много запомнил. (слайд 5)

Студент 3. (слайд 6) Когда Лев вернулся обратно в Ленинград, то застал картину очень для него неблагоприятную. Для того чтобы закрепиться в Ленинграде, Гумилева оставили в школе еще на один год, где он занимался главным образом историей и попробовал поступить на курсы немецкого языка, готовящие в Герценовский институт. Это был 1930 год, но в этот год его не приняли в Герценовский институт из-за дворянского происхождения. Биржа труда отправила Льва Николаевича работать коллектором в Центральный научно –исследовательский Геологоразведочный институт. Лев попытался изучать геологию, но, из его воспоминаний, «…успеха никакого не имел, потому что эта наука была не моего профиля, но я тем не менее в должности наименьшей — младшего коллектора — поехал в Сибирь, на Байкал, где участвовал в экспедиции, и месяцы эти, которые я там провел, были для меня очень счастливыми, и я увлекся полевой работой». Это были первые шаги будущего ученого. (слайд 7)

Студент 1. (слайд 8) В период с 1930 года по 1934 год Лев Николаевич был в нескольких экспедициях: в Таджикистане, где изучал таджикский язык, и в Крымской экспедиции, которая раскапывала пещеру, что было началом в изучении истории.(слайд 9, 10)

Студент 2. В 1934 году Гумилева принимают в Герценовский институт. Поступив на истфак, он с охотой занимался, потому что его очень увлекли те предметы, которые там преподавались. И вдруг случилось несчастье, которое ударило и по Льву Николаевичу, — гибель Сергея Мироновича Кирова. В Ленинграде началась, по воспоминаниям Гумилева, «фасмагория подозрительности, доносов, клеветы…». Предчувствуя ужас репрессий, он пишет стихотворение от лица стрельца, выведенного на казнь после Стрелецкого бунта, сопоставляя две эпохи: петровскую и сталинскую.(слайд 11, 12)

Мглистый свет очей во мгле не тонет.

Я смотрю в нее, и ясно мне:

Видно там, как в пене бьются кони

И Москва в трезвоне и огне.

Да, настало время быть пожарам

И набату, как случалось встарь,

Ибо вере и законам старым

Наступил на горло буйный царь.

Но Москва бессильней крымских пленниц

На коленях плачет пред царем.

И стоит гигант преображенец

Над толпой с кровавым топором.

Мне от дыбы страшно ломит спину,

Колет слух несносный скрип подвод,

Ибо весь я страшно отодвинут

В сей суровый и мятежный год.

Православный люд в тоске и страхе

Смотрит на кровавую струю,

И боярин на высокой плахе

Отрубает голову мою.

Панихида, и в лампадном чаде

Черные закрытые гроба.

То, что я увидел в мглистом взгляде,

То моя минувшая судьба.

Студент 3. Не напрасно болело сердце матери. В 1935 году последовал арест, и это было страшно, так как знали, чем заканчивались аресты людей. Анна Андреевна переживала очень тяжелые дни и написала целый ряд стихотворений, связанных с этим периодом.

Студент 1. Стоя в мрачных очередях к тюремному окошку с передачей сыну, его мать Анна Андреевна мысленно сочиняла стихи. Эти стихи были не только про нее, но и про всех матерей, которые ждали своих сыновей, стоя в очередях, как и она. (презентация 13)

В конце 30-х начале 40-х гг. А.А.Ахматова, предвидя свою известность как поэтессы, сочинила стихотворение-завещание, в котором просила поставить ей памятник /если будущие поколения захотят это сделать/ в том месте, где провела много дней в очередях с передачей для сына. (презентация 14)

А если когда-нибудь в этой стране

Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,

Но только с условьем: не ставить его

Ни около моря, где я родилась

(последняя с морем разорвана связь),

Ни в царском саду у заветного пня,

Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов

И где для меня не открыли засов.

Студент 2.
Она мать, и она хочет спасти сына. Анна Андреевна пишет письмо Сталину, просит помочь, и он способствовал освобождению. Льва Николаевича восстановили в университете, однако, после застенков к нему относились с еще большим подозрением. В ту очень холодную зиму он пережил страшный голод, от которого терял сознание.

Студент 3. В марте 1938 года, когда Лев был на четвертом курсе, его посадили снова, уже всерьез и надолго. (слайд 15)

На заключительном заседании трибунала процедура вынесения приговора была заранее запрограммирована: 10 лет лагерей и 4 года поражения в правах. (лайд 16) Дальше была работа на лесоповале – Беломорканал, потом Красноярск, Норильск. В письме к другу, посланном из Туруханска, Лев Николаевич писал: «Из всех моих лишений тягчайшим была оторванность от науки и научной академической жизни».

Студент 1. (слайд 17) Ахматова не оставляла хлопот по освобождению сына, написала второе письмо Сталину, которое, однако, если и дошло до вождя, было оставлено без внимания. А в Прокуратуре СССР с ней говорили настолько жестко, что она побоялась изложить этот разговор в письмах к сыну. Но Лев Николаевич и так все понимал: «Мама, наивная душа, как и многие другие чистые в своих помыслах люди, думала, что приговор, вынесенный мне, – результат судебной ошибки, случайного недосмотра. Она не могла предположить, как низко пало правосудие. Следователи и судьи по существу превратились в политических марионеток, своеобразных фальшивомонетчиков, фабрикующих если не поддельные купюры, то фальшивые показания, обвинения, приговоры». (слайд 18, 19)

Уводили тебя на рассвете,

За тобой, как на выносе, шла,

В темной горнице плакали

дети,

У божницы свеча оплыла.

На губах твоих холод иконки.

Смертный пот на челе...

не забыть!

Буду я, как стрелецкие женки,

Под кремлевскими

башнями выть.

Студент 2. (слайд 20) К 1943 году Лев Гумилев отсидел свой срок и добровольцем, как когда-то и его отец, пошел на войну. Когда он ехал на фронт, он бросил из окна теплушки треугольничек письма друзьям, в котором просил о теплых вещах, и каким-то чудом записка дошла до Николая Харджиева, филолога и друга Ахматовой. Еще большим чудом было то, что Харджиев принес теплые вещи и нашел на запасных путях в Москве полутюремный пересыльный вагон. Эту встречу позже он описывал так: «Лева сразу же заговорил о своих научных интересах. Можно было подумать, что он отправляется не на фронт, а на симпозиум. Слушая этого одержимого наукой человека, я почувствовал уверенность в том, что он вернется с войны живым и невредимым».

Студент 3. Рядовой Лев Гумилев участвовал в трех наступлениях и дошел до Берлина. В письме к другу с фронта Лев делился своими впечатлениями: «На дальнем Севере я провел несколько лет, и после этого мне первая линия фронта показалась курортом… Шинель ко мне идет, пищи подлинное изобилие… Добродетелей, за исключением храбрости, не проявил, но тем не менее на меня подано на снятие судимости. Результата жду. Солдатская жизнь в военное время мне понравилась. Особенно интересно наступать, но в мирное время приходится тяжело».

Преподаватель. (слайд 21) В 1946 году Лев Николаевич вернулся в Ленинград, экстерном сдал на отлично все экзамены на получение диплома высшего образования. Затем он поступил в аспирантуру Института востоковедения АН СССР, где подготовил кандидатскую диссертацию «Политическая история первого Тюркского каганата». В 1947-м был отчислен из аспирантуры в связи с постановлением ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором резко осуждалось творчество его матери – Анны Ахматовой. Тем не менее в 1948 году при поддержке ленинградских друзей защита диссертации Льва Гумилева все-таки состоялась. Но радость была недолгой.

(слайд 22) В конце 1949 года его снова арестовывают – четыре года «просвета» закончились. Началась «вторая Голгофа» – Омский лагерь. Уже после смерти Сталина, когда Лев Николаевич попал в больничный барак и получил инвалидность, у него появилась возможность писать, то есть заниматься наукой. Позже Лев Николаевич об этом не без юмора вспоминал: «Теперь предстояло самое трудное: получить разрешение писать. В лагере, как известно, категорически запрещалось вести какие-либо записи. Я пошел к начальству и, зная его преобладающее свойство все запрещать, сразу попросил по максимуму: «Можно ли мне писать?» – «Что значит писать?» – поморщился оперуполномоченный. «Переводить стихи, писать книгу о гуннах». – «А зачем это тебе?» – поинтересовался он. «Чтобы занять свое время и не доставлять хлопот ни себе, ни вам». Подозрительно посмотрев на меня, он молвил: «Подумаю». Спустя несколько дней, вызвав меня, он сказал: «Гуннов можно, стихи – нельзя».

Студент 3. Остаток срока Лев Николаевич со всей страстью изголодавшегося по творчеству и одержимого наукой человека посвятил своим исследованиям. Он вышел на свободу лишь в 1956 году и тогда же был полностью реабилитирован за «отсутствием события преступления». (слайд 23) Позже Лев Николаевич любил цитировать строки Бориса Слуцкого: «И вот объявили ошибкой семнадцать украденных лет…» Из Омского лагеря он увозил два чемодана (сколоченных зэками из досок) бесценных рукописей. Две монографии – «Хунны» и «Древние тюрки» – в будущем стали его докторской диссертацией.

Студент 1. (слайд 24) По возвращении в Ленинград он был временно взят на работу в Эрмитаж, написал докторскую диссертацию «Древние тюрки VI–VIII вв.» и успешно защитил ее. Вскоре он был принят в научно-исследовательский институт географии при географическом факультете ЛГУ, где и проработал вплоть до выхода на пенсию в 1986 году. В 1974-м защитил вторую докторскую диссертацию по географической науке, однако Высшая аттестационная комиссия не утвердила его степень. Рукопись диссертации «Этногенез и биосфера Земли» была запрещена к публикации. (слайд 25, слайд 26)

Студент 3. Л.Н.Гумилёв написал множество книг – одна лучше другой. Но среди них есть одна, главная, которая входит в «золотой фонд» современной науки – (слайд 27) «Этногенез и биосфера Земли». Академик Д. С. Лихачёв так высказывался об этой книге: «…Как специалист по истории культуры, объединяющий филологию, искусствоведение и историю, я приветствую такое расширение научного видения в сторону естествознания, и в частности, в сторону географии…» Благодаря своему нововведению (слайд 28) Гумилёву удалось ответить на фундаментальный вопрос: почему возникают и исчезают народы (этносы)? Ответом на него явилось учение о пассионарных толчках и процессах этногенеза, вызываемых этими толчками и протекающих в биосфере Земли… (слайд 29) Это достижение ставит имя Л.Н.Гумилёва в один ряд с именами замечательных учёных-натуралистов: В.И.Вернадского, К.Э.Циолковского, А.Л.Чижевского, Н.И.Вавилова. Книга эта читается легко, на одном дыхании, не зря Гумилёв всегда говорил: « Я убеждён, что история должна быть интересной, а не скучной!» ( слайд 30)

Студент 2. К счастью, Лев Николаевич дожил до того времени, когда он как ученый получил мировое признание и его труды стали выходить один за другим: (слайд 31)«Этногенез и биосфера Земли» (1989), «Древняя Русь и Великая степь» (1989), «Чтобы свеча не погасла» (1990), «От Руси к России» (1992), «Конец и вновь начало» (1992), «Из истории Евразии» (1993). Его книги и сегодня имеют огромную читательскую аудиторию. (слайд 32)

Студент 3. (слайд 33) В фундаментальном труде «Древняя Русь и Великая степь» Лев Гумилев отмечает: «Полоса свободы» не освобождает личность от природных воздействий, …свобода выбора – отнюдь не право на безответственность. Наоборот, это тяжелый моральный груз». Груз ответственности, лежащий на человеке, столь тяжел, «что его может облегчить только сознательный отказ от совести, или, что то же, – разрыв естественной связи с природой, отказ от долга перед ней». С таким грузом великой ответственности и шел по жизни неуемный ученый, гражданин своей страны. (слайд 34)

В евразийском завещании Льва Гумилева содержатся слова: «Надо искать не столько врагов – их и так много, а надо искать друзей, это самая главная ценность в жизни...» и «Если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство». Крупный знаток средневековой Срединной Азии был далек от политики, часто говорил и писал: «Что касается контакта России с Западной Европой, то каждый желающий может убедиться, что и тут законы природы останутся неизменными. (слайд 35) Задача науки лишь в том, чтобы своевременно предупредить сограждан о вероятных вариантах развития событий, а дело политики – найти оптимальный выход из возможных, но необязательных, то есть непредначертанных коллизий. Вот почему фундаментальная наука и практика обоюдно нужны друг другу».

Преподаватель: (слайд 36) В Астане в 1996 году открыт Евразийский национальный университет имени Л.Н.Гумилева; ежегодно проходят «Гумилевские чтения» в Санкт-Петербурге; в Казани и в Бежецке поставлены памятники великому ученому. В заключение можно вспомнить слова, когда-то сказанные его знаменитой матерью по поводу одной из ссылок Левушки: «Лева живет теперь на необъятных просторах нашей Родины!» (слайд 37)

Сегодня эта фраза обретает другой, куда более значимый смысл. (слайд 38)

В чужих словах скрывается пространство:

Чужих грехов и подвигов чреда,

Измены и глухое постоянство

Упрямых предков, нами никогда

Невиданное. Маятник столетий

Как сердце бьется в сердце у меня.

Чужие жизни и чужие смерти

Живут в чужих словах чужого дня.

Они живут, не возвратясь обратно

Туда, где смерть нашла их и взяла,

Хоть в книгах полустерты и невнятны

Их гневные, их страшные дела.

Они живут, туманя древней кровью

Пролитой и истлевшею давно

Доверчивых потомков изголовья.

Но всех прядет судьбы веретено

В один узор; и разговор столетий

Звучит как сердце, в сердце у меня.

Так я двусердый, я не встречу смерти

Живя в чужих словах, чужого дня.

Использованная литература:

1. Ахматова, А.А. Избранное Анна Ахматова Москва «Просвещение» 1993

2. Л. Н. Гумилев Автонекролог

3. В.Демин. Лев Гумилёв. Серия «Жизнь замечательных людей». М., Молодая гвардия, 2008 г.

4. О. Л. Медведко - кандидат педагогических наук, культуролог, писатель. «Казахстанская правда» от 11.10.2012г.

5. О.Г. Тихонова «Жизнь и творчество Льва Николаевича Гумилева», педагогический журнал «Фестиваль педагогических идей»