Суриков - великий воскрешатель прошлого

Суриков – могучий воскрешатель прошлого

«Я исчезаю…» — таковы были последние слова, сказанные умирающим Василием Суриковым… А до этого — сорок лет титанической работы, грандиозные произведения, поражавшие всех и всякого, всеобщее восхищение и суеверное поклонение перед гением художника.

Боярыня Морозова, Утро стрелецкой казни, Меньшиков в Березове, Покорение Сибири Ермаком, Переход Суворова через Альпы, Исцеление слепорожденного Иисусом — каждая из этих картин становилась целой эпохой в развитии русской живописи.

И вряд ли можно вспомнить другого русского художника XIX века (за исключением Левитана), чей талант и творческое наследие имели бы такой большой резонанс и такое значение для всей нашей русской культуры.

Императрица Анна Иоанновна в петергофском Тампле стреляет оленей, 1900.

Французский критик Делинь пишет о Сурикове:

«В его картинах он открывается нам как могучий воскрешатель прошлого, которое он реконструирует с верностью ученого. Сотни страниц лучших исторических книг не дадут такой ясной идеи об исторической трагедии, которая произошла в Москве во времена Петра. Толпа играет главную роль в большей части его картин. Нет ничего более впечатляющего, чем народ, который волнуется, защищается или нападает, каждая группа живет своей собственной жизнью, героическая или покорная. Точность рисунка, разнообразие красок гармонируют в едином целом, полном величия, могучем, правдивом и трагическом».

Народ – действительно главный герой картин художника. «Я не понимаю действия отдельных исторических лиц, – говорил Суриков, – без народа, без толпы. Мне нужно вытащить их на улицу».

Большой маскарад в 1772 году на улицах Москвы с участием Петра I и князя И.Ф.Ромодановского, 1900

Василий Иванович Суриков родился 24 января 1848 года в Красноярске. Его предки по отцу и матери принадлежали к казачьим семьям. «Мои предки покоряли Сибирь вместе с Ермаком, а дед мой атаманом был. Со всех сторон я — природный казак».

С детства Василий восхищался величественной природой Сибири. Он говорил: «Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь с детства; она же дала мне дух, и силу, и здоровье».

В детстве обнаружилась способность мальчика замечать необычное, красивое. Художник так говорил позднее об этой своей особенности: «Увижу что-нибудь, поразившее внимание, сразу ярко замечу во всех подробностях, и потом стоит только припомнить, и оно, как живое, перед глазами».

Рисовать Василий начал рано. Сначала, как он сам говорил, «на стульях сафьяновых рисовал – пачкал». А в шесть лет скопировал с черной гравюры Петра Великого и сам раскрасил: синькой – мундир, а брусникой – отвороты.

Изба, 1873

Первый, кто обратил внимание на живописные способности Сурикова, был учитель рисования Красноярского уездного училища Н.В. Гребнев.

В 1859 году умер отец и семья стала испытывать материальные затруднения. Сдавали часть дома квартирантам и за счет этого жили. Суриков, начавший учиться в гимназии, вынужден был ее оставить и поступить в 1862 году в Енисейское общее губернское управление канцелярским писцом. Василий Иванович потом рассказывал: «Очень я по искусству тосковал. Мать какая у меня была: видит, что я плачу – горел я тогда, – так решили, что я пойду пешком в Петербург».

Мечта Сурикова осуществилась благодаря помощи красноярского губернатора П.Н. Замятина и золотопромышленника П.И. Кузнецова, оплатившего все расходы на поездку Сурикова в столицу и его учение в Академии художеств.

Старик-огородник, 1882

В конце 1868 года Василий отправился в Петербург, куда добрался в феврале следующего года. Сначала он поступил в школу Общества поощрения художников, чтобы подготовиться к экзамену в академии. В апреле он держал экзамен в Академию художеств, но неудачно, и только в августе, после усиленных летних занятий, был принят сначала вольнослушателем, а год спустя – в 1870 году – слушателем академии.

За время учебы Василий писал картины и рисунки, главным образом на библейские темы, за которые неоднократно получал медали, золотые и серебряные, денежные премии. В марте 1874 года Суриков получил первую премию за превосходный живописный эскиз композиции «Пир Валтасара». В том же году он создал первую композицию на тему древнерусской истории «Княжий суд», где ему удалось достигнуть впечатления достоверности происходящего.

Княжий суд

В КОНЦЕ 1875 ГОДА СУРИКОВ ОКАНЧИВАЕТ АКАДЕМИЮ ХУДОЖЕСТВ И ПОЛУЧАЕТ ЗВАНИЕ КЛАССНОГО ХУДОЖНИКА ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ.

Он принимается вскоре за заказ на роспись четырех панно на тему: «Вселенские соборы» в храме Христа Спасителя, чтобы получить деньги и иметь возможность заниматься своим творчеством. Это был первый и единственный заказ, который выполнил Суриков в течение своей жизни.

В июне 1877 года он переехал в Москву на постоянное жительство, а в 1878 году Суриков женится на Елизавете Августовне Шарэ, внучке декабриста П.Н. Свистунова. Счастливая семейная жизнь и относительная материальная обеспеченность позволили художнику «начать свое» – обратиться к образам русской истории. Со следующего года начинается его напряженная работа над первой исторической большой картиной «Утро стрелецкой казни».

Утро стрелецкой казни, 1881

«На глазах зрителя разыгрывается страшная драма. Как будто слышишь плач, слившийся в одно глубокое рыдание. Кричит охваченная ужасом маленькая девочка, рыдает молодая женщина, простившись с мужем, уткнулся в ее платье плачущий ребенок. Казнь еще на началась, но наступили последние минуты прощания с жизнью. Страшные, мучительные.

Народной толпе, беспорядочно сгрудившейся перед храмом Василия Блаженного, художник противопоставляет Петра со свитой на фоне кремлевской стены. Петр неумолим и грозен. Он уверен в своей правоте.

Суриков хорошо понимал прогрессивность петровской политики, но в то же время художник не мог не сочувствовать народу, не мог не страдать вместе с ним. Суриков взволнованно повествует о силе и упорстве русского народа в борьбе за свои интересы.

Художник не ввел в картину ни одной натуралистической, устрашающей детали. Он говорил, что не ужас смерти хотел передать, а торжественность последних минут перед казнью, все прекрасное, что раскрылось в душах простых людей, – мужество у осужденных, глубина скорби и нежность у их близких».

Картина была экспонирована на Девятой передвижной выставке в марте 1881 года. Еще до открытия выставки Репин писал П.М. Третьякову:

«Картина Сурикова делает впечатление неотразимое, глубокое на всех. Все в один голос высказали готовность дать ей самое лучшее место; у всех написано на лицах, что она – наша гордость на этой выставке… Сегодня она уже в раме и окончательно поставлена… Какая перспектива, как далеко ушел Петр! Могучая картина!»

Сразу же после окончания «Утра стрелецкой казни» у Сурикова возникает замысел картины «Боярыня Морозова». «»Боярыню Морозову» я задумал еще раньше «Меншикова», сейчас же после «Стрельцов». Но потом, чтобы отдохнуть, «Меншикова» начал».

Меншиков в Березове, 1883

«Суриковский «отдых» – картина «Меншиков в Березове» (1883) вызывает восхищение, – пишет Л.А. Большакова. – В русской живописи уже были созданы исторические полотна, воспроизводящие трагические события далекого прошлого, в центре которых стояла судьба выдающейся личности… Но ни у кого из них трагедия отдельной исторической личности не звучала так мощно, так величественно, как у Сурикова».

М.В. Нестеров писал о картине: «…Мы с великим увлечением говорили о ней, восхищались ее дивным тоном, самоцветными, звучными, как драгоценный металл, красками. «Меншиков» из всех суриковских драм наиболее «шекспировская» по вечным, неизъяснимым судьбам человеческим. Типы, характеры их, трагические переживания, сжатость, простота концепции картины, ее ужас, безнадежность и глубокая волнующая трогательность – все, все нас восхищало».

ПОСЛЕ ВЫСТАВКИ 1883 ГОДА КАРТИНА БЫЛА ПРИОБРЕТЕНА ТРЕТЬЯКОВЫМ, И У СУРИКОВА ОКАЗАЛИСЬ СРЕДСТВА, ДОСТАТОЧНЫЕ ДЛЯ ПОЕЗДКИ ЗА ГРАНИЦУ.

Художник посещает Германию, Францию, Италию, Испанию. Он изучает картины Веронезе, Тициана, Тинторетто, его внимание привлекает и современное европейское искусство. Много и увлеченно работает художник над этюдами.

Он пишет на родину: «Да, колорит – великое дело! Видевши теперь массу картин, я пришел к тому заключению, что только колорит вечное неизменяемое наслаждение может доставить, если он непосредственно, горячо передан с натуры».

Картина «Сцена из римского карнавала» (1884), показанная на Тринадцатой передвижной выставке 1885 года, свидетельствует о новых колористических исканиях Сурикова. Смеющееся смуглое лицо девушки удивительно хорошо связывается с розовым капором домино, плотно охватывающим прелестную темноволосую головку.

По возвращении из-за границы работа над «Боярыней Морозовой» (1887) поглотила все внимание Сурикова. Художник рассказывал, как искал образ Морозовой: «Только я на картине сперва толпу написал, а ее после. И как ни напишу ее лицо – толпа бьет… Ведь сколько времени я его искал. Все лицо мелко было. В толпе терялось. В селе Преображенском на старообрядческом кладбище – ведь вот где ее нашел… И вот приехала к нам начетчица с Урала – Анастасия Михайловна. Я с нее написал этюд в садике в два часа. И как вставил ее в картину – она всех победила».

Боярыня Морозова, 1887

Пленяющие русской красотой женские образы также взяты художником из жизни: «Девушку в толпе, это я со Сперанской писал – она тогда в монашки готовилась. А те, что кланяются, – все старообрядки с Преображенского».

Один из ведущих образов в картине – юродивый, олицетворяющий народные страдания. Прототип его был найден Суриковым на одном из московских рынков. «Вижу – он. Такой вот череп у таких людей бывает… В начале зимы было. Снег талый. Я его на снегу так и писал. Водки ему дал и водкой ноги натер… Он в одной холщовой рубахе босиком у меня на снегу сидел. Ноги у него даже посинели. Я ему три рубля дал… Так на снегу его и писал».

В картине Суриков добился исключительной экспрессии и значительности лица Морозовой. «В худощавой фигуре Морозовой, в тонких длинных пальцах ее рук, в том, как она сидит, вытянув и крепко сжав ноги, судорожно вцепившись в боковину саней одной рукой и взметнув вверх другую со сложенным двуперстием, чувствуется и огромное нервное напряжение и внутренняя сила, – отмечает Г.П. Перепелкина. – Это именно та Морозова, про которую ее наставник протопоп Аввакум сказал: «Персты рук твоих тонкостны, а очи молниеносны. Кидаешься ты на врагов, как лев». Веришь, что эта женщина могла вдохновлять, вести за собой многих – так сильна была ее собственная вера, пусть фанатичная, так ярка была ее личность».

В картине Морозова – центральный образ и по психологической нагрузке и по расположению на холсте. Но этот образ не противостоит многоликой народной массе, не поднимается над ней, а, скорее, связывается с толпой, организует ее.

В третьей своей большой картине – «Покорение Сибири Ермаком» (1895) – Суриков поднялся на необычайную даже для него высоту исторического прозрения. Художник говорил, что композиция картины была им продумана и решена до того, как он ознакомился с летописным изложением события. «А я ведь летописи не читал. Она [картина] сама мне так представилась: две стихии встречаются. А когда я, потом уж, Кунгурскую летопись начал читать вижу, совсем, как у меня. Совсем похоже. Кучум ведь на горе стоял. Там у меня скачущие».

Покорение Сибири Ермаком, 1895

В «Ермаке» черты народных характеров Суриков возвел до степени эпического величия. Работая с натуры над лицами хакасов и остяков, Суриков открыл поразительный закон красоты: «Пусть нос курносый, пусть скулы, – а все сгармонировано. Это вот и есть то, что греки дали – сущность красоты. Греческую красоту можно и в остяке найти».

Репин писал по поводу «Ермака»: «Впечатление от картины так неожиданно и могуче, что даже не приходит на ум разбирать эту копошащуюся массу со стороны техники, красок, рисунка».

Последней исторической картиной художника был «Степан Разин», задуманный им еще тогда, когда он работал над «Боярыней Морозовой», и законченный только в 1907 году.

В.И. Суриков. Степан Разин. 1906 г.

А. Жукова пишет: «…Хмурый на головном струге сидит Разин. Разбита на Каспии флотилия персидского шаха. Пленный перс тоскует напротив атамана. Лучшие люди крестьянской России идут за Разиным; бить бояр, дворян и приказных, «учинив так, чтобы всяк всякому был равен», уже песни о Разине поют. Но неясны пути крестьянской революции. Тяжкую думу думает атаман. Поднятые весла за его спиной – как крылья. Поверженного орла напоминает атаман – художник словно предсказывает его мрачную судьбу и думает вместе с ним: каким же путем идти России?.. А струг величаво плывет по широкой Волге, «добрыми молодцами изусаженный». И движение струга, как движение самой русской истории, завораживает зрителя».

НАД КАРТИНОЙ СУРИКОВ ПРОДОЛЖАЛ РАБОТАТЬ ДАЖЕ ТОГДА, КОГДА ОНА БЫЛА ВЫСТАВЛЕНА НА ПЕРЕДВИЖНОЙ ВЫСТАВКЕ, – РАНО УТРОМ ВЗБИРАЛСЯ НА ЛЕСЕНКУ И ПЕРЕПИСЫВАЛ ФИГУРУ РАЗИНА.

Последняя большая картина «Посещение царевной женского монастыря» была написана Суриковым в 1911–1912 годах и экспонировалась на выставке Союза русских художников 1912 года. Картина эта не изображает какую-либо историческую личность, а является глубоким раздумьем художника об участи русской женщины, сияющая молодость которой обречена на прозябание в монастырском застенке. Для образа юной царевны художник взял портретное изображение внучки Н.П. Кончаловской.

Посещение царевной женского монастыря, 1912

— Илья Ефимович Репин о художнике:«С Суриковым мне всегда было интересно и весело. Он горячо любил искусство, вечно горел им, и этот огонь грел кругом его и холодную квартирушку, и пустые его комнаты, в которых, бывало: сундук, два сломанных стула, вечно с продырявленными соломенными местами для сиденья, и валяющаяся на полу палитра, маленькая, весьма скупо замаранная масляными красочками, тут же валявшимися в тощих тюбиках. Нельзя было поверить, что в этой бедной квартирке писались такие глубокие по полноте замыслов картины, с таким богатым колоритом».

— Художник Сергей Маковский о Сурикове: «Он действительно видит прошлое, варварское, кровавое, жуткое прошлое России и рассказывает свои видения так выпукло-ярко, словно не знает различия между сном и явью. Эти видения-картины фантастическим реализмом деталей и цельностью обобщающего настроения вызывают чувство, похожее на испуг. Мы смотрим на них, подчиняясь внушениям художника, и бред его кажется вещим. Правда исторической панорамы становится откровением. В трагизме воскрешенной эпохи раскрывается загадочная, трагичная глубина народной души».

Портрет О.В.Суриковой (в замужестве Кончаловской), дочери художника, в детстве, 1888

ЗАБАВНЫЕ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ

Как-то перед самым открытием передвижной выставки Репин стал просить у Сурикова картину в Академию. Передвижники с Академией враждовали — и туда и сюда картины давать не полагалось. Суриков сидел на диване, а Репин над ним навис и все просил и просил. Суриков несколько разозлился:
— На колени!
Репин не постыдился и встал!
А Суриков расхохотался:
— Ну вот, хоть дышать можно. А картины — не дам! (информация не подтверждена)

¤¤¤

Крамской написал портрет Сурикова. Тот посмотрел:
— Ну как же так! Ни одного мазка. Все так гладко.
Суриков был сторонником свободной, размашистой живописи. Это считалось новым и революционным. А Крамской таких новшеств не одобрял.
— Хоть на лбу положите мазок!
Крамской усмехнулся:
— А где вы видели мазки на лице? Ну ладно, вот вам мазок! — и положил, действительно, один — на лоб.
После этого на полотне, с обратной стороны, появилась надпись: “Писал Крамской”, а под ней — “Исправлял Суриков”.

¤¤¤

Однажды Суриков покупал шляпу. Примерил — в самый раз. Тогда он снял ее и тщательно смял. У продавца глаза полезли на лоб. А Суриков поглядел на него игриво, бросил шляпу на пол и придавил ногой. Продавец заикнулся:
— А деньги?
Суриков поднял шляпу, почистил, напялил на голову, выдал деньги и заявил:
— Вот теперь — хороша, носить можно! Отличная шляпа, а не какие-то дамские складочки.
Смерть не люблю новых шляп!

Переход Суворова через Альпы в 1799 году. 1899

¤¤¤

Суриков знал толк в хорошей мебели. Когда фабрикант Морозов приобрел некий роскошнейший гарнитур, он зазвал художника полюбоваться. Сурикову гарнитур не понравился — безвкусный, весь разукрашенный. Морозов же не переставал восхищаться, и тогда Суриков к его ужасу вскочил ногами на диван, попрыгал на нем и поддакнул:
— Да-а-а, пружины добротные.

¤¤¤

Суриков был довольно неприхотлив в еде, то есть мог питаться любой простой пищей. Но в гостях предупреждал, что терпеть не может индейку. Причем, по эстетическим соображениям:
— Уж очень препротивно — такая некрасивая птица!

¤¤¤

Художник Игорь Грабарь привез к Сурикову одного коллекционера. Суриков встретил гостей радушно. Стал показывать этюды на продажу. Покупатель время от времени спрашивал о цене того или иного произведения и качал головой:
— Что вы, Василий Иванович, разве можно так высоко оценивать такой крошечный этюдик?
Цена была — 5000 рублей.
— Уступите, Василий Иванович, — просил Грабарь.
Суриков вздохнул: — И хотел бы, да имя не позволяет!

¤¤¤

Приехав поздно вечером в Мадрид, Суриков и Петр Кончаловский пожелали снять комнату. Была уже полная темень. Их везли на какой-то антикварной колымаге с фонарями, а уличный сторож по очереди открывал своим ключом двери домов. Тут же появлялись заспанные хозяева и показывали свободные комнаты. Русским все не нравилось, пока им не попался очень симпатичный испанец в живописном ярко-красном халате. Комната всем угодила. Но на всякий случай Суриков через Кончаловского осведомился у хозяина:
— Вы любите бой быков?
— Мучиссимо! — ответил тот, что по-испански означает: “Очень!”
— Мучительно? Ну надо же, какой добрый человек! — восхитился Суриков, не знавший по-испански ни слова. — Остаемся!

Севилья. Бой быков, 1910

Василий Иванович Суриков умер в Москве от склероза сердца 19 марта 1916 года. Его похоронили рядом с женой в Москве, на Ваганьковском кладбище.

***

Замечательное кино:»Василий Суриков», снимали в далеком 1959 году. Пересматривал его дважды. Блестящая игра актеров, сюжет. Рекомендую для просмотра!