воспитание патриотических чувств, гордости за славное прошлое своей Родины, любви к отечественной литературе;
пополнение знаний о жизни и творчестве поэтов и писателей, прошедших Великую Отечественную войну, о подвиге, который они совершили
Оформление вечера:
выпуск стенгазеты «Сороковые, роковые»;
выставка книг о войне, рисунков; стенды с репродукциями картин «День Победы» В. Сидорова, «Осень 1941. Солдатки», «Май 1945» А. и С. Тютчевых, «Прощание славянки» К.А. Васильева и др., портреты писателей;
аудиозаписи песен В. Высоцкого, Б. Окуджавы, «Священная война» В. Лебедева-Кумача, «Аве Мария»;
аудиозапись стихотворения К. Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» в исполнении автора.
Действующие лица:
учитель; 1-й ведущий; 2-й ведущий; 3-й ведущий; 4-й ведущий; 1-я девушка; 2-я девушка; чтецы.
Учитель:
Каждый год мы отмечаем день святой народной памяти - День Победы. Сегодня мы хотим отдать дань уважения поэтам и писателям, защищавшим родную землю пером и автоматом, поднимавшим боевой дух соотечественников своим творчеством в трагические дни.
1-й ведущий:
В первый же день войны писатели и поэты Москвы собрались на митинг. А. Фадеев заявил: «Писатели Советской страны знают свое место в этой решительной схватке. Многие из нас будут сражаться с оружием в руках, многие будут сражаться пером». Более 1000 поэтов и писателей ушли на фронт и свыше 400 не вернулись назад.
(Звучит песня на стихи В. Лебедева-Кумача «Священная война».)
2-й ведущий:
Поэзия Великой Отечественной войны - поэзия мужества. Война родила многих поэтов, ведь экстремальные условия создают такой душевный напор, который тотчас смог реализоваться лишь в таком непосредственном жанре, как стихи. Поэзия сразу же выражала всю гамму чувств, которые переживали люди: боль, тревогу надежду, горе. Поэзия прославляла дела ратные, звала на бой с врагом.
3-й ведущий:
«Николай Майоров, Павел Коган, Всеволод tБагрицкий, Михаил Кульчицкий, Семен Гудзенко... В 1941 г. они были чуть старше нас, и не все из них вернулись с войны. Лейтенант Павел Коган, поэт, был убит под Новороссийском. Он был снят с воинского учета по состоянию здоровья, но в начале войны поступил на курсы военных переводчиков. Павел Коган писал в 1942 г.: «Только здесь, на фронте, я понял, какая ослепительная, какая обаятельная вещь жизнь. Рядом со смертью это очень хорошо понимаешь... Я верю в историю, верю в наши силы... Я знаю, что мы победим!» Он писал:
Я патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать!
4-й ведущий:
При выполнении боевого задания в 1942 г. погиб 20-летний Всеволод Багрицкий.'В его кармане была найдена тоненькая коричневая тетрадь фронтовых стихов, пробитая осколком, который убил юношу.
(Звучат куплеты из песни В. Высоцкого «А сыновья уходят в бой».)
1-й ведущий:
В боях под Сталинградом в январе 1943 г. погиб Михаил Кульчицкий, автор известных строк:
Война ж совсем не фейерверк,
А просто - трудная работа,
Когда - черна от пота - вверх
Скользит по пахоте пехота.
2-й ведущий:
Командир стрелкового взвода Владимир Чугунов погиб на Курской дуге 5 июля 1943 г., поднимая бойцов в атаку. Он умер так, как предрек в своем стихотворении:
Если я на поле ратном,
Испустив предсмертный стон,
Упаду в огне закатном,
Вражьей пулею сражен.
Если ворон, словно в песне,
Надо мною круг замкнет, -
Я хочу, чтоб мой ровесник
Через труп шагнул вперед.
3-й ведущий:
Когда началась война, многие студенты московского Института философии, литературы и истории (ИФЛИ) ушли добровольцами на фронт. Среди них был и молодой поэт Семен Гуд-зенко. В записных книжках солдата Гудзенко запись: «Ранен. В живот. На минуту теряю сознание. Больше всего боялся раны в живот. Пусть бы в руку, ногу, плечо. Ходить не могу. Везут на санях».
Из воспоминаний писателя Ильи Эренбурга: «Утром в дверь моей комнаты постучали. Я увидел высокого грустноглазого юношу в гимнастерке. Я сказал ему: «Садитесь». Он сел и тотчас встал: «Я вам почитаю стихи». Я приготовился к очередному испытанию -кто тогда не сочинял стихов о войне! Молодой человек читал очень громко, а я слушал и повторял: «Еще... еще». Потом мне говорили: «Вы открыли поэта». Нет, в то утро Семен Гудзенко открыл многое из того, что я смутно чувствовал. А ему было всего 20 лет, он не знал, куда деть длинные руки, и сконфуженно улыбался».
Одним из первых стихотворений, прочитанных Эренбургу, стало стихотворение «Когда на смерть идут - поют»:
1-й чтец:
Когда на смерть идут - поют,
А перед этим можно плакать, -Ведь самый страшный час в бою -Час ожидания атаки. Снег минами изрыт вокруг. И почернел от пыли минной. Разрыв –
и умирает друг
И значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед
За мной одним идет пехота
Будь проклят
сорок первый год,
Ты, вмерзшая в снега пехота!
Мне кажется, что я магнит,
Что я притягиваю мины.
Разрыв -
и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать
И нас ведет через траншеи
Окоченевшая вражда,
Штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом
Глушили водку ледяную,
И выковыривал ножом
Из-под ногтей я кровь чужую.
3-й ведущий:
Незадолго до победы Семен Гудзенко писал: «Недавно попал под сильную бомбежку у переправы через Мораву... Лежал там долго и томительно. Умирать в 1945 г. очень не хочется». В 1946 г. появятся его следующие строки: «Мы не от старости умрем - от старых ран умрем». Все произошло с ним именно так в феврале 1953 г.
4-йведущий:
Если поэзия мгновенно реагировала на происходящие события, то прозе, а особенно таким крупным жанрам, как роман, требовалось время. Сразу после войны появляются «Молодая гвардия» А. Фадеева, «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого, «Знаменосцы» О. Гончара и многие другие. Писатели воспевают в них героический подвиг народа-победителя, а война воспринимается как противостояние добра - красоты и зла - уродства.
1-й ведущий:
В отечественной прозе голоса участников войны впервые мощно зазвучали в середине 1950-х и начале 1960-х гг. Юрий Бондарев характеризовал это несколько затянувшееся молчание вчерашних солдат так: «Душевный опыт этих людей был насыщен до предела. Все четыре года войны они прожили, не переводя дыхания, и, казалось, концентрация деталей и эпизодов, конфликтов, ощущений, потерь, образов солдат, пейзажей, запахов, разговоров, ненависти и любви была настолько густа и сильна после возвращения с фронта, что просто невозможно было все это
организовать, найти необходимый сюжет, композицию, ясно проявить главную мысль. Сотни сюжетов, судеб, коллизий, характеров теснились в неостывшей памяти каждого. Все было слишком горячо, слишком близко - детали вырастали до гигантских размеров, затмевали основное».
2-й ведущий:
Роль поверенных истории, хранителей памяти взяли на себя писатели фронтового поколения - от бывших военных журналистов: М. Шолохова, К. Симонова, В. Гроссмана, Б. Полевого, А. Андреева, А. Калинина до тех, кто пришел солдатом или лейтенантом прямо на огненную черту окопов, вроде В. Астафьева, В. Быкова, Е. Носова, А. Ананьева, К. Воробьева, Ю. Бондарева, В. Кондратьева, Г. Бакланова.
1-й ведущий:
Безусловно, писатели изображают в своих произведениях военные действия - атаки, отступления, слезы, кровь, смерти, ранения. Но война - это также и испытание для человека, заставляющее делать нравственный выбор.
2-й ведущий:
Для всего творчества Василя Быкова характерна проблема нравственного выбора на войне. Быков, сам прошедший войну, как бы отслеживает, как раскрываются его герои под воздействием обстоятельств. В повести «Сотников» главный герой с честью проходит через тяжелые испытания и с достоинством принимает смерть. Рыбак же, спасая собственную жизнь, предает Родину, партизанский отряд и собственноручно казнит Сотникова. Физически более слабый Сотников оказывается более подготовленным к нравственному подвигу.
2-й чтец:
«.. .Сотников вдруг понял, что истекает их последняя ночь на свете. Утро уже будет принадлежать не им.
Что ж, надо было собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть. Разумеется, иного он не ждал от этих выродков. Оставить его живым они не могли - могли разве что замучить в том дьявольском закутке Будылы. А так, возможно, и неплохо: пуля мгновенно и без мук оборвет жизнь - не самый худший из возможных, во всяком случае, обычный солдатский конец на войне.
А он, дурак, все боялся погибнуть в бою. Теперь такая гибель с оружием в руках казалась ему недостижимой роскошью, и он почти завидовал тысячам тех счастливцев, которые нашил свой честный конец на фронте великой войны...
И вот наступил конец.
На первый взгляд это казалось странным, но, примирившись с собственной смертью, Сотников на несколько коротких часов приобрел какую-то особую, почти абсолютную независимость от силы своих врагов. Он ничего не боялся, и это давало ему определенное преимущество перед другими, равно как и перед собой прежним тоже. Сотников легко и просто, как что-то элементарное и совершенно логическое в его положении, принял последнее теперь решение взять все на себя. Завтра он скажет следователю, что он - командир Красной Армии и противник фашизма, пусть расстреляют его. Остальные здесь ни при чем.
По существу, он жертвовал собой ради спасения других, но не менее, чем другие, это пожертвование было необходимо ему самому. Как и каждая смерть в борьбе, она должна что-то утверждать, что-то отрицать и по возможности завершить то, что не успела осуществить жизнь. Иначе зачем тогда жизнь? Слишком нелегко она дается человеку, чтобы беззаботно относиться к ее концу».
4-й ведущий:
Виктор Астафьев говорил: «Что бы мне хотелось видеть в прозе о войне? Правду! Всю жестокую, но необходимую правду для того, чтобы человечество, узнав ее, было благоразумней».
В. Астафьев отображает в своих произведениях «окопную правду», чтобы подвести нас, читателей, к основной мысли - о противоестественной природе войны, заставляющей людей убивать друг друга. И, более того, о страстной надежде на то, что война станет историческим, нравственным уроком человечеству, и подобное никогда не повторится. Поэтому во всех фотографических подробностях В. Астафьев описывает геройскую гибель старшины Мохнакова в повести «Пастух и пастушка».
3-й чтец:
«Он подпустил машину так близко, что водитель отшатнулся, увидев в открытый люк вынырнувшего из дыма и пыли человека. Старшина тоже увидел оплавленное лицо врага - голое, в детской розовой кожице, без бровей, без ресниц, с красно вывернутым веком, отчего глаза казались ошкуренными, косыми. Горел водитель, и не раз.
Они смотрели друг на друга всего лишь мгновение, но по предсмертному ужасу, мелькнувшему в изуродованном глазу водителя, Мохнаков угадал - немец понял все; опытные тем и отличаются от неопытных, что лучше умеют угадать меру опасности, грозящей им.
Танк дернулся, затормозил, визжа железом. Но его Несло, неумолимо тащило вперед, и русский, загородив руками лицо, зажав глаза пальцами, что-то прошептав, упал под гусеницу. От взрыва противотанковой мины старая боевая машина треснула по недавно сделанному шву. Траки гусеницы забросило аж в траншею.
А там, где ложился под танк старшина Мохнаков, осталась воронка с опепеленной по краям землею и черными стерженьками стерни. Тело старшины вместе с выгоревшим на войне сердцем разнесло по высотке, туманящейся с солнечного бока зеленью».
(Звучит отрывок из песни В. Высоцкого «Он не вернулся из боя».)
2-й ведущий:
Когда началась война, будущему писателю Юрию Бондареву было всего 17 лет. А в 18 - в августе 1942 г. - он уже на фронте. Дважды был ранен. Через четверть века после окончания войны он напишет: «Война была жесткой и грубой школой, мы сидели не за партами, а в мерзлых окопах. Мы еще не обладали жизненным опытом и вследствие этого не знали простых, элементарных вещей, которые приходят к человеку в будничной мирной жизни... Но наш душевный опыт был переполнен до предела».
Как и автор, юные герои Бондарева шагнули в войну прямо со школьной скамьи. Бондарев, изображая войну, старается придерживаться правды, «предельной достоверности», наверное, поэтому, судьба его героев зачастую трагична. В романе «Батальоны просят огня» в живых по вине одного из начальников - полковника Иверзева - из нескольких сотен людей останутся только пятеро.
4-й чтец
(стихотворение Ю. Белаша «Неудачный бой»):
И на мокром лугу, там и сям, бугорочками серыми
Оставались лежать в посеченных шинелях тела...
Где-то кто-то ошибся. Что-то где-то не сделали.
А пехота все эти ошибки оплачивай кровью сполна!..
Мы идем и молчим. Ни о чем говорить нам не хочется.
Да о чем говорить, если мы четверть часа назад
Положили у той - будь она трижды проклята! - рощицы
Половину ребят - и каких, доложу вам, ребят.
1-й ведущий:
В отечественной литературе немало произведений о войне 1941-1945 гг. Война раскрывается в них с различных точек зрения, в зависимости от авторской позиции. Но есть один фактор, объединяющий писателей-фронтовиков: каждый из них пропустил войну через себя, каждый воочию видел весь ад войны. А. Твардовский писал:
Война - жесточе нету слова,
Война - печальней нету слова,
Война - святее нету слова,
В тоске и славе этих лет.
(Звучит песня Б. Окуджавы «До свидания, мальчики».)
4-й ведущий:
Начало войны наложило отпечаток на все последующее творчество Константина Симонова. Симонов сразу же отправился на фронт, и в течение всего военного времени работал корреспондентом газеты «Красная звезда». Ради нескольких строчек в газете Симонов переезжал с фронта на фронт. Все, что он опубликовал в годы войны, позже вошло в его книги: «От Черного до Баренцева моря», «Югославская тетрадь», «Письма из Чехословакии». В военные годы Константин Симонов пишет пьесы «Жди меня», «Русские люди», «Так и будет», повесть «Дни и ночи». Выходят два его сборника стихов «С тобой и без тебя» и «Война». О войне он знал ни с чьих-то рассказов - он бывал в окопах, знакомился с солдатами и офицерами, хорошо знал тех людей, которые командовали полками и дивизиями, составляли планы военных операций. В послевоенные годы появляется его трилогия «Живые и мертвые», которая повествует о героических событиях войны.
Перед смертью в 1979 г. К. Симонов просил исполнить его последнюю волю: писатель хотел навеки остаться с теми, кто погиб в первые дни войны, и прах его был развеян на поле неподалеку от Бобруйска.
2-й ведущий:
По признанию участников войны, одно из самых первых поэтических произведений, затронувших их души, - стихотворение К. Симонова «Ты помнишь Алеша, дороги Смоленщины», посвященное Алексею Суркову, старшему товарищу.
(Стихотворение звучит в аудиозаписи в исполнении автора.)
3-й ведущий:
Великий урок мужества, братства, любви, человечности, верности дает Константин Симонов в своей лирике. Его знаменитое «Жди меня» - гимн любви, настоящей любви и преданности.
4-й ведущий:
Говорят, у войны «не женское лицо», но на фронт уходили и женщины. Они были медсестрами - выносили раненых с поля боя, подносили снаряды, были снайперами и летчицами. Слово тоже было их оружием. Их стихи знала вся страна. Анна Ахматова, Ольга Берггольц, Вероника Тушнова, Юлия Друнина... В судьбу и поэзию каждой из них вплелось военное лихолетье.
1-й ведущий:
17-летняя выпускница одной из московских школ Юлия Друнина, как и многие ее сверстницы, в 1941 г. добровольно ушла на фронт бойцом санитарного поезда. Из воспоминаний поэта Николая Старшинова: «В ее характере наиболее яркими чертами были решительность и твердость. Если уж она что решила, ничем ее не собьешь. Никакой силой. Наверное, это особенно проявилось, когда она добровольцем уходила на фронт. Их семью тогда эвакуировали из Москвы в Заводоуковку Тюменской области, они едва успели кое-как там устроиться, и родители - школьные учителя -были категорически против этого ее шага. Тем более единственный ребенок в семье, да еще очень поздний: отцу было уже за 60, он там в Заводоуковке и умер...»
6-й чтец:
Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привычный сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,
Потому что имя ближе, чем «Россия»,
Не могла сыскать.
2-й ведущий:
Эти строки Юлия Друнина написала в 1942 г. И на протяжении всего ее творчества сквозным мотивом станет мотив ухода из детства в ужас войны, из которой она не смогла возвратиться даже спустя десятилетия. Из воспоминаний Н. Стар-шинова: «Надо еще подчеркнуть, кем на войне Юля была. Медсестрой, санитаркой в пехоте, самом неблагоустроенном роде войск, и не где-нибудь в госпитале, а на самой передовой, в пекле, где под огнем приходилось некрепкими девичьими руками вытаскивать тяжеленных раненых. Смертельная опасность и тяжкий труд вместе. В общем, научилась и насмотрелась». Старшинов рассказывал, что • ее фронтовые стихи произвели сильное впечатление в конце войны и сразу после ее завершения, ее «Зинку» знали наизусть.
«Зинка». Памяти однополчанки - героя Советского Союза Зины Самсоновой.
(Инсценировка стихотворения.)
1-я девушка:
Мы легли у разбитой ели,
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
2-я девушка:
Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она - не в счет.
Дома, в яблочном захолустье
Мамка, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый.
У меня - лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет.
Знаешь, Юлька, я - против грусти,
Но сегодня она - не в счет.
1-я девушка:
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг - нежданный приказ: «Вперед!»
Снова рядом в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен
В окруженье попал под Оршей
Нам потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку,
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам,
Через смертные рубежи.
(Свет приглушается.)
Мы не ждали посмертной славы.
Мы хотели со славой жить.
Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, губы сжав,
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
Знаешь, Зинка, я - против грусти,
Но сегодня она- не в счет.
Где-то в яблочном захолустье
Мамка, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?
(Во время чтения последней строфы на заднем плане сцены появляется участница, одетая старушкой, и зажигает свечу у иконы. Звучит «Аве Мария».)
3-й ведущий:
Судьба Юлии Друниной трагичная и счастливая одновременно. Трагичная - потому что юность ее прошла в военные годы, счастливая - потому что выжила в этой войне и стала поэтом.
Так же, как и Юлия Друнина, Ольги Берггольц начала свой поэтический путь с горя. В 1937 г. пропал во время репрессий ее первый муж - талантливый поэт Борис Корнилов. После 1937 г. о нем можно было лишь шептаться. Сама Ольга Берггольц также была арестована по ложному доносу, и только в 1939 г. реабилитирована. Две ее дочери умерли еще до ее ареста, а третий ребенок, которого ждала поэтесса, так и не родился: его убила тюрьма.
Во время войны Ольга Берггольц жила в своем любимом городе, в Ленинграде. Ей, кого называют блокадной поэтессой, не с чужих слов известны все тяготы блокадной жизни. Ее второй муж, Николай Молчанов, умер от голода, а сама Ольга Федоровна, по свидетельству сестры, «умирала там, в Ленинграде, от дистрофии». Но именно в эти годы рождаются лучшие стихи. Произведения Ольги' Берггольц звучали по радио в осажденном городе, поднимая дух людей, вселяя веру в победу. Стихи Ольги Федоровны рассказывали и о пережитом ужасе страшных голодных дней. В строчках поэтессы звучит уверенность в том, что даже в это ужасное время человек остается человеком, гуманность побеждает фашизм, а любовь к своей Родине заставляет людей жертвовать собственными жизнями.
6-й чтец:
Я говорю с тобой под свист снарядов,
Угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
Страна моя, печальная страна...
Кронштадтский злой, неукротимый ветер
В мое лицо закинутое бьет.
В бомбоубежищах уснули дети,
Ночная стража встала у ворот.
Над Ленинградом - смертная угроза...
Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слезы,
Что называлось страхом и мольбой.
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
Не поколеблет грохот канонад,
И если завтра будут баррикады, -
Мы не покинем наших баррикад.
Мы будем драться с беззаветной силой
Мы одолеем бешеных зверей,
Мы победим, клянусь тебе, Россия,
От имени российских матерей.
4-й ведущий:
Анну Ахматову война застала в Ленинграде. В июле 1941 г. она написала стихотворение, облетевшее всю страну:
И та, что сегодня прощается с милым, -
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит.
(Звучит песня В. Высоцкого «Так случилось, мужчины ушли».)
1-й ведущий:
Далеко не все произведения о Великой Отечественной войне сразу доходили до читателя. Одни из них подвергались жестокой критике, другие, авторы которых пытались донести до людей трагическую правду о войне, рассказать об ошибках военных лет, запрещались совсем. Была выпущена целая серия партийных постановлений, согласно которым военная литература должна была лакировать действительность и быть бесконфликтной. «Послушным» писателям, чьи творения часто были далеки от реальной жизни, присуждались Сталинские премии, «строптивых» же авторов ожидало забвение на долгие годы, вплоть до перестройки.
2-й ведущий:
Ярким примером тому является творчество Василия Гроссмана и, в частности, его роман «Жизнь и судьба». В качестве корреспондента «Красной звезды» Гроссман в первые дни войны отправляется на фронт. В 1943 г. он уже был подполковником. Его очерки о войне глубоки и вдумчивы. В. Гроссман -один из первых авторов художественных книг о войне, повести «Народ бессмертен» (1942). 10 лет спустя выходит его роман «За правое дело», успех которого у читателей был огромен. Однако некоторые критики признали роман как произведение «безыдейное, антинародное, не соответствующее принципам социалистического реализма». Гроссмана упрекали в том, что он описал Гитлера, а вот образ Сталина отсутствует. А это - «идеологическая диверсия». Книгу и автора забыли. В 1961 г. арестован другой роман Гроссмана - «Жизнь и судьба». После этого прозы он больше не писал.
Что послужило причиной ареста романа? «Жизнь и судьба» - это синтез военной и лагерной прозы. Гроссман показал, что человек скован в рамках жестокой командно-административной системы. В романе раскрыты роль насилия в обществе, казармы, культ вождей. ..Ив этом смысле сопоставлены фашистские концлагеря и лагеря ГУЛАГа. Несвобода и бессилие человека в них равнозначны. Культ насилия, равнения на одну личность превращают многих талантливых людей в «пасынков истории» и наоборот, серых людей, бесталанных выдвигает на первый план. Разумеется, в 1960-е гг. подобные произведения не имели право на существование. Роман «Жизнь и судьба» был опубликован лишь в 1988 г.
Гроссман беспощаден в изображении ужасов войны. Сцена казни евреев в газовой камере одного из фашистских лагерей описана автором с шокирующей достоверностью.
7-й чтец:
«.. .Все плотнее становилась толпа в камере, все медленнее стали движения, все короче шажки людей. И голый мальчик делал крошечные бессмысленные шажки. Кривая движения его легкого маленького тела перестала совпадать с кривой движения большого и тяжелого тела Софьи Осиповны, и вот они разделились. Не за руку надо было держать его, а вот так, как эти две женщины - мать и девушка, - судорожно, с угрюмым упорством любви, прижаться щека к щеке, грудь к груди, стать одним неразделимым телом.
Людей становилось все больше, и молекулярное движение по мере сгущения и уплотнения отступало от закономерности Аво-гадро. Потеряв руку Софьи Осиповны, мальчик закричал. Но тут же Софья Осиповна сдвинулась в прошлое. Существовало только сейчас и теперь. И вдруг снова, по-новому возникшее движение произошло рядом с Давидом.
Шум тоже был новый, отличавшийся от шороха и бормотаний.
- Пустите с дороги! - и сквозь единую массу тел пробивался человек с могучим, напряженными руками, толстой шеей, HaKrcq-ненной головой. Он хотел вырваться из гипнотического бетонного ритма, его тело бунтовалось, как рыбье тело на кухонном столе, слепо, без мысли. Он вскоре затих, задохнулся и стал семенить ногами, совершать то, что совершали все.
От нарушения, которое произвел он, изменились кривые движения, и Давид оказался рядом с Софьей Осиповной. Она прижала мальчика к себе с той силой, которую открыли и измерили рабочие в лагерях уничтожения, - разгружая камеру, они никогда не пытались отделять тела обнявшихся близких людей.
Движение ребенка наполняло ее жалостью. Ее чувство к мальчику было так просто - слова и глаза не стали ей нужны. Полумертвый мальчик дышал, но воздух, данный ему, не продлевал жизнь, а угонял ее. Голова его поворачивалась, ему все еще хотелось смотреть. Он видел тех, кто оседал на землю, видел открытые беззубые рты, рты с белыми и золотыми зубами, видел тоненькую струйку крови, бежавшую из ноздри...
Все время сильные, горячие руки обнимали Давида, мальчик не понял, что стало темно в глазах, гулко, пустынно в сердце, скучно, слепо в мозгу. Его убили, и он перестал быть.
Софья Осиповна ощутила, как осело в ее руках тело мальчика. Она опять отстала от него.
В подземных выработках с отравленным воздухом и индикаторы газа - птицы и мыши - погибают сразу, у них маленькие тела; и мальчик с маленьким, птичьим телом ушел раньше, чем она...
А в ее сердце еще была жизнь: оно сжималось. Болело, жалело вас, живых и мертвых людей...»
3-й ведущий:
Несправедливой и жестокой критике подверглись и те произведения, в которых говорилось о трагедии семьи в военные годы. Официальная пропаганда очень неодобрительно относилась к изображению в художественной литературе личной трагедии человека. Так, неоцененными стали поэма А. Твардовского «Дом у дороги» и рассказ А. Платонова «Возвращение». Суровой критике была подвергнута повесть Эм. Казакевича «Двое в степи». Та же судьба постигла и стихотворение М. Исаковского «Враги сожгли родную хату», герой которого, вернувшись домой с войны, нашел лишь пепелище:
8-й чтец:Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат - и словно комья
Застряли в горле у него.
Сказал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя-мужа своего.
Готовь для гостя угощенье,
Накрой в избе широкий стол, -
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел...»
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только теплый летний ветер
Траву могильную качал.
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
4-й ведущий:
С каждым годом все меньше остается живых свидетелей Великой Отечественной войны. Как истинные патриоты, мы должны знать героическое прошлое нашей родины. И неоценимую помощь в этом наряду с документальными свидетельствами нам оказывает именно художественная литература. Сегодня мы имеем возможность ознакомиться с разными точками зрения, авторскими позициями в литературе о войне. Ведь наша святая обязанность - чтить память тех, кто защищал нашу Родину, тех, кто навеки остался молодым в этой войне, тех, кто ценой собственной жизни приближал желанный миг победы.
9-й чтец:
«От имени ровесников»: М. Соболя. «Как грустно перебирать старые фотографии!
Лучше не прикасаться к ним. Пусть когда-нибудь мой правнук откроет их и увидит веселого, с буйной шевелюрой и чуть шалыми глазами девятнадцатилетнего прадеда. Пусть я останусь для него таким, а не сегодняшним, со сверкающей лысиной, в параллелях и меридианах морщин.
И все-таки есть захватывающая власть воспоминаний. И не оторвешься от старых фотографий, возвращающих на миг в навсегда утраченную молодость. Наверное, потому что рядом были удивительной надежности друзья, юность щедра на дружбу, как бы распахнута навстречу ей. Вот они, будто на поверке. Петя Скоромников, Вилька Валентинов, Мишка Кальваров, Люся Канторович...
У них есть горькое преимущество передо мной - они остались навсегда молодыми, им не довелось постареть.
Сколько я слышал разговоров, догадок, сказочно завлекательных вымыслов о том, какая будет жизнь после Победы! Дожить бы только, скорей доконать врага! В этом был смысл всего нашего военного бытия со всеми его невзгодами. Мы готовы были все перетерпеть, лишь бы на планете наступило удивительное время всеобщего братства. Только, наверное, мы были тогда наивными, потому что верили, не могли не верить, что эта война - последняя на планете. Не судите строго, - ставшие очень взрослыми, мы пришли к Победе все-таки двадцатилетними или в двадцать с чем-то.
