Фирс - характеристика литературного героя

Своеобразие пьесы «Вишневый сад»

Идейные особенности

А. П. Чехов стремился заставить читателя и зрителя «Вишневого сада» признать логическую неизбежность совершающейся исторической «смены» социальных сил: гибель дворянства, временное господство буржуазии, торжество в недалеком будущем демократической части общества. Драматург более ясно выразил в своем произведении веру в «свободную Россию», мечту о ней.

У демократа Чехова были резкие обличительные слова, которые он бросил обитателям «дворянских гнезд.Поэтому избрав для изображения в «Вишневом саде» субъективно не плохих людей из дворян и отказавшись от жгучей сатиры, Чехов посмеялся над их пустотой, бездельем, но полностью не отказал им в праве на сочувствие, и тем самым несколько смягчил сатиру.

Отсутствие связи с революционными силами в стране помешали Чехову воспроизвести точно процесс исторической борьбы. Изображая Раневских и Гаевых лишь безвольными, слабыми, уступающими без сопротивления дорогу новым силам, он вызывал невольно сочувствие к ним у определенной части зрителей, и тем самым ослаблял удар по паразитирующим классам.

Хотя в «Вишневом саде» нет открытой острой сатиры на дворян, но несомненно есть (скрытое) обличение их. Разночинец демократ Чехов не питал иллюзий, он считал невозможным возрождение дворян. Поставив в пьесе «Вишневый сад» тему, беспокоившую в свое время Гоголя (историческая судьба дворянства), Чехов в правдивом изображении жизни дворян оказался наследником великого писателя. Разоренье, безденежье, праздность владельцев дворянских имений -- Раневской, Гаева, Симеонова-Пищика -- напоминают нам картины оскудения, праздного существования дворянских персонажей в первом и втором томах «Мертвых душ». Бал во время торгов, расчет на ярославскую тетушку или на другое случайное благоприятное обстоятельство, роскошь в одежде, шампанское при элементарных нуждах в доме -- все это близко к гоголевским описаниям и даже к отдельным красноречивым гоголевским реалистическим деталям, имевшим, как показало само время, обобщающее значение. «Все основывалось, -- писал Гоголь о Хлобуеве, -- на потребности достать откуда-нибудь вдруг сто или двести тысяч», рассчитывали на «трехмиллионную тетушку». В доме Хлобуева «куска хлеба нет, а шампанское есть», а «детей учат танцованию». «Все кажется, прожил, кругом в долгах, ни откуда никаких средств, а задает обед».

Однако автор «Вишневого сада» далек от конечных выводов Гоголя. На грани двух веков сама историческая действительность и демократическое сознание писателя яснее подсказали ему, что возродить Хлобуевых, Маниловых и прочих невозможно. Чехов понял также, что будущее не за предпринимателями типа Костонжогло и не за добродетельными откупщиками Муразовыми.

В самой общей форме Чехов угадал, что будущее за демократами, трудящимися. И к ним он апеллировал в своей пьесе. Своеобразие позиции автора «Вишневого сада» заключается в том, что он как бы ушел на историческое расстояние от обитателей дворянских гнезд и, сделав своими союзниками зрителей, людей иной -- трудовой -- среды, людей будущего, вместе с ними из «исторического далека» смеялся над нелепостью, несправедливостью, пустотой ушедших из жизни, и не опасных уже, с его точки зрения, людей. Этот своеобразный угол зрения, индивидуальный творческий метод изображения Чехов нашел, возможно, не без раздумий над произведениями своих предшественников, в частности, Гоголя, Щедрина. «Не погрязайте в подробностях настоящего, -- призывал Салтыков-Щедрин. -- Но воспитывайте в себе идеалы будущего; ибо это своего рода солнечные лучи... Вглядывайтесь часто и пристально в светящиеся точки, которые мерцают в перспективе будущего» («Пошехонская старина»).

Хотя Чехов сознательно не пришел ни к революционно-демократической, ни к социал-демократической программе, но сама жизнь, сила освободительного движения, воздействие передовых идей времени вызывали у него потребность подсказать зрителю необходимость социальных преобразований, близость новой жизни, т. е. заставляли не только улавливать «светящиеся точки, которые мерцают в перспективе будущего», но и освещать ими настоящее.

Отсюда и своеобразное сочетание в пьесе «Вишневый сад» лирического и обличительного начала. Критически показать современную действительность и в то же время выразить патриотическую любовь к России, веру в ее будущее, в большие возможности русских людей -- такова была задача автора «Вишневого сада». Широкие просторы родной страны («дали»), люди-великаны, которые «были бы так к лицу» им, свободная, трудовая, справедливая, творческая жизнь, которую они создадут в будущем («новые роскошные сады») -- вот то лирическое начало, которое организует пьесу «Вишневый сад», та авторская норма, которая противопоставлена «нормам» современной уродливой несправедливой жизни людей-карликов, «недотеп». Это сочетание в «Вишневом саде» лирического и обличительного элементов и составляет специфику жанра пьесы, точно и тонко названной М. Горьким «лирической комедией».

3.2 Жанровые особенности

«Вишневый сад» -- лирическая комедия. В ней передал автор свое лирическое отношение к русской природе и негодование по поводу расхищения ее богатств «Леса трещат под топором», мелеют и сохнут реки, уничтожаются великолепные сады, гибнут роскошные степи.

Гибнет «нежный, прекрасный» вишневый сад, которым умели только созерцательно любоваться, но который не смогли сберечь Раневские и Гаевы, по «чудесным деревьям» которого грубо «хватил топором Ермолай Лопахин». В лирической комедии Чехов пропел, как в «Степи», гимн русской природе, «прекрасной родине», высказал мечту о созидателях, людях труда и вдохновения, думающих не столько о своем благополучии, сколько о счастье других, о будущих поколениях. «Человек одарен разумом и творческой силой, чтобы приумножать то, что ему дано, но до сих пор он не творил, а разрушал», -- эти слова произнесены в пьесе «Дядя Ваня», но мысль, в них выраженная, близка к мыслям автора «Вишневого сада».

Вне этой мечты о человеке-творце, вне обобщенно-поэтического образа вишневого сада нельзя понять пьесу Чехова, как нельзя по-настоящему почувствовать «Грозу», «Бесприданницу» Островского, если останешься невосприимчивым к волжским пейзажам в этих пьесах, к русским просторам, чуждым «жестоким нравам» «темного царства».

Лирическое отношение Чехова к Родине, к ее природе, боль за разрушение ее красоты и богатств составляют как бы «подводное течение» пьесы. Это лирическое отношение выражено то в подтексте, то в авторских ремарках. Например, во втором действии о просторах России говорится в ремарке: поле, вдали вишневый сад, дорога в усадьбу, на горизонте город. Чехов специально обращал снимание режиссеров Московского Художественного театра на эту ремарку: «Во втором акте Вы дадите мне настоящее зеленое поле и дорогу, и необычайную для сцены даль».

Полны лиризма ремарки, относящиеся к вишневому саду («уже май, цветут вишневые деревья»); грустные нотки звучат в ремарках, отмечающих приближение гибели вишневого сада или саму эту гибель: «звук лопнувшей струны, замирающий, печальный», «глухой стук топора по дереву, звучащий одиноко и грустно». К этим ремаркам Чехов относился очень ревниво, беспокоился, что режиссеры не совсем точно выполнят его замысел: «Звук во 2-м и 4-м актах «Вишневого сада» должен быть короче, гораздо короче, и чувствоваться совсем издалека...».

Выражая в пьесе свое лирическое отношение к Родине, Чехов осуждал все, что мешает ее жизни, развитию: праздность, легкомыслие, ограниченность. «Но он, -- как справедливо заметил В. Е. Хализев, -- был далек от нигилистического отношения к былой поэзии дворянских гнезд, к дворянской культуре», опасался потери таких ценностей, как сердечность, доброжелательство, мягкость в человеческих отношениях, без восторга констатировал наступающее господство сухой деловитости Лопахиных.

«Вишневый Сад» задумывался как комедия, как «смешная в пьеса, где бы черт ходил коромыслом». «Вся пьеса веселая, легкомысленная», - сообщал автор друзьям в пору работы над нею в 1903.

Это определение жанра пьесы комедия было для Чехова глубоко принципиальным, недаром он был так огорчен, узнав, что на афишах Художественного театра и в газетных объявлениях пьеса была названа драмой. «Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс», - писал чехов. Стремясь придать пьесе жизнерадостный тон, автор около сорока раз в ремарках указывает: «радостно», «весело», «смеется», «все смеются».

3.3 Композиционные особенности

В комедии четыре действия, при этом нет деления на сцены. События происходят в течение нескольких месяцев (с мая по октябрь). Первое действие является экспозицией. Здесь представлена общая характеристика персонажей, их взаимоотношения, связи, а также здесь мы узнаем всю предысторию вопроса (причины разорения имения).

Действие начинается в усадьбе Раневской. Мы видим Лопахина и горничную Дуняшу, ожидающих приезда Любови Андреевны и ее младшей дочери Ани. Последние пять лет Раневская с дочерью жили за границей, в имении же оставались брат Раневской, Гаев, и приемная дочь ее, Варя. Мы узнаем о судьбе Любови Андреевны, о смерти ее мужа, сына, узнаем подробности ее жизни за границей. Имение помещицы практически разорено, прекрасный вишневый сад должен быть продан за долги. Причины тому - расточительность и непрактичность героини, ее привычка сорить деньгами. Купец Лопахин предлагает ей единственный выход спасения усадьбы - разбить землю на участки и сдать их в аренду дачникам. Раневская и Гаев же решительно отвергают это предложение, им непонятно, как можно вырубить прекрасный вишневый сад, самое «замечательное» место во всей губернии. Это противоречие, наметившееся между Лопахиным и Раневской - Гаевым и составляет сюжетную завязку пьесы. Однако эта завязка исключает как внешнюю борьбу действующих лиц, так и острую внутреннюю борьбу. Лопахин, отец которого был крепостным Раневских, лишь предлагает им реальный, разумный, с его точки зрения, выход. Вместе с тем первый акт развивается в эмоционально нарастающем темпе. События, которые происходят в нем, необычайно волнуют всех действующих лиц. Это ожидание приезда Раневской, которая возвращается в родной дом, встреча после длительной разлуки, обсуждение Любовью Андреевной, ее братом, Аней и Варей мер по спасению усадьбы, приход Пети Трофимова, напомнивший героине о погибшем сыне. В центре первого действия, таким образом, - судьба Раневской, ее характер.

Во втором действии надежды владельцев вишневого сада сменяются тревожным ощущением. Раневская, Гаев и Лопахин вновь спорят о судьбе имения. Внутреннее напряжение здесь нарастает, герои становятся раздражительны. Именно в этом акте раздается «отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный», словно предвещающий грядущую катастрофу. Вместе с тем в этом акте всесторонне раскрываются Аня и Петя Трофимов, в своих репликах они высказывают свои взгляды. Здесь мы видим развитие действия. Конфликт внешний, социально-бытовой здесь кажется предрешенным, известна даже дата - «на двадцать второе августа назначены торги». Но одновременно здесь продолжает развиваться и мотив загубленной красоты.

Третий акт пьесы содержит кульминационное событие - вишневый сад продан на торгах. Характерно, что кульминацией здесь становится внесценическое действие: торги происходят в городе. Туда отправляются Гаев и Лопахин. В их ожидании остальные устраивают бал. Все танцуют, Шарлотта показывает фокусы. Однако тревожная атмосфера в пьесе нарастает: нервничает Варя, Любовь Андреевна нетерпеливо ждет возвращения брата, Аня передает слух о продаже вишневого сада. Лирико-драматические сцены перемежаются с комическими: Петя Трофимов падает с лестницы, Яша вступает в разговор с Фирсом, мы слышим диалоги Дуняши и Фирса, Дуняши и Епиходова, Вари и Епиходова. Но вот появляется Лопахин и сообщает о том, что он купил имение, в котором отец и дед его были рабами. Монолог Лопахина - это вершина драматического напряжения в пьесе. Кульминационное событие в пьесе дано в восприятии главных героев. Так, Лопахин имеет личную заинтересованность в покупке имения, однако счастье его нельзя назвать полным: радость от совершения удачной сделки борется в нем с сожалением, сочувствием к Раневской, которую он любит с детства. Любовь Андреевна расстроена всем происходящим: продажа имения для нее - это потеря крова, «расставание с домом, где она родилась, который стал для нее олицетворением привычного уклада жизни («Ведь я родилась здесь, здесь жили мои отец и мать, мой дед, я люблю этот дом, без вишневого сада я не понимаю своей жизни, и если уж так нужно продавать, то продавайте и меня вместе с садом…»)». Для Ани и Пети продажа имения не является катастрофой, они мечтают о новой жизни. Вишневый сад для них - это прошлое, с которым «уже покончено». Тем не менее, несмотря на разницу мироощущений героев, конфликт нигде не переходит в личное столкновение.

Четвертое действие - это развязка пьесы. Драматическое напряжение в этом акте ослабевает. После разрешения проблемы все успокаиваются, устремляясь в будущее. Раневская и Гаев прощаются с вишневым садом, Любовь Андреевна возвращается к своей прежней жизни - она готовится к отъезду в Париж. Гаев называет себя банковским служащим. Аня и Петя приветствуют «новую жизнь», не сожалея о прошлом. Одновременно разрешается любовная коллизия между Варей и Лопахиным - сватовство так и не состоялось. Варя тоже готовится к отъезду - она нашла место экономки. В суматохе все забывают о старом Фирсе, которого должны были отправить в больницу. И снова слышится звук лопнувшей струны. А в финале слышится звук топора, символизируя грусть, смерть уходящей эпохи, конец старой жизни. Таким образом, мы имеем в пьесе кольцевую композицию: в финале вновь возникает тема Парижа, расширяющая художественное пространство произведения. Основой же сюжета становится в пьесе авторская мысль о неумолимом ходе времени. Чеховские герои как будто потеряны во времени. Для Раневской и Гаева подлинная жизнь словно осталась в прошлом, для Ани и Пети она заключена в призрачном будущем. Лопахин, ставший владельцем имения в настоящем, также не испытывает радости и сетует на «нескладную» жизнь. Да и сами глубинные мотивы поведения этого персонажа лежат не в настоящем, а тоже в далеком прошлом.

В самой композиции «Вишневого сада» Чехов стремился отразить бессодержательный, вялый, скучный характер существования своих дворянских героев, их бедную событиями жизнь. Пьеса лишена «эффектных» сцен и эпизодов, внешнего разнообразия: действие во всех четырех актах не выносится за пределы усадьбы Раневской. Единственное значительное событие -- продажа имения и вишневого сада -- совершается не на глазах зрителя, а за сценой. На сцене же -- будничная жизнь в усадьбе. Люди говорят о житейских мелочах за чашкой кофе, во время прогулки или импровизированного «бала», ссорятся и мирятся, радуются встрече и огорчены предстоящей разлукой, вспоминают о прошлом, мечтают о будущем, а в это время -- «слагаются их судьбы», разоряется их «гнездо».

Стремясь придать этой пьесе жизнеутверждающую, мажорную тональность, Чехов убыстрил темп ее, в сравнении с предыдущими пьесами, в частности, уменьшил количество пауз. Особенно заботился Чехов, чтоб финальный акт не был растянут и происходящее на сцене не производило бы, таким образом, впечатления «трагичности», драматизма. «Мне кажется, -- писал Антон Павлович, -- что в моей пьесе, как она ни скучна, есть что-то новое. Во всей пьесе ни одного выстрела, кстати сказать». «Как это ужасно! Акт, который должен продолжаться 12 минут maximum, у вас идет 40 минут».

3.4 Герои и их роли

Сознательно лишая пьесу «событий», Чехов направлял все внимание на состояние действующих лиц, их отношение к основному факту -- продаже имения и сада, на их взаимоотношения, столкновения. Учитель должен обратить внимание учащихся на то, что в драматическом произведении авторское отношение, авторская позиция оказывается наиболее скрытой. Чтобы выяснить эту позицию, чтобы понять отношение драматурга к историческим явлениям жизни родины, к персонажам и событию, зрителю и читателю нужно быть очень внимательным ко всем компонентам пьесы: тщательно продуманной автором системе образов, расстановке действующих лиц, чередованию мизансцен, сцеплению монологов, диалогов, отдельным репликам героев, авторским ремаркам.

Порою Чехов сознательно обнажает столкновение мечты и действительности, лирического и комического начала в пьесе. Так, работая над «Вишневым садом» он внес во второе действие после слов Лопахина («И живя тут мы сами должны бы по-настоящему быть великанами ...») ответную реплику Раневской: «Вам понадобились великаны. Они только в сказках хороши, а так они пугают». К этому Чехов добавил еще мизансцену: появляется в глубине сцены уродливая фигура «недотепы» Епиходова, явно контрастирующая с мечтой о людях-великанах. К появлению Епиходова Чехов специально приковывает внимание зрителей двумя репликами: Раневская (задумчиво) «Епиходов идет». Аня (задумчиво) «Епиходов идет».

В новых исторических условиях Чехов-драматург, вслед за Островским, Щедриным, откликнулся на призыв Гоголя: «Ради бога, дайте нам русских характеров, нас самих дайте нам, наших плутов, наших чудаков! На сцену их, на смех всем! Смех -- великое дело!» («Петербургские записки»). «Наших чудаков», наших «недотеп» стремится вывести Чехов на осмеяние публики в пьесе «Вишневый сад».

Намерение автора вызвать смех зрителя и в то же время заставить его задуматься над современной действительностью наиболее ясно выражено в оригинальных комических персонажах -- Епиходове и Шарлотте. Функция этих «недотеп» в пьесе очень значительна. Чехов заставляет зрителя уловить внутреннюю связь их с центральными персонажами и тем самым обличает этих глазных лиц комедии. Епиходов и Шарлотта не только смешны, но и жалки со своей полной несообразностей и неожиданностей несчастливой «фортуной». Судьба, в самом деле, относится к ним «без сожаления, как буря к небольшому кораблю». Эти люди изуродованы жизнью. Епиходов показан ничтожным в своей грошовой амбиции, жалким в своих несчастьях, в своих претензиях и в своем протесте, ограниченным в своей «философии». Он горд, болезненно самолюбив, а жизнь поставила его в положение полулакея и отвергнутого влюбленного. Он претендует на «образованность», возвышенные чувства, сильные страсти, а жизнь «уготовала» ему ежедневные «22 несчастья», мелочные, неэффектные, оскорбительные».

Чехов, мечтавший о людях, в которых будет «все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли», видел пока еще много уродцев, не нашедших своего места в жизни, людей с полной сумятицей мыслей и чувств, поступки и слова которых лишены логики и смысла: «Конечно, если взглянуть с точки зрения, то вы, позволю себе так выразиться, извините за откровенность, совершенно привели меня в состояние духа».

В речи Епиходова Чехов передал хаотичность сознания этого персонажа, что вполне обусловлено его положением в жизни. Конторщик Епиходов оторван от трудовой, крестьянской и рабочей среды, но он не пристал и к дворянской, буржуазной, интеллигентской среде. Его место где-то между слугами и барами. В соответствии с этим и в речи его смешаны бытовые, просторечные обороты («на пару слов», «понятное дело», «Фирс ... в починку не годится») с официально-деловыми, чиновничьими конструкциями и выражениями («смею нас уверить», «приеду-с», «хорошо-с»), с подчеркнуто учтивыми («я желаю побеспокоить вас», «извините за выражение»), с книжными выражениями, недостаточно органически вошедшими в лексикон его, потому часто искаженными («позвольте вам выразиться», «за границей все давно уже в полной комплекции»). Большое количество вводных слов, паразитизмов в языке Епиходова («собственно говоря», «между прочим», «допустим», «к примеру сказать») загромождают речь и также служат средством передачи убожества духовного мира Епиходова, сумятицы его мыслей. Он заражен «умственным стремлением», гордится тем, что приобщился к «культуре», считает необходимым, повидимому, для большего сходства с интеллигентным» людьми, принять вид мрачного пессимиста: «Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне, али застрелиться, собственно говоря, но тем не Менее, я всегда ношу при себе револьвер». Чехов высмеивает здесь, кстати, не только Епиходовых, но и тех, кому они подражают. Автор заставляет нас понять, что поза угрюмого скептика -- модна так же, как чтение Бокля, тяготение к «утонченным» чувствам. Упадочно-декадентские настроения, распространяясь, дают такой комический и жалкий эффект: Епиходовы становятся их адептами. Они схватывают внешние проявления этих настроений и именно в них видят патент на интеллигентность.

Источник комизма Епиходова в пьесе также в том, что он все делает некстати, не во-время. Нет соответствия между природными его данными и поведением. Недалекий, косноязычный, он склонен к пространным речам, рассуждениям; неловкий, бездарный, он играет на биллиарде (при этом ломает кий), поет «ужасно, как шакал» (по определению Шарлотты), мрачно аккомпанируя себе на гитаре. Не во-время объясняется он в любви Дуняше, некстати задает глубокомысленные вопросы («Вы читали Бокля?»), некстати употребляет многие слова: «Про то могут рассуждать только люди понимающие и старшие»; «а так глядишь, что-нибудь в высшей степени неприличное, вроде таракана», «с меня взыскивать, позвольте вам выразиться, вы не можете».

Функция образа Шарлотты в пьесе близка к функции образа Епиходова. Нелепа, парадоксальна судьба Шарлотты: немка, цирковая актриса, акробатка и фокусница, она оказалась в России гувернанткой. Все неопределенно, случайно в ее жизни: случайно и появление в имении Раневской, случаен и уход из него. Шарлотту всегда ждут неожиданности; как определится дальше ее жизнь после продажи имения, ей неизвестно, как непонятны цель и смысл ее существования: «Все одна, одна, никого у меня нет и... кто я, зачем я -- неизвестно». Одиночество, несчастье, растерянность составляют вторую, скрытую подоснову этого комического персонажа пьесы.

Знаменательно в этом отношении, что, продолжая работать над образом Шарлотты во время репитиций пьесы в Художественном театре, Чехов не сохранил ранее намеченные дополнительные комические эпизоды (фокусы в I, III, IV актах) и, напротив, усилил мотив одиночества и несчастливой судьбы Шарлотты: в начале II акта все со слов: «Так хочется поговорить, а не с кем ...» до: «зачем я -- неизвестно» -- внесено Чеховым в окончательную редакцию.

«Счастливая Шарлотта: поет!» -- говорит Гаев в финале пьесы. Этими словами Чехов подчеркивает и непонимание Гаевым положения Шарлотты и парадоксальность ее поведения. В трагический момент своей жизни, даже как будто сознавая свое положение («так вы, пожалуйста, найдите мне место. Я не могу так... В городе мне жить негде»), она показывает фокусы, напевает. Серьезная мысль, осознание одиночества, несчастья сочетается у нее с шутовством, буффонадой, цирковой привычкой забавлять.

В речи Шарлотты такое же причудливое сочетание различных стилей, слов: наряду с чисто русскими -- искаженные слова и конструкции («Я желаю продавать. Не желает ли кто покупать?»), иностранные слова, парадоксальные словосочетания («Эти умники все такие глупые», «Ты, Епиходов, очень умный человек и очень страшный; тебя должны безумно любить женщины. Бррр!..»).

Чехов придавал большое значение этим двум персонажам (Епиходову и Шарлотте) и беспокоился о том, чтобы они были правильно и интересно истолкованы в театре. Роль Шарлотты казалась автору самой удачной, и он советовал артисткам Книппер, Лилиной взять ее, а об Епиходове писал, что это роль короткая, «но самая настоящая». Этими двумя комическими персонажами, автор, в самом деле, помогает зрителю и читателю понять не только положение в жизни Епиходовых и Шарлотт, но и распространить на остальных действующих лиц те впечатления, которые он получает от выпуклого, заостренного изображения этих «недотеп», заставляет увидеть «изнанку» жизненных явлений, заметить в одних случаях «несмешное» в комическом, в других случаях -- угадать смешное за внешне драматическим.

Мы понимаем, что не только Епиходов и Шарлотта, но и Раневская, Гаев, Симеонов-Пищик «существуют неизвестно для чего». К этим праздным обитателям разоряющихся дворянских гнезд, живущим «на чужой счет», Чехов присоединил еще не действующих на сцене лиц и тем усилил типичность образов. Барин-крепостник, отец Раневской и Гаева, развращенный праздностью, морально потерянный второй муж Раневской, деспотичная ярославская бабушка-графиня, проявляющая сословное высокомерие (она до сих пор не может простить Раневской, что ее первый муж был «не дворянин») -- все эти «типы», вместе с Раневской, Гаевым, Пищиком, «уже отжили». Чтобы убедить в этом зрителя, по мнению Чехова, не нужно было ни злой сатиры, ни презрения; достаточно было заставить посмотреть на них глазами человека, ушедшего на значительное историческое расстояние и не удовлетворяющегося уже их жизненными нормами.

Раневская и Гаев ничего не предпринимают, чтобы сохранить, спасти имение и сад от гибели. Напротив, именно благодаря их праздности, непрактичности, беззаботности разоряются так «свято любимые» ими «гнезда», разрушаются поэтические прекрасные вишневые сады.

Такова же цена любви этих людей к родине. «Видит бог, я люблю родину, люблю нежно», -- говорит Раневская. Чехов заставляет нас столкнуть эти слова с поступками и понять, что слова ее импульсивны, не отражают постоянной настроенности, глубины чувства, расходятся с действиями. Мы узнаем, что Раневская уехала из России пять лет тому назад, что из Парижа ее «потянуло вдруг в Россию» лишь после катастрофы в личной жизни («там он обобрал меня, бросил, сошелся с другой, я пробовала отравиться ...»), и видим в финале, что она все же покидает родину. Как ни жалеет Раневская о вишневом саде и имении, но она довольно скоро «успокоилась и повеселела» в предчувствии отъезда в Париж. Напротив, Чехов всем ходом пьесы говорит, что праздный антиобщественный характер жизни Раневской, Гаева, Пищика свидетельствует о полном забвении ими интересов родины. Он создает впечатление, что при всех субъективно неплохих качествах они бесполезны и даже вредны, так как способствуют не созиданию, не «преумножению богатств и красоты» родины, а разрушению: бездумно сдает Пищик англичанам на 24 года участок земли для хищнической эксплуатации природных русских богатств, гибнет великолепный вишневый сад Раневской и Гаева.

Поступками этих персонажей Чехов убеждает нас в том, что нельзя доверять их словам, сказанным даже искренне, взволнованно. «Проценты мы заплатим, я убежден», -- вырывается у Гаева безо всяких на то оснований, и он уже возбуждает себя и других этими словами: «Честью моей, чем хочешь, клянусь, имение не будет продано! .. Счастьем моим клянусь! Вот тебе моя рука, назови меня тогда дрянным, бесчестным человеком, если я допущу до аукциона! Всем существом моим клянусь!» Чехов компрометирует своего героя в глазах зрителя, показывая, что Гаев «допускает до аукциона» и имение, вопреки его клятвам, оказывается проданным.

Раневская в I акте решительно рвет, не читая, телеграммы из Парижа от оскорбившего ее человека: «С Парижем кончено». Но Чехов в дальнейшем ходе пьесы показывает неустойчивость реакции Раневской. В следующих актах она уже читает телеграммы, склонна примириться, а в финале, успокоенная и повеселевшая, охотно возвращается в Париж.

Объединяя этих персонажей по принципу родства и социальной принадлежности, Чехов, однако, показывает как черты сходства, так и индивидуальные черты каждого. При этом он заставляет зрителя не только взять под сомнение слова этих персонажей, но и задуматься над справедливостью, глубиной отзывов о них других лиц. «Она хорошая, добрая, славная, я ее очень люблю», -- говорит о Раневской Гаев. «Хороший она человек, легкий, простой человек, -- говорит о ней Лопахин и с восторгом высказывает ей свое чувство: «Люблю вас, как родную... больше, чем родную». К Раневской притягиваются, как к магниту, и Аня, и Варя, и Пищик, и Трофимов, и Фирс. Она равно добра, деликатна, ласкова и с родной, и с приемной дочерью, и с братом, и с «мужиком» Лопахиным, и с прислугой.

Раневская сердечна, эмоциональна, душа ее открыта для прекрасного. Но Чехов покажет, что эти качества, сочетаясь с беззаботностью, избалованностью, легкомыслием, очень часто (хотя и независимо от воли и субъективных намерений Раневской) превращаются в свою противоположность: жестокость, равнодушие, небрежность по отношению к людям. Последний золотой Раневская отдаст случайному прохожему, а дома прислуга будет жить впроголодь; она скажет Фирсу: «Спасибо, мой родной», поцелует его, участливо и ласково справится о его здоровье и... оставит его, больного, старого, преданного слугу, в заколоченном доме. Этим заключительным аккордом в пьесе Чехов сознательно компрометирует в глазах зрителя Раневскую и Гаева.

Гаев так же, как и Раневская, незлобив и восприимчив к красоте. Однако Чехов не разрешает нам полностью доверять словам Ани: «Тебя все любят, уважают». «Какой ты хороший, дядя, какой умный». Чехов покажет, что нежное, мягкое обращение Гаева с близкими людьми (сестрой, племянницей) сочетается у него с сословным пренебрежением к «чумазому» Лопахину, «мужику и хаму» (по его определению), с презрительно-брезгливым отношением к слугам (от Яши «курицей пахнет», Фирс «надоел» и т. п.). Мы видим, что вместе с барской чувствительностью, изяществом, он впитал в себя барскую чванливость, спесь (характерно словечко Гаева: «кого?»), убежденность в исключительности людей своего круга («белой кости»). Он больше, чем Раневская, чувствует сам и дает почувствовать другим свое положение барина и связанные с этим преимущества. И при этом кокетничает близостью к народу, утверждает, что «знает народ», что его «мужик любит».