"Турчанка" Инсценировка одноименной повести В.И. Немировича-Данченко

Турчанка

инсценировка одноименной повести В.И. Немировича-Данченко «Турчанка»

Цели: знакомство с историческими событиями, закрепление основ православного вероучения в раскрытии тем отношений детей к родителям, разъяснение христианских добродетелей – милосердие, великодушие, любовь.

Задачи:

- более детальное раскрытие исторических знаний о русско-турецкой войне 1877-1878 гг;

- знакомство с творчеством русского писателя В.И. Немировича-Данченко, художников живописцев В.В. Верещагина и Н.Д. Дмитриева-Оренбургского;

- знакомство и исторической святыней – «Самарское знамя»;

- сформировать у детей представление о вере как основе христианской жизни: несение креста с терпением; любовь к врагам и молитва (забота) о них;

- помочь детям понять, что милосердие – это одно из проявлений любви к людям;

- активизировать предметную отнесенность слов: «милосердие», «доброжелательность», «самоотверженность», «взаимная любовь членов семьи».

Инсценировка может быть приурочена к празднованию

- Дня защиты детей (в этот же день с 2012 года отмечают День родителей) – 1 июня,

- Дня почитания иконы Божией Матери, именуемой «Иверская» (25 февраля, 26 октября, Вторник Светлой Седмицы),

- Дня Семьи, Любви и Верности (Святых благоверных Петра и Февронии) – 8 июля (к тому же 7 июля 1877 года было осуществлено занятие Шипкинского перевала отрядом русской армии).

Материалы:

Повесть «Турчанка» находится в приложении к данной инсценировке - для знакомства лиц, участвующих в инсценировке с текстом повести;

для декораций могут быть использованы проекции картин (в приложении)

- В.В. Верещагин «Скобелев под Шипкой» или Н.Д. Дмитриев-Оренбургский «Последний бой под Плевной»;

- В.В. Верещагин «После атаки»;

Для I сцены:

- плащ-палатка, на котором турка унесут с поля боя;

- брошенные орудия (описание в приложении),

- «Самарское» знамя (изготовленное согласно описанию в приложении).

Для II сцены:

- перевязочный пункт – брезентовую ткань подпереть черенком и растянуть в 4 стороны, чтобы получилось подобие полевого лазарета,

- бинты, марля, которые можно развесить на веревки, якобы они сушатся, подобно тому, как это выглядит в походных госпиталях, а также они нужны для перевязки раненых солдат и раненого турка.

для воспроизведения облачения действующих лиц, можно использовать следующие иллюстрации:

Для облачения девочки-турчанки

Для облачения воина Османской империи

Для облачения казаков

Для облачения офицера русской армии.

Для облачения павших воинов русской армии

Примечательно, что ранцы русских воинов имели вот такую нашивку из кожаных ремней в виде православного креста.

Врачи и сестры милосердия полевого лазарета русского Красного креста, ноябрь 1877г.

Для облачения сестры милосердия

Реконструкция русско-турецкой войны. https://vk.com/rus_tur_war_1877

Деуйствующие лица:

Ведущий

Девочка-турчанка (4-6 лет), по имени Саназ (что в переводе с турецкого означает «полная благодати»)

Турок (воин Османской империи)

Казак Петро

Казак Степан

I-ый русский офицер-знаменосец

II-ой русский офицер

Врач полевого лазарета (перевязочного пункта)

Сестра-милосердия

3-4 лица, лежащих на поле боя, изображающие павших турок и казаков

3-4 лица в бинтах, изображающие раненых казаков и раненых плененных турок в перевязочном пункте (могут быть те же лица, что лежали на поле боя, только при смене действия надеть на них бинтовые повязки). Раненые казаки должны сидеть поодаль от раненых турок

Закулисный хор (или фонограмма)

ПРОЛОГ

Ведущий:

Здравствуйте, братья и сестры. Преподаватели и воспитанники воскресной учебно-воспитательной группы «СТАВРОС» сердечно поздравляют Вас с праздником…

Сегодня Вашему вниманию представляется инсценировка исторической повести Василия Ивановича Немировича-Данченко «Турчанка».

События этой повести относят нас ко времени русско-турецкой войны 1877 года. Эта очередная война с Османской империей унесла жизни тридцати тысяч воинов русской армии. А за что же отдано столько жизней? Что стало основой конфликта и началом войны?

Дело в том, что нынешние Сербии, Черногории и Румынии а в то время Балканы находились под игом Османской империи. Турки склоняли болгар к мусульманской вере и порабощению. В определенный момент это навязчивое склоенение к иноверию переросло в жестокие физические расправы турок над болгарами. И российкий император Александр II не смог по-европейски держать нейтралитет и спокойно наблюдать за тем как турки вырезают братский народ. Он выступил с притензией к Османской империи и призвал добровольцев в военый поход на Балканы. Большинством добровольцев являлись казачьи войска.

Войну казаки понимали как дело своей чести, победа в сражении расценивалась как достойно выполненный долг. Они презирали смерть, даже раненые не уходили с поля боя. Глубокая набожность давала им силы, вселяла надежду.

Духовных сил, веры в спасение и победу придавала русской армии святыня – Самарское знамя, которое заботливо изготовили для фронта монахини Иверского монастыря Самарской области.

Итак, война эта была войной за ВЕРУ, за спасение братского православного народа от иноверного ига.

И не смотря на то, что в повести описываются жестокие военные события, Вашему духовному взору откроется естественное, нормальное и единственновозможное отношение людей друг к другу, построенное на МИЛОСЕРДИИ, ВЕЛИКОДУШИИ и ЛЮБВИ.

I СЦЕНА

Звучит закулисный хор.

Занавес открывается.

Проекция картины В.В. Верещагина «Скобелев под Шипкой» или Н.Д. Дмитриева-Оренбургского «Последний бой под Плевной».

На поле боя: брошенные орудия, убитые воины – турки и казаки – лежат на земле. По центру выделяется фигура павшего турка, лежащего на боку (лицом к зрителю), рядом с которым, крепко прижавшись к нему, сидит девочка-турчанка (его дочь).

По полю боя идут два казака и два офицера (один из них знаменосец). Казаки осматривают убитых соратников и собирают брошенные орудия.

Закулисный хор (или фонограмма):

Казачья песня «Не для меня» (Кубанский казачий хор).

(по желанию песню можно сократить, петь только 1 и 4 куплеты)

Не для меня придет весна,

Не для меня Дон разольется,

И сердце девичье забьется

С восторгом чувств не для меня.

Не для меня бегут ручьи,

Жерчат алмазными струями,

Там соловей весну встречает,

Он будет петь не для меня.

Не для меня цветут сады

Вдали не роща расцветает.

Там дева с черными очами

Она растет не для меня.

А для меня – кусок свинца.

Он в тело белое вопьется.

«Христос Воскрес!» - из уст прольется…

Такая жизнь прождет меня.

По окончании песни на переднем плане оказываются два офицера, как бы рассуждающих между собой:

1-ый офицер:

Самарское знамя парило над нами –

Небесной отчизны крыло…
Наш дух укрепляло, сердца окрыляло

И в бой за собою вело.   

2-ой офицер:
И биться мы будем, хоть мирные люди,
За братство славян во Христе!
И храброе сердце ничто не остудит,
Мы в этом  клялись на кресте!       

Вслед за офицерами появляются на переднем плане казаки.

Казак Петро (оглядывая поле, скорбя):

Бой окончен, мои други,

Брата здесь я потерял …

Видно здесь все Божьи слуги –

Бог на службу всех призвал.

Увидав девочку

Ну, а это, что за диво? Все четверо разворачиваются к центру поля, акцентируя внимание на павшем турке и девочке

Средь порубанных людей,

Погляди-ка, льнет тоскливо

К турку детка все сильней.

Казак Степан:

Плачет, милая, уныло

И зовет: «Баба, баба…» (в переводе с турецкого «отец»)

Казак Петро:

Значит, сердце здесь остыло

Родного её отца.

Пауза. Всхлипы девочки.

Девочка-турчанка (сквозь слезы, чуть слышно):

Баба, баба… 

Казак Степан (в недоумении):

Как же быть нам, мои братья?

Средь смертельной мглы

Не оставим мы дитятю.

Ведь не звери мы.

1-ый офицер:

Подойди, Степан, тихонько,

Успокой девчушку-турку.

Степан подходит к девочке, хочет взять её на руки, но та еще сильнее прижимается к отцу и сильнее плачет.

Казак Степан:

Не отринет ни на сколько –

Верная отцу дочурка.

Тишина. Плач-стон девочки. Офицеры и казаки стоят в скорбном молчании.

Казак Петро (скрывая слезы, прикрывая свои глаза рукой, потом присев рядом с девочкой):

Ах, ты сердешная!

Жизнь моя грешная!

В чем провинилась ты?

И перед кем?

Бедное дитятко,

Сиротка малая,

Ах, как дрожишь ты,

Замерзла совсем. (Провел рукой по её волосам).

Ребенок еще крепче прижимается к отцу.

Казак Степан (найдя в кармане кусок сахара, протягивает его Петро):

Дай сахарку ей, Петро,

Пусть покушает.

Может забудется,

С нами пойдет.

Петро взял сахар у Степана, разжал руку девочки и положил ей сахар на ладонь. Девочка бессознательно сжала сахар в ладони.

Казак Петро (сжимаясь от холода):

Сумрак холодный здесь скроет побоище,
Синий туман на землю сойдет…

Видно, и турка придется с собою брать,

Ведь он отец ей – за ним лишь пойдет.

2-ой офицер:

Убитого?.. Помилуйте!..

Здесь сотни раненых солдат,
На всех и рук-то не хватает,

А турка не вернуть назад… (подумав, недоумение сменив на печаль)

Малышку жалко – замерзает.

Пока 2-ой офицер говорит свою речь, 2 казака нашли шинель, подложили под турка, и перевернули его на спину на шинель. Девочка крепко схватилась за руку отца, уверившись, что русские ничего дурного не делают её отцу.

Казак Степан:

И у меня вот, трёхлеточек дома,
Поди вспоминает батьку с лица.

Дай Бог, увижу я сынку-то снова… (кивая на девочку)

Ишь ты, какая, как любит отца!

1-ый офицер:

На перевязочный мы их доставим,
Милые сердцем сестрички там есть,

Добрые сестры в беде не оставят,
Согреют, напоют, дадут ей поесть.

Все удаляются с поля боя. Занавес закрывается.

II СЦЕНА

Звучит закулисный хор.

Занавес открывается.

Проекция картины В.В. Верещагина «После атаки».

Перед зрителем предстает сцена полевого лазарета. Шатер госпиталя. Раненые солдаты русской армии и плененные раненные турки размещены по разные стороны. Все лежат на земле на шинелях. Их осматривает врач. От одного к другому бегает сестра милосердия – кому подает воду, кому делает перевязку.

Закулисный хор (или фонограмма):

Казачья песня «Когда мы были на войне» (Кубанский казачий хор).

(здесь песня сокрещена)

Когда мы были на войне,
Когда мы были на войне,

Там каждый думал о своей

Любимой или о жене.

Я только верной пули жду,

Я только верной пули жду,
Чтоб утолить печаль свою,

Иль чтоб присечь нашу вражду.

Но, видно, смерть не для меня,

Но, видно, смерть не для меня,

И снова конь мой вороной

Меня выносит из огня.

В конце песни появляются казаки, офицеры, несущие турка с девочкой.

Сестра милосердия сразу подбегает к девочке, гладит её по голове, снимает с себя теплый платок и укрывает им турчанку. Девочка ухватилась одной рукой за её передник (другой рукой держит руку отца), глядя жалобно в глаза, точно прося её быть своей покровительницей.

Казак Петро (указывая на мертвого турка):

Ну, а с этим-то куда?

Вера чуждая – беда…

Может пленные турчане (кивая в сторону раненных турков)

Схоронят однополчана.

Подходит врач госпиталя. Осматривает убитого турка.

Врач госпиталя (суетливо):

Подождите! Подождите!

Сердца слабый стук я слышу…

Он, бедняга, лишь обмёр.

Побыстрей его под крышу,

В хирургический шатер. (указывает на шатер)

Пока казаки и 2-ой офицер относят, как выяснилось, раненого турка в шатер, Врач читатет стих Игоря Северянина «Жалейте каждого больного»

Жалейте каждого больного
Всем сердцем, всей своей душой,
И не считайте за чужого,
Какой бы ни был он чужой.

Пусть к вам потянется калека,
Как к доброй матери дитя;
Пусть в человеке человека
Увидит, сердцем к вам летя.

И обнадёжив безнадёжность,
Всё возлюбя и всё простив,
Такую проявите нежность,
Чтоб умирающий стал жив!

И будет радостна вам снова
Вся эта грустная земля…
Жалейте каждого больного,
Ему сочувственно внемля.

Врач удаляется в шатер.

На сцене остаются раненные, 1-ый офицер –знаменосец и возвращаются двое казаков и 2-ой офицер. 1-ый офицер гордо держит Самарское знамя. Далее все подходят к нему по очереди, читая свое четверостишие, преклоняя колено перед знаменем и в конце стиха целует его край.

2-ой офицер:

С думой о братьях славянах
Ночью и днем в рукоделье
Знамя стране на Балканах
Шили монашенки в келье...

Казак Петро:

Знамя Самары от Бога
Высилось в ярых атаках.
К счастью рубилась дорога
Ратью, не ведавшей страха.

Казак Степан:

Ужас войны копьем неказистым

Сердце насквозь прободил.

Иверский Образ Девы Пречистой

В сердце любовь сохранил.

III СЦЕНА

Все тот же полевой лазарет. Только теперь среди раненых лежит «оживший» турок, рядом с которым по-прежнему сидит дочь.

Ведущий:

Минули дни недужные,

Рядом с отцом сидела Саназ.

Все вокруг стали радушные –

Милый ребенок папу спас.

Далее, полный нежности и чувственности диалог дочери и отца:

Девочка-турчанка (нежно глядя на отца):

Я папина дочка и этому рада,

Достаточно мне умного взгляда,
Достаточно мне доброго слова

И жизнь улыбается снова и снова.

Турок (нежно глядя на дочь):

В руке своей я чувствовал твою ладошку,
И до сих пор то ощущение храню,

Я – папа, рядом с дочкой-крошкой,

Я небо за тебя благодарю!

Далее все действующие лица выстраиваются в ряд.

Ведущий:

Не прячьте нежность по карманам

Дарите людям счастье вновь и вновь.

У православных есть пример достойный -

Он – Бог – всесовершенная ЛЮБОВЬ.

Общий поклон.

Приложение

Сражение с турками кончилось, и два русских офицера ехали с поля битвы обратно в селение, где стояли. По дороге им попадались мёртвые тела турецких и русских солдат. Они были рассеяны по всему полю.

Не проехали и версты, как сначала один из казаков, ехавших перед ними, а потом и другой, стали показывать на что-то вдали. Затем казаки повернули лошадей в сторону, остановили их и сошли на землю.

– Что там? – крикнули офицеры.

Но казаки молчали, возясь над чем-то, лежавшим внизу. Офицеры дали шпоры коням и через минуту нагнали казаков.

– Что тут у вас? – спросили они.

Казаки расступились, и офицеры увидели, что перед ними в грязи, лицом кверху, лежал убитый турецкий солдат. Кровь запеклась у него на груди и страшно чернела сквозь прорванное пулей сукно синей куртки, ноги широко раскинуты. Поодаль лежало ружьё со сломанным штыком. Прислонившись щекой к щеке убитого, сидела, крепко охватив его руками, крошечная девочка, даже не поднявшая глаз, когда к ней подошли. Казалось, она замерла совсем, ища защиты у него, у мёртвого.

– Ах ты сердешная! – заговорил один из казаков. – Ты-то чем провинилась? Перед кем? Бедняжка, как дрожит!

И казак провёл рукой по её волосам.

Ребёнок ещё крепче прижался к щеке отца.

Один из казаков нашёл у себя в кармане грязный кусок сахара. Он разжал руку девочки и положил ей сахар на ладонь. Она бессознательно, его даже не замечая, сжала ладонь опять.

– Надо взять её с собою, – заговорил наконец один из офицеров.

Тогда казак, исполняя приказ, подошёл было к девочке и хотел взять её. Но как ни старался, это ему не удалось. Девочка только плотнее прижималась к отцу, и, когда её хотели оторвать от него, она начинала жалобно всхлипывать, так что у всех невольно обрывалось сердце.

Офицеры стояли кругом, соображая, как выйти из положения. Наконец один из офицеров сказал:

– Нельзя... нельзя оставить... Никак невозможно... Потому что холодно, туман... Возьмём её отца...

– Убитого? – удивился другой офицер. – Помилуйте! Не хватает рук всех раненых перетащить, а тут возись ещё с убитыми, которых всё равно не воскресишь.

– Да... Но... Так-то она не пойдёт... А за отцом пойдёт.

Казаки живо добыли лежавшую невдалеке шинель, видимо оставленную каким-нибудь раненым; чтобы не мешала идти, развернули её и, приподняв тело турецкого солдата, положили его на шинель. Уцепившаяся было за труп отца, девочка схватилась за шинель. Казаки пошли, стараясь шагать как можно тише, чтобы девочка могла поспеть за ними. Когда девочка уверилась, что «гяуры» (то есть русские) ничего дурного не делают её отцу, она позволила положить и себя тоже на шинель, где сейчас же обняла тело отца и по-прежнему прижалась к нему щекой к щеке.

– Ишь ты, как любит! – заметил казак помоложе.

Другой старый казак старался отвернуться в сторону. Старому казаку не хотелось, чтобы офицеры заметили, что по его щекам текут слёзы. Только потом он проговорил:

– Ишь какая! И у меня вот трёхлеточек остался дома... Поди, тоже вспоминает батьку-то.

Только через час они добрались до деревни.

– Куда же теперь? – спросили казаки.

– Да на перевязочный пункт, разумеется... – ответил офицер. – Там доктор и сестра милосердия... Напоят её, накормят.

Маленькая девочка, дичившаяся мужчин, как только увидела сестру милосердия, сразу оправилась и, держась одной рукой за руку отца, другою схватилась за белый передник сестры милосердия, точно прося её быть своей покровительницей. Добрая женщина расцеловала малютку и так сумела успокоить её, что та пошла к ней на руки.

– Ну, а с этим куда? Похоронить, что ли? – спрашивали казаки. – Убитого-то куда?

– Погоди, погоди! – сказал доктор, осматривающий трупы.

– Прежде всего, с чего это вы вообразили, что он убитый?

– Как же... Мы сами его подняли...

– Ничего это не доказывает. Он только обмер, бедняга. А сердце его работает. Слабо, но работает. Девочка спасла отца!

Когда раздели солдата, то оказалось, что, несмотря на свою неподвижность, он ещё не мёртв. Жизнь ещё теплилась в его раненом теле. А если бы казаки не заметили девочку, оба – и отец, и дочка – погибли бы на поле сражения.

Дня через три в ближайшем от поля сражения госпитале на койке лежал очнувшийся, хотя тяжело раненный, турецкий солдат, и тут же рядом с ним по-прежнему, щекой к щеке, сидела его маленькая дочка. Пулю у него из груди вынули. Благодаря ребёнку, за турком было ухода больше, чем за другими. Она не оставляла отца ни на минуту!

Василий Иванович НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО

Иллюстрации картин для проекций к сценам:

В.В. Верещагин «Скобелев под Шипкой».

Н.Д. Дмитриев-Оренбургский «Последний бой под Плевной».

В.В. Верещагин «После атаки».

Описание орудий оставленных на поле боя:

Сабли, шашки – остались воткнутые в землю, одна из сабель осталась вонзенной в казака, лежащего на земле.

Рукоятка окрашенва в черный цвет.

Картонная сабля, вертикально стоящаят на основе-земле. Лезвие обтянуто фольгой.

Основа земляного цвета.

Пушка.

Картонный щит.

Дуло из картонной трубы, которую можно раздобыть в строительных магазинах из под линолеума. Раскрасить в черный цвет.

Колеса пушки – два обруча, обтянутые тканью, на которые натянуты 4 поперечных жгута – подобие спиц колеса.

Эти колеса прикрепить к дулу.

Винтовки- берданки.

Эти оруди лежат рядом с убитыми. Проходившие мимо казаки, подбирают эти винтовки.

Дула можно сделать из картонных трубок, которые остаются из-под фольги. Раскрасить в черный цвет.

Приклады вырезать из картона. Раскрасить в коричневый цвет.

Самарское знамя ( историческая справка).

В 1877 году начался славный путь на Балканы легендарного символа российско-болгарской дружбы

Освободительная борьба балканских народов против османского владычества, начавшаяся еще в 1875 году, вызвала мощный патриотический подъем в православной России. Сразу же после объявления войны на всей громадной территории империи в боевые дружины стали записываться тысячи добровольцев.

Передовые жители Самары тоже не оставались в стороне от общероссийского движения в поддержку болгарского народа. Группа городских гласных (по-нынешнему - депутатов) при поддержке купечества еще в 1876 году решила изготовить особое Самарское знамя для вручения его сражающимся против турок славянам. Активное участие в организации этого дела приняли видный общественный деятель, гласный Думы Петр Владимирович Алабин и его жена Варвара Васильевна.

Эскиз необычного дара разработал самарский художник Николай Симаков. За изготовление знамени по его эскизу взялись монахини Иверского женского монастыря.

На одной стороне красно-бело-синего полотнища в черном кресте, украшенном золотыми арабесками, они изобразили славянских первоучителей, равноапостольных Кирилла и Мефодия, на другой - икону Иверской Божьей Матери, во имя которой в Самаре и был основан женский монастырь.

На широкой голубой ленте была помещена вышитая золотом надпись: «Болгарскому народу г. Самара. 1876 г.» И ниже: «Слава болгарскому народу. 1876 г.». Древко знамени сделали черным, виде копья, вызолоченного в византийском стиле. К древку была прикреплена позолоченная скоба с надписью: «Болгарскому народу г. Самара. 1876 г.».

В делегацию для передачи знамени вошел гласный городской Думы Петр Алабин, а главой ее был назначен городской голова Ефим Кожевников.

В дальний путь делегацию провожали 20 апреля на самарской пристани чуть ли не всем городом. Вскоре знамя на пароходе «Вестник» было доставлено в Сызрань, и здесь делегаты со своим драгоценным грузом пересели в поезд. По железной дороге они 23 апреля добрались до Москвы, 1 мая - до Кишинева, а 4 мая их уже встречали в Болгарии. На другой день самарцев принял командир болгарского ополчения, русский генерал от инфантерии Николай Столетов.

Ефим Кожевников и Петр Алабин вручили Самарское знамя ополченцам в городе Плоешти 6 (по новому стилю 18) мая 1877 года.

Передавая воинам знамя, Алабин сказал: «Издалека, через всю русскую землю, знамя принесено к вам как живое свидетельство того, что оно дается вам не каким-нибудь уголком России, а всею русскою землею. Идите же под сенью этого знамени! Пусть оно будет залогом любви к вам России. Пусть оно будет знаменем водворения в вашей многострадальной стране навсегда мира, тишины и просвещения». В ответ над войсками прокатилось громогласное «Ура».

Впереди атакующих во время каждой такой вылазки с Самарским знаменем в руках скакал конный воин, который сразу же становился главной мишенью для турецких стрелков. Несколько знаменосцев погибло под этим боевым символом.

Турки пытались захватить знамя, но падающий стяг всегда подхватывал новый знаменосец. В итоге, несмотря на все ожесточение боя, свою святыню ополченцы сумели отстоять.

После победного для нашего Отечества окончания русско-турецкой войны в 1878 году Самарское знамя сразу же стало исторической реликвией болгарского народа. По решению правительства Болгарии после обретения ею независимости Самарское знамя было награждено высшим военным орденом «За храбрость».

Что касается дальнейшей истории Самарского знамени, то после окончания русско-турецкой войны оно сначала хранилось в Радомире, где скончался его последний знаменосец Павел Корчев. В 1881 году оно было перевезено в Царский Дворец в Софии (сейчас — Национальная художественная галерея), где находилось до 1946 года. Сейчас знаменитое Самарское знамя хранится в Национальном музее военной истории Болгарии в отдельном помещении с особыми условиями.

В тексте инсценировки использовались стихи:

Игоря Северянина «Жалейте каждого больного»;

Ирины Каховской Калитиной «Марш Самарскому знамени» (фрагменты);

О.М.Борисовой - И.А.Трофимова «Самарское знамя» (фрагменты).