О РОЛИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТОЛЕРАНТНОСТИ В ФОР-МИРОВАНИИ ПАТРИОТИЧЕСКОГО МЕНТАЛИТЕТА МОЛОДЕЖИ

УДК:438:9.Б.12

О РОЛИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТОЛЕРАНТНОСТИ В ФОРМИРОВАНИИ

ПАТРИОТИЧЕСКОГО МЕНТАЛИТЕТА МОЛОДЕЖИ

с. Кулан

Язык – наилучший «мост», соединяющий представителей различных менталитетов. Потому изучение языка можно представить как «переброску» мостов от русского менталитета к национальным.

Язык обладает важнейшим свойством: в процессе своего развития накапливать, хранить и отражать факты и явления культуры народа. Обучение приемам и способам извлечения факторов культуры из форм языка (лексики, фразеологии, форм речевого этикета и в целом из текстов), повышает общую культуру студента, расширяет кругозор, знания по культуре, литературе и общественной жизни и способствует патриотическому воспитанию молодежи.

В языкознании большое количество работ посвящено сопоставительному анализу языковых особенностей русского и казахского языков. Несмотря на то, что творческое наследие Ч. Валиханова рассматривалось в трудах многих лингвистов и литературоведов в данной статье мы попытались рассмотреть употребление русских фразеологических единиц Ч. Валихановым в своих заметках.

Творческое наследие первого казахского ученого, писателя-публициста многогранно. Путешественник и историк, этнограф и историк, географ и фольклорист был и писателем-публицистом и лингвистом. Его очерки и дневники, научные статьи и заметки, лексико-географические этюды и рецензии, записанные по-русски, переплетены в плане содержания – научное повествование чередуется бытописанием, легким юмором, лирическим отступлением. Поэтому в данной статье мы предприняли попытку извлечь его тюркологические мысли, рассуждения.

Оценивая высокий словесный дар Ч. Валиханова, его считают «русским писателем на казахские темы». Было бы исторической справедливостью считать его русскоязычным казахским писателем, именно казахским, хотя он писал свои произведения по-русски. Так как до поступления в Омский кадетский корпус в 1846 г. (Чокану исполнилось тогда 11 лет) он не знал русского языка. Не знал его и в первые годы обучения. Во всех путешествиях его окружали соплеменники, с ними он общался на родном, казахском языке. И лишь отсутствие читающей среды у себя в степи, русскоязычная научная общественность, которой он адресовал свои мысли и суждения, выводы и наблюдения, вынуждали его писать по-русски. Благо, что из стен корпуса он вышел «вполне образованным по-европейски» и блестяще овладел русским языком, поэтому трудностей в изложении мысли не испытывал. Именно поэтому во всех его произведениях присутствует степь, дух степи, племена и народы степи, быт и нравы тюркоязычных степняков-кочевников.

Фразеологические выражения по сравнению с пословицами и поговорками и другими художественно-стилевыми средствами более оперативны в употреблении и не менее точны в передаче мысли.

Сам Валиханов блестяще овладел искусством красноречия, современники отмечали, как «его меткие слова, остроты, сочиненные им анекдоты подхватывали, городской молвой, что он обладал поистине гейневским юмором. Общеизвестна его приверженность к критике, сатире. «Он по-щедрински обличал лихоимство, бюрократизм, произвол царских чиновников». Во всем этом несомненным компонентом его речи было фразеологическое выражение, восходящие к русскому, казахскому, иногда – другим европейским или восточным языкам. Нередко устойчивые сочетания слов создавал сам автор.

Исконно русских фразеологических единиц в произведениях Ч. Валиханова много.

У Ч. Валиханова своеобразная манера использования ФЕ.

Вместо «поспешно убежать, уйти» Ч. Валиханов употребляет просторечное дать тягу: «Хотя они и рассчитывали на ночлег, но увидевши русских дали тягу». Употребление этого выражения воссоздает полную картину того, как люди второпях, в суматохе уходили от стана русских. фразеологические элементы не по дням, а по часам, не по годам, а по дням обычно встречаются в русских сказках. Ч. Валиханов не нарушает эту традицию.

Сравнивая киргизскую сказку с русской, он отмечает, что герой сказки растет обычно не по дням, а по часам; Манас же «рос не по годам, а дням, и шестнадцати лет сделался батыром».

Фразеологизмы помогают автору избежать многословия, подробных объяснений и в то же время точно охарактеризовать объект мысли: «дальнейшая судьба их (племен) покрыта мраком неизвестности». «Все, что нужно было мне видеть и знать, уже было кончено. Дело же сарыбагышей пошло в долгий ящик». «Молодой человек принялся за процесс бритья и в одно мгновенье ока окончил свое дело». «Яблоком раздора по обыкновению – опять красавица, имеющая 15 лет возрасту». «Богатый манап отличается от черного (народа) только тем, на каждый день ест барана и в неделю раз гонит кумысную водку, и напивается ею, что называется, до чертиков». «Полуграмотные ташкентцы и татары отправляют религиозные требы, разумеется, с грехом пополам». В двух последних примерах, как и в ряде других фразеологизмы прямо служат задаче автора – осудить пороки, в частности пьянство, религиозное невежество.

Наряду с устаревшими (с грехом пополам; искони веков), книжными (яблоко раздора, волею судеб, шекспировское быть или не быть и др.) выражениями Чокан широко употребляет и общеупотребительные типа: сгорал от стыда, («Джанибек сгорел от стыда, бросился бежать в свой дворец»), куда глаза глядят («Мансур… взял посох странствователя, с именем Аллаха на устах отправился куда глаза глядят»), на сон грядущий («На Востоке особо знатные, любят на сон грядущий операцию ломания суставов»), бросается в глаза («бросается в глаза отсутствие арабских и персидских слов, вкравшихся во множестве во все татарские языки») и др.

Чокан настолько свободно владеет фразеологизмами, что в своих сочинениях легко их варьирует, как и в устной речи, изменяя их структуру: переставляет слова, частично изменяет их формы или заменяет слово. Например, словари фиксируют: напиваться до чертиков, т.е. до крайней степени. У Чокана – напиваться до чертей, да еще с авторской вставкой: что называется (ср. у Добролюбова в «Темном царстве»: «Петр Ильич, допившийся до чертиков, с ножом в руке бежит на Москву – реку, ничего не видя и не понимая»). Должно быть: откладывать в долгий ящик; у Чокана: пошло в долгий ящик. «Лепет неразумного дитяти» читаем у Валиханова вместо обычного: детский лепет. Книжное волею судеб (Словарь Ушакова, т.1, стр. 358) Чокан берет в форме: по воле судьбы и осложняет путем прибавления в его состав устаревшего слова неисповедимой: «Султанша, по неисповедимой воле судьбы, почувствовала тоже удивительную нежность к длинноухому кавалеру».

Устойчивое выражение перстом судьбы осложнено у Ч. Валиханова причастием отмеченный: «Молодой человек, отмеченный перстом судьбы, принялся за процесс бритья». Но эти изменения, как видно из контекста, не нарушают структурной и смысловой целостности фразеологического выражения.

Отметим, что ряд образцов, употребляемых автором, относится к числу давних, «известных русскому языку 18 века и входящих в состав фразеологизмов современного русского языка почти в той же форме и без существенных изменений своего значения».

Свободное варьирование фразеологизмами с изменением их структуры в грамматическом плане при сохранении целостности его семантического содержания – свидетельство полного освоения автором всех внутренних (смысловых) и внешних (структурных) закономерностей русской фразеологии, свидетельство бережного, вдумчивого и в то же время творческого использования ФЕ в своих сочинениях.

Но главный вывод, вытекающий из рассмотренного материала, когда «правильное и уместное использование фразеологизмов придает речи неповторимое своеобразие, особую выразительность, меткость, образность». Именно на такой подход, на такое «изучение фразеологии… в усвоение языка, в повышении речевой культуры» делается сегодня акцент повсеместно, где употребляется – устно или письменно – русская речь. И отрадно, что образец умелого использования фразеологического богатства русского языка, наряду с выдающимися мастерами русской литературы, публицистики и культуры, еще в 60-х годах прошлого столетия оставил представитель «иногородцев», сын степей Чокан Валиханов. Произведенный нами анализ фразеологии произведений Ч. Валиханова имел целью проследить его творческий контекст, выявить, насколько его творческое наследие представляет ценность в лингвистическом аспекте, как глубоко владел он всем богатством русской речи для свободного изложения своей мысли, своих суждений, в какой степени он при этом был «зависим» от стихии родного языка и насколько она, эта стихия, помогла развитию и становлению его дара русской речи.

Анализ позволяет утверждать, что родная речь, родной язык оказали казахскому юноше только благую услугу в овладении русским языком: он неординарно мыслил и рассуждал, он оригинально излагал свои суждения, он нетрафаретно использовал языковые конструкции и формы. И при всем при этом не нарушал общепринятых норм русского языка, русской письменной речи, существовавших стилевых канонов, что позволило ему получить прижизненное призвание у выдающихся писателей и публицистов. Поэтому нынешнее поколение казахов и казахстанцев справедливо видит в нем первого казахского писателя и публициста, писавшего по-русски. Вот истоки, начало большой современной плеяды казахских мастеров слова, пишущих на языке Пушкина и Толстого. И это обстоятельство заставляет историков, литераторов, лингвистов досконально изучить его наследие, дошедшее до нас в виде сочинений. Изучить ради блага будущего поколения, ибо казахскому и русскому языкам контактирование, взаимовлияние и взаимопроникновение суждено на долгие годы.