"Все исчезает - остается пространство, звезды и певец" (Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама) урок-исследование
"Все исчезает - остается пространство, звезды и певец" (Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама) урок-исследование
Урок-исследование о жизни и творчестве О.Э. Мандельштама. Работа класса - групповая с предшествующим словом учителя. Задания для групп включают работу со стихотворениями поэта (проблема, образы-символы, ключевые темы и идеи, целостный анализ, сопоставительный анализ) с привлечением мемуаров о Мандельштаме, писем поэта и к поэту, живописных полотен Гогнна, французских импрессионистов, песен и романсов на стихи Мандельштама. Урок был дан на областном конкурсе "Учитель года". Результат - 2 место.
Вы уже знаете о суперспособностях современного учителя?
Тратить минимум сил на подготовку и проведение уроков.
Быстро и объективно проверять знания учащихся.
Сделать изучение нового материала максимально понятным.
Избавить себя от подбора заданий и их проверки после уроков.
Просмотр содержимого документа
«"Все исчезает - остается пространство, звезды и певец" (Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама) урок-исследование »
20
«Все исчезает – остается пространство, звезды и певец!»
(Жизнь и творчество О.Э.Мандельштама, 1891 – 1938.)
Оборудование: папка-раскладка о жизни и творчестве О.Э.Мандельштама; сборники стихов поэта; справочный литературный материал; репродукции картин художников-импрессионистов. Музыка: И.Гайдн «Прощальная симфония», Бах «Ария из сюиты №3», Ф.Глюк мелодия из оперы «Орфей», Ф.Лист ноктюрн «Грезы любви», А.Сен-Санс «Лебедь», П.И.Чайковский фрагмент из балета «Щелкунчик».
Не разнять меня с жизнью.
Полон музыки, музы и муки…
Автопортрет
В поднятьи головы крылатой
Намек – но мешковат сюртук;
В закрытье глаз, в покое рук –
Тайник движенья непочатый.
Так вот кому летать и петь
И слова пламенная ковкость, -
Чтоб прирожденную неловкость
Врожденным ритмом одолеть.
1914 (1913?)
О.Э.Мандельштам
Ничего еще нет, все только предчувствуется… Вот сейчас оно явится, сейчас возникнет, как возникает все на земле: из ожидания, из предчувствий…
«Лицом к лицу – лица не увидать, большое видится на расстоянье», - писал С.Есенин… Оглянемся, окинем несуетным взглядом прошлое русской поэзии, и мы увидим, что русская поэзия XX века одарила нас бесценными сокровищами. «Больше поэтов хороших и разных», - это пожелание В.Маяковского стало фактом нашей литературы.
Поэты уходят из жизни, как музыканты в «Прощальной симфонии» Гайдна, погасив свечу на своем пюпитре. И печальным, прекрасным эхом откликается на их уход торжественно-трагическая жизнь каждой созданной ими поэтической строчки.
(На фоне «Прощальной симфонии» Гайдна звучит стихотворение О.Э.Мандельштама.)
Отравлен хлеб, и воздух выпит:
Как трудно раны врачевать!
Иосиф, проданный в Египет,
Не мог сильнее тосковать.
Под звездным небом бедуины,
Закрыв глаза и на коне,
Слагают вольные былины
О смутно пережитом дне.
Немного нужно для наитий,
Кто потерял в песке колчан,
Кто выменял коня, - событий
Рассеивается туман.
И, если подлинно поется
И полной грудью наконец,
Все исчезает – остается
Пространство, звезды и певец!
1913 г.
«Вот письмо, которое не дошло до своего адресата. Оно написано на двух листах дрянной бумаги.
Миллионы женщин писали такие письма – мужьям, сыновьям, братьям, отцам или просто друзьям, только ничего не сохранилось. Все уцелевшее надо считать чудом или случайностью. Я написала его в декабре 38 года, а в январе узнала, что Мандельштам умер.
22/10/38
Ося, родной, далекий друг! Милый мой, нет слов для этого письма, которое ты, может, никогда не прочтешь. Я пишу его в пространство. Может, ты вернешься, а меня уже не будет. Тогда это будет последняя память.
Осюша – наша детская с тобой жизнь – какое это было счастье. Наши ссоры, наши перебранки, наши игры и наша любовь. Теперь я даже на небо не смотрю. Кому показать, если увижу тучу?
Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка – тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни, мой друг, мой спутник, мой слепой поводырь…
Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному – одной. Для нас ли – неразлучных – эта участь? Мы ли – щенята, дети, - ты ли – ангел – ее заслужил? И дальше идет все. Я не знаю ничего. Но я знаю все, и каждый день твой и час, как в бреду, - мне очевиден и ясен.
Ты приходил ко мне каждую ночь во сне, и я все спрашиваю, что случилось, и ты не отвечал.
Последний сон: я покупаю в грязном буфете грязной гостиницы какую-то еду. Со мной были какие-то совсем чужие люди, и, купив, я поняла, что не знаю, куда нести все это добро, потому что не знаю, где ты.
Проснувшись, сказала Шуре: Ося умер. Не знаю, жив ли ты, но с того дня я потеряла твой след. Не знаю, где ты. Услышишь ли ты меня. Знаешь ли, как люблю. Я не успела тебе сказать, как я тебя люблю. Я не умею сказать и сейчас. Я только говорю: тебе, тебе… Ты всегда со мной, и я – дикая и злая, которая никогда не умела просто заплакать, - я плачу, я плачу.
Это я – Надя. Где ты?
Прощай, Надя».
(Мандельштам Н.Я. Вторая книга. Воспоминания. М., 1990, с.501-502 // конец грамзаписи.)
Все интересно знать о человеке, ставшем символом эпохи, пожиравшей своих детей, убивавшей поэтов, и все-таки бессильной стереть их из памяти культуры…
Куда как страшно нам с тобой,
Товарищ большеротый мой!
Ох, как крошится наш табак,
Щелкунчик, дружок, дурак!
А мог бы жизнь просвистать скворцом,
Заесть ореховым пирогом…
Да, видно, нельзя никак.
Вспоминает Б.Л.Пастернак: « Мандельштам прочитал мне стихотворение о Сталине, о том, что он наставил между людьми непроницаемые перегородки, отец не доверяет сыну, муж – жене, и все заключены в стены одиночества и страха, как в первобытные времена, что это – уничтожение цивилизации, сближающей людей.
Я его спросил:
- Кто-нибудь, кроме тебя, знает эти стихи?
- Я их читал одной женщине.
- Но больше никому?
- Нет.
- Тогда уничтожь их немедленно. Не будь дураком, они ничего не изменят, но ты погибнешь. Обещай, что ты это сделаешь.
Он обещал.
А через некоторое время стало известно, что Мандельштам арестован».
Ночью с 13 на 14 мая 1934 года поэт был арестован. Поводом для ареста послужила эпиграмма на Сталина, историю которой вы только что слышали.
Арест, допросы, высылка в Чердынь, а затем в Воронеж (1934-1937) подорвали его физическое и психическое здоровье. Флейте трудно противостоять духовому оркестру. Но он продолжал писать стихи, оставаясь человеком уже на грани сумасшествия, до которого его довели пытки в сталинских застенках. Следующий арест в мае 1938 года оказался последним: О.Мандельштам умер 27 декабря 1938 года в пересыльном лагере под Владивостоком.
Рассказывают, что во время врангельской оккупации Крыма Мандельштама по ошибка схватили и посадили в тюрьму. Как только он остался в одиночестве камеры, тут же забарабанил что было сил по ее двери. Охраннику, пришедшему на шум, поэт заявил: « Выпустите меня отсюда!» Когда же у него спросили, чем он обосновывает это столь категорическое требование, Мандельштам ответил: «Я не создан для тюрьмы».
Произведения О.Э.Мандельштама не публиковались в СССР более 40 лет. Лишь в 1973 году в серии «Библиотека поэта» вышел поэтический сборник с очень осторожным отбором стихотворений и фальсифицированной биографией. И только теперь забывчивые потомки возвращают долги памяти великим поэтам, в том числе и Осипу Эмильевичу Мандельштаму.
Осип Мандельштам прожил 47 лет. И из них 30 были безраздельно отданы поэзии. В 17 лет он писал стихи, не уступающие по мудрости, духовной зрелости и свечению таланта стихам, написанным через три десятилетия. И он по праву занял свое особое место в блистательной плеяде великих русских поэтов послеблоковской эпохи, украшенной именами Маяковского, Ахматовой, Хлебникова, Пастернака, Цветаевой, Есенина. Отягощенный наследственной мудростью и скорбью, воспринятыми и от библейских праотцев, и от великой прародительницы своей – русской поэзии, он в первых же своих стихах заявил не только о «глубокой печали» и «смертельной усталости», но и о «целомудренных чарах» «высокого лада» и «глубокого мира», к которым тянулся всю жизнь. Он обладал редчайшим даром видеть, постигать и принимать мир таким, каков он есть, в его реальности, так, как об этом сказано Блоком – «Сотри случайные черты, и ты увидишь – мир прекрасен». А случайных черт было много на всем пути поэта. Было много горя и маеты. В 1910 году поэт писал о «роковом и неутомимом маятнике», который «качается над ним» и «хочет быть его судьбой». Он стал его судьбой. Петербург – Крым – Грузия – Ленинград – Армения – Москва – Кама – Калинин – Воронеж – Дальний Восток – это не маршруты путешественника, это – пунктир, обозначенный маятником судьбы. Но меньше всего желал поэт, чтобы часы истории остановились. Он всегда открыто и гордо шел навстречу судьбе. А в середине 30-х годов, в самое трудное для себя время, как бы возвращаясь мысленно к образу «рокового маятника», провозгласил:
Я подтяну бутылочную гирьку
Кухонных, крупно скачущих часов.
Уж до чего шероховато время,
И все-таки люблю за хвост его ловить.
Ведь в беге собственном оно не виновато…
… «Чур! Не просить! Не жаловаться! Цыц!
Не хныкать! Для того ли разночинцы
Рассохлые топтали сапоги,
Чтоб я теперь их предал…
… Как пехотинцы
Мы умрем, но не прославим
Ни хищи, ни поденщины, ни лжи».
Поэзия сильнее поэта. С каким бы мрачным чувством ни смотрел поэт на жизнь, все равно в процессе создания стихотворения он переживает душевный подъем.
Люблю появление ткани,
Когда после двух или трех,
А то четырех задыханий
Придет выпрямительный вдох…
«Выпрямительный вздох» Мандельштама – это те «паруса», которые, по Пушкину, «надулись, ветра полны». Иначе стиховая «громада» не сдвинется с места.
Высокое напряжение – вот непременное условие поэзии. XX век принес человеку неслыханные страдания, но в этих испытаниях научил его дорожить жизнью, счастьем: начинаешь ценить то, что вырывают из рук.
В этих обстоятельствах с новой силой проявилось подспудное, тайное, изначальное свойство поэзии, без которого все другие теряют силу. Свойство это – способность вызывать в душе человека представление о счастье. Так устроены стихи, такова природа стиховой речи.
Да, тирания способна уничтожить поэзию, переломить ей хребет, заставить замолчать – чему мы и были свидетелями.
Поэзия Мандельштама – наша опора, наша надежда в сопротивлении этому омертвению. Тяжесть времени, выпавшая на долю рожденного «в ночь со второго на третье января в девяносто одном ненадежном году», несравнима с нашей, - тем непростительней для нас было бы не расслышать то, что шептал он «обескровленным ртом».
Я только в жизнь впиваюсь и люблю
Завидовать могучим хитрым осам.
В своем романе «Покушение на миражи» В.Тендряков приписал Диогену короткий монолог: «Подыми голову, Аристотель, - сердито сказал хозяин бочки. – И делай это почаще. Видишь небо? Оно чисто, не затоптано и не заплевано. Сравни его с грязной землей. А ласточек видишь?.. Они свободны и счастливы. Такой чистой когда-то была земля. И на ней жили свободные люди, которые, как ласточки, не желали себе многого».
Ласточка настойчиво, в самых разных образных обличиях проникает в стиховую вязь Мандельштама:
Я словно позабыл, что я хотел сказать,
Слепая ласточка в чертог теней вернется,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть.
В беспамятстве ночная песнь поется.
Голова поэта – об этом вспоминают – всегда была запрокинута к небу. Там ему виделся полет ласточек – высший символ гармонии, той тихой свободы, о которой он мечтал еще в молодости (письмо Н.Я.Мандельштам).
Вспоминает Юрий Олеша: «По безлюдному отрезку улицы двигались навстречу мне две фигуры – мужская и женская. Мужская была неестественно расширившаяся от шубы явно не по росту, да еще и не в зимний день. На пути меж массивом шубы и высоким пиком меховой же шапки светлел крошечный камушек лица… Мандельштам был брит, беззуб, старообразен, но царственной наружности. Голова у него всегда была запрокинута, руки всегда завершали или начинали какой-то непрактический, не житейского порядка жест».
Михаил Булгаков: «Третий – Осип Мандельштам. Вошел в пасмурный день и голову держал высоко, как принц».
«Вооруженный зреньем узких ос», этот принц-воин боролся не только за овладение новой поэтической речью, но и окружающим миром. Его поэзия – праздник всех органов чувств.
«Я все отдам за жизнь», - сказано у Мандельштама.
«Я все отдам за жизнь – мне так нужна забота – и спичка серная меня согреть могла». Речь идет не о метафизическом «огне», но о совсем ином, человеческом, «бестолковом, последнем трамвайном тепле».
Анненский, Кузьмин, Ахматова, Гумилев, Мандельштам вернули слову его предметное значение, а поэзии – вещность, красочность, объемность мира, его живое тепло.
Вещи не отбирались, прекрасные соседствовали с самыми прозаическими и малоприятными и т.д.
Но я люблю на дюнах казино,
Широкий вид в туманное окно
И тонкий луч на скатерти измятой…
Это ранний Мандельштам. А у зрелого еще неожиданней:
Люблю разъезды скворчущих трамваев
И астраханскую икру асфальта…
Вот где Мандельштам не просто приближается к живописи, а, кажется, переступает черту, заходит на чужую территорию!
Ах, Эривань, Эривань, иль птица тебя рисовала,
Или раскрашивал лев, как дитя, из цветного пенала?
Мандельштам – пример доблестного овладения материалом жизни. В самых горьких стихах у него не ослабевает восхищение перед жизнью. И чем труднее обстоятельства, тем ощутимей языковая крепость, тем пронзительней и удивительней подробности. Кажется, за стихами Мандельштама просвечивают то Моне, то Гоген, то Сарьян… А то слышна музыка Баха, Бетховена, Скрябина…
Не ограничена еще моя пора
И я сопровождал восторг вселенский,
Как вполголосая органная игра
Сопровождает голос женский…
Это сказано 12 февраля 1937 года.
Счастье возникало в момент создания стихотворения, может быть, в самой тяжелой ситуации, и чудо его возникновения поражает больше всего.
Не разнять меня с жизнью – ей снится
Убивать и сейчас же ласкать…
Кажется, человек, идущий по воде, внушил бы нам меньший трепет. Непонятно, каких чудес нам еще нужно, если ежегодно в мае на пустыре зацветает сирень, если на почве бедности, неизвестности или прижизненного забвения, войн и эпидемий написана музыка Баха и Моцарта, если из «каторжной норы» до нас дошли слова декабриста Лунина о том, что в этом мире несчастны только глупцы и животные, если у нас под рукой лежат воронежские тетради Мандельштама.
Переживание стихов как счастья – это и есть счастье. Еще нелепей жалобы на то, что его нет в жизни, что оно возможно лишь в поэзии. На противоборстве счастья и беды, любви к жизни и страха перед ней держится вся поэзия и в особенности Мандельштама, выдержав самое суровое испытание в русской поэзии – на разрыв.
«Жизняночкой и умиранкой» назвал он бабочку. Так же он мог бы сказать и о своей душе. «Зрячих пальцев стыд и выпуклая радость узнаванья» водили его пером.
Поэзия внушает счастье и мужество, она наш союзник в борьбе с «духом уныния».
Народу нужен стих таинственно родной,
Чтоб от него он вечно просыпался.
И льнянокудрою каштановой волной –
Его звучаньем умывался.
Нередко о поэзии Мандельштама говорят как об очень трудной для понимания – слишком уж высоко Осип Эмильевич ставит планку для читателя.
Уверенность в равенстве собеседника (было бы нелепо путать его со снобизмом) – личностное свойство Мандельштама. Проявляясь не только в творчестве, но и в быту, оно приводило порой в обеих сферах к известной неконкретности. Младший соратник Мандельштама по «Цеху поэтов» Георгий Адамович объяснял: «Мандельштам в разговоре логику отнюдь не отбрасывал, но ему казалось, что звенья между высказываемыми положениями ясны собеседнику так же, как ему самому, и он их пропускал. Он оказывал собеседнику доверие, поднимая его до себя…»
Давайте и мы на сегодняшнем уроке попробуем встать рядом с Мандельштамом, понять его, разобраться в его мыслях и чувствах. Это будет только самое начало, но надо же когда-нибудь начинать!?
Практическая часть
Класс разделен на творческие группы, в которых идет дальнейшая работа.
Задание I.
1. Прочитайте стихотворения О.Э.Мандельштама «О небо, небо, ты мне будешь сниться!» (1911 г.), «Я по лесенке приставной…» (1922 г.), «И я выхожу из пространства…» (1933-35 гг.), «Мой щегол, я голову закину…» (1936 г.), «Заблудился я в небе – что делать?» (1937 г.), «Ох, как же я хочу…» (1937 г.).
2. Постарайтесь найти слово-образ, имеющее символическое значение как в каждом из данных стихотворений, так и в жизни Мандельштама. (Помните: символ – это всегда знак чего-то, о чем надо обязательно знать, особенно, если говоришь о поэзии.)
3. Какую роль играет этот символ для понимания творческого кредо поэта?
4. В каком из данных стихотворений, по вашему мнению, наиболее полно и объемно выражена мысль, объединяющая их в единое смысловое, тематическое целое? Аргументируйте свой выбор. Подготовьте выразительное чтение этого стихотворения.
О небо, небо, ты мне будешь сниться!
Не может быть, чтоб ты совсем ослепло,
И день сгорел, как белая страница:
Немного дыма и немного пепла!
1911 г.
Я по лесенке приставной
Лез на всклоченный сеновал, -
Я дышал звезд млечных трухой,
Колтуном пространства дышал.
И подумал: зачем будить
Удлиненных звучаний рой,
В этой вечной склоке ловить
Эолийский чудесный строй?
Звезд в ковше медведицы семь.
Добрых чувств на земле пять,
Набухает, звенит темь
И растет и звенит опять.
Распряженный огромный воз
Поперек вселенной торчит.
Сеновала древний хаос
Защекочет, запорошит…
Не своей чешуей шуршим,
Против шерсти мира поем.
Лиру строим, словно спешим
Обрасти косматым руном.
Из гнезда упавших щеглов
Косари приносят назад, -
Из горящих вырвусь рядов
И вернусь в родной звукоряд.
Чтобы розовой крови связь
И травы сухорукий звон
Распростились: одна, скрепясь,
А другая – в заумный сон.
1922 г.
И я выхожу из пространства
В запущенный сад величин
И мнимое рву постоянство
И самосознанье причин
И твой, бесконечность, учебник
Читаю один, без людей, -
Безлиственный, дикий лечебник,
Задачник огромных корней.
1933-1935 гг.
Мой щегол, я голову закину –
Поглядим на мир вдвоем:
Зимний день, колючий, как мякина,
Так ли жестк в зрачке твоем?
Хвостик лодкой, перья черно-желты,
Ниже клюва в краску влит,
Сознаешь ли – до чего щегол ты,
До чего ты щегловит?
Что за воздух у него в надлобье –
Черн и красен, желт и бел!
В обе стороны он в оба смотрит – в обе! –
Не посмотрит – улетел!
1936 г.
Заблудился я в небе – что делать?
Тот, кому оно близко, - ответь!
Легче было вам, Дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть.
Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски…
И когда я усну, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг.
Он раздастся и глубже и выше –
Отклик неба – в остывшую грудь.
1937 г.
О, как же я хочу,
Не чуемый никем,
Лететь вослед лучу,
Где нет меня совсем.
А ты в кругу лучись –
Другого счастья нет –
И у звезды учись
Тому, что значит свет.
Он только тем и луч,
Он только тем и свет,
Что шопотом могуч
И лепетом согрет.
И я тебе хочу
Сказать, что я шепчу,
Что шопотом лучу
Тебя, дитя, вручу…
1937 г.
Задание II.
1. Прочитайте стихотворения О.Э.Мандельштама «Я вернулся в мой город, знакомый до слез…» 91930 г.), «Колют ресницы. В груди прикипела слеза…» (1931 г.), «Это какая улица?» (1935 г.), «Лишив меня морей, разбега и разлета…» 91935 г.), «Вооруженный зреньем узких ос…» (1937 г.).
2. Найдите в каждом из стихотворений строчку – смысловую доминанту. Объясните свой выбор. Подумайте, почему именно в конце жизни в поэзии Мандельштама явно выделяется этот мотив. Как это объяснить, учитывая ужас одиночества и забвения, «молчания, которым был окружен» Мандельштам с 1925 года. Используйте для своего ответа фрагменты писем О.Э.Мандельштама отцу и брату.
3. Подготовьте выразительное чтение 1-2 стихотворений. Объясните свой выбор.
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! Я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
1930 г.
Колют ресницы. В груди прикипела слеза.
Чую без страху, что будет и будет гроза.
Кто-то чудной меня что-то торопит забыть.
Душно – и все-таки до смерти хочется жить.
С нар приподнявшись на первый раздавшийся звук,
Дико и сонно еще озираясь вокруг,
Так вот бушлатник шершавую песню поет
В час, как полоской заря над острогом встает.
1931 г.
Это какая улица?
Улица Мандельштама.
Что за фамилия чертова –
Как ты ее ни вывертывай,
Криво звучит, а не прямо.
Мало в нем было линейного.
Нрава он был не лилейного,
И потому эта улица,
Или, верней, эта яма
Так и зовется по имени
Этого Мандельштама.
1935 г.
Лишив меня морей, разбега и разлёта
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчёта:
Губ шевелящихся отнять вы не могли.
1935 г.
Вооружённый зреньем узких ос,
Сосущих ось земную, ось земную,
Я чую всё, с чем свидеться пришлось,
И вспоминаю наизусть и всуе.
И не рисую я, и не пою,
И не вожу смычком черноголосым:
Я только в жизнь впиваюсь и люблю
Завидовать могучим, хитрым осам.
О, если б и меня когда-нибудь могло
Заставить – сон и смерть минуя –
Стрекало воздуха и летнее тепло
Услышать ось земную, ось земную…
1937 г.
О.Э.Мандельштам – Е.Э.Мандельштаму, 11 мая 1931 г.
Милый Женя!
…Деньги на исходе. Бюджета никакого… Гладкое ровное место. Литература моя – весьма убыточное и дорогое занятие.
…Конечно, на этом я не успокоюсь (да и удастся ли ещё), - но пробить себе дорогу так неслыханно трудно…
О.Э.Мандельштам – Э.В.Мандельштаму, май 1931 г.
Дорогой папочка!
…Ты говоришь об отвратительном себялюбии и эгоизме своих сыновей. Это правда, но мы не лучше всего нашего поколения. Ты моложе нас: пишешь стихи о пятилетке, а я не умею. Для меня большая отрада, что хоть для отца моего такие слова как коллектив, революция и пр. не пустые звуки. Ты умеешь вычитывать человеческий смысл в своей «Вечерней газете», а я и мои сверстники едва улавливают его в лучших книгах мировой литературы.
…Ты заговорил о самом главном: кто не в ладах со своей современностью, кто прячется от неё, тот людям ничего не даст, не найдёт мира с самим собой. Старого больше нет, а есть очень древнее и будущее.
Есть ли планы? Виды? Конечно, есть… Я познакомлю тебя с моими литературными мытарствами. Большой цикл лирики, законченный на днях, после Армении, не принёс мне ни копейки. Напечатать нельзя ничего. Журналисты кряхтят и не решаются. Хвалят много и горячо. Сел я ещё за прозу, занятие долгое и кропотливое, но договоров со мной по той же причине – не заключают и аванс не дают. Всё это выяснилось с полуслова. Я вполне примиряюсь с таким положением, ничего никуда не предлагаю, ни о чём нигде не прошу… Главное, папочка, это создать литературные вещи, а куда их поставить – безразлично. Пера я не сложу из-за бытовых пустяков, работать весело и хорошо…
С молчанием кончаю. Твой Ося.
О.Э.Мандельштам – Э.В.Мандельштаму, конец декабря 1932 г.
Дорогой папа!
…Каждый шаг мой по-прежнему затруднён, искусственная изоляция продолжается. В декабре я имел два публичных выступления, которые организация вынуждена была мне дать, чтобы прекратить нежелательные толки. Эти выступления тщательно оберегались от наплыва широкой публики…
Задание III.
1. Рассмотрите картины художников-импрессионистов и прочитайте фрагменты очерка О.Э.Мандельштама «Французы», обратите внимание на живописность и образность слога, ёмкость и прозрачность мысли.
2. Как, по вашему мнению, перекликаются зрительные впечатления и ощущения Мандельштама от живописи импрессионизма с его поэзией (на примере данных стихотворений)?
3. Найдите в предложенных стихотворениях О.Э.Мандельштама черты импрессионизма: впечатления, ощущения, личное, сиюминутное восприятие жизни и её проявлений.
4. Найдите среди ранних (1908 -1911 гг.) стихотворений Мандельштама импрессионистские по духу, объясните свой выбор, подготовьте выразительное чтение 1-2 стихотворений.
Справка.
Импрессионизм (от франц. Впечатление) – художественное направление (течение), возникшее во Франции в последней четверти XIX века. В живописи импрессионизм выдвинул выдающихся мастеров (К.Моне, О.Ренуар, Э.Дега, в России – К.Коровин) и составил целую эпоху в истории искусства.
В истории литературы импрессионизм не сложился как особое направление. В этом смысле об импрессионизме можно говорить лишь как о явлении стиля того или иного писателя.
Разумеется, понятия стиля в живописи и литературе не совпадают. Для импрессионизма в живописи воспроизведение «впечатления» т предмета, изображение изменчивости, текучести явлений, особая палитра красок, позволяющая передать игру освещения, придающего разный облик одному и тому же предмету (утром, днём, вечером и в солнечный или в пасмурный день), органически связаны со всей эстетической позицией художника, определяют его метод.
В литературе черты импрессионизма можно встретить в произведениях писателей разных направлений: и у реалиста, и у натуралиста. Они выполняют разную, но подчинённую функцию.
Так, в лирике русских поэтов можно встретить отдельные импрессионистские строфы, например, в стихотворении А.А.Фета «Шёпот, робкое дыханье…»
Шёпот, робкое дыханье.
Трели соловья.
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица…
Нетрудно заметить, что в приведённых строках прежде всего впечатления, ощущения, личное, при этом сиюминутное восприятие ночи («серебро ручья», «ночные тени», едва уловимый облик «милого лица»).
На бледно-голубой эмали,
Какая мыслима в апреле,
Берёзы ветви поднимали
И незаметно вечерели.
Узор отточенный и мелкий,
Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок, вычерченный метко, -
Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти.
1909 г.
Источается тонкий тлен –
Фиолетовый гобелен,
К нам – на воды и на леса –
Опускаются небеса.
Нерешительная рука
Эти вывела облака,
И печальный встречает взор
Отуманенный их узор.
Недоволен стою и тих
Я, создатель миров моих, -
Где искусственны небеса
И хрустальная спит роса.
1909 г.
Я не знаю, с каких пор
Эта песенка началась, -
Не по ней ли шуршит вор,
Комариный звенит князь?
Я хотел бы ни о чём
Ещё раз поговорить,
Пошуршать спичкой, плечом
Растолкать ночь – разбудить.
Раскидать бы за стогом стог,
Шапку воздуха, что томит,
Распороть, разорвать мешок,
В котором тмин зашит.
Чтобы розовой крови связь,
Этих сухоньких трав звон,
Уворованная нашлась
Через век, сеновал, сон.
1922 г.
Ах, ничего я не вижу, и бедное ухо оглохло,
Всех-то цветов мне осталось лишь сурик да хриплая охра.
И почему-то мне начало утро армянское сниться,
Думал – возьму посмотрю, как живёт в Эривани синица,
Как нагибается булочник, с хлебом играющий в жмурки,
Из очага вынимает лавашные влажные шкурки…
Ах, Эривань, Эривань! Иль птица тебя рисовала,
Или раскрашивал лев, как дитя, из цветного пенала?
Ах, Эривань, Эривань! Но город – орешек калёный,
Улиц твоих большеротых кривые люблю вавилоны.
Я бестолковую жизнь, как мулла свой Коран, замусолил,
Время своё заморозил и крови горячей не пролил.
Ах, Эривань, Эривань! Ничего мне больше не надо.
Я не хочу твоего замороженного винограда!
1930 г.
Импрессионизм
Художник нам изобразил
Глубокий обморок сирени
И красок звучные ступени
На холст, как струпья, положил.
Он понял масла густоту –
Его запёкшееся лето
Лиловым мозгом разогрето,
Расширенное в духоту.
А тень-то, тень всё лиловей,
Свисток иль хлыст, как спичка, тухнет, -
Ты скажешь: повара на кухне
Готовят жирных голубей.
Угадывается качель,
Недомалёваны вуали,
И в этом солнечном развале
Уже хозяйничает шмель.
1932 г.
Французы
Тут я растягивал зрение и окунул глаза в широкую рюмку моря, чтобы вышла из него наружу всякая соринка и слеза.
…Время в музее обращалось согласно песочным часам. Набегал кирпичный отсевочек, опорожнялась рюмочка, а там из верхнего шкапчика в нижнюю скляницу та же струйка золотого самума.
Здравствуй, Сезанн! Славный дедушка! Великий труженик. Лучший жёлудь французских лесов. Его живопись заверена у деревенского нотариуса на дубовом столе. Она незыблема, как завещание, сделанное в здравом уме и твёрдой памяти.
Но меня пленил натюрморт старика. Срезанные, должно быть, утром розы; плотные и укутанные, особенно молодые чайные. Ни дать, ни взять – катышки желтоватого сливочного мороженого.
Зато я невзлюбил Матисса, художника богачей. Красная краска его холстов шипит содой. Ему не знакома радость наливающихся плодов.
Каждая комната имеет свой климат. В комнате Клода Моне воздух речной. Глядя на воду Ренуара, чувствуешь волдыри на ладони, как бы натёртые греблей.
…А ещё вам кланяется синий еврей Пикассо и серо-малиновые бульвары Писарро…
…Рассекайте большие температурные волны пространства масляной живописи…
Задание IV.
1. Прочитайте стихотворения О.Э.Мандельштама «Смутно-дышащими листьями…» (1911 г.), «В хрустальном омуте какая крутизна!» (1919 г.), «За Паганини длиннопалым…» (1935 г.), «Флейты греческой тэта и йота…» (1937 г.). Найдите в сборниках стихов поэта стихотворения, названия которых ассоциируются с музыкой.
2. В чём необычность художественного языка Мандельштама в этих стихотворениях; символичность, многозначность, ассоциативность его образов?
3. Одно из последних стихотворений Мандельштама «Флейты греческой тэта и йота…»
- докажите на примере этого стихотворения справедливость слов критика о том, что универсализм Мандельштама – «тоска по мировой культуре»;
- Какую роль в конце стихотворения играет частая аллитерация звука [м]?
- Для чего в последней строфе Мандельштам использует тройной повтор союза и, дважды повторяет слово «убыль»?
4. Какое отражение, по-вашему, нашли жизненные идеалы и принципы Мандельштама в этих стихотворениях?
Время на подготовку ответов каждой группе – примерно 7-8 минут, на ответ – 8-10 минут. Урок рассчитан на два академических часа. (Если позволяет время, то можно прослушать музыкальные интерпретации на стихи Мандельштама в исполнении Аллы Пугачёвой «Я вернулся в мой город, знакомый до слёз…» и «За Паганини длиннопалым…», а также романс «На бледно-голубой эмали…» в исполнении В Щукина, и обсудить, что нового для понимания творчества поэта привнесли данные музыкальные произведения, насколько они удачны.)
Кроме того, если класс творческий, то можно предложить группам в ходе урока создать ассоциативные иллюстрации к полюбившимся стихотворениям Мандельштама (или предложить поработать над ними дома, по желанию, конечно). Я в ходе одного из уроков (это было на областном конкурсе «Учитель года») предложила каждой группе цветные карандаши одной гаммы, и ребята создали очень интересные работы.
По ходу отчёта каждой из групп ребята должны оформить в тетрадях опорную запись, отражающую своеобразие тем, идей, образов и приёмов творчества О.Э.Мандельштама, желательно связать запись с фактами биографии поэта, изложенными во вступительном слове учителя. Поэтому данная задача должна быть поставлена перед классом в начале урока.
Безусловно, необходимо оставить в конце урока 1,5 - 2 минуты для подведения итогов и заключительного слова учителя (на фоне «Прощальной симфонии» Гайдна.)
Поэты уходят из жизни, как музыканты в «Прощальной симфонии» Гайдна, погасив свечу на своём пюпитре. И печальным, прекрасным эхом откликается на их уход торжественно-трагическая жизнь каждой созданной ими поэтической строки.
Ничего ещё нет, всё только предчувствуется… Вот сейчас оно явится, сейчас возникнет, как возникает всё на земле: из ожидания, из предчувствий…
