ИЛЬЯС ЕСЕНБЕРЛИН
100 лет со дня рождения
(беседа)
Он был в расцвете творческих сил. После романа «Кочевники», принесшего ему бессмертную славу как романиста исторического жанра, издал роман «Золотая Орда». Тогда он еще был далек от поколения, коих называем «аксакалами» казахской литературы. Рядом с ним творили известные писатели старшего поколения, да и был еще плотен ряд его современников, вчерашних фронтовиков писателей, активно читаемых и почитаемых. У каждого из них свое достойное место в истории казахской литературы.
И сегодня, вспоминая ушедших из бренной, а не литературной жизни наших аксакалов, я причислил к этому ряду и Ильяса Есенберлина, не потому, что ему исполнилось бы 100 лет. А в силу его особого Есенберлинского места в нашей литературе, как по творчеству, так и неоднозначности оценок в прошлом. Это сегодня ряды читателей и почитателей таланта Ильяса Есенберлина пополнились признанием вчерашних не почитателей. Но было время, когда одни не могли мириться, что Есенберлин чуть ли не ежегодно выпускает по роману или повести, других «беспокоили» стилистика и язык писателя. Нельзя сказать, что это не беспокоило самого автора. Но все же его волновало и, по-настоящему, беспокоило другое - в отпущенное ему Богом время, успеть сказать свое слово о своем народе, его прошлой истории и месте в истории. Рано ушедшие из жизни талантливые ученые историки Санжар Асфендиаров, Ермухан Бекмаханов просто физически не успели в полной мере отдаться изучению глубинных пластов истории на земле казахской с древнейших времен до дней сегодняшних. Материалы по истории казахских ханств ХV - ХVIII веков и пятитомная История Казахской ССР, изданные Академией Наук, были малодоступны для широкой массы читателей, да и слишком суховаты для массового осознания. Выдающийся роман Мухтара Ауэзова «Абай» - это была история казахской степи XIX века. Произведения других писателей так же не шли дальше 11 половины XVIII-XIX и начала XX века. А молодому, уже образованному поколению по школьным программам, знавшим далекую историю Европы, России, кое-что знавших об истории Востока и мало что знавших об истории своей нации, с предтечи образования казахской государственности, ох! как хотелось больше читать, видеть на экранах историю своего народа и познать себя.
Вот эту массовую, естественную потребность народа мог удовлетворить только настоящий исследователь, одержимый человек и большой художник, не лишенный воображения. Им оказался Ильяс Есенберлин. Он весь дарованный ему природой талант художника, исследователя, самозабвенно посвятил изучению и художественному осмыслению истории казахской степи и ее народа. И народ ответил ему своей любовью, до дыр зачитывая журнальные варианты романов, еще до появления отдельных изданий книг.
У читателя данной книги может возникнуть вопрос, да что же Вы, чертовы-партократы, видя и зная все это, чинили препятствия автору в издании его книг? В связи с юбилеем писателя много пишут не только о его выдающемся вкладе в литературу и познании истории казахской нации, но и тех трудностях, что на своем творческом пути он испытал.
Вопрос о трудностях в издании книг писателем – это не новый вопрос, и не местный, и не региональный. Во все времена прошлой советской действительности, к сожалению, были отдельные творческие работники и темы их художественного осмысления, что доходили до читателя и зрителя с определенными трудностями, а иногда вовсе не доходили. Если брать абсолютное большинство пишущей братии в Казахстане, сия чаша их миновала. Поплакаться в жилетку кое-кто, конечно, может, чтобы расслабить сердобольных и сказать, «ах как ему было трудно печататься». Но сейчас-то, наверное, писатели не кривя душой признаются, что в 60-80 годы издавались они все - не только выдающиеся, талантливые, ветераны и молодые, но даже серые произведения посредственных писателей.
Даже при определенных трудностях (об этом ниже), думаю, что сам Ильяс Есенберлин сегодня не стал бы особо акцентировать, что трудно издавался, т. к. все его произведения в основном изданы тогда, когда он сам был директором издательства «Жазушы» или же вторым секретарем Союза писателей. Как раз другие писатели были зависимы от его позиции, <войдут ли их рукописи в темплан, подготавливаемый издательством и вторым секретарем СП И. Есенберлиным, занимавшимся творческими вопросами.
Приходилось выступать в роли арбитра, улаживая конфликтные ситуации. Удовольствие испытывал автор, что книга издается и издательство, что с них снимается ответственность, дескать, выполнили указание ЦК.
Что же касается определенных трудностей, испытанных Ильясом Есенберлиным, особенно по роману «Кочевники» И «Лодка, переплывающая океан», это разговор отдельный.
Сын Ильяса Есенберлина Козыкорпеш вместе с Ак-Бет Турсуновым в 1995 году издали книгу «Диалог о Жизни», где цитируя строки из книги Ильяса Есенберлина «Опасная переправа», Ак-бет говорит: «Одно меня удивляет, как это советская цензура умудрилась пропустить такие «крамольные свободолюбивые мысли?» («Диалог о Жизни», стр. 174). Меня лично это не удивляет, так как не только в этой книге, но и в книгах некоторых других авторов порой были и не такие мысли. Цензоры это не оставляли без внимания.
Но при серьезных острых вопросах они решались в Госкомиздате, а иногда дело доходило до ЦК. Не скрою, приходилось не часто, но иногда читать гранки, привезенные из типографии. «Опасная переправа» была такой книгой и издана без особых доработок.
Мне уже ранее приходилось говорить, что в отделе культуры ЦК работали молодые, талантливые писатели, литературные критики, искусствоведы, театроведы, музыковеды, среди них я был единственный, как сегодня выражаются, «партократ». Будучи убежденным коммунистом (в партии состоял с 1948 по 1991 п., т. е. до ее роспуска и в никаких других партиях после не состою), поддерживая и пропагандируя официальную политику и идеологию, требуя от творческих работников больше осмысления темы современности, я, как и все мое поколение, родившееся до событий 30-х годов, совершенно не были причастны к ним. И нам не чужд был интерес к родной истории, давно минувших дней, тем более, что мы все хорошо изучали историю российского государства и европейских стран с древнейших времен до дня сегодняшнего, не зная глубоко историю своей нации и земли предков. В ЦК КПСС с опаской смотрели на разработку исторической тематики в Казахстане в сравнении с осмыслением советского периода. Даже был такой случай, в Алматы находился в командировке ответработник ЦК КПСС Гусев Геннадий Михайлович и в разговоре на указанную тему, секретарь ЦК Компартии Казахстана, показав на меня с упреком сказал: «Это вот он у нас поддерживает разработку исторической тематики».
Возвращаюсь к изданию романа «Кочевники». В 1978 году, когда в Москве в издательстве «Советский писатель» вышла книга «Кочевники», Ильяс Есенберлин меня, одного из первых, удостоил новым изданием с теплой дарственной надписью, пожелав радости, счастья и долголетия. Думаю, это не формальная отписка, а искреннее человеческое отношение. Хотя при публикации на казахском языке, особенно, не столько как книги «Хан Кене», а «Заговоренный меч», мы имели напряженные часы беседы. В трилогии эта книга идет как 1 часть, но фактически, он ее издал после большого успеха «Хан Кене».
По существующему в то время порядку, издательства составляли на последующий год тематический план по изданию книг, который предварительно рассматривался в Госкомиздате и окончательно утверждался в Отделе пропаганды ЦК. Писатель тогда работал над романом «Заговоренный меч» (в казахском варианте «Алмас кылыш»), он еще не был закончен, и Есенберлин сам будучи директором издательства, предварительно включил в темплан следующего года (отпечатанную брошюрой). При рассмотрении в ЦК книгу сняли из темплана, поскольку не было еще рукописи.
В следующем году автор заканчивает работу над книгой и отправляет рукопись в типографию, не считаясь с тем, что из темплана она снята. Госкомиздат узнав, что книга издается вне плана, знакомится с рукописью и высказывает по содержанию принципиальные, на их взгляд, замечания. Автор не соглашается с этим, организует обсуждение рукописи в Союзе писателей с участием многих ведущих писателей, где принимают решение об издании, дав много хвалебных отзывов. Госкомиздат настаивает на своей позиции. Вот тогда-то и пришлось вмешиваться отделу культуры ЦК. Роман в рукописи прочитали все наши сотрудники. Мы определились в нашей позиции, как по рукописи так и решениям Союза писателей и Госкомиздата. Сочли необходимым предложить автору прислушаться к замечаниям Госкомиздата и нашим в отделе ЦК и только после творческой доработки издать роман. В один из рабочих дней, с утра у меня состоялась встреча с Есенберлиным. Я попросил секретаршу никого со мной не соединять, только подавать чай. Наша беседа продолжалась до обеда, мы откровенно обсуждали спорные моменты рукописи, которые могли негативно отразиться на восприятии соседних народов и возможных политических последствиях сегодня. Надо отдать должное автору, к аргументированным и доброжелательным замечаниям он все же умел прислушиваться, хотя и не без некоторого ворчания.
Через девять месяцев книга вышла в свет отдельным изданием.
Написанные Ильясом Есенберлиным повести и романы издавались неоднократно и большими тиражами при его жизни. Единственная книга, не изданная при жизни, это «Лодка, переплывающая океан». Рукопись этой книги была много раз читана в Госкомиздате, в московском журнале «Новый мир», некоторыми руководителями республики (Кунаевым Д. А., секретарями ЦК Имашевым С. Н., Назарбаевым Н. А. и др.) - все они в один голос говорили, что издавать книгу в таком виде нельзя. Но свое мнение говорили не автору, который ходил к ним и писал письма, а Отделу пропаганды и Отделу культуры ЦК. Окончательное решение по письму автора было за руководством ЦК, но записку предложили подготовить Отделу культуры. Опять же, как и в случаях с освобождением И.П.Шухова, Ниязбекова С.Б. побеседовать с И. Есенберлиным и сообщить о решении не издавать его книгу «доверили» мне. И на вопрос автора: «Когда же издадут эту книгу?», я ему сказал откровенно: «Лет так через пятнадцать, когда пройдет время и действующие лица в Вашем романе станут литературными образами, и никого из них не будут ассоциировать с действующими лицами. Сегодня персонажи легко просматриваемые - члены правительства, члены ЦК, депутаты, общественные деятели, работающие с Димаш Ахметовичем. В романе только два положительных образа - это первый руководитель республики и писатель. Второй даже умнее и сильнее первого в логике, а остальные «герои» это сплошные, мягко говоря, недоумки. И если завтра выйдет роман, то упреки будут не в Ваш адрес, а в адрес Д.А.Кунаева. Зная Ваши товарищеские отношения с ним, не только читатели, но и его соратники скажут, что Кунаев с помощью своего друга писателя прославляет себя. Казахстан же современный поднят не только одним Димаш Ахметовичем, а всем народом и с теми же кадрами, которые вместе с ним работают. И о будущем Республики и нации печется не один писатель. Так что, дорогой Илеке, чтобы роман вышел в таком виде, нужно время». Вскоре меня из ЦК отравил в МИД. После мы встречались реже, но беседы наши и потом всегда были откровенными, мы нормально понимали друг друга, полемизировали, и взаимоотношения оставались человечными.
И чтобы не возвращаться к теме запрета об издании книг, скажу, что за более чем двенадцати лет работы заведующим Отделом культуры мне известно, что не вышли три книги. Об одной я уже сказал. Вторая книга, это тоже известного писателя-романиста Хамзы Есенжанова, писателя трудной судьбы, жертвы «37 года», автора исторического романа «Лик - светлая река». В казахской литературе он самый первый, кто затронул тогда запретную тему о Голощекинском геноциде, голоде 30-х годов. Журнальный вариант романа «Трагедия Жунусовых» на казахском языке был опубликован в журнале «Жулдыз», а книгу автор, к сожалению, при жизни не увидел. Главный отрицательный образ в романе - Исай Голощекин, в истории же КПСС он фигурировал как настоящий герой - один из немногих членов ЦК РСДРП, участник ХI съезда партии в 1912 году, предрешавшего подготовку революции в России и свержение царского самодержавия. Он же был и практический организатор уничтожения царской семьи на Урале. В московской печати тогда посвящались статьи к его 90-летнему юбилею, как одному из героев Октября. И в это время издание в Казахстане книги Хамзы Есенжанова было бы открытым вызовом Кремлевской политике, на что государственное издательство. не могло пойти.
Когда я беседовал с уже тяжелобольным Хамза-ага, он сожалел, что роман не издан на русском языке отдельной книгой, и что читающие на русском языке не знают трагедию, которую испытала казахская нация в результате головотяпской политики, проводимой посланцем ЦК Голощекиным. Тогда он сказал: «Верю, издадите роман, в котором я не изменил ни одной строчки, касающейся Голощекина».
Если к первым произведениям И. Есенберлина и Х. Есенжанова, как я уже говорил, были какие-то претензии по содержанию (исходя из идеологии и системы того времени), с авторами были открытые и откровенные объяснения, то. в отношении книги Медеу Сарсекеева «Каныш Cатбаев» (на казахском языке) и этого не скажешь. Даже сегодня, по истечении многих лет, стыдно. признаться, что писателю, чуть ли не десять лет отдавшего. себя сбору по крупице материалов и написавшему книгу о выдающемся ученом и общественном деятеле, гордости нации, автору, который издал книгу на русском языке в серии «ЖЗЛ» В Москве, мы в Казахстане не только не смогли помочь издать книгу, но даже не могли откровенно объяснить, что она не издается по указанию руководства.
Откровенно высказываясь об этих трех произведениях, хочу внести ясность, как и почему это происходило. Возможно, я не прав, но здесь все переплелась, как субъективное отношение отдельных личностей, так и жесткое требование официальной политики системы, которая не всегда можно было обойти.
