Фонякина Н.А.: "Хлеб той войны"

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

Есть поступки в детстве, которые казнят жгучим стыдом всю жизнь. В

сущности, это мелочи, но в них как бы отражены все твои плохие задатки.

Безусловно, позднее ты ничего подобного не делал, наоборот, был честен и

прям, но ведь когда-то ты все-таки СМОГ... И эта мысль нестерпима.

Для ужина в ящик стола отложены три ломтика хлеба и три дольки

шоколада. Мне это хорошо известно, стол не заперт, мне вполне доверяют. Но

после грез о гороховом супе я могу думать только о еде. Настоящее

наваждение. А что, если от шоколадки отрезать совсем незаметный краешек?

Этого, наверняка, никто не увидит. И потом - я ведь возьму СВОЮ долю...

Острым ножом срезаю один пластик. Чудно, ни малейшего следа. Еще срежем.

Еще... Еще... Вкусно-то как! Еще! Еще! Теперь - хлебца...

От моей доли не остается и крошки. Возьму немного от папиной. Опять

пускаю в ход нож...

Когда на тарелке чернеет последний ломоть, я хватаюсь за голову. Что я

натворила! Оставила всех без еды. Как я взгляну в глаза маме?(Папы я не

боюсь).

Но это еще не было преступлением.

Отец пришел на сей раз пораньше. Поставил на буржуйку(камин заменила

жестяная печурка с коленчатой,

через всю комнату, трубой) чайник, приготовил стаканы. Сейчас должна

появиться мама. Затаившись, я обреченно жду стука в двери...

Мама возвращается усталая, замерзшая. Губы у нее в запекшейся крови-

цинга. Она бесконечно долго моет руки, отец поливает ей из кружки, идет к

столу, выдвигает ящик...

-- Лена, ты съела хлеб?- взгляд у мамы строгий, укоризненный. Серые

глаза суживаются. У меня душа замирает от ужаса.

-- Нет, не я... Папа.

Никогда не забуду, как растерялся от моего предательства отец! Он все

понял и пожалел меня сразу же. Но ЭТУ вину, ТОГДА, в зиму 41-го года, он не

мог взять на себя как сильно ни любил меня.

-- Лена, ты сказала неправду! Я же только что пришел.

-- Нет, он, он, он!..

Мама переводит дыхание. Молча берет оставшийся кусочек, молча

вкладывает мне в руку.

-- Ешь!

И до тех пор, пока я, давясь и обливаясь слезами, не проглатываю этот

горчайший в моей жизни хлеб, она молча стоит рядом...