Государственное автономное профессиональное
образовательное учреждение
Саратовской области
«Энгельсский политехникум»
Сценарий литературно-музыкальной композиции
«Ты одна мне несказанный свет»,
посвященной 120-летию С.А. Есенина
Автор:
Белоусова Л.А.,
заведующая
библиотечно-информационным
центром
Для проведения мероприятия понадобятся:
- книжная выставка;
- костюмы для актеров;
- аудиозаписи: Я. Френкель, С. Есенин «Над окошком месяц»; Г. Пономаренко, С. Есенин «Отговорила роща золотая»; А. Малинин, С. Есенин «Мне осталась одна забава»; Г. Пономаренко, С. Есенин «Не жалею, не зову, не плачу»; С. Есенин «Я иду долиной» в исп. С. Безрукова; частушки народные;
- проектор, экран (мероприятие сопровождается демонстрацией слайдов).
Действующие лица:
- Есенин-селянин
- Есенин-горожанин
- Девчата-односельчанки (3)
- Парни-односельчане (3)
- Шаганэ
(Звучит стихотворение С. Есенина «Я иду долиной» в исполнении С. Безрукова, на экране серия слайдов – портреты поэта на фоне пейзажей. Появляется Есенин-селянин)
Есенин-селянин. Я Сергей Есенин, сын крестьянина. Родился в селе Константинове Рязанской губернии. Помню лес, большую канавистую дорогу. Бабушка идет в Радовецкий монастырь. Я, ухватившись за ее палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка все приговаривает: «Иди, иди, ягодка. Бог счастья даст».
Среди ребят я старался представиться атаманом, коневодом, вожаком. Показывал, какой я сильный и ловкий, дрался со сверстниками, лазил по деревьям, плавал за подстреленными утками. Но это была лишь маска, а за ней – легкоранимая душа и отнюдь не богатырское тело.
Матушка в Купальницу по лесу ходила,
Босая, с подтыками, по росе бродила.
Травы ворожбиные ноги ей кололи,
Плакала родимая в купырях от боли.
Не дознамо печени судорга схватила,
Охнула кормилица, тут и породила.
Родился я с песнями в травном одеяле.
Зори меня вешние в радугу свивали.
Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,
Сутемень колдовная счастье мне пророчит.
Только не по совести счастье наготове,
Выбираю удалью и глаза и брови.
Как снежинка белая, в просини я таю
Да к судьбе-разлучнице след свой заметаю.
(Выходят девчата-односельчанки в сарафанах, звучит «Над окошком месяц», на экране слайды – виды Константинова и окрестностей)
Девушка 1. Наше Константиново – тихое, чистое, утопающее в зелени село. У самого склона горы – маленькая каменная часовня, крытая тесом. Рядом с ней лежал старинный памятник – плита. На этой плите любил сидеть Сергей. Отсюда открывался чудесный вид на наши приокские раздолья. А как красивы наши заливные луга! Вокруг такая ширь, такой простор, что не окинешь оком. На горе, как на ладони, видны протянувшиеся на многие километры сёла и деревни. Вдали, как в дымке, синеют леса…
Я снова здесь, в семье родной,
Мой край задумчивый и нежный!
Кудрявый сумрак за горой
Рукою машет белоснежной.
Седины пасмурного дня
Плывут всклокоченные мимо,
И грусть вечерняя меня
Волнует непреодолимо.
Над куполом церковных глав
Тень от зари упала ниже,
О, други игрищ и забав,
Уже я вас больше не увижу.
В забвенье канули года,
Вослед и вы ушли куда-то
И лишь по-прежнему вода
Шумит за мельницей крылатой.
Девушка 2. Село наше и его окрестности Сергей знал подробно, до мелочей. Любил каждый василек, колокольчик, березку зеленоокую и сосну смолистую, жеребенка и дворняжку рыжую. В родных стенах все ему знакомо: хата с печкой и тараканами, старым котом и ухватами. На дворе под окнами странники выпивают квасу, разухабистой гурьбой ходят рекруты, а вьюжными зимними вечерами плачет вихрь… Но как ни приветлив домашний уют, тянет на улицу, на простор.
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты - в ризах образа.
Не видать конца и края -
Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
"Кинь ты Русь, живи в раю!"
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".
Девушка 3. Артельный был парень Сережа, веселый! Много друзей имел. Бывало, придем к нему в избу – Сережа на печке. Просим его: «Придумай нам частушку». Он почти сразу сочинял и говорил: «Слушайте и запоминайте». Потом эти частушки распевали на селе по вечерам.
(Односельчане водят хоровод, прыгают через «костер» и поют стихи Есенина на мотив народных частушек).
За рекой горят огни,
Погорают мох и пни.
Ой, купало, ой, купало,
Погорают мох и пни.
Плачет леший у сосны -
Жалко летошней весны.
Ой, купало, ой, купало,
Жалко летошней весны.
А у наших у ворот
Пляшет девок корогод.
Ой, купало, ой, купало,
Пляшет девок корогод.
Кому горе, кому грех,
А нам радость, а нам смех.
Ой, купало, ой, купало,
А нам радость, а нам смех.
(Появляется Есенин-горожанин в костюме и шляпе, на экране серия слайдов – виды Москва начала 20 века, обложки книг)
Есенин-горожанин. Я навсегда понял, что поэзия уже окончательно взяла мою душу в полон и это есть единственное мое призвание. Я не разделяю ничьей литературной политики. Она у меня своя собственная – я сам. Только одно во мне сейчас живет. Я чувствую себя просветленным, не надо мне этой глупой шумливой славы, не надо построчного успеха.
Я понял, что такое поэзия. В стихах моих читатель должен главным образом обращать внимание на лирическое чувствование и ту образность, которая указала пути многим молодым поэтам и беллетристам. Не я выдумал этот образ, он был и есть основа русского духа и глаза… Он живет во мне органически так же, как мои страсти и чувства. Это моя особенность, и этому у меня можно учиться так же, как я могу учиться чему-нибудь другому у других.
Приемлю все,
Как есть все принимаю.
Готов идти по выбитым следам,
Отдам всю душу октябрю и маю,
Но только лиры милой не отдам.
Я не отдам ее в чужие руки,—
Ни матери, ни другу, ни жене.
Лишь только мне она свои вверяла звуки
И песни нежные лишь только пела мне.
Цветите, юные, и здоровейте телом!
У вас иная жизнь. У вас другой напев.
А я пойду один к неведомым пределам,
Душой бунтующей навеки присмирев.
Но и тогда,
Когда на всей планете
Пройдет вражда племен,
Исчезнет ложь и грусть,—
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названьем кратким «Русь».
(Звучит романс «Не жалею, не зову, не плачу)
(Появляется Шаганэ, на экране слайды с видами южных улочек, афиша поэтического вечера)
Шаганэ. Был осенний, сверкающий, солнечный день в Батуми. Я вышла в город. В глаза мне бросилась афиша: «Вечер Сергея Есенина». Я много слышала о нем, знала его стихи, где есть чарующие строки и где переплетаются немыслимая нежность и буйная взволнованность, бунтарство.
С афиши улыбался Есенин своей очаровательной улыбкой. В тот вечер он читал удивительно, вдохновенно… В тот вечер мы с ним познакомились. Сергей Александрович любил приходить по вечерам, пить чай с мандариновым вареньем, очень понравившимся ему. Когда я отсылала его писать стихи, он говорил, что уже достаточно поработал, а теперь отдыхает. Если он не встречался со мною на улице, то непременно приходил к нам домой. Как-то я заболела, а сестра уходила на службу. Все три дня, пока я болела, Сергей Александрович с утра являлся ко мне, готовил чай, беседовал со мной, читал стихи из «Антологии армянской поэзии». Есенин взял себе на память мою фотографию, причем он сам ее выбрал из числа других. Это снимок 1919 года. Я снята в гимназической форме. На обороте карточки я своей рукой сделала надпись. В другой раз он сказал мне, что напечатает «Персидские мотивы» и поместит мою фотографию.
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ.
Потому, что я с севера, что ли,
Что луна там огромней в сто раз,
Как бы ни был красив Шираз,
Он не лучше рязанских раздолий.
Потому, что я с севера, что ли.
Я готов рассказать тебе поле,
Эти волосы взял я у ржи,
Если хочешь, на палец вяжи -
Я нисколько не чувствую боли.
Я готов рассказать тебе поле.
Про волнистую рожь при луне
По кудрям ты моим догадайся.
Дорогая, шути, улыбайся,
Не буди только память во мне
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ.
(звучит романс «Отговорила роща золотая», на экране серия слайдов – родительский домик, фотографии матери поэта. Появляются односельчане (3))
1-й. Есенин – как сказать о нем? Сказать не с языка, а с сердца прямо.
2-й. Самой природой, Россией самой.
3-й. От листка дерева – к сердцу человеческому, от родительского домика над Окой – к сердцу каждого из нас.
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом…
(на экране фотографии памятника поэту. Звучит романс «Мне осталась одна забава»)
