МБОУ «СОШ №135» г.Казани
Зам директора по ВР Старцева С.В.
Учитель информатики Филимонова Г.В.
«У войны – на женское лицо»
Литературная композиция
средняя школа № 135
Оформление:
В центре сцены плакат с изображением книги с надписью: «Светлана Алексиевич. У войны – не женское лицо.»; здесь же – рисунок: в языках пламени три женских профиля – в каске, в пилотке, в косынке медсестры. Под рисунком – гвоздики.
Задник, изображающий сцену с потрескавшейся и обваливающейся кое-где штукатуркой, на ней надписи, как на стенах рейхстага: «Не женская это доля – убивать»; «Я пришла в Берлин, чтобы убить войну».
Число ведущих и чтецов зависит от возможностей класса и желания учащихся.
Ведущий. Так уж случилось, что наша память о войне и все наши представления о войне – мужские. Это и понятно: ведь воевали в основном мужчины. Но с годами мы все и больше постигаем бессмертный подвиг женщины в войне, ее величайшую жертву, принесенную на алтарь Победы.
Низкий наш поклон женщине, державшей на своих плечах тыл, сохранившей детишек и защищавшей страну вместе с мужчинами! Сегодняшний вечер мы посвящаем женщинам, которые наравне с мужчинами добывали победу. Перед нами предстанут судьбы, жизни, искореженные войной, потерей близких, утратой здоровья, женским одиночеством, невыносимой памятью военных лет.
Звучит мелодия песни «Священная война», на сцену выходят чтецы.
1-й чтец. Все, что мы знаем о женщине, лучше всего вмещается в слово «милосердие». Есть и другие слова – «сестра», «жена», «друг» и самое высокое - «мать». Но милосердие – их суть и смысл. Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь, женщина и жизнь – синонимы.
2-й чтец. На самой страшной войне ХХ века женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала, перевязывала раненых, но и стреляла из «снайперки», бомбила, подрывала мосты, ходила в разведку, брала «языка». Она убивала врага, обрушившегося с невиданной жесткостью на ее землю, на ее дом, на ее детей.
Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привычный сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,
Потому что имя ближе, чем «Россия»,
Не могла сыскать.
1942
3-й чтец. «Не женская эта доля – убивать», - скажет одна из участниц войны. Другая распишется на стенах поверженного Рейхстанга: «Я, Софья Кунцевич, пришла в Берлин, чтобы убить войну».
4-й чтец. Маршал Советского Союза А.И. Еременко писал: «Едва ли найдется хоть одна военная специальность, с которой не справились бы наши отважные женщины так же хорошо, как их братья, мужья, отцы».
5-й чтец. Среди женщин-фронтовичек были медики, связистки, саперы, летчицы, снайперы, стрелки, зенитчицы, политработники, кавалеристы, танкисты, десантницы, матросы, регулировщицы, шоферы, рядовые банно-прачечных отрядов, повара, пекари, партизанки и подпольщицы.
1-й чтец. Были среди девушек и комсорги танкового батальона, и механики, водители тяжелых танков, а в пехоте – командиры пулеметной роты, автоматчики, хотя и языке нашем у слова «танкист», «пехотинец», «автоматчик» нет женского рода, потому что эту работу еще никогда не делала женщина.
Касается рожь несжатая
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы – девчата,
Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты –
То юность моя в огне.
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.
1942
2-й чтец. Всего за годы войны в различных родах войск на фронте служило свыше 800 тысяч женщин. Никогда еще на протяжении всей истории человечества столько женщин не участвовало в войне.
2-й чтец. Так какие они были, девчонки сорок первого, как уходили на фронт, как воевали? Пусть они сами расскажут о себе.
4-й чтец. Мы знакомим вас с героинями повести Светланы Александровны Алексиевич «У войны – не женское лицо» и лирической героиней стихов Юлии Друниной.
5-й чтец. Юлия Владимировна Друнина родилась в Москве в 1924 году. Вспоминая о своих школьных годах, она писала: «Мое поколение росло овеянное романтикой революции и гражданской войны Любимой нашей песней была «Каховка», любимый фильмом – «Чапаев», любимой книгой – «Как закаляется сталь». Не они ли, светловская девушка в походной шинели, отчаянный легендарный комдив, суровый неистовый Павел Корчагин – привели нас в сорок первом году в райкомы и военкоматы с требованиями отправиться на фронт?» Сразу же после окончания школы, в первые дни войны Друнина ушла добровольцем в действующую армию и до конца 1944 года служила санинструктором (медсестрой) в стрелковом, а потом в артиллерийском полку. Награждена орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». В боях была ранена и контужена. Демобилизирована из армии по ранению.
1-й чтец. Итак, перед вами предстанут не вымышленные герои, а настоящие участники Великой и страшной войны. И они расскажут о себе.
Тот же двор,
Та же дверь,
Те же стены.
Так же дети бегут гуртом.
Та же самая тетя Лена
Суетится возле пальто.
В класс вошла
За ту парту села,
Где училась я десять лет.
На доске написала мелом:
X+Y=Z,
Школьным вечером,
Хмурым летом,
Бросив книги и карандаши,
Встала девочка с парты этой
И шагнула в сырой блиндаж.
1945
Чтецы уходят.
Ведущий. Вспоминает Ксения Сергеевна Осадчева.
Выходит девушка в солдатской гимнастерке и пилотке
1-я девушка. «… девятого июня сорок первого года мне исполнилось 18 лет, а меньше чем через две недели началась эта проклятая война. Со школьной скамьи мы пошли на строительство железной дороги Гагра – Сухуми. Я запомнила, какой мы ели хлеб. Он был словно ежик. В остюки и полову добавляли муки, чтоб слиплось, и, как пчелиные соты, наполняли водой. Полежит этот хлеб на столе, и возле него лужица водицы, мы слизывали ее языком.
В сорок втором году добровольно пошла в эвакосортировочный госпиталь три тысячи двести первый. Это был очень большой фронтовой госпиталь, который входил в состав Закавказского и Северо-Кавказского фронтов и отдельной Приморской армии. Бои шли очень жестокие, раненых было много. Меня поставили на раздачу питания – эта должность круглосуточная, уже утро, и надо подавать завтрак, а мы еще раздаем ужин. Через несколько месяцев ранило левую ногу – скакала на правой, но работала. Потом еще дали должность сестры-хозяйки, это тоже надо было быть на месте круглосуточно.
Тридцатого мая сорок третьего года ровно в час дня был массированный налет на Краснодар. Я выскочила на здание посмотреть, как успели отправить раненых с железнодорожного вокзала. Две бомбы угодили в сарай, где хранили боеприпасы. На моих глазах ящики взлетели выше шестиэтажного здания и рвались. Меня ураганной волной отбросило к кирпичной стенке. Потеряла сознание…
Когда пришла в себя, было шесть часов вечера. Пошевелили головой, руками – вроде двигаются, еле-еле продрала левый глаз и пошла в отделение, вся в крови. В коридоре меня встретила старшая сестра, она не узнала меня, спросила: «Кто вы? Откуда?». Подошла ближе, узнала и говорит: «Где тебя так долго носило, Ксеня? Раненые голодные, а тебя нет.» Быстро перевязала голову, левую руку выше локтя, и я пошла получать ужин. В глазах темнело, пот лился градом. Стала раздавать ужин, упала. Привели в сознание, и только слышится: «Скорей! Быстрей!…» Я еще давала тяжелораненым кровь.
Двадцать месяцев никто меня не подменял, не сменял меня. Левая нога, опухшая до колена, забинтована, руку прооперировали, тоже перебинтована, голова тоже перебинтована. В школьные годы я сдавала нормы БГМО и ГТО, но нет еще спортсмена в мире, который бы в таком состоянии проскакал двадцать месяцев круглосуточно. Я проскакала и перенесла все.
… Все у нас сейчас восстановлено, все утопает в цветах, а я изнываю от болей, у меня и сейчас не женское лицо. Я не могу улыбаться, я ежедневно в стоне. За войнe я так изменилась, что, когда приехала домой, мама меня не узнала…(У войны - не женское лицо // Роман-газета. – 1985. - №10-11).
Ведущий. рассказывает Мария Петровна Смирнова, награжденная высшим знаком Международного Красного Креста – золотой медалью «Флоренс Натингейл». (Выходит следующая девушка.)
2-я девушка. «Родилась и выросла я в Одесской области. В сорок первом году окончила десятый класс… Когда началась война, в первые же дни побежала в военкомат, отправили домой. Еще дважды ходила туда и дважды получала отказ. Двадцать восьмого июля шли через Слободку отступающие части, и я вместе с ними без всякой повестки ушла на фронт.
Когда впервые увидела раненого, упала в обморок. Потом прошло. Когда первый раз полезла под пули за бойцом, кричала так, что, казалось, перекрывала грохот боя. Потом привыкла… Через десять дней меня ранило, осколок вытащила сама, перевязала сама.
Двадцать пятого декабря сорок второго года наша триста третья дивизия пятьдесят шестой армии заняла высоту на поступах к Сталинграду . Немцы решили ее во что бы то ни стало вернуть. Завязался бой. На нас пошли немецкие танки, но их остановила артиллерия. Немцы откатились назад, на ничейной земле остался раненый лейтенант, артиллерист Костя Худов. Санитаров, которые пытались вынести его, убило. Поползли две овчарки-санитарки (я их там увидела впервые), но их тоже убило. И тогда, сняв шапку, стала во весь рост, сначала тихо, а потом все громче запела нашу любимую довоенную песню «Я на подвиг тебя провожала». Умолкло все с обеих сторон – и с нашей, и с немецкой. Подошла к Косте, нагнулась, положила на санки-волокушки и повезла к нашим. Иду, а сама думаю: «Только бы не в спину, пусть лучше в голову стреляют». Но не раздалось ни одного выстрела, пока не дошла до наших…
Всего из-под огня я вынесла четыреста одного раненого. Кто-то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон…»
Чтец.
Только что пришла с передовой
Мокрая, замерзшая и злая,
А в землянке нету никого,
И, конечно, печка затухает.
Так устала – руки не поднять,
Не до дров – согреюсь под шинелью.
Прилегла, но слышу, что опять
По окопам нашим бьют шрапнелью.
Из землянки выбегают в ночь,
А навстречу мне рванулось пламя,
Мне навстречу – те, кому помочь
Я должна спокойными руками.
И за то, что снова до утра
Смерть ползти со мною будет рядом
Мимоходом: «Молодец, сестра!» -
Крикнули мне товарищи в награду.
Да еще сияющий комбат
руки мне протянет после боя:
- Старшина, родная! Как я рад,
Что опять осталась ты живою!
1944
Ведущий. Вспоминает Вера Иосифовна Хорева.
3-я девушка. «… Ехала я на фронт и думала, что ненадолго. Взяла одну юбку, притом любимою, две пары носков и одни туфли. Из Воронежа мы отступали, но я помню, как мы пошли в магазин и я купила там себе туфли на высоких каблуках. Вот помню, что отступали, страшно, везде грязище, а я зашла в магазин, и мне почему-то захотелось купить туфли. Как сейчас помню, такие изящные туфельки. И духи еще купила… Трудно было сразу отказаться от обычной своей жизни, которой до этого жила. Война началась, а я же была еще девчонкой…
Однажды вызывает меня замполит и говорит: «Вера Иосифовна, придется вам работать с немецкими ранеными».
А у меня к этому времени уже были убиты два брата.
- Не буду.
- Но, понимаете, надо.
А я психологически не смогу, у меня погибли два брата, я видеть их не могу, я готова их резать, а не лечить. Поймите меня…
- Это приказ.
- Раз приказ, тогда…
Я лечила этих раненых, делала все, что надо, но я очень переживала. тогда я нашла у себя первые седые волосы. Именно тогда. Я им делала все, оперировала, кормила, обезболивала – все как положено. Одно только я не могла делать – это вечерний обход. Утром ты перевязываешь раненого, слушаешь пульс, одним словом, делаешь что-то, а во время вечернего обхода надо поговорить с больным, спросить, как он себя чувствует. Вот этого я не могла. Перевязывать, прооперировать – могла, а говорить с ними – нет. Я так и замполита предупредила: «Вечернего обхода делать не буду».
Ведущий. Санинструктор стрелковой роты Ольга Яковлевна Омельченко никогда не сможет забыть войны. она вспоминает:
4-я девушка. «Никому не поверю, если скажет, что страшно не было. Вот немцы поднялись и идут, еще пять – десять минут – и атака. Тебя начинает трясти… Но это до первого выстрела. А как услышишь команду, уже ничего не помнишь, вместе со всеми поднимаешься и бежишь. И тебе не страшно. а вот на второй день ты ужу не спишь, тебе уже страшно. Сразу после атаки лучше не смотреть на лица, это какие-то совсем другие лица, не такие, как у людей. Я не могу выразить, что это такое. На них смотреть страшно…
Чтец.
Я только раз видала рукопашный.
Раз - наяву. И тысячу – во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
1943
Ведущий. Трудно вспоминать о пережитом на фронте. Светлана Александровна Алексиевич, готовя материалы для своей книги, встретилась с десятками женщин, выслушала и записала на магнитофон из взволнованные рассказы. Она пишет: «Начинают рассказывать тихо, а к концу почти кричат. Потом сидят подавленные, растерянные. И ты чувствуешь себя виноватой, знаешь, что уйдешь, а она будет глотать таблетки, пить успокоительное».
5-я девушка. «Какие были у нас девчонки, спрашиваете? У нас была Чернова, уже беременная, она несла мину на боку, где рядом билось сердце будущего ребенка. Вот и разберитесь, что мы за люди были. Нам зачем в этом разбираться, мы такими были. нас такими воспитали, что Родина и мы – одно и то же.
Или другая моя подруга, она водила по городу свою девочку, дочку, а у той под платьицем тело было обернуто листовками, и она поднимала ручки и жаловалась: «Мама, мне тесно…» А на улицах везде немцы, полицаи».
Ведущий. Но как ни страшна война, были на фронте и курьезные случаи.
7-я девушка. «Вызвали нас в военкомат и сказали: «Вот вам два часа на сборы, соберетесь, и отправляем вас на фронт». Я собралась, сложила все в один маленький чемоданчик.
- Что вы взяли с собой на войну?
- Конфеты.
- Как?
- Целый чемодан конфет. мне там, в одной деревне, куда направили. Деньги были, Ия на все деньги купила целый чемодан шоколадных конфет. А наверх фотографию курса, где все мои девчонки.
8-я девушка. «… Мы пришли необученные, кто в каком звании – не понимали, и старшина нас все время учил, что теперь мы настоящие солдаты, должны приветствовать любого выше нас по званию, ходить подтянутыми, шинель за застежках.
Но солдаты, глядя, что мы такие молодые девчонки, любили подшутить на нами. Послали меня однажды за чаем. Я прихожу к повару. Он меня спрашивает:
- Зачем пришла?
Я говорю:
- за ча-ем…
- Чай еще не готов.
- А почему? – Повара в котлах моются. Сейчас помоются, будем чай кипятить…
Я приняла все это весьма серьезно, взяла свои ведра, иду обратно. Встречаю врача.
- А ты чего пустая идешь?
Я отвечаю:
- Да повара в котлах моются. Чай еще не готов.
Он за голову схватился:
- Какие повара в котлах моются?..
Вернул меня, выдал хорошенько этому повару, налили мне два ведра чаю.
Ведущий. И все же война остается войной. На ней убивают, теряют друзей, сыновей, отцов. Убивают матерей и дочерей.
Чтец.
I
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
- Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в чет.
дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня – лишь она одна.
пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет…
Знаешь, Юлька, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле,
Вдруг неожиданно приказ: «Вперед!»
Снова рядом в сырой шинели
Светловолосый солдат идет.
II
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамени.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку,
мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.
Мы хотели со славой жить.
… Почему же в бинтах кровавых
Светловолосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав,
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
III
… Знаешь, Зинка, я против грусти,
но сегодня она не в счет.
где-то в яблочном захолустье
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу жизни зажгла.
.. Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?
1944
Ведущий. Вот так о войне рассказали нам героини повести Алексиевич «У войны – не женское лицо» и поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина.
Сегодня у нас в гостях Клавдия Егоровна Моськина. Она живет в деревни Некола, а в годы войны была на фронте, служила в зенитных войсках. (Рассказ ветерана.)
Ведущий. У поэта Роберта Рождественского есть стихи о женщинах-зенитчицах и их совсем не женской миссии: быть на войне, защищать себя, свою Родину, свою еще не познанную любовь.
Чтец читает стихотворение Р. Рождественского «Баллада о зенитчицах»:
Как разглядеть за днями след нечеткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след.
На батарее были сплошь - девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
лихая челка над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
и старушка, действительно старея,
как от кошмара, заслоняясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой, мамочка!...
Ой, родная!..)
Огонь!... –
И – залп!..
.. И тут они заголосили,
девчонки.
Запричитали всласть.
Как будто ты вся бабья боль России
в девчонках этих
вдруг отозвалась!..
Ведущий. Не всем было суждено прийти с этой страшной войны. Но память о них, о героях и рядовых, всегда в наших сердцах. минутой молчания почтим их память.
Услышанные сегодня рассказы женщин рисуют облик войны, у которой совсем не женское лицо. Они звучат как предостережение, как обвинение тем, кто развязывает войну, будь она 50 лет назад, или сегодня, или готовится… Войне говорят «Нет!» матери, жены, сестры, дочери. Войны, будь они даже маленькие, - для женщины всегда великие. Женщина отвергает смерть, призванная любить и продолжать Жизнь.
