Презентация к уроку калмыцкого языка НА ТЕМУ "Зая-Пандита - великий ученый"
Презентация к уроку калмыцкого языка НА ТЕМУ "Зая-Пандита - великий ученый"
Зая-Пандита Намкайджамцо (Огтургийн Дала) – ученый-монах, переводчик с тибетского, санскрита, крупный религиозный и политический деятель. Его дед, Кюнке Заячи, был известным среди ойратов своей мудростью и красноречием.
Обычай ойратских князей посвящать в банди (первая монашеская ступень) одного из своих сыновей, сыграл решающую роль в его судьбе. Отмеченного способностями Заю, князь Байбагас-Баатур посылает на учебу. С 1616 года Зая постигал Учение, «пребывая в окружении Его Святейшества Далай-ламы и Панчен-ламы». Став ламой-настоятелем, осенью 1639 года он возвращается на родину, где становится духовным главой монгольского и ойратского народов. Он «прилагал немало усилий, чтобы упрочить государство дэрбен-ойратов» (Ш.Норбу., с.17), проповедовал Учение Будды, занимался переводами сочинений с тибетского, санскрита на монгольский, а затем на ойратский язык, для чего создает ойратское, «ясное письмо» (1648). Он перевел свыше 170 сочинений, среди них известные «Алмазная сутра», «Сутра Золотого блеска», философские произведения («Похвальное слово учению о причинах и следствиях»), сочинения по медицине, астрономии, языкознанию, географии, литературные произведения: намтары («История Миларайбы»), дидактические («Субхашита» Сакья-пандиты), волшебные сказания и т.д. Стихотворные переводы «Субхашиты» Сакья пандиты, «Биографии Цонкапы», «Путь к святости» и другие представляют образцы поэтического творчества, которые нуждаются в дальнейшем изучении.
Вы уже знаете о суперспособностях современного учителя?
Тратить минимум сил на подготовку и проведение уроков.
Быстро и объективно проверять знания учащихся.
Сделать изучение нового материала максимально понятным.
Избавить себя от подбора заданий и их проверки после уроков.
Просмотр содержимого документа
«Презентация к уроку калмыцкого языка НА ТЕМУ "Зая-Пандита - великий ученый"»
ЗАЯ-ПАНДИТА(1599–1662 гг.)
Зая-Пандита Намкайджамцо (Огтургийн Дала) – ученый-монах, переводчик с тибетского, санскрита, крупный религиозный и политический деятель. Его дед, Кюнке Заячи, был известным среди ойратов своей мудростью и красноречием.
Обычай ойратских князей посвящать в банди (первая монашеская ступень) одного из своих сыновей, сыграл решающую роль в его судьбе. Отмеченного способностями Заю, князь Байбагас-Баатур посылает на учебу. С 1616 года Зая постигал Учение, «пребывая в окружении Его Святейшества Далай-ламы и Панчен-ламы». Став ламой-настоятелем, осенью 1639 года он возвращается на родину, где становится духовным главой монгольского и ойратского народов. Он «прилагал немало усилий, чтобы упрочить государство дэрбен-ойратов» (Ш.Норбу., с.17), проповедовал Учение Будды, занимался переводами сочинений с тибетского, санскрита на монгольский, а затем на ойратский язык, для чего создает ойратское, «ясное письмо» (1648). Он перевел свыше 170 сочинений, среди них известные «Алмазная сутра», «Сутра Золотого блеска», философские произведения («Похвальное слово учению о причинах и следствиях»), сочинения по медицине, астрономии, языкознанию, географии, литературные произведения: намтары («История Миларайбы»), дидактические («Субхашита» Сакья-пандиты), волшебные сказания и т.д. Стихотворные переводы «Субхашиты» Сакья пандиты, «Биографии Цонкапы», «Путь к святости» и другие представляют образцы поэтического творчества, которые нуждаются в дальнейшем изучении.
Библиогр.: Зая-пандита (Списки калмыцкой рукописи «Зая-пандиты»). Элиста, 1968; Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе. Элиста, 1969; Бадмаев А.В. Лунный свет. Памятники калмыцкой литературы (13-начало 20 вв.). / составление, перевод, предисловие, словарь А.В. Бадмаева. Элиста, 1991(на калм. яз); Ш.Норбо. Зая-пандита (Материалы к биографии)/перевод на рус. яз. Д. Музраевой, К.Орловой, В.Санчирова. Элиста, 1999и др.
Создание алфавита и восстановление орфографии
Как известно, Зая-Пандита, хошеут по происхождению, создал в 1648 г. на основе монгольского, новый ойратский алфавит (тодо). Зая-Пандита не ограничился изобретением новых букв и нового правописания, он стремился создать новый литературный общеойратский письменный язык. Зая-Пандита cо своей задачей справился вполне: он создал действительно общий литературный ойратский язык на почве ойратских говоров. Однако язык, созданный Зая-Пандитом и дошедший до нас в переводах с тибетского, сделанных им самим и его школой, совсем не был каким-либо ойратским говором литературно обработанным, нормированным для нужд письменности. Это был язык искусственный, отличавшийся от народной живой речи многими архаизмами и монголизмами, а орфография основывалась на этимологическом принципе. По-видимому, для Зая-Пандиты материалом еще послужил живой эпический язык ойратов.
Выполняя функции делового языка, ойратский письменный язык за время с 1648 по 1924 гг. значительно сблизился с народной речью, в остальных же функциях (язык религиозной литературы и др.) он почти остался в застывших формах, раз установленных Зая-Пандитой и его школой. Поэтому развитие этой письменности условно можно было бы разделить на два периода: ранний – ХУП и ХУШ вв., отличающийся архаизмами монгольского письменного языка, и поздний – XIX - XX вв., отличающийся сближением письменности с народной речью.
Зая-Пандитская письменность в Джунгарии
"Тодо бичиг", созданный в Джунгарии в 1648г. Зая-Пандитой (Намка Джалцаном), территориально имел распространение среди ойратоязычных народов – в Джунгарии, ныне Синьцзянском автономном районе КНР, в западных аймаках Монгольской народной республики и среди калмыков, проживавших на юге России, ныне Калмыцкой автономной Советской Социалистической республике.
Зая-Пандита для своих соотечественников ойрат-калмыков сделал большое дело, создав для них национальную письменность. Им же и его учениками за период с 1650 по 1662 гг. были переведены с тибетского языка 210 книг различного содержания – главным образом религиозного. Биограф Зая-Пандиты о его литературной деятельности пишет следующее:
«Литературная деятельность Зая-Пандиты, заключающаяся в переводах на родной язык сутр, тантр, поучений и шастр для Дөрбөн-ойратов, т.е. Хошоутов, Торгоутов, Дөрбөтөв, Зюнгарцев, Хойтов и др. с применением к переводам составленной им азбуки, выразилась, как результат двенадцатилетних его трудов с 1650 по 1662 г., в переводе многочисленных сочинений; переводы эти, как видно из сличения некоторых книг в переводе на монгольском языке с переводами Зая-Пандиты на язык ойратский, т.е. калмыцкий, были работами самостоятельными, т.е. не переделкою с монгольского языка, а переводами с языка тибетского. В числе главных переводов упомянем следующие сочинения:
Тарбо Чэнбо, Алтан Гэрэл, Найман Минган Шилукту, Улигэрийн-Далай, Бөди Мөр, Чихула Кэрэкту, Мани Гамбум, Милыйн тууджи, Молон Тойни тууджи, Зункабайн тууджи, Чарья Аватара, Дөрбөн Үндүсүн (медиц), Сувахита, Мөрийн-Зула, Йокту Нэрэ, Маха Мудрайн тайлбура, Гэлюнгийн Чога, Убаши Бандиин Чога и др. Приводя список сочинений, числом около 150, переведенных Зая-Пандитой, биограф замечает, что имеются еще много других переводов, ему неизвестных. Кроме того, Эркэ Цоргджи Рабджамба и Цорджи Кэлэмурчи Солбон к переводам Зая-Пандиты прибавили переводы многих других сочинений, в числе которых упоминаются переводы следующих сочинений: Сайн Галабыин Судур, Бурхани Арбан Хоюр Зокоол, Найман Мингатуйн хураангой, Наробайн тууджи, Гэгэн Толи, Сундуй и другие. (1)
Все эти произведения были написаны в Дҗунгарии во второй половине 17 века. В Джунгарии же на старокалмыцкой писъменности составлялись различные литературные произведения, такие как: "Монголо-ойратские законы 1640 года", "Биография Намка Джалцана Зая-Пандиты", "Сказание о походе Убаши-Хун тайчжия против ойратов" и другие.
0 монголо-ойратских законах 1640 года сказано:
«Законы 1640 г. первоначально были написаны на монгольском языке и монгольской азбукой, бывшей в общем употреблении и применении у всех монгольских племен до 1648 года, т.е. до времени соcтавления Зая-Пандитой особой для ойратов азбуки, а впоследствии монгольский текст был переложен на ойратский язык и ойратскими письменами; оттого в подлиннике ойратском или калмыцком встречается несколько слов с монгольским выговором и формами монгольского языка". Но в конце закона 1640 г. мы читаем: "Написали в счастливый день новолуния белого месяца года «земли-лошади» (1678 г.).
Надо полагать, что вскоре после принятия нового ойратского алфавита и с началом становления ойратско-калмыцкого литературного языка этот подлинник был переписан с общемонгольской письменности на национально-ойратскую «йеке цааҗин бичиг» (Великое уложение, 1640 г.) и было это видимо в 1678 году (дата, указанная в подлиннике). Тем более известно, что сам Зая-Пандита начал переводить тибетские религиозные сочинения на ойратский язык с 1650 г. – спустя два года после принятия нового ойратского алфавита.
В Джунгарии на заяпандитской письменности составлялись и официальные документы. Нам известны следующие официальные документы:
Письмо ойратского хана Галдана к русскому царю (1691 г.);
Письмо ойратского посланца Ачин-Кашки к русскому царю (1691г.);
3. Три письма Зюнгарского хун-тайчжи Цэван Рабтана русскому царю (1724 г.);
4. Указ китайского богдохана (1875 г.);
5. Письмо Управляющего торгутами гуна (1875 г.);
6. Письмо Торгутской Ханши Инкебату (1876 г.);
7. Писъмо Управляющего торгутами гуна (1876 г.);
8. Письмо Торгутской Ханши Инкебату (1877 г.);
9. Письмо Торгутской Ханши Инкебату (1879 г.) и другие.
Заяпандитская письменность на Волге
Ойрат-калмыки появились на берегах р. Волги в 30-х годах ХУП века. В 1648 году Намкай Джамцо Зая-Пандита создал алфавит и письменность. Таким образом, ойрат-калмыки прибыли к волжским берегам с той общемонгольской письменностью, которой они пользовались до появления национальной ойратско-калмыцкой письменности и последняя была завезена к волжским ойрат-калмыкам позже.
О том, насколько была распространена письменность Зая-Пандиты среди калмыцкого гражданского населения и духовенства, пока нам мало известно, т.к. мы не располагаем соответствующими данными, которые говорили бы о развитии грамотности среди различных социальных групп калмыцкого населения в отдельности и по годам. Но мы имеем факты, которые характеризуют грамотность калмыцкого населения до Октябрьской революции вообще. Например, грамотность калмыцкого населения в 1913 году равнялась 2,3 проц. В 31 школе обучалось всего лишь 679 учащихся. Причем эти школы целиком были подчинены политике русификаторства, родной язык в них преследовался. Состояние грамотности населения дореволюционной Калмыкии достаточно характеризует такой факт: по данным обследования Калмыцкой степи в Астраханской губернии в 1909 году из восьми улусов, где существуют школы, упоминаются только два улуса: Малодербетовский и Харахусовский.
О Харахусовском улусе сказано:
В улусе существует одна только школа при Улусном Управлении, В ней обучается около 20 человек – мальчиков за счет своего народа. Других школ нет. В средних и высших школах нет ни одного калмыка из Улуса". Эти обследования красноречиво подтверждают низкий уровень развития грамотности среди дореволюционного калмыцкого населения.
0 низкой грамотности дореволюционного калмыцкого населения говорит также тот факт, что за время почти 300-летнего (1618-1917 гг.) нахождения калмыков на берегах р. Волги было издано для калмыцких школ всего лишь несколько учебников по калмыцкому языку. Учебники издавались на калмыцком языке, а иногда они издавались на 2-х языках: на калмыцком и русском.
Эти учебники по своему содержанию могли послужить пособием только лишь для усвоения заяпандитского алфавита и приобретения некоторых навыков письма.
По другим дисциплинам учебники не издавались. Эти приемы "просвещения" калмыков были тесно связаны с политикой царских чиновников, которые старались не развивать грамотности среди местного населения, а умышленно ее задерживать. В резолюции X съезда РКП/б/ 1921 года мы читаем:
"Политика царизма, политика помещиков и буржуазии по отношению к невеликорусским народам состояла в том, чтобы убить среди них зачатки всякой государственности, калечить их культуру, стеснять язык, держать ихв невежестве и, наконец, по возможности русифицировать их. Результаты такой политики неразвитость и политическая отсталость этих народов". Но вместе с тем мы наблюдаем факты другого порядка, когда православное миссионерство ведет усиленную работу по изучению калмыцкого языка. Представители миссионерского общества открывали школы калмыцкого языка, делали переводы и издавали различные книги религиозного содержания, а также книги, восхваляющие русское самодержавие.
Эта культработа велась неспроста, задачей миссионеров было завлечь как можно больше трудящихся калмыков в православную церковь. А. Позднеев дает интересные факты о существовавших в разное время школ миссионеров по изучению калмыцкого языка. Он пишет:
1. «Ведомство св. Синода в 1740 году открывает школу калмыцкого языка в Ставрополе. Она существовала около 15 лет, потом закрылась.
2. Тоже самое случается в Самаре, где преподавание калмыцкого языка открывается в 1741 году и оканчивается в 1749 г.
3. В 1788 году основывается училище с преподаванием калмыцкого языка в Астрахани и существует до 1825 года, времени перехода Управления калмыцким народом в ведение Министерства Внутренних дел.
4. В 1828 году учреждается преподавание калмыцкого языка при школе медицинского ведомства в С.-Петербурге, но оно существует только восемь лет».
В отношении книг религиозного содержания на калмыцком языке, изданных миссионерами, известно следующее:
Окончил в 1809 г. перевод на калмыцкий язык Евангелия от Матфея, но его рукопись погибла при пожаре Москвы, так что печатание состоялось лишь в 1815 году. До 1817 г. все издание было раскуплено. Перевод четырех Евангелий и Деяний Апостолов на калмыцкий язык был окончен в 1822 г.; новый перевод Нового Завета на калмыцкий язык был предпринят А. Позднеевым при помощи нескольких ассистентов, чей труд был в 1896 году воспроизведен фотолитографским путем в уменьшенном виде в Шанхае". Труды миссионеров не прошли даром. В результате их деятельности некоторое число калмыцкого населения в свое время приняло православную веру, даже были образованы поселки крещенных калмыков.
Также следует сказать о тех исторических документах, которые имеются на заяпандитской письменности. Как известно, эта письменность в течение продолжительного времени служила калмыцкому народу, в результате чего мы имеем важнейшие исторические документы, отражающие почти трехсотлетнюю (1648-1924 гг.) историю калмыцкого народа, которую необходимо изучать нашим исследователям.
Официальные документы, написанные заяпандитской письменностью на Волге, встречаются в калмыцких архивах, начиная с 1713 года, времен правления хана Аюки.
В центральном государственном архиве обнаружены письма Аюки-хана от 1715, 1721 гг.; Джала от 1713 г.; Чагдаржапа – от 1715 , 1721 гг. и т.д.
Кроме того, по словам В. Л. Котвича, до Октябрьской революции в архиве Министерства Юстиции в столбце Московского стола № 44 имелись два письма Хошеутовского Аблай-тайши, одно – 1658 года, другое – 1662 года, В столбце 455 (6499) Сибирского приказа сохраняются письма, полученные из ойратских кочевьев за время до 1653 года. Наиболее старыми из числа сохранившихся являются письма Чокур-тайши от 1642 года.
Заяпандитской письменностью написаны "История Гаван Шараба" (1737 г.); "Сказание о дөрбөн ойратах" (1819-1820), написанное Батур-Убаши-Тюменем; "Краткая история калмыцких ханов"; "Гесер" (калмыцкий вариант); "Сидди кюр" – (Волшебный мертвец); "Джангар" (10 песен); "Калмыцкая хрестоматия для чтения в старших классах калмыцких народных школ". (А. Позднеев, 1892 г.); дореволюционные калмыцко-русские словари и буквари.
В рассмотренных официальных документах калмыцких ханов ХУШ века (Аюка-хан ПА, Чагдаржап – ПЧ и др.), адресованных представителям русского правительства, а также и в других памятниках калмыцкой письменности соблюдаются изменение заяпандитской письменности в сторону сближения с живой речью, утрата консерватизма монгольской письменной традиции. Это видно из слитного написания падежных окончаний со склоняемым словом и изменения форм самих окончаний, в то время как глагольные, причастные и деепричастные морфемы сохранились без изменений.
Из книги: Номинханов Ц. Д. Очерк истории калмыцкой письменности. – М., 1976. – 13-14;25- 27;35-39.
5-6 сентября 1968 г. в Элисте проходила научная конференция, посвященная 320-летию старокалмыцкой письменности. В ее работе приняли участие ученые из Москвы (Златкин И. Я., Пашков Б. К.), МНР (Лувсанбалдан Х.) и Калмыкии. В настоящем сборнике помещены доклады и сообщения ученых, принимавших активное участие в юбилейном заседание. В статьях раскрывается роль старокалмыцкой письменности в истории калмыцкого народа, всесторонне освещается научно-просветительская деятельность в истории ойратов создателя этой письменности Зая-Пандиты.
«Отвечая новым потребностям и национальному самосознанию ойратов, представитель одного из ойратских племен хошеутов Зая-Пандита изобрел в 1648 году ойратский алфавит, основанный на общемонгольском, и установил правила новой орфографии, руководствуясь главным образом этимологическим принципом правописания. Еще большая заслуга Зая-Пандиты заключается в том, что им был определен и установлен литературный язык ойратов…».
Борис Яковлевич Владимирцов
«Кто создал первые книги ойратов? Он, Зая-Пандита! Вот кто действительно заслужил высочайшие почести! – с особым пафосом восклицал профессор. – Значение Зая-Пандиты в создании калмыцкой письменности сходно с деятельностью Кирилла и Мефодия – славянских просветителей , создателей славянской азбуки…».
Борис Климентьевич Пашков
Литературовед, мастер литературного перевода, кандидат филологических наук, заслуженный деятель науки Республики Калмыкия.
Он будучи знатоком старописьменной (классической) калмыцкой литературы, много и успешно занимается пропагандой этого большого наследия культуры ойрат-калмыков, начиная с ее основоположника – великого просветителя ХVII века Зая-Пандиты; во многом с позиций знатока классического периода литературы родного народа анализирует современную прозу и поэзию.
На его книгах о творчестве Зая-Пандиты и о литературных памятниках средневековья Калмыкии учится современная молодежь республики.
Книга ученого из Синьцзяна Норбо Шилэгиин «Зая Пандит» (материалы), была издана в 1990 г. в Народном издательстве Внутренней Монголии (гор. Хух-Хото, КНР) на старописьменном монгольском языке и была переведена и издана учеными КИГИ РАН Д. Н. Музраевой, К. В. Орловой, В. П. Санчировым к 400-летию выдающегося ученого, политического и религиозного деятеля Зая-пандиты и 350-летию калмыцкой письменности «Тодо бичиг». (1999 г.).
( 1912-1996)
Доктор филологических наук, заслуженный деятель науки РК и РФ, автор более 240 научных работ.
Автор учебного пособия «Тодо бичиг» (Старописьменный калмыцкий язык)
Дорджи Антонович Павлов. Это пособие издано в 1979 году Калмыцким книжным издательством.
При составлении учебного пособия он использовал работы профессоров А. Бобровникова «Монгольско-калмыцкая грамматика», А. Позднеева «Калмыцко-русский словарь», А. Попов «Грамматика калмыцкого языка».
Павла Д., Цеднә С.Тодо бичиг
(Старописьменный калмыцкий язык) Элиста, 2002, 2-е издание дополненное.
В 2000 г. научно-методическим советом по филологии учебно-методического объединения РФ рекомендованов качестве учебного пособия .
Из воспоминаний Светланы Цеденовой: «Незадолго до своей кончины в 1996 г. проф. Павлов Д. А. поручил мне произвести модернизацию его книги, дополнить ее и быть соавтором второго издания книги».
Пособие способствует изучению и популяризации богатейшего письменного наследия калмыцкого народа.
Сборник научных работ профессора Павлова Д. А. «Вопросы истории и строя калмыцкого литературного языка» (2000, 2-е издание).
Книга посвящена актуальным проблемам калмыцкого языкознания, широкое освещение в ней получили вопросы формирования и развития калмыцкого литературного языка. В книгу включены его статьи «К истории создания «Тодо бичиг» и «Зая-Пандита – создатель старокалмыцкой письменности и калмыцкого литературного языка».
Хотелось бы отметить, что во втором издании включены биографические данные, список его научных работ.
Народный поэт Калмыкии, председатель правления Союза писателей Республики Калмыкия, заслуженный работник культуры Республики Калмыкия, лауреат премии комсомола Калмыкии им. Героя Советского Союза Э. Деликова, национальной премии «Улан зала», премии «За гуманизм и милосердие» Общероссийского общественного движения «Россия».
Калмыцкие народные сказки /изданныеПозднеев А. М.. – СПб,1892 г.
Калмыцкая хрестоматия для чтения в старших классах калмыцких народных школ / составленная А. Позднеев. – СПб, 1907.
Джангар. Героическая поэма калмыков. С приложением вновь отысканной и впервые издаваемой третьей главы в оригинальном калмыцком тексте / редактировал А. Позднеев. – СПб, 1911.
Калмыцко-русский словарь: пособие для изучения русского языка в калмыцких начальных школах / составил А. Позднеев. – СПб, 1911.
«Букварь». Составители Л. Нармаев и Н. Очиров при участии Вл. Котвича.
Для того, чтобы открыть полнотекстовый вариант, необходимо щелкнуть по названию.
НАМЖАВИН
Содмон
Родился в п. Кобок-Сяр Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР. В 1985 г. окончил факультет монгольских языков и литературы Университета Внутренней Монголии КНР в г. Хух-Хото.
В ноябре 1992 г. приехал в Калмыкию. С 1992 г. по 1994 г. работал редактором еженедельного специального выпуска «Тод бичгин өлзә оршв» в газете «Хальмг үнн». С 1992 г. по 1999 г. издавались специальные приложения «Сарин герл» в газете «Хальмг үнн». В них были опубликованы авторские статьи С. Намжавина по изучению старокалмыцкой письменности, а также материалы на «Тодо бичиг» (около 100 спецвыпусков). С апреля 1994 г. работал старшим преподавателем кафедры калмыцкого языка и литературы Республиканского института повышения квалификации работников образования (РИПКРО), а в 2000 г. перешел на преподавательскую работу в КГУ. С 1996 г. успешно работает по совместительству младшим научным со-трудником отдела монголоведения КИГИ РАН.
Методическое пособие «Тод бичгт килвр орх түлкүр» (1995 г.) в помощь быстрого изучения «тодо бичиг» (Ясное письмо) подготовил синьцзянский калмык, преподаватель КГУ Намҗавин Содмон.
В конце методического пособия включена песня «Тод бичгин цаһан толһан дун» словаНамҗавин Содмон, музыка Аркадия Манджиева, первый куплет «Эгшгин дун», второй куплет «Хадврин дун», «Һальгин дун».
Методическое руководство к букварю
«Радуга» (1997) в помощь начинающим овладевать основами старокалмыцкой письменности. В данном пособии автор предлагает разработанную им методику в помощь обучения «тодо бичиг». Оно адресовано учителям, студентам и всем тем, кто интересуется историей калмыцкой грамматики.
Намҗавин Содмон «Тод бичгин бичглл» (Элиста, 1997. Прописи для изучающих старокалмыцкую письменность в начальных классах национальной школы).
По федеральной целевой программе книгоиздания был издан учебник Намҗавин Содмон «Солңг» («Радуга», 1999) - букварьдля изучающих основы старокалмыцкой письменности.
Худ. оформление букваря А. М. Поваева.
Является авторомнесколькихкниг -публицистики, двух фотоальбомов, нескольких пьес, которые были поставлены на сцене Республиканского ТЮЗа, соавтором первого в республике магнит-альбома, автором либретто первого калмыцкого детского мюзикла «Аак-нарн», автором музыки и текстов песен.
Книга А. Санджиева «О Далай Зая Пандита Ойратский» - первая книга популярного жанра о жизни и деятельности великого ойрат-калмыцкого религиозного и общественного деятеля, просветителя и гуманиста, создателя национальной письменности «тодо бичиг» (Ясное письмо). Она адресована школьникам, студентам, учителям калмыцкого языка и всем кто интересуется историей и культурой калмыцкогонарода.
Калмыцкая легенда
Есть калмыцкая легенда, повествующая о встрече буддийского ламы со своей матерью после долгой разлуки.
«В одном хотоне жила вдовая женщина. Она всегда вставала спозаранку, как только птицы начинали петь. Был у нее единственный сын. Мальчик рос сообразительным, спокойным и осмотрительным. Его приметили хурульные хувараки и с согласия матери взяли в хурул. Мальчик был посвящен в манджики. Когда он подрос, его отправили в Тибет для получения духовного образования.
Прошло время. Окончив учебу и получив духовный сан, молодой лама возвратился в родной нутук. О его состарившейся матери все это время заботились однохотонцы и хурульные хувараки. Теперь, когда ее сын вернулся, став высокообразованным ламой, в хуруле организовали службу в ознаменование этого события.
Среди собравшихся мирян была и она, но ее не предупредили о возвращении сына. Среди же хувараков, отправлявших службу, сидел и ее сын. Один из хувараков поднялся и обратился к старухе:
–Ваш сын вернулся. Вы узнали его? Он среди нас, узнайте же родного сына!
В хуруле воцарилась тишина, все молчали.
–Сына моего звали Гаха. Если он здесь, пусть встанет и протянет ко мне руки. Мне же, старой, как узнать моего родимого и поцеловать – донести до родного лица свою сухую слюну, – ответила мать ламы.
Собравшиеся растрогались, утирая слезы. Сын тотчас же встал, подошел к матери, обнял ее и поцеловал».
Сборник «Семь звезд: калмыцкие легенды и предания» составлен и переведен с калмыцкого языка и прокомментирован Дорджи Эдяшевичем Басаевым.
Материал собран из различных публикаций и архивных материалов.
Первый сборник был издан в 2004 г., второе издание стереотипное в 2007 г.
Как возникла письменность «тодо бичиг»
Когда ойраты, не имея еще своей письменности, мучительно размышляли над тем, как создать алфавит, среди них отыскался один человек, славившийся своей мудростью. Узнав, что требуется от него, этот мудрец стал часто ходить по кочевьям, высматривая, с чего же можно срисовать знаки. В один из таких дней его внимание привлекла женщина, занятая выделкой овчины. Приняв это за предзнаменование свыше, этот процесс он и взял за основу при создании письменности: белую овчину, которую выделывала женщина, заменил бумагой, а следы, оставляемые на овчине эдрингом*, срисовал и сделал их буквенными знаками. Вот почему считается, что в «тодо бичиг» («ясное письмо») рисунок букв очень напоминает следы от зубцов эдринга, а вертикальность строк объясняется тем, что овчину обычно выделывают, водя эдрингом сверху вниз.
*Эдринг – рубель, деревянная зубчатая скалка для выделывания овчины.
Учебное пособие по калмыцкому языку для учащихся профессиональных лицеев и училищ композитора А. Б. Эрдниева«Келн – мана зөөр»под редакцией д.ф. н. М. У. Монраева.
В нее включена биография Зая-Пандиты и статья о старокалмыцкой письменности.
«История и культура калмыцкого народа (XVII-XVIII в.в.)»
Экспериментальное учебное пособие для общеобразовательных учреждений РК подготовлено Моисеевым Александром Ивановичем и Моисеевой Натальей Ивановной.
Издано 2002 г. и переиздано 2006 г.
§ 26«Лунный свет»
1. Биография Зая-Пандиты.Зая-Пандита Намкайджамцо (по-калмыцки Окторгуйн Далай) родился в 1599 г. в семье хошеутовского Бааба-нойона. Отец его - обедневший родственник Байбагас-хана. Еще с конца XV в. религиозное движение охватило все улусы ойрат-калмыцкого четырехплеменного каганата. В течение всего XVI в. каждый нойон обязан был отдавать по одному сыну для посвящения в духовный сан. Байбагас-хан, еще не имевший сыновей, усыновил 16-летнего Зая-Пандиту, который учился грамоте при хуруле. Когда ему исполнилось 17 лет, глава монгольского духовенства посвятил Заю в духовное звание «банди» (по-тибетски «панди», отсюда слово «пандита»). С тех пор имя знаменитого калмыцкого просветителя звучит Зая-Пандита. После принятия духовного сана его в числе других юношей отправили в Тибет. В годы пребывания в духовном училище Зая-Пандита очень быстро выдвинулся. Учителя и духовные наставники заметили в нем недюжинные способности и невероятное трудолюбие. После окончания духовного училища он десять лет обучался в Лхасе в школе «цанита» - своеобразной буддийской духовной академии. Вскоре Зая-Пандиту включили в свиту главы управления светскими делами в Тибете в качестве «приближенного товарища». В 27 лет он стал одним из десяти самых близких сановников Далай-ламы и как лучший ученик удостоился титула «лхасского рабджамбы».
В Лхасе юноше удалось присутствовать в числе десяти гелюнгов на церемонии посвящения будущего Далай-ламы в сан гелюнга. По окончании церемонии первый заместитель главы буддийского духовенства вручил Зая-Пандите свои четки и сказал: «Ты был необыкновенным учеником. Твое пребывание у монголов доставит несомненную пользу вере Будды и одушевленным существам». Присутствовавший при этой беседе Далай-лама добавил: «Вместо меня отправляйся к говорящим монгольским языком и, занявшись переводом книг на родной язык, доставь пользу религии и одушевленным существам».
Только на сороковом году жизни, проведя в Тибете около 22 лет, в 1638 г. Зая-Пандита возвратился в родные кочевья.
2. Деятельность Зая-Пандиты.Ламаистские первосвященники наделили Зая-Пандиту полномочиями сделаться ламой монголов и ойратов, распространить среди них «желтую» веру. В кратчайший срок Зая-Пандита действительно стал признанным общемонгольским ламой. При нем произошло сословное разделение в хурулах: появились степени манджи (ученик веры), гецюл (служитель веры), гелюнг (жрец), бакши (высший учитель веры), цорджи (жрец высшей степени), лама (верховный первосвященник). Во всех хурулах определили должности ламаистского духовенства.
Как поборник государственного единства, Зая-Пандита быстро стал крупной политической фигурой. К его мнению прислушивались владетельные ойратские и монгольские феодалы. Он понимал пагубные последствия межфеодальных войн, которые делали народ беззащитным перед лицом внешней опасности. Он стремился примирить всех говоривших на монгольском языке и исповедующих ламаизм, подготовить условия для их объединения в могущественное государство. Зая-Пандита принимал участие в монголо-ойратском сейме 1640 г., в разработке статей «Великого Уложения».
Главная заслуга Зая-Пандиты заключается в том, что он в 1648 г. создал новую письменность. Зая-Пандита создал свое письмо «тодо узег» на основе уйгуро-монгольского алфавита, но внес такие усовершенствования, которые приблизили письменный язык к разговорной речи его времени,
В своей реформаторской деятельности Зая-Пандита не порывал с установившимися национальными традициями и стремился создать не совершенно новую письменность, но «литературный общеойратский письменный язык». Исторические условия способствовали распространению и закреплению новой письменности и письменного языка. В эпоху политического могущества и культурного роста ойратов и калмыков шел процесс сложения ойратско-калмыцкой народности.
Зая-Пандита практически закрепил реформу письменности тем, что перевел на ойратско-калмыцкий язык много различных произведений, выработал нормы правописания, упорядочил терминологию, создал свою школу переводчиков.В общей сложности Зая-Пандита, согласно данным его биографа Ратнабадры, перевел 177 тибетских сочинений, кроме того, 37 сочинений перевели его ученики.
Как переводы, так и колофоны (послесловия) их представляют большую ценность для истории культуры монгольских народов. Колофоны содержат самые разнообразные сведения. Большинство колофонов в переводах Зая-Пандиты написаны стихами или ритмической прозой. Нередко колофоны помогают осветить неясные места, темные стороны событий прошлого, установить авторство сочинения, эпоху его составления или перевода. Обладая поэтическим опытом и мастерством, Зая-Пандита и ряд своих переводов выполнил в стихах. Просветительская деятельность Зая-Пандиты и его учеников принесла положительные результаты: с этого времени получила развитие ойратская национальная литература.
3. «Лунный свет» Ратнабадры.Оригинальное произведение биографического жанра «Лунный свет» (Биография Зая-Пандиты) написано в 1691 г. Ратнабадрой, учеником и ближайшим спутником Зая-Пандиты.
«Лунный свет» - произведение не только биографическое, но и историческое. В нем содержатся сведения о жизни и деятельности видного ойратского просветителя, также краткая история ойратов за весь XVII в., описанию которой Ратнабадра посвятил почти половину сочинения.
Ратнабадра излагает события в хронологической последовательности, сообщает о деятельности Зая-Пандиты, его разъездах по ойратским и калмыцким кочевьям.
Повесть состоит из восьми глав. Главы по объему непропорциональны: некоторые содержат всего несколько страниц, другие - десятки страниц.Центральное место в произведении занимает рассказ о выполнении Зая-Пандитой той миссии, которую ему поручили иерархи буддийской Церкви. Подвижник ламаистского вероучения и поборник государственного единства, герой «Лунного света» шаг за шагом проводит в ойратском обществе свою линию, быстро становится крупной политической фигурой, к мнению которой прислушиваются влиятельные ойратские и калмыцкие князья. Биограф показывает, что в сфере общественной жизни Зая-Пандита стремился к сохранению внутреннего мира, предотвращению конфликтов между владетельными феодалами, сохранению независимости ойратского ханства.
Ратнабадра сообщает подлинные факты из жизни Зая-Пандиты, о его проповеднической и политической деятельности, краткие сведения о его научных и литературных занятиях. Он показывает, что распространение ламаизма проводилось не только силой убеждения, но и с помощью крутых мер, репрессий. По распоряжению Зая-Пандиты сожгли шаманские онгоны (атрибуты). Шаманов и людей, обращавшихся к ним, велели окуривать навозом.Автор описал и последние дни жизни Зая-Пандиты. Он умер в дороге, намереваясь в третий раз посетить Тибет. После смерти ученики предали его тело огню, а прах доставили в Тибет; затем по указанию Далай-ламы они отлили серебряную статуэтку Зая-Пандиты «величиной с локоть». Описанием освящения этой статуэтки и заканчивается «Лунный свет».
«Лунный свет» Ратнабадры представляет собой выполненное с большим художественным мастерством жизнеописание, крупное произведение житийного жанра. Образ Зая-Пандиты нарисован кистью искусного мастера, подлинного художника слова, которому близка жизнь его героя, который сам живет его чувствами, мыслями и устремлениями. Обратив особое внимание на подвижническую жизнь своего учителя, автор сумел показать весь жизненный путь гениального сына ойратского народа Зая-Пандиты.
Задания
1. Расскажите биографию Зая-Пандиты.
2. Оцените вклад Зая-Пандиты в развитие калмыцкой литературы.
Музыка
Живопись
Скульптура
Г. ХЕИЧИЕВА.
Восхождение к песне
Он не нуждается в представлении – этот сочинитель песен, друг многих из творческой элиты республики, лауреат премии «Улан зала» – Андрей Эрдниев.
Он стал песенником не в одночасье, довольно долго работал учителем, журналистом, объездил всю республику, был участником больших событий. В свободное время увлеченно играл на мандолине, пытался выразить бурю чувств в музыкальных мотивах. Случай много раз представлял ему возможность отдаться стихии музыки, подспудно жившей в его душе. Шел незаметный внешне процесс накопления, в результате которого взорвался целым венком лирических песен, вошедших позже в сборник «Седклин айсмуд» («Мелодии души»).
Судьба – то, что дано человеку от начала его существования. Андрею Эрдниеву дано в песнях выражать душу, время, и он исполняет свою миссию, в напевах передает время, вдохновляет людей, сохраняет песенные традиции народа.
Песни лирические, патриотические, песни-гимны, песни-признания стали спутниками нашей жизни, зазвучали на наших праздниках. Они не затерялись в ажиотаже потребления и шуме масс-медиа, а зазвучали своей искренней нотой. В них неистребимо живет народный дух. Они об истории, о героических личностях, и о наших современниках... они продолжают калмыцкую песенную традицию. Этим и подкупают современных слушателей.
В книге, которую вы открываете, соседствуют мгновения столетия, репортерские очерки, песни конца XX и начала XXI века.
Рокчинский Гарри Олегович
(1923-1993 гг.).
Заслуженный и народный художник России, заслуженный деятель искусств РК, лауреат государственной премии Калмыцкой АССР
им. О. И. Городовикова.
«Объемна и многолика человеческая личность в произведениях Г. Рокчинского. Он был глубоко убежден: историю делают люди необыкновенной судьбы. Таким персонажем исторической портретной галереи автора можно назвать ряд его произведений, изображающих ойрато-калмыцкого просветителя Зая-Пандиту. Рассматривать эти портреты только как воспроизведение внешнего облика исторической личности неправомочно. Начало большой темы было положено рисунком буддийского послушника. Здесь художник тонко фиксирует своеобразие облика Зая-Пандиты, оставленное потомкам в серебряной статуэтке, отлитой, как гласит предание, по распоряжению Далай-ламы после смерти Зая-Пандиты. Затем следуют карандашные наброски образа ученого в молодом и более зрелом возрасте. В портретной характеристике выразительно передано состояние юношеской решимости и зрелой умудренности великого деятеля культуры.
Тема духовного просветления наиболее глубоко разработана автором в портрете сидящего за работой Зая-Пандиты. Данная живописная трактовка, ставшая широко известной, являет собой этап в творчестве автора. Им самобытно осмыслено историческое прошлое и настоящее своего народа, его древние художественные традиции.
Портрет Зая-Пандиты очерчен изящным и в то же время строгим рисунком восточной миниатюры. Особенность его гибкий контур плоскостного письма буддийской живописи. Точно найдена манера исполнения, созвучная традициям иконописи. Иконография строга в деталях изображения сидящего с рукописью ученого-просветителя. Его утонченный облик дополнен декоративным фоном, воссоздающим историческое своеобразие эпохи - ойрато-калмыцкое средневековье, "очерченное" Великим Шелковым путем. В трактовке художника это олицетворение не только торговых связей Востока и Запада, но еще и дорога учености и Просвещения».
С. Г. Батырева
Искусствовед, художник Иван Ковалев пишет о картине Б. Данильченко: «Портрет Зая-Пандиты – одна из лучших работ художника. Образ Зая-Пандиты прост. Аскетичен. На фоне традиционной буддийской живописи (дарцика), изображающей степь, крупным планом выделяется мощная фигура ученого-мыслителя. Он восседает за маленьким письменным столиком, в одной руке держит перо (калям), в другой – лист бумаги. Он не молод, это подчеркивают глубокие морщины, которые залегли на лбу, на щеках, в углах губ, под глазами, сильно выпирающие скулы и бритая голова. Черты его лица укрупненные. Лицо сосредоточенно-задумчивое, с выразительным острым взглядом и сжатым волевым ртом. Весь лист обрамляет национальный орнамент. В правой верхней части портрета начертано имя ученого. В портрете все подчинено стремлению художника подчеркнуть простоту и величие, мудрость и силу этого удивительного человека».
Данильченко Б.«Зая-Пандит- основатель ойрат-калмыцкой письменности».
1967 г.
Народный художник Калмыкии, лауреат Серебряной медали Академии художеств России, участник международных, всесоюзных, всероссийских, зональных, региональных выставок. Произведения находятся в различных музеях СССР и частных коллекциях США, Франции, Германии, Италии, Монголии.
«В 1984-1986 гг. пишет цикл картин, которые посвятил Зая-Пандите – выдающемуся политическому, религиозному и культурному деятелю. Это триптих «Рождение Зая-Пандиты», «Детство Зая-Пандиты» и «Зая – Пандита Намхайджамцо».
« Зая - Пандита». 130х120. 2003 г.
х.м.
Васькин Владимир Савельевич (1941 г.), художник, скульптор, заслуженный художник России, заслуженный деятель искусств Калмыкии, лауреат Серебряной медали Академии художеств России, Почетный гражданин Республики Калмыкия. Он участник международных, всесоюзных, всероссийских, зональных, региональных выставок. Его произведения находятся в музеях России и в частных коллекциях США, Франции, Германии, Монголии.
«Зая-Пандит». Дерево.
Мастер по художественной обработке (кость, камень, дерево), член Союза художников России, с 1982 г. активно участвует во всероссийских, республиканских, региональных выставках Юга России. Его работы находятся в Национальном музее РК им. Н. Н.Пальмова, и в частных коллекциях России и зарубежья, в резиденции Далай-ламы XIV в Индии.
«Зая Пандита»
(бивень мамонта) 2007 г.
Автор памятника «Зая-Пандит», «Хозяин степи», уникальных ритуальных масок мистерии «Цам».
На открытии памятника присутствовали: вице-премьер Правительства РФ В. Матвиенко, Президент РК, президент ФИДЕ К. Илюмжинов, скульптор Р. О. Рокчинский и народный поэт Калмыкии Д. Н. Кугультинов. 1999 г.
«Зая – Пандита». Гипс.
15 сентября 1999 г.в Национальном музыкально-драматическом театре состоялась премьера спектакля«Зая-Пандита»,посвященная 390-летию добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России, 400-летию основателя ойрат-калмыцкой письменности Зая-Пандиты и 350-летию ойратской письменности «тодо -бичиг».
АвторирежиссерспектакляБорис Андреевич Шагаев.
Борис Шагаев после премьеры спектакля дал интервью корреспонденту газеты «Известия Калмыкии» Нелли Халгиновой: «Я решил обратиться к истории калмыцкого народа и, изучая ее, заинтересовался личностью Зая-Пандиты. Как известно, он – основатель ойрат-калмыцкой письменности, великий просветитель… Но мне этот человек стал интересен, прежде всего, как творец. Человеку стоящему у истоков нового, всегда приходится преодолевать какие-либо трудности…».
Шагаев Б.А., заслуженный деятель искусств РК, режиссер.
Дарваев П. А., заслуженный работник культуры РК, ученый, поэт, переводчик, драматург.
Ханташов В., заслуженный деятель искусств РК, художник.
В роли Зая Пандита – заслуженный артист РК В. Базыров.
В роли Аблай хана – заслуженный артист РК Сергей Гаданов.
Сцена из спектакля Б. Шагаева «Зая-Пандита». В ролях: I-й шаман – народный артист РК Басан Морчуков, II-й шаман –заслуженный артист России Владимир Мацаков,биограф-писарь – заслуженный артист РК Санджи Каджиев.
Сцена из спектакля. В роли I-го шамана
- народный артист РКБасан Морчуков.
В роли Цецен-хана – артист Дмитрий Мукеев.
Сцена из спектакля Б. Шагаева «Зая-Пандит». В ролях: Абай-хана – заслуженный артист РК Сергей Гаданов, странствующий монах – артист Бадма Пюрвеев.
(1930-2003 гг.)
Бембеев Тимофей Отельданович, член Союзов писателей и журналистов СССР и России, народный писатель Калмыкии, лауреат премий им. Э. Деликова и Международной литературной премии им. К. Симонова родился в 1930 году в с. Зурмута Лаганского района Калмыцкой АССР. Жизнь не баловала Тимофея Бембеева: с 10 лет начал работать, пережил военное лихолетье, выселение. Трудился в газетах, работал на ответственных постах республиканских средств массовой информации, все больше и больше погружаясь в дело, к которому тянуло неудержимо и которое стало смыслом жизни – в литературу.
В калмыцкую литературу вошел баснописцем-родоначальником этого жанра. Автор и первого калмыцкого военного романа «Лотос». За 40 с лишним лет творческой деятельности выпустил более 30 книг на калмыцком и русском языках, среди которых следует особо отметить романы «Лотос», «У Синь-Моря», «Бессмертник»; повести «Пожар», «Дни, обращенные в ночь», «Праправнуки»; сборники рассказов, детских стихов, поэм и басен.
Переводил на родной язык произведения А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Твардовского; поэтов Монголии, Бурятии, Армении, Украины, Молдавии, Абхазии, Чувашии.
Дөрвн өөрд хоорндан негдҗ,
Дөрвн үзгдән нер һарла .
Чидл, зөрг, арһнь дегдләд,
Чинр, күчнь холван давла.
Заяч заясн кишг лавта,
Зая-Пандита учрснь айта!
Өөр, хол үлгүр кеҗ
Өөрд гиҗ келн болҗала.
Урн үгнь берк янзрад,
Ухани билгин көлгн болҗала.
Заяч заясн кишг лавта,
Зая-Пандита учрснь айта!
Эврән дала сурһуль сурад,
Эңкр өөрдән эн өрглә,
"Тодо бичг" гиҗ эн һарһад,
Тодрха номар әмтән тетклә.
Заяч заясн кишг лавта,
Зая-Пандита учрснь айта!
Тернь зууһад җилмүд давад,
Теегин хальмгт герл болҗана.
Мергн үг улм янзрад,
Медрл, ном делгү өсҗәнә.
Заяч заясн кишг лавта,
Зая-Пандита учрснь айта!
Народный поэт Калмыкии, председатель правления Союза писателей Республики Калмыкия, заслуженный работник культуры Республики Калмыкия (1997г.), лауреат премии комсомола Калмыкии им. Героя Советского Союза Э. Деликова (1988г.), национальной премии «Улан зала» (2001г.), премии Республики Калмыкия им. Номто Очирова (2005г.), премии «За гуманизм и милосердие» Общероссийского общественного движения «Россия» (2005г.), Почетный гражданин с. Яшкуль (2003г.), награжден медалью «За вклад в наследие народов России» Российского Союза Исторических городов и регионов (2004г.).
Автор поэтических книг «Родной очаг», «Утренний полет», «Семь журавлей», «Трубка деда», «Зая-Пандита, или Колесо Учения», «Материнский завет», «Охотник Бамбар» и др.
Перевел на родной язык многие произведения классиков русской и мировой литературы. Среди них произведения А. Пушкина, М. Лермонтова, Ф. Тютчева, В. Маяковского, А. Ахматовой, А. Твардовского, Н. Рубцова, Р. Гамзатова, К. Кулиева, М. Карима, Х. Намсараева, Т. Шевченко, А. Исаакяна, С. Чиковани, произведения поэтов Бурятии, Монголии и др.
Элст,2001
В эту книгу вошли новые произведения Эрдни Эльдышева. Главное место в ней занимает поэма о великом калмыцком просветителе Зая-Пандите, о которой выдающийся поэт С. И. Липкин написал автору: «Ваша поэма «Зая-Пандита, или Колесо Учения» - большое событие в калмыцкой литературе. Можно сказать, что Ваш народ ждал такой поэмы. Она открывает нам ту тайну души калмыцкого народа, которая была долго загадочной…».
Перевод с калмыцкого Александра Соловьева
Римма Ханинова
ТОДО БИЧИГ – ЯСНОЕ ПИСЬМО
Номто Очирову
Одну легенду рассказал отец мне в детстве,
Как было создано ойратское письмо,
И, помню, поразило в этом действе:
явилось провидение само.
Я живо представляла этих предков:
Вот в думах они – новый алфавит
Творит свой емкий смысл и на редкость
Объемлет буквы, звука строгий вид:
Запомнить, заучить, взнуздать, чтоб слоги,
Как скакуны породистых кровей,
Могли быстрее одолеть дороги
Мудрейших мыслей, истовых страстей,
Чтоб разум мог расправить свои крылья,
Как в поднебесье царственный орел,
Чтоб свет струился, мрак трусливо скрылся,
Гармонию язык тот приобрел...
Как мне назвать того, что по кочевьям,
Высматривая долго образцы,
Вдруг увидал: вот то оно, чем я
Воспользоваться мог, взяв под уздцы.
А эта женщина за выделкой овчины,
Быть может, не заметила сама,
Эдринг ее стал знаковой причиной
Открытия ойратского письма.
Мудрец овчину заменил бумагой,
Эдрингом стало острое стило,
Рисунки букв затейливым зигзагом
По вертикали шествуют давно.
О Небо! Видно, в высь стремится Слово,
Чтоб, Землю обняв и набравшись сил,
Взлетая, помнить день рожденья, снова
Того, кто в путь его благословил.
10.10.2006.
Ханинова Римма Михайловна – поэт, переводчик, пишет на русском языке. Кандидат филологических наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы КГУ. Она автор нескольких поэтических сборников и книги для детей «Умная мышка», переводит с калмыцкого языка (М.Хонинов «Почему у совы нет ноздрей», «Сказание о калмычке»).
Родился в п. Гигант Ростовской области, окончил Ростовский госуниверситет, историк. С 1968 года живет и работает в Калмыкии. В 2002 году в журнале «Байр» вышла его первая книжка-малютка «Солнечный колодец».
Автор поэтических сборников «Серебряные гривы» (Элиста, 2004 г.) и «Заглянуть за горизонт» (Элиста, 2004 г.).
В настоящее время – пенсионер, живет в г. Элиста.
Четыреста столь быстротечных лет
Стрелою Мингияна пролетели,
А мир как был далек от жизни цели,
Так и не смог доселе дать ответ.
Но в сладкозвучных струях бытия
Имеются такие перекаты,
Где мысли раскаленная струя
Гремит подобно громовым раскатам.
Рождается немеркнущий родник,
Аккордом баховым высвечивая Слово
И становясь ядром, первоосновой
Тому, что называем мы Язык!
В мелодии родного языка
С тобою навсегда нетленно слито,
Как с океаном быстрая река,
«Тодо Бичиг», мудрец Зая-Пандита»!
Монах, подвижник, Истины слуга,
Ты спеленал слова калмыцкой речи.
И подвиг твой скрижалями отмечен:
«Тодо бичиг» - златые берега,
В которых вольно плещется
Душа - Величие, Бессмертие народа,
Его непогрешимость и свобода.
Потоком в мироздании дыша
И обретая форму, краски, звук,
Доступно тайнам, эврике наитий,
Становится пристанищем открытий,
Творений сердца, неустанных рук.
1999 г
Тепкенкиев Эрнест Иванович родился в 1931 году в хотоне Бадрунгу Лаганского района Калмыцкой АССР. Начал трудовую деятельность в военные годы с 13 лет на лесных разработках в Сибири, затем выполнял разные работы. В 1963 году окончил Ставропольский мединститут, затем аспирантуру. Защитив диссертацию, стал кандидатом медицинских наук. Работал врачом, преподавателем в Калмыцком медицинском колледже и Калмыцком государственном университете, занимался научной деятельностью.
Не прерывая свою основную работу врача, уже много лет занимается литературным творчеством. Являясь членом Союза писателей России и Калмыкии «Обновление», он активно участвует в общественной жизни республики.
Первые его стихи «В дороге», «Мечта многих» появились в 1960 году в местной печати. В последующем циклы его стихов выходили во многих коллективных сборниках. Им изданы собственные поэтические сборники: «В пору утренней свежести», «Начала», «Сокровенная мечта», «Радуга», «Саша», «День не знает конца», «Лестница жизни», «Друг мой – солнце», «Степь моя, колыбель моя», «Цаган сар».
ЗАЯ-ПАНДИТА
Тодо бичг түрүн үүдәсн
Тоомсрта номт Зая-Пандита.
Кел, сойл өөрдин өргсн
Келн-әмтни седклд ончта.
Бурхн-шаҗна ном делгрүлсн
Буйнч седклтә Зая-Пандита.
Җирһлин дегтрмүд улст сексн,
Җигтә гегә үзүлснь ачта.
Бичкдүд тодо бичг дасна,
Билгтин нер оньдин һарһна.
Күцәсн керг-төрнь мөңкрнә,
Күңкл сән өдрт тохрна.
Хальмгин җирһл тааҗ медсн,
Хәәртә үрн Зая-Пандита.
Хальмг Таңһч эндр цецгәрсн,
Ханлт өргәд, менд-байрта.
Тодо бичг, тодо бичг
Төрскн Хальмгинм ууһн үзгдл.
Тодо бичг, тодо бичг
Тоомсрта, янзта, ончта йовдл
МанджиевОлег Лиджиевичродился в 1949 году в г. Новосибирске. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького в 1972 году. С отличием окончил Высшие литературные курсы сценаристов и режиссеров при Госкино СССР. Член Союза писателей СССР с 1980 года. Первый в Калмыкии член Союза кинематографов СССР. Он автор десяти книг. Первая книга «Скачки» была издана в 1972 году, затем были изданы «Мальчишка с бантиками» (1975г.), «Острию копья» (1976г.), «В год барса» (1979г.), «Амуланга» (1987г.), «Небесный родник» (1982г.), «И вечно возвращаться» (1983г.), «Дорога в один дун» (1988г.), «Приключения Эльзятки в мышином государстве» (повесть-сказка для детей), «Ад номер семь» (2003г.). Постоянно публикуется в периодической печати. Основная тема в его творчестве – молодежная, затрагивающая нравственные, философские стороны становления молодых людей.
По сценарию Олега Манджиева поставлено шесть короткометражных фильма и четыре полнометражных художественных фильма: «Сакман», «Долина смерти», «Бешенная», «Гадание на бараньей лопатке».В 1984 году писателю присвоено звание лауреата конкурса кинорежиссеров, в 1988 году – звание лауреата премии «Большой Кристоф» Союза кинематографов Латвии. В 1989 году Олег Манджиев удостоен Международной премии СИФЕЖ за фильм «Гадание на бараньей лопатке».
В 1990 году ему присвоено звание лауреата Государственной премии Калмыцкой АСССР им. О. И. Городовикова за сценарий фильма «Гадание на бараньей лопатке».
Возвращение Зая – Пандиты
Зая-Пандита брел домой.
А под ноги легли —
Рассветный час, и мрак ночной,
И мудрый год Змеи.
Одной мечтою лишь согрет,
Словно звезда во мгле,
Зая-Пандита много лет
Провел в монастыре.
Там время медленно текло,
Средь старых книг он жил.
Тибет терпению его
И мудрости учил.
То пропасть, то вершины скал
Вставали на пути,
Тибет его не отпускал,
И — некуда идти.
Одной дорогою пойдешь —
Ограбят и убьют.
Другою — в пропасть упадешь
И вороны склюют.
Проводники — народ пустой:
Один упал со скал,
И ночью темною второй
Ограбил и сбежал…
(Продолжение)
Неведом путь его пролег
В горах, морях, степях,
Следы босых и пыльных ног
Лежат на облаках.
Змея, не тронь его в пути
И, хищный зверь, забудь,
Зая-Пандите впереди
Лежит далекий путь.
Определен Пандите срок
Скитаться по степи.
Лежат в тумане сто дорог.
А по какой идти?
Погасли звезды и луна —
И он шагал во мгле,
Звездой падучей письмена
Царапал на земле.
Остры каменья под стопой —
Он голоден и бос.
Сухой запекшейся губой
Сбирает капли рос.
Укрыл его ночной покров —
Спит на сырой земле,
И звенья непокорных слов
Связует он во сне.
О степь священная, замри,
И ты замри, Земля:
Сейчас столетья и миры
Вбирает он в себя!
Сейчас услышит божий глас,
Душа исторгнет крик...
Вот озарит его сейчас
Прозренья яркий миг...
Душа от тяжести хрипит,
Вот из небытия
Родилось вдруг!
О, степь, возьми —
Вот письменность твоя!
Возьми, возьми «Тодо бичиг» —
Вот «Ясное письмо»!
Столб огневой возник в ночи
И степи обожгло.
О, вертикальная строка,
Отныне, мир объемля,
В тебе пульсируют века,
Мысль бьется, свищет время.
Степь в памяти тебя хранит,
Кипящей сталью, зримо,
Все пишет молния в ночи
Магическое имя.
«Тодо бичиг» – серебряный ручей
Зая-Пандита, древний книгочей,
Тобою ода Мудрости пропета,
Высоким взором пламенных очей
Всю письменность Китая и Тибета
Ты обозрел, все взвесил на весах,
Шаги Судьбы выслушивая чутко,
Душа твоя орлицей в небесах
Качала крылья Веры и Рассудка,
И новые для мира письмена,
Витые, как струя, как ветви ивы,
Летящие, как грива скакуна,
Как выдумки красавиц прихотливы, –
Ты изобрел… чтоб Слово Языка
Вошло в скрижали наравне с другими,
Чтоб навсегда умелая рука
Связала звуки узами тугими –
Лишь в связке формы Слово обретает
И новый смысл, и новую загадку,
И долгие века переживет,
И ляжет пра-пра-правнуку в тетрадку!
Четыре века в сумраке ночей
Скрипели перья, граял вещий ворон…
«Тодо бичиг» – серебряный ручей –
Все так же чист и многозвучно полон!
Соловьев Александр Анатольевич – известный астрофизик, доктор физико-математических наук, поэт, переводчик, член Союза российских писателей родился в 1946 году на Урале.Автор поэтических книг «Звезд рассыпанная соль», «Созвездия земного зодиака».
Перевел произведения народных поэтов Калмыкии Д. Н. Кугультинова, Э. А. Эльдышева, С. К. Каляева, Е. А. Буджалова, В. Д. Нурова и др.
ЗАЯ-ПАНДИТ
Заячин зурсн зураһар
Зая - Пандит төрҗ,
Буурл теегтән шүтхәр
Бурхна хәәрнд күртҗ.
Хальмгин билгтә
Үрн Хол Төвдт сурла.
Берк сурһмҗ авч
Бандь цол зүүлә.
Цаһан Толһа* үүдәсн
Цецн Зая - Пандит,
Хальмгт нернь туурсн
Хәәртә Зая - Пандит,
Тандан, алдр Багштан,
Таңһч зальврҗ мөргнә.
Әмд дүритн хальмгуд
Әрүнәр зүркндән хадһлна.
* Цаһан толһа — тод үзгин алфавит.
Е. Н. Бадмаева, К.В. Орлова «Библиографический указатель письменного наследия калмыков в трудах российских и монгольских востоковедов».
Для того, чтобы открыть полнотекстовый вариант, необходимо щелкнуть по названию.
