б) Философичность поэзии Рубцова; стихотворение «Старая дорога»;
в)«После Рубцова писать по-старому нельзя» (Белов).
1.4 Народная символистическая образность в поэзии Николая Рубцова:
а)музыкальность лирики;
б)использование поэтом народных образов-символов;
в)новые образы-символы;
г)мотив сиротства;
д)три значения символов Родины.
Заключение.
Значение поэзии Н. Рубцова.
IV. Литература.
V. Библиография
ВВЕДЕНИЕ
1.1. Поэт пронзительного голоса и высокой души.
Русская поэзия 60 – 90-х годов 20 века, как подчёркивают самые разные критики и литературоведы, определяется, прежде всего, именем Николая Рубцова и творчеством близких ему поэтов. С ними связано всё самое значительное в поэзии данного периода.
«Николай Рубцов, - писал литературовед Юрий Селезнёв, - вошёл в литературу в то памятное время, когда о лучших традициях русской классической поэзии напоминали скорее используемые в стихах имена Пушкина и Блока, нежели сам дух, сам смысл творчества многих из современников Рубцова; когда без духовность ультрамодных приёмов, ритмов и рифм, рациональных метафор, ребус подобных образов выдавались – чего греха таить – и принимались порою за неоспоримые достоинства и даже подлинные поэтические ценности».1
За свою недолгую – в тридцать пять лет – жизнь Николай Рубцов успел издать только четыре поэтические книги, но без его имени сегодня уже невозможно представить лирику последних лет, то есть без «Журавлей», «Доброго Фили», «Русского огонька», «Ласточки», «Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны» и многих других стихотворений. Уже первый сборник «Звезда полей», вышедший в 1967 году, представил читателю вполне сложившегося пронзительного голоса и высокой души поэта и гражданина.
Не случайно читатель сразу заметил появление Николая Рубцова в поэзии и с неослабным вниманием следил за каждым новым выступлением в печати.1
Именно с его именем связано появление в русской поэзии термина «тихая поэзия», который родился в противовес громкой, эстрадной поэзии шестидесятников и связанному с ними поэтическому буму, а одновременно и в противовес книжности. Устав от громких деклараций, всевозможных формалистических экспериментов, грубых стилизаций и нарочитой изысканности, читатель услышал свободную и сильную, истинно поэтическую речь, глубокую, как августовское небо, и печальную, как осенняя моросящая даль. И не однажды, наверное, и многих посещал вопрос: кто дал поэту такую пристальность взгляда, такую чистоту слога, такой уникальный слух, способный различать звуки, «которых не слышит никто»? Кем вложено в него это неистребимое и недремлющее чувство сострадания и участия ко всему живому на земле, и кто дал ему такую глубинную силу выражения?
Стремление найти ответы на эти вопросы, постичь художественный мир Н. Рубцова и легло в основу моей работы.
Художественный мир Рубцова.
1.1. Взгляд поэта на поэзию
Мне кажется, что петь свои чистые, грустные и в высшей степени светлые песни помогало самое глубокое – главенствующее – чувство, выраженное Н. Рубцовым с такой ёмкостью и определённостью:
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть.
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
В архиве Литинститута хранится едва ли не первый отклик на его поэзию. Опытный преподаватель Николай Сидоренко, у которого поэт учился в 1962 – 1964 г.г., писал о нём в характеристике: «Стихи его наполнены жизнью, в них свет и тени, радость и горечь… Н. Рубцов – поэт по самой своей сути».2
Критик Вадим Кожинов, один из первых открывателей бесценного поэтического дара Рубцова, отметил ещё около трёх десятилетий назад его редкостное призвание слышать живущие в глубинах бытия звучания: «Я слышу печальные звуки, которых не слышит никто…»
«Все темы души – это вечные темы, - писал Рубцов отзыв на стихи начинающего поэта, - и они никогда не стареют, они вечно свежи и общеинтересны».3
Об этом же Николай Рубцов сказал в стихотворении «О чём писать? На то не наша воля!..». Но лучше всего его мысли о поэзии обозначены в таких вот строчках:
… Звонит – её не остановишь!
А замолчит – напрасно стонешь!
Она незрима и вольна.
Прославит нас или унизит,
Но всё равно возьмёт своё!
И не она от нас зависит,
А мы зависим от неё…
Его гениальное «Утро»:
Когда заря, светясь по сосняку,
Горит, горит, и лес уже не дремлет,
И тени сосен падают в реку,
И свет бежит на улицы деревни,
Когда, смеясь, на дворике глухом
Встречают солнце взрослые и дети, -
Воспрянув духом, выбегу на холм
И всё увижу в самом лучшем свете.
Деревья, избы, лошадь на мосту,
Цветущий луг – везде о них тоскую
И, разлюбив вот эту красоту,
Я не создам, наверное, другую…
Наверняка кто-нибудь из знатоков модернистской поэзии ехидно усмехался при слове «гениальное». Но я солидарна с исследователем творчества Рубцова Вячеславом Белковым.
Действительно, подходит, приближается, витает в воздухе и вот уже начинает звучать это слово применительно к Рубцову – «гениальный поэт».
Он постепенно взращивал свой поэтический дар, входил во вкус своего умения слышать наслышанное., видеть невиданное. И старался довести его до совершенства.
1.2. Тема Родины – центральная тема творчества Н. Рубцова.
Когда-то Есенин советовал молодым стихотворцам, чтоб они искали родину, без которой не может получиться хорошего поэта. Николай Рубцов родился с этим чувством родины, ему не надо было её искать. Он много объехал земель, и многое видел, но не было для него родней и ближе северной и скудной на урожаи, но щедрой на душевное тепло земли. Не зря он говорил в «Звезде полей»:
Звезда полей горит, не угасая,
Для всех тревожных жителей земли, …
И счастлив я, пока на свете белом
Горит, горит звезда моих полей…
Да, любовь к Родине! Неистребимая, мучительная и всепоглощающая нежность к её зелёным лугам и золотистым осенним лесам, её медленным водам и терпким ягодам, томливым полдням и прохладным вечерам – всему-всему, без чего не мыслил он ни своей жизни, ни своего творчества. Как была чужда ему ложная стыдливость умствующих стихотворцев, убеждающих себя и читателя, что они не говорят о любви к Родине потому, что любят истинно, а не на словах!.. Обычно этим прикрывается хроническая неспособность к любви.
А Николай Рубцов с первых же строк так заговорил о своём чувстве к России, что ещё задолго до выхода в свет его поэтических сборников о нём знали, спорили, декламировали стихи, пели рубцовские песни.
Выросший сиротой, он знал одну-единственную мать – Россию и ей посвятил свои лучшие песни, лучшие минуты подъёма и вдохновения. Для Рубцова характерно трагически-обострённое чувство Родины, её прошлого, настоящего и будущего. Только теперь понимаешь, что в этом трагизме было предощущение наших сегодняшних дней, а в испытаниях истории Н. Рубцова прозревал грядущие российские катастрофы. Обращение к истории, тема лирической Памяти были знамением времени. Н. Рубцов – поэт глубоко национальный, уходящий корнями своими в жизнь своего народа, в его историю.
«Родной дом, - пишет Василий Белов в книге «Лад», - а в доме очаг и красный угол были средоточием хозяйственной жизни, центром всего крестьянского мира. Этот мир в материально – нравственном смысле составлял последовательно расширяющиеся круги, которые замыкали в себе сперва избу, потом весь дом, потом усадьбу, поле, поскотину, наконец, гари и дальние лесные покосы, отстоящие от деревни иногда верст на десять-пятнадцать».4
У Н. Рубцова же крестьянская горница с традиционным укладом жизни становилась при свете ночной звезды подлинной Вселенной. И это было в духе народных представлений о мире: изба – своеобразный микрокосмос.
Космос в широком значении, как увидим далее, есть в поэзии Н. Рубцова, да и в данном стихотворении. Здесь выражена – в традициях русской классической литературы – органическая связь человека с миром:
В горнице моей светло
Это от ночной звезды.
Матушка возьмёт ведро,
Молча принесёт воды…
Красные цветы мои
В садике завяли все.
Лодка на речной мели
Скоро догниёт совсем.
Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень,
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день!
Буду поливать цветы,
Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе…
Лирическое «Я» поэта здесь тем и интересно читателю, что оно несёт какие-то важные для других людей чувства и представления. Ощущение себя частью огромного целого, мира Божьего и делает человека человеком,
человеческую жизнь осмысленной и необходимой, а поэтическое творчество – общественно значимым и значительным.
У Пушкина не случайно сказано: И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.
Н. Рубцов в своём предельно сжатом стихотворении-четверостишье «О Пушкине» определяет:
Словно зеркало русской стихии,
Отстояв назначенье своё,
Отразил он всю душу России!
И погиб, отражая её…
Если же поэт замкнут в узкоэгоистическом мирке, то неминуем разрыв с миром народной жизни. Иногда такой разрыв ощущали и сами поэты. Так, Е. Евтушенко признавался:
Голос мой в залах гремел, как набат.
Площади тряс его мощный раскат,
а дотянуться до этой избушки
и пробудить её – он слабоват…
Сравним это со стихами Н. Рубцова:
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
Те поэты, которые чувствовали «самую смертную связь» «с каждой избою и тучею», то есть с жизнью своего народа и Мира, стремились выразить через своё творческое «я» общенародные чувства и представления. Вероятно, потому, что их голоса не гремели как набат, их и назвали «тихими лириками» - так же неточно, как писателей, поставивших в своих произведениях общенародные (в том числе и «деревенские») проблемы, - «представителями деревенской прозы» (а то и вовсе – «деревенщиками»). Ныне же авторитет таких поэтов, как Н. Рубцов, А. Жигулин, А. Прасолов, Ю. Кузнецов, В. Казанцев, утверждён глубоким интересом к их творчеству… Главным признаком их является ориентация на народность во всём широком смысле этого слова, работа не «на потребу», а во имя высших целей искусства.
1.3.Н. Рубцов и национальная поэтическая традиция.
Священный огонь национальной поэтической традиции не угасал никогда, хотя его и пытались погасить, и отнюдь не литературными методами. Характерный пример – судьба Есенина и писателей его круга. Уничтожены были также А. Ганин, Н. Клюев, С. Клычков, П. Орешин, П. Васильев, И. Приблудный, И. Касаткин, В. Наседкин… Чудом уцелел один только Пимен
Карпов. Все они на долгие годы были вычеркнуты из литературы; поэзия самого Есенина была оболгана и запрещена. Из пятидесяти
с лишним представителей иных, далёких от национальных традиций литературных группировок погибло только трое.
И всё-таки национальная поэтическая традиция выжила и в 60-е годы мощно заявила о себе в творчестве Н. Рубцова и целой плеяды молодых поэтов, пришедших почти одновременно с ним.
«Рубцов, - пишет поэт Ст. Куняев, - подлинно народный лирик с такой концентрацией лиризма, о которой за последние полтора-два десятилетия наша поэзия уже успела как-то отвыкнуть…»5
Поэзия Н. Рубцова – это синтез многих традиций: Тютчева и Фета, Блока и Есенина…, Пожалуй, ни у кого, как у Рубцова, так пронзительно не звучат темы душевного беспокойства, прощания, смерти, и в этом он близок позднему Есенину. Душевная бесприютность заставляла его ещё обострённее чувствовать трагическую судьбу своей Родины, её безвестных стариков и её великих поэтов:
… Версты все потрясённой земли,
Все святыни земные и узы.
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!
Это муза не прошлого дня.
С ней люблю, негодую и плачу,
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу.
Глубокая вера в возрождение России, в её способность вынести всё» соседствует в поэзии Н. Рубцова с крайним пессимизмом, с ощущением чего-то, утраченного навеки…
Н. Рубцов боготворил Россию, её историю, её природу, обычаи, верования. И его легко можно было бы обвинить в апологии России, если бы не это ощущение трагизма его судьбы. Впрочем, на это обвинение поэт спокойно мог бы ответить словами любимого им Тютчева: «Апология России… Боже мой! Эту задачу принял на себя мастер, который выше нас всех и который, мне кажется, выполнял её до сих пор довольно успешно. Истинный защитник России – это история; его в течение трёх столетий неустанно разрешаются в пользу России все испытания, которым подвергает она свою таинственную судьбу».6
Поэзия Н. Рубцова, как поэзия любимых им Тютчева и Фета, философична. Но эта философичность как бы растворена в лирической стихии. В качестве примера остановимся на стихотворении «Старая дорога», продолжающем сквозную для творчества Н. Рубцова тему Памяти, связи времён и поколений.
Здесь эта тема звучит особенно лирично, так как переплетается с разноголосым миром природы, с образами дороги, простора, открытого миру, открытого в прошлое и будущее.
Старая дорога.
Всё облака над ней,
всё облака…
В пыли веков мгновенны и незримы,
Идут по ней, как прежде, пилигримы,
И машет им прощальная рука.
Навстречу им июльские деньки
Идут в нетленной синенькой рубашке,
По сторонам – качаются ромашки,
И зной звенит во все свои звонки,
И в тень зовут росистые леса…
Как царь любил богатые чертоги,
Так полюби я древние дороги
И голубые
Вечности глаза!
То полусгнивший встретится овин,
То хуторок с позеленевшей крышей,
Где дремлет пыль и обитают мыши
Да нелюдимый филин-властелин.
То по холмам, как три богатыря,
Ещё порой проскачут верховые,
И снова – глушь, забывчивость, заря,
Всё пыль, всё пыль да знаки верстовые…
Здесь каждый славен – мёртвый и живой!
И оттого, в любви своей не каясь,
Душа, как лист, звенит, перекликаясь
Со всей звенящей солнечной листвой,
Перекликаясь с теми, кто прошёл,
Перекликаясь с теми, кто проходит…
Здесь русский дух в веках произошёл,
И ничего на ней не происходит.
Но этот дух пойдёт через века!
И пусть травой покроется дорога,
И пусть над ней, печальные немного,
Плывут, плывут, как мысли, облака…
Здесь каждый славен – мёртвый и живой!
И оттого, в любви своей не каясь,
Душа, как лист, звенит, перекликаясь
Со всей звенящей солнечной листвой,
У Н. Рубцова тема стихотворения задана уже названием: «Старая дорога». Возникает цепочка образов: дорога-облака-вечность-странники («пилигримы»). Время года – то же, что и у Фета: «Июльские деньки…и зной звенит во все свои звонки».
У Фета лирическое «я» поэта внимает всему миру; то же у Рубцова:
…Душа, как лист, звенит, перекликаясь
Со всей звенящей солнечной листвой,
Перекликаясь с теми, кто прошёл,
Перекликаясь с теми, кто проходит…
Здесь русский дух в веках произошёл,
И ничего на ней не происходит.
Но этот дух пойдёт через века!
И пусть травой покроется дорога,
И пусть над ней, печальные немного,
Плывут, плывут, как мысли, облака…
Поэтические традиции Н. Рубцова стали близкими для многих поэтов и писателей. «После Рубцова нельзя писать по-прежнему. Многих, для кого слово было продолжением живой души, обожгло светом его поэзии», - размышляет современник. 7 Поэзия Рубцова способствовала утверждению в русской поэзии последних трёх десятилетий направления, которое назвали «тихой лирикой» и которое правильнее было бы назвать национально-русским.
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.
Тихо произнесённые, эти строки громко отзываются в каждом сердце: ведь у каждого есть «речка туманная», которая «за мною… будет бежать и бежать», потому что
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
Читаешь Рубцова и вспоминаешь строки писателя В. Белова из очерка «На родине»: «И вот опять родные места встретили меня сдержанным шёпотом ольшаника. Забелела чешуёй драночных крыш старая моя деревня, вот и дом с потрескавшимися углами. По этим углам залезал я когда-то под крышу, неутомимый в своём стремлении к высоте, и смотрел на синие зубчатые леса, прятал в щелях витых кряжей нехитрые мальчишеские богатства.
Из этой сосновой крепости, из этих удивительных ворот уходил я когда-то в большой и грозный мир, наивно поклявшись никогда не возвращаться, но чем дальше и быстрей уходил, тем яростней тянуло меня обратно…
Тихая моя родина, ты всё так же не даёшь мне стареть и врачуешь душу своей земной тишиной.
Как хитрая лисичка, вильнула хвостом моя тропа и затерялась в траве, а я выхожу не к молодым берёзам, а к белым сказкам моей земли.
…Я обнимаю родную землю, слышу теплоту родной травы, и надо мной качаются купальницы с лютиками…
Как мне понять, что это? Или мои слёзы, а может быть, выпала в полдень
скупая солёная роса?»8
1.4 Народная символистическая образность в поэзии Николая Рубцова.
В устном народном поэтическом творчестве, и в частности в лирических песнях, живут близкие русской душе идеалы красоты и добра, любви и самопожертвования. Н. Рубцов с интересом разыскивал древние книги с песенными текстами, слушал и сам любил петь русские песни. Музыкальность лирики Рубцова отмечается в критической литературе не раз, песни на его стихи широко известны в народе, а всего их уже более 130. Конечно, нельзя утверждать, что Рубцов в своём творчестве ориентировался исключительно на жанр песни. Он писал и в жанрах романса, элегии, баллады. Но есть в его лирике важная черта стиля, позволяющего говорить о преимущественном обращении поэта к образам, мотивам, поэтике этого жанра. Эта черта – народная символическая образность.
Народнопоэтическая лирика использует не прямые высказывания, а иносказания, которые со временем приобрела устойчивость и получила выражение в образах-символах. Из анализа стихотворения Рубцова видно, что прямого использования песенных оборотов, стиля, частушечного ритма у поэта нет. Но символика его лирики бросается в глаза, и в этом Рубцов не похож на поэтов-современников.
В лирику поэта полностью, без изменений традиционных смыслов вошли
«Меня ведь свалят с ног /снега/, сведут с ума ночные ветры!»
«Осень кончилась /Сильный ветер/ Заметает её следы».
Символику пространств земли и воды он тоже не меняет. Так, дорога – это и судьба, и жизнь, не только «личная» («дороги моих побережий…»), но и всеобщая; герой его понимает, что «все мы почти под кюветом/ Несёмся всё дальше стрелой/ и есть соответствие в этом/ с характером жизни самой!». Группа символов мира животных была так же без переделок взята
из фольклора Рубцовым в свою художественную структуру. Обычно птицы являются «вестниками богов и смертных». Они у поэта предсказывают несчастье: «Слышен жалобный голос/ Одинокой кукушки…»; конь для Рубцова – символ свободы и удачи: «Как прежде скакали на голос удачи капризной…»; змея в его символике олицетворяет зло и смерть. Медведь у Рубцова – символ добра, ворон – предвестник смерти: «Взгляну на ворона/ И в тот же миг/ Пойду не в сторону, а напрямик…». Особое место в ряду символов занимают приметы быта.
Дом в лирике Рубцова – то, к чему сам поэт всю свою недолгую жизнь стремился, но так и не обрёл. Представление русского народа о доме как пристанище, источник добра и счастья Рубцов перенёс в свою поэзию бережно, сохранив его в целостности чувства:
Скорей, скорей! Когда продрогнешь весь,
Как славен дом и самовар певучий!
Вон то село, над коим вьются тучи,
Оно село родимое и есть…
(«В полях сверкало. Близилась гроза»)
Деревня у поэта, как и дом, - символ всего самого лучшего в жизни. Он гордится, что «вырос в хорошей деревне», знает, что «в деревне, виднее природа и люди», называет её «светлой», молит о том, чтоб её вид «вокзальный дым не заволок». И в то же время прощается с ней: «Я уеду из этой деревни…», потому что его лодка-любовь «на речной догнивает мели».
Храм олицетворяет в его символике святость Руси:
С моста идёт дорога в гору,
А на горе – какая грусть! –
Лежат развалины собора
Как будто спит былая Русь.
(«По вечерам»)
Поэту жаль «разрушенных белых церквей», он называет храм «удивительным, белокаменным», но этот храм, как деревня, как Россия, разорён и погружен в сон.
Но есть у Рубцова ещё символы, новые символы, повторяющиеся довольно часто: пароход и поезд. Таких образов-символов, конечно, не могло быть в народной лирике 14 века, но в веке 20 они стали изредка появляться, однако не закрепились и не приобрели устойчивости даже в частушках. У Рубцова их значение традиционно и определено сходностью с символами реки (пароход) и дороги (поезд). Так значение символа «река» - разлука, смерть; в символике Рубцова «пароход» имеет те же значения («Последний пароход», «У церковных берёз», «Отплытие» и др.). Значение символа «дорога» в народном творчестве – жизненный путь, судьба; в символике поэта тот же смысл:
Как всё это кончилось быстро!
Как странно ушло навсегда!
Как шумно – с надеждой и свистом –
Помчались мои поезда!
Эти символы-образы соединены поэтом по общему символическому смыслу жизненной ситуации «Пролетели мои самолёты, / Просвистели мои поезда…».
Если внимательно посмотреть на всю совокупность значений образов-символов в лирике Рубцова, то может создаться впечатление, что его поэзия пессимистична, слишком печальна и грустна. Действительно, символика горя у Рубцова более обширна, чем символика счастья. Не только образы-символы, но и эпитеты к ним – с трагической окраской; пустынный, чёрный, смертный, прощальный, мучительный, сиротский; могильные, кладбищенские, тёмные, мрачные и т.п.
Отчуждение от земли, от истории, от дома, от национальных корней, распад семей, пьянство в мирное время превратили людей в сирот. Сиротство в российской жизни у Рубцова приобретает символический смысл. Его личная сиротская судьба, его трагическое восприятие жизни совпали в своих основных чертах с народным мироощущением. Оно у Рубцова выражено прежде всего в символической ситуации: мотиве сиротства, сочетающегося с традиционным и в фольклоре, и в классической поэзии мотивом странничества. Его лирический герой, как и герой народных песен о «сироте-сиротинушке»,«бродит по сельским/ Белым в сумраке холмам», влачится устало в пыли, «как острожник», не находя постоянного пристанища ни в Москве, ни в «печальной Вологде», чувствует себя «случайным гостем» в сибирской деревне и снова отправляется в путь по старой дороге, «по следам давно усопших душ». Причём в стихотворениях говорится не только о личной судьбе-дороге: «Идут по ней, как прежде, пилигримы…». И это-правда. В эти годы народ в поисках лучшей доли поехал в города, на стройки, на север, на юг… «Чудики» В. Шукшина, «Бичи» В. Астафьева – родные братья лирическому герою Н. Рубцова. И сам поэт сказал о себе: «Вот я… современный пилигрим, путешественник…».9 Пронзительный мотив сиротского одиночества слышен в стихотворениях: «Русский огонёк» («Какая глушь! Я был один живой…»), «Осенние этюды» («…весь на свете ужас и отрава/ Тебя тотчас открыто окружают, / Когда увидят вдруг, что ты один») – разлившаяся вода, не сдерживаемая берегами, символизирует в этом стихотворении, согласно народной традиции, беду сиротства.
Тоталитарная идеология отрицала и самое неразрешимое противоречие наше – трагизм смерти. Она стремилась уничтожить его «через потерю памяти смертной, через окончательное погружение человека в жизнь коллектива, вплоть до уничтожения личного сознания». И терзания человека, трагический ужас человеческой души перед тьмой небытия тоже стали предметом художественного осмысления в лирике поэта (стихотворения «Зимняя ночь», «Элегия», «Я умру в крещенские морозы…» и др.). Он как бы подтвердил слова Бердяева о том, что «при социалистическом строе трагизм жизни очень увеличится. Социальная борьба, отвлекающая человека от размышлений над своей судьбой и смыслом своего существования, уляжется, и человек будет поставлен перед трагизмом смерти, трагизмом любви, трагизмом конечности всего в этом мире».9
Вечные вопросы жизни и смерти неразрывно связаны у Рубцова с темой Родины, России. Поэт старается воплотить и закрепить в своих стихотворениях образ Родины: «безбрежное мерцанье» «бессмертных звёзд Руси», «звезду полей», горящую «для всех тревожных жителей земли», окрестности «где узрела душа Ферапонта/ Что-то божье в земной красоте», «бессмертное величие Кремля», «огни в реке» и «Вологду во мгле».
Родина для Рубцова – это идеал святости, то есть идеал неизменный, нравственный и эстетический. И выражен он не в понятии только «малой родины», о котором было принято говорить до недавнего времени, а Россия как символа общенационального единения. Вся остальная символика его поэзии «работает» на этот центральный образ, ставший, по сути, собирательным. Так, символами Родины у Рубцова являются: берёза, гнездо, звезда, дом, деревня, храм. В этот перечень входит и историческая символика. И это не случайно, потому что «в истории нации, общества, класса отдельные исторические места и предметы, имевшие прямое и непосредственное отношение к великим событиям, становятся знаками, символами выдающегося значения». Такими символами выступают у поэта Москва («лик священного Кремля») и Вологда («Глава безмолвного Кремля…»).
Теснейшим образом с символами Родины соединена символика растений, неба и небесных светил, животного мира, стихий света и цвета, пространств земли и воды, примет быта. И, нарастая, символизация Родины выходит на новый, более важный уровень, где Родина предстаёт в трёх основных значениях:
Родина – сон, подразумевающий запустение, застой («Что загрустила? Что задремала?», «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…» и т.д.);
Родина – покой, успокоение, к которому приходит и с чем связывает свою судьбу (дорогу) лирический герой («О, вид смиренный и родной!..», «Тихая моя родина» и т.д.);
Родина – святыня, неповторимая и вечная («Снег летит по всей России…», «Но этот дух пойдёт через века!» и т.д.), о сохранении («Храни себя, храни!») и возрождении которой мечтает поэт, связывающий это возрождение с понятием свободы («Отчизна и воля…»).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1.1.Значение поэзии Николая Рубцова.
В наше страшное без духовности, ожесточением и цинизмом время способна пробудить нас и очистить, вернуть данное нам от природы (и нередко утерянное) чувство прекрасного светлая родниковая поэзия Н. Рубцова.
На реке поэзии Рубцова есть только причалы добра. Даже в тёмную ненастную ночь в ней светит хоть одинокая звезда и загорается для уставшего путника приветливый огонёк в оконце. Да, грусть и печаль, тоска и тревога, одиночество и бесприютность открываются читателю в злых ветрах, тяжёлых ливнях, о мутных водах, загнивающих на мелях лодках, увядающих цветах. Но что человек без этих чувств? А с другой стороны, если бы он отдавался только им, разве бы предстал перед нами мир в его полноте и гармонии?
Ночью я видел:
Ломались берёзы!
Видел: метались цветы!
Гром, рассылающий
Гибель и слёзы,
Всех настигал с высоты!
Как это странно
И всё-таки мудро:
Гром роковой перенесть,
Чтоб удивительно
Светлое утро
Встретить, как светлую весть!..
(После грозы).
«Всё на свете понимаю!» - с убеждением, болью и отчаянием воскликнул Рубцов в одном из своих последних стихотворений. И он, действительно, всё понимал. Он знал, что его личная трагедия, одна из многих, - ничто по сравнению с главным – трагедией народной: Все уйдём.
Но суть не в этом…
Время определило значение его поэзии, народной по своей сути. В её центре – великие противоречия нашей эпохи, и, прежде всего – национальная трагедия русского народа, раскол между народом и властью, властью и личностью, её сиротство и трагическая судьба. Эти черты в характере народа, в русской душе и вошли в характер лирического героя Николая Рубцова.
Поэт погиб в Крещенские морозы, в ночь 9 января 1971 года. Не дожил всего несколько дней до своего 35-летия, но силы его были подорваны. Он как бы сам предсказал свою смерть:
Я умру в крещенские морозы.
Я умру, когда трещат берёзы.
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывёт, забытый и унылый,
Разобьётся с треском, и в потёмки
Уплывут ужасные обломки.
Сам не знаю, что это такое…
Я не верю вечности покоя!
«В день сороковин поэта его друзья и земляки собрались на кладбище. Под дощатой пирамидкой глубоко и тихо спал поэт, который так пронзительно умел любить свою землю и высоко петь о ней, а вот своей жизнью совсем не дорожил. Кладбище, где он лежит, - новое, ещё недавно тут был пустырь, нет здесь зелени и деревья ещё не выросли, на крестах сидят многочисленные нахохлившиеся вороны… Разговоры о том, что поэты уходят, а стихи остаются, мало утешают. Настоящего поэта никто не сможет заменить на земле…» - писал Астафьев.9
В 1973 году на могиле Рубцова был поставлен памятник. На мраморной плите – бронзовый барельеф у подножия памятника – выбита на камне строка поэта: «Россия! Русь! Храни себя, храни!».
Поэзии Николая Рубцова суждена долгая жизнь, потому что в его поэзии открываем мы все большие глубины и прозрения, потому что его звезда, чистая звезда поэзии – светит нам в пути. И разгорается с каждым днём всё ярче!
Литература.
В.В. Агеносов «Русская литература XX века». М.: «Дрофа», 1996.
В.Н. Бараков «О народности поэзии Николая Рубцова», журнал «Литература в школе» - 3/91, «Просвещение».
Б. Волков «Орфей» (Поэтическая судьба Николая Рубцова), журнал «Литература в школе» - 1/96, «Просвещение.
Н. Зуев «Николай Рубцов и национальная поэтическая традиция», журнал «Литература в школе» - 1/96, «Просвещение».
В. Коротаев «Горит его звезда»-сборник стихов Н. Рубцова «Подорожники». Москва: «Молодая гвардия», 1985.
Л.Н. Овчинникова «В литературной гостиной», журнал «Литература в школе» - 1/96, «Просвещение».
Н. Панина «Горит его звезда», журнал «Литература в школе» - 3/91, «просвещение».
Библиография Н. М. Рубцова.
Род. 3. I. 1936 г. – ум. 19. I. 1971 г.
«Лирика». Северо-Западное книжное издательство, 1965 г.
«Звезда полей». М., «Советский писатель», 1967 г.
«Душа хранит». Северо-Западное книжное издательство, 1969 г.
«Сосен шум». М., «Советский писатель», 1970 г.
«Зелёные цветы». М., «Советская Россия», 1971 г.
«Последний пароход». М., «Современник», 1973 г.
«Избранная лирика». Северо-Западное книжное издательство, 1974 г.
«Подорожники». М., «Молодая гвардия», 1976 г.
«Стихотворения». М., «Советская Россия», 1977 г.
«Избранное». М., «Художественная литература», 1982 г.
«Лирика». М., «Современник», 1984 г.
«Стихотворения». Северо-Западное книжное издательство, 1985 г. И другие.
