| Литературная гостиная «Я не был солдатом…» (о жизни и творчестве К. Симонова) ЧТЕЦ:
С чего начинается память – с берез?
С речного песка? С дождя на дороге?
А если - с убийства!
А если – со слез!
А если – с воздушной тревоги!
А если с визжащей пилы в облаках,
Со взрослых в пыли распростертых!
А если с недетского знания – как
Живое становится мертвым!
И в пять,
И в пятнадцать,
И в двадцать пять лет
Войной начинается память
Здесь в этой стране,
Где не помнящих – нет,
Попробуем это представить… ВЕДУЩИЙ : Константин Симонов… Поэт, прозаик, драматург театра и кино, журналист, общественный деятель государственного масштаба. Активный участник движения борцов за мир. Главный редактор журнала «Новый мир», «Литературной газеты», секретарь Правления Союза писателей СССР. Как много он сделал в своей жизни. ВЕДУЩИЙ : В 19 лет Константин Михайлович начал печататься, а в 26 – он уже лауреат Государственной премии СССР. А потом – шесть Государственных премий СССР. Так страна отметила силу его поэзии, прозы, публицистики, общественную работу. Отметила его вклад, внесенный в развитие нашего государства.
ВЕДУЩИЙ: Родился Константин Симонов в Петрограде в 1915 году. Детство прошло в Рязани и Саратове. Отчим – кадровый офицер. Жизнь в командировках, общежитиях. Военный быт. И дисциплина в семье строгая, почти военная. Это ему – отчиму – Александру Григорьевичу Иванищеву – посвятил он в 1950-е годы поэму «Отчим». Я раньше слишком зелен был,
Себе недотолковывал,
Как смолоду бы жизнь прожил,
Не будь тебя, такого вот –
Такого вот, сурового,
С «ноль-ноль», с солдатской выправкой,
Всегда идти готового
По жизни с полной выправкой…
ВЕДУЩИЙ : «Атмосфера нашего дома, - писал Симонов в своей автобиографии, и атмосфера военной части, где служил отец? породили во мне привязанность к армии и вообще ко всему военному, привязанность, соединенную с уважением. Это детское, не вполне осознанное чувство, как потом оказалось на проверку, вошло в плоть и кровь». ВЕДУЩИЙ : Армейские впечатления, накрепко связанные с детством и юностью писателя хорошо подготовили Симонова к военным испытаниям, которым суждено стать судьбой его поколения. ВЕДУЩИЙ : Война стала для Симонова временем возмужания, временем формирования характера и мировоззрения, испытанием всех его душевных и нравственных качеств. Война была темой, делом, школой, судьбой. ВЕДУЩИЙ : Судьба возложила на его плечи нелегкий солдатский труд еще до начала Великой Отечественной. Летом 1939 года Симонов побывал на своей первой войне, на Халхин-Голе, в качестве сотрудника газеты «Героическая красноармейская». Здесь поэт услышал первые раскаты будущей Второй мировой войны. ВЕДУЩИЙ : Там, на Халхин-Голе, началась огневая, в прямом смысле слова, поэзия Симонова. С Халхин-Гола он привез книгу новых стихов, стихов, посвященных живым и павшим героям. Тогда же Симонов был удостоен первой правительственной награды – ордена «Знак Почета». Симонову было 24 года. ВЕДУЩИЙ : Началась Великая Отечественная. С этих пор война стала главной темой его творчества. Прошло совсем немного времени, и он стал не только любимым поэтом, но и популярным журналистом на фронте и во всей стране. За четыре года войны около 30 раз Симонов ездил в короткие и длинные командировки на фронт, первый раз – в июне сорок первого, - под Могилев и последний – в апреле сорок пятого, - под Берлин. ВЕДУЩИЙ : Он ходил в атаку вместе с пехотной ротой в Крыму. Был в горящем Сталинграде. Где он только не бывал. Редакция бросала его с одного важного участка фронта на другой. ВЕДУЩИЙ : «Я не был солдатом, был всего-навсего корреспондентом... Это не самый тяжелый хлеб на войне…» - не однажды высказывал эту мысль Симонов.
Нельзя было с этим не согласиться. Но все же она была и тяжелой и опасной. ВЕДУЩИЙ Симонов знал войну как никто. Наверное и не было среди военных писателей человека, превосходившего его объемом этих горьких знаний. Многие пережили больше, многим на фронте досталось больше, а знал он больше. А потом, уже в послевоенную пору, он пополнял свои и без того универсальные знания со свойственным ему упорством и трудолюбием.
И писал, писал, писал… ВЕДУЩИЙ : Писал о том, что видел: писал в газеты, создавал стихи, пьесы, рассказы, повести. Военная лирика сделала имя Симонова широко известным. Известность переросла в любовь к нему, в любовь искреннюю и вполне заслуженную. Стихи Симонова учили воевать, преодолевать военные и тыловые тяготы: страх смерти, голод, разруху.
Его статьи были не просто хроникой сражений и летописью пережитого – они сражались, мужественного и беззаветно. ВЕДУЩИЙ : «Мы влюблялись по Симонову, ссорились по Симонову. По Симонову учились ненавидеть врага и дружить терпкой, горьковатой, как дымок его неизменной трубки, мужской дружбой…
Пленяло все – музыка стихов, их тематика, настрой…
Пленял сам облик Симонова, овал его смуглого, знакомого лишь по портретам лица, нос с едва уловимой горбинкой… ВЕДУЩИЙ : В 1941 году Константину Симонову 25 лет. За Могилев, к линии фронта, военным корреспондентом он прибыл к пятому дню войны: каким он был, этот совсем еще молодой человек. ВЕДУЩИЙ : Пробираясь на драном пикапе по проселкам Могилевщины и Смоленщины, молодой горожанин, корреспондент столичной и армейской газет, впервые близко увидел деревню, деревенскую жизнь, деревенских людей. Увидел в беде и горе.
ВЕДУЩИЙ : «Я понял, насколько сильно во мне чувство Родины, - напишет Симонов, - насколько я чувствую эту землю своей и как глубоко корнями ушли в нее эти люди, которые живут на ней… Было чувство острой жалости и любви ко всему находившемуся здесь: к этим деревенским избам возле дороги, к траве, к березам, ко всему русскому». Это из дневника. А тогда, в 41-м, Симонов свои чувства выразил в стихах. В сильных стихах.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: «Господь вас спаси!»
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси Ты знаешь, наверное, все-таки родина –
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил. Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела. Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовым,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом
Весь в белом, как на смерть одетый, старик, Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: «Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем». «Мы вас подождем!» - говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» - говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса. По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирают товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди. Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла. Строки этого стихотворения сжимают сердце и сегодня. А тогда в 41-м, 42-м?
ВЕДУЩИЙ : В 41-м поэт потрясен седым мальчишкой, которого отец-майор на пушечном лафете вывез из Брестской крепости. И Симонов пишет стихотворение «Майор привез мальчишку на лафете». ЧТЕЦ:
Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней. Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет. Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку
Седой мальчишка на лафете спал. Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой…
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой… Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца. Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли. За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.
«Майор привез мальчишку на лафете»
ВЕДУЩИЙ : 1942 год. В авиационной катастрофе погибает один из авторов «12 стульев» - писатель, военный корреспондент Евгений Петров.
Симонова потрясла смерть друга – эта простая, горькая, неотвратимая истина войны: «На наших глазах умирали товарищи».
Он пишет об этом много, настойчиво и каждый раз предельно взволнованно, потому что есть в жизни и такие события, к которым не привыкаешь, как бы часто они не повторялись
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет. В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной. Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло. Упрямство, гнев его, терпенье –
Ты все себе в наследство взял.
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал. Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья – сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям. Никто еще не знает средства
От неожиданных смертей.
Все тяжелее груз наследства,
Все уже круг твоих друзей. Взвали тот груз себе на плечи,
Не оставляя ничего,
Огню, штыку, врагу навстречу
Неси его, неси его! Когда же ты нести не сможешь,
То знай, что голову сложив,
Его всего лишь переложишь
На плечи тех, кто будет жив. И кто-то, кто тебя не видел,
Из третьих рук твой груз возьмет,
За мертвых мстя и ненавидя,
Его к победе донесет. ВЕДУЩИЙ : Годы войны были лучшим временем поэзии Симонова В эти годы написаны лучшие его стихи. В 1942 году Симонов пишет стихотворение «Если дорог тебе твой дом», о котором Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян сказал: «Я бы присвоил этому стихотворению звание Героя Советского Союза: оно убило гитлеровцев больше, чем самый прославленный снайпер».
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл; Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы; Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал… Если мать тебе дорога –
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть, Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель… Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах, Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем, - Знай: никто не спасет ее,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
ВЕДУЩИЙ : Среди всех мужских привязанностей – самая могучая, самая естественная – любовь к женщине. Поэтому вовсе не случайно Симонов опубликовал в 1941-1945 годах две книги стихов, из которых одну называет «Война», а другую – «С тобой и без тебя».
Это были особые стихи. Это была его, Симонова, судьба. ВЕДУЩИЙ : «С тобой и без тебя» - история любви, любви большой, трогательной и трудной Константина Симонова к актрисе Валентине Серовой. Она вся в стихах: письма не сохранились, а в дневниках о своем личном Симонов не писал. «Писем писать не люблю. В результате этого в короткие свободные минуты на разных фронтах я написал книгу лирических стихов, которые являются не чем иным, как сборником не отправленных писем к любимой мною женщине, скажет поэт. – Это было моей внутренней потребностью… Но вскоре выяснилось, что люди на фронте очень хотели слышать стихи, и именно стихи о любви». ВЕДУЩИЙ : Симонов писал стихи о любви, и они пользовались огромным успехом у читателей, потому что человек, лишенный любви, чувствует себя обделенным. Любовь для фронтовика – это невидимая, но крепкая, надежная ниточка между ним и всем тем, что находится за его спиной.
Когда на выжженном плато
Лежал я под стеной огня,
Я думал: слава богу, что
Ты так далеко от меня,
Что ты не слышишь этот гром,
Что ты не видишь этот ад,
Что где-то в городе другом
Есть тихий дом и тихий сад,
Что вместо камня – там вода,
А вместо грома – кленов тень
И что со мною никогда
Ты не разделишь этот день.
Но стоит встретиться с тобой –
И я хочу, чтоб каждый день,
Чтоб каждый час и каждый бой
За мной ходила ты как тень.
Чтоб ты со мной делила хлеб,
Делила горести до слез,
Чтоб слепла ты, когда я слеп,
Чтоб мерзла ты, когда я мерз,
Чтоб страхом был твоим – мой страх,
Чтоб гневом был твоим – мой гнев,
Мой голос – на твоих губах
Чтоб был, едва с моих слетев,
Чтоб не сказали мне друзья,
Все разделявшие в судьбе:
«Она вдали, а рядом – я,
Что эта женщина тебе?
Ведь не она с тобой была
В тот день в атаке и пальбе.
Ведь не она тебя спасла, -
Что эта женщина тебе?
Зачем теперь все с ней да с ней,
Как будто в горе и в беде
Всех заменив тебе друзей,
Она с тобой была везде?»
Чтоб я друзьям ответить мог:
«Да, ты не видел, как она
Лежала, съежившись в комок,
Там, где огонь был как стена,
Да, ты забыл, она была
Со мной три самых черных дня,
Она тебе там помогла,
Когда ты вытащил меня.
И за спасение мое,
Когда я пил с тобой вдвоем,
Она – ты не видал ее –
Сидела третьей за столом».
ВЕДУЩИЙ: Война, как вор, прокралась в наш дом, оторвала нас от родной земли, разделила семьи, разрушила домашний очаг. Каждый чувствовал, что он, как любимой, лишился родной земли. И каждый повторял: «Жди меня». Но до этого никто не написал этих слов. Их написал Симонов. Писал о своем, но произнес мысль миллионов.
Слова «Жди меня…» были солдатским паролем. В них было заключено все – вера, надежда и любовь. Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди. ВЕДУЩИЙ : «Прочел и вздрогнул, как от удара током. Поэт словно угадал мысли. Словно у меня самого сложились слова «Жди меня…». Тогда это были самые главные, самые сокровенные слова. Мои слова. Я так долго носил их в сердце. И вот нашелся поэт, который опередил меня и высказал всем мою сокровенную мысль, мое желание. Но в то время эти слова принадлежали не только ему, не только мне, - они были всеобщей думой, надеждой, мольбой» - так пишет о первом знакомстве с поэзией Симонова литовский поэт Межелайтис. ВЕДУЩИЙ: Кончилась война, Симонову нет еще и тридцати. Работавший всю войну, не зная отдыха и передышек, он и теперь не имеет времени, чтобы оглянуться.
ВЕДУЩИЙ : Симонов объездил полсвета. Побывал в Германии, США, Японии, во Вьетнаме и многих других странах. Любознательность, писательский и общественный темперамент ведут его по всей стране, по всему миру. ВЕДУЩИЙ : И тысячи, и тысячи писем, на которые Симонов считал своим долгом отвечать. ВЕДУЩИЙ: И помогал, и помогал людям: ветеранам войны, начинающим писателям, просто человеку, обратившемуся к нему за помощью ВЕДУЩИЙ : Непрерывность труда была стилем и смыслом жизни Симонова. И, пожалуй, самым печальным днем для этого человека был день в июле 1979 года, когда он почувствовал, что не может работать. В тот день на телеграфном бланке, найденном позже среди его бумаг, возможно, лишь для себя, Симонов записал: «Я уже ничего не могу доделать. Что сделано, то сделано, что задумано и не додумано, тоже не в моей власти. Я могу только, если потребуется, привести в порядок не приведенное в него».
И мужественно готовясь к концу, привел в идеальный порядок свой огромный архив… ВЕДУЩИЙ : Умер Константин Михайлович в Москве 28 августа 1979 года.
По завещанию писателя прах его развеян на Буйническом поле под Могилевом, откуда он чудом выбрался живым, тогда, в июле сорок первого. ВЕДУЩИЙ : Сейчас там, на поле боя, стоит валун, на котором высечено «Константин Симонов», а в каких-нибудь ста метрах – обелиск воинам 388-го полка, почти целиком полегшего под Могилевом.
Прах его смешался с прахом погибших в сорок первом. Он вернулся к ним навсегда. |
