Октябрь 1917 года и современная Россия

МОУ «Старохуторская ООШ»

Валуйского района Белгородской области

Доклад

«Октябрь 1917 и современная Россия»

Подготовила:

учитель истории Посохова О.М.

2017 год

Об отношении к Октябрьской революции 1917 года в контексте формирования исторического самосознания граждан современной России.

На сегодняшний день существуют различные трактовки истории событий вековой давности. Для одних Октябрьская революция – это праздник, старт прогрессивных преобразований в стране, для других – это была вовсе не революция, не благородный порыв народный масс, а удачно осуществленный государственный переворот, положивший начало большой трагедии для миллионов людей. Но, каким бы это событие не было в оценках современников революции и их потомков, изучать этот важный период истории Отечества нужно, ибо события октября 1917-го оказали огромное влияние на ход исторических событий России и мира.

«Для нас с вами сегодняшний взгляд на события тех лет имеет особое значение. Мы должны оставить грядущим поколениям объективную оценку значения революции, это необходимо, чтобы общество и граждане извлекли из них уроки и не повторили ошибок»,

Переход от октября к ноябрю наполнен важными для формирования нашего национального самосознания днями: Димитриевская родительская суббота, празднование дня Казанской иконы Божьей матери, назначенный на это же число День народного единства, 7 ноября (по старому стилю — 25 октября) как годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, тот же день — как день памяти о военном параде в Москве 7 ноября 1941 года. Все они без исключения подразумевают уважительную память о наших предках, требуют такой памяти, предостерегают от попыток искажения и забвения. 

С Октябрьской революцией, между тем, происходит худшее, что может происходить с историческим событием: её опошляют. Трудно представить себе более пошлое и одновременно более обидное объяснение трагического завершения романовского этапа существования Российского государства, давшего за свои три века немало примеров культурной самобытности политической мудрости и воинской отваги, чем отнесение его на счёт успешной работы зарубежных разведок. Понятно, что авторам такой интерпретации хочется продемонстрировать предельное выражение возможных последствий деятельности "иностранных агентов" в России. Понятно также, что всё более очевидно проявляющееся нежелание народа мириться с известными кричащими несправедливостями общественного устройства современной России побуждает утрировать последствия революционного пути.

И, конечно же, исторические свершения советского строя: готовность вновь собрать страну в единое целое, её скорый, менее чем за двадцать лет, вывод в число самых экономически и культурно развитых, а также сильных с военной точки зрения; быстрое послевоенное восстановление; народнохозяйственные и гуманитарные успехи 1950-1970-х годов, — всё это как бельмо на глазу для тех политических сил, которые правили Россией в 1990-е, да и сегодня всё ещё определяют многое в нашей жизни.

С точки зрения так называемого прагматизма внутриполитической борьбы позиция противников Октябрьской революции абсолютно понятна. Но такой "прагматизм" — банальная конъюнктурщина.

Разговор о трагичной стороне революционного переустройства России начался не в "перестройку" и тем более не после 1991 года, и он нужен. Но это должен быть честный разговор. Пока же в СМИ, кинематографе, литературе, особенно на телевидении мы часто сталкиваемся со стремлением банально опорочить советское время. Если в фильме о "тяжёлом советском прошлом" мы видим изощрённого преступника, то не сомневайтесь: он член партии. Если в книге некая сомнительного поведения женщина мутит воду в коллективе, она, скорее всего, комсорг. Отпетый циник и интриган — член ЦК КПСС. Советские учёные работают под угрозой насилия. Журналисты вынуждены врать. Деятели культуры мечтают о "свободе" на западный манер. И всюду страшные сотрудники органов госбезопасности. Они садисты, подтасовщики, трусы, преследуют хороших людей. Глядя на них, невольно задаёшься вопросом: кто же тогда взял верх над германскими спецслужбами, а после войны разгромил оставленных гитлеровцами и перешедших на службу англосаксам "борцов за независимость" в Прибалтике и на Украине? Впрочем, если врагами бандподполья были такие "гэбисты", то, видимо, и бандеровцы с "лесными братьями" были тоже невинными жертвами.

Советская власть — следствие несостоятельности прежних элит

Всё это, однако, детали. Главное — настойчиво закладываемая в мозги россиян мысль, что взятие власти большевиками и создание советской России не было чем-то неизбежным. Более того, было делом противоестественным, событием, которого можно и нужно было избежать.

Человеку, понимающему суть общественно-политических процессов, происходивших в России во второй половине XIX — начале XX веков, и знакомому с состоянием умов российской элиты того времени, слышать такое как минимум странно, но другой версии не предлагается. А подумать над ней стоило бы именно всем вместе. Поразмышлять, например, над тем, как получилось, что всего за одно поколение армия и флот из единственных союзников России, коими их обоснованно считал император-отец, превратились в силу, которая выступила против императора-сына.

От оценки событий прошлого как преимущественно научного или мировоззренческого вопроса перейдём к политическому выводу, который в контексте Октября 1917 года навязывается современному обществу. Это уже инструмент актуальной политики. Вывод звучит примерно так: "Народ возмутился, поддался на провокационные посулы и поэтому пострадал. А вот прояви он покорность и согласие со всем, что делала элита, и всё было бы хорошо: мировую войну бы выиграли, с англичанами и французами были бы добрыми друзьями, западного типа демократию построили бы в России уже тогда, не надо было бы ждать до 1991 года".

Особенно активны в критике большевиков-"соблазнителей" и "самовольно" поднявшегося на революцию народного большинства, увлекшего за собой и немалую часть элиты, истые, как они себя полагают, православные верующие. Между тем их понимание уходит ещё дальше от истины.

Нельзя одновременно утверждать, что волос не упадёт с головы человека без воли Божьей, и доказывать, что революция произошла сугубо волей большевиков. РПЦ не приняла Октябрьской революции, и это стало в 1917 году одной из серьёзнейших, трагических проблем и для неё самой, и для всей России.

Но ещё большей и, пожалуй, ключевой проблемой стало то, что РПЦ не только приняла, но и активно приветствовала Февральскую либеральную, прозападную революцию. Пусть эта революция, к которой гораздо больше подходит определение "переворот", чем к революции, произошедшей в октябре, давала возможность завершения синодального периода, восстановления патриаршества, укрепления позиций Церкви, но для страны в целом она означала слом традиции, развал, смуту! Этого нельзя было не понимать. РПЦ между тем даже не возвысила голос против ареста Николая II и его семьи.

Не уравниловка, но равенство в достоинстве

Критика власти коммунистов с акцентом на примитивное понимание и тем более возведение в абсолют материалистического мировоззрения имеют под собой больше оснований, чем суждения о её "противоестественности" для России, но и этого объяснения недостаточно.

Революция делалась, чтобы это изменить. Коммунисты не изобрели классы, а констатировали их наличие. Их обвиняют в "уравниловке", а они искали путь к единству общества. Искали, но не учли силу худшей в человеческой природе черты: желания стать выше своих соплеменников. По большому счёту именно разделение на "номенклатуру" и "рядовых граждан", взгляд "интеллектуалов" сверху вниз на рабочих и крестьян стали уже во втором-третьем поколениях одним из основных факторов ослабления, а потом и распада советского строя.

В советском строе далеко не всё было достойно сохранения, кто спорит, и закончился он так, как закончился, тоже именно по своей вине, хотя и не без помощи внешних противников. Его конец, однако, был гораздо менее трагичным, чем конец российского самодержавия, и в этом я вижу важный положительный критерий оценки и самой советской власти, и состояния созданного при ней общества.

Сегодня как итог четверти века радикальных капиталистических реформ и культурной деградации социальное разделение и имущественное чванство в России вновь достигло небывалых размеров. Только критерий стал гораздо более банальным: есть у тебя шикарный особняк, крупный счёт в банке или просто "крутой" автомобиль, и ты уже выше других — тех, кто растит хлеб, строит дома, делает машины, защищает родину, учит детей…, но не зарабатывает при этом столько, сколько при желании можно "ухватить" в современной России.

Власть и Церковь вроде бы видят это, говорят об этом, но в жизни, несмотря на празднуемый уже который год День народного единства, пока мало что меняется. Именно поэтому вся связанная с Октябрьской революцией тематика воспринимается с всё более оголённым нервом. Успеем ли мы что-то исправить в этом плане к 100-летию революции, до которого осталось всего два года? И вообще исправим ли?

Мои отец и мать, родители моего мужа чтили день 7 ноября. Они праздновали его как отправную точку в истории нового российского государства. Не новой страны — страна всегда оставалась одной и той же, многовековой Русью — Россией, а впервые созданного в ней народного государства. Это государство помогло им, как и многим другим поколениям наших соотечественников, прожить достойные, наполненные созидательным трудом и ратным подвигом жизни. За это государство четверо моих близких родственников погибли в Великой Отечественной войне. Разве я могу с презрением, да даже просто безразлично, относиться к тому, что было им дорого?