Тема «художник и революция» в лирике В.Маяковского. Специфика традиционной темы поэта и поэзии.

11 класс

Программа Г.С.Меркина

Урок № 42.

Тема. Тема «художник и революция» в лирике В.Маяковского. Специфика традиционной темы поэта и поэзии.

Цель:

• показать творчество В.В.Маяковского советского периода как отражение революции, проанализировать специфику традиционной темы поэта и поэзии в творчестве В.В.Маяковского;

• развивать речь учащихся, навыки литературоведческого анализа;

• воспитывать внимательного, вдумчивого читателя; формировать интерес к творчеству В.В.Маяковского.

Оборудование: аудиозаписи, тексты произведений Маяковского.

ХОД УРОКА.

І. Организационный момент.

II. Изучение нового материала.

1. Сообщение темы, цели, плана урока.

2.Вступительное слово учителя.

В 1918-1920 годах Маяковский, влюбленный в идеальное Будущее, как бы не замечает ни террора, ни ужаса «окаянных дней» как содержания, особенности времени. Не слышит он и заявлений якобы либеральнейшего из большевиков Н.И. Бухарина: «В революции побеждает тот, кто другому череп проломит». В агентстве «РОСТА» (с октября 1919 до февраля 1922 г.) Маяковский, выпуская плакаты, неистово излагает азбуку ненависти и социальной радости. К знаменитому двустишию - «ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!» - он прибавил сотни хлестких лубочных агиток, стихотворных экспромтов на разные темы, включая и более позднюю рекламную подпись «Нигде кроме, как в Моссельпроме».

3. Тема «художник и революция» в лирике В.Маяковского.

3.1. Слово учителя.

"О, четырежды славься, благословенная!" - такими словами встретил Маяковский Великую Октябрьскую социалистическую революцию. С Октября 1917 года начинается новый этап в его творчестве, этап, обусловленный прежде всего изменением действительности. Резко меняется тональность стихов поэта. "Ода революции", "Левый марш", "Мистерия-Буфф" - это первые образцы социалистического искусства Великого Октября, которые захватывают своей искренностью, глубочайшей верой в будущее. Маяковский, как и прежде, романтик, но теперь это романтизм утверждения и созидания нового мира.

Смерть В.И. Ленина, воплощавшего его идеал, надежды на счастье, глубоко потрясла поэта:

Голосует сердце —

я писать обязан по мандату долга.

И в поэме «Владимир Ильич Ленин» (1924) он попытался дать в синтезе и биографию Ленина, и «капитализма портрет родовой»: первое получилось, особенно в грандиозной картине прощания с Лениным, второе вышло на уровне агитки, урока политграмоты.

К сожалению, гармонично сочетать и биографию вождя, и портрет капитализма даже Маяковскому было неимоверно трудно. Он включил в поэму сразу мотивы «плача», вознесения и... бессмертия личности.

И все же эта поэма — совсем не творение какого-нибудь угодника власти. Обращение поэта к революции после «Прозаседавшихся», после стихов «О дряни», накануне создания пьес «Клоп» (1928) с омещанившимся Присыпкиным и «Баня» (1929), где царствует бюрократ Победоносиков (Троцкий), — это обращение к истокам надежд, к символу чистоты и величия эпохи, к Мечте. И надо понять, почему 19-я глава поэмы «Хорошо!» пронизана необычайным душевным подъемом:

Я

земной шар чуть не весь

обошел, - и жизнь

хороша, и жить

хорошо...

Маяковский сделал смелый и решительный шаг, превратив поэзию в активную участницу митингов, демонстраций, диспутов. Поэзия вышла на площади, обратилась к колоннам демонстрантов. "Улицы - наши кисти. Площади - наши палитры" - эти метафоры относятся и к слову поэта. Именно эти поиски средств безотказного воздействия поэтического слова на сознание, чувства, действия масс и составляют важнейшую черту "творческой лаборатории" Маяковского. Его слово, действительно, "полководец человечьей силы", его голос - голос эпохи. Герой поэзии Маяковского при ее сосредоточенности на судьбе народа, судьбе миллионов — это поэт, образ которого обретает личность. "Это было с бойцами, или страной, или в сердце было моем" - таково "я" Маяковского в поэме "Хорошо!".

3.2. Анализ стихотворения «Разговор с фининспектором о поэзии».

Гражданин фининспектор!

Простите за беспокойство.

Спасибо...

не тревожтесь...

я постою...

У меня к вам

дело

деликатного свойства:

о месте

поэта

в рабочем строю.

В ряду

имеющих

лабазы и угодья

и я обложен

и должен караться.

Вы требуете

с меня

пятьсот в полугодие

и двадцать пять

за неподачу деклараций.

Труд мой

любому

труду

родствен.

Взгляните -

сколько я потерял,

какие

издержки

в моем производстве

и сколько тратится

на материал.

Вам,

конечно, известно

явление "рифмы".

Скажем,

строчка

окончилась словом

"отца",

и тогда

через строчку,

слога повторив, мы

ставим

какое-нибудь:

ламцадрица-ц_а_.

Говоря по-вашему,

рифма -

вексель.

Учесть через строчку! -

вот распоряжение.

И ищешь

мелочишку суффиксов и флексий

в пустующей кассе

склонений

и спряжений.

Начнешь это

слово

в строчку всовывать,

а оно не лезет -

нажал и сломал.

Гражданин фининспектор,

честное слово,

поэту

в копеечку влетают слова.

Говоря по-нашему,

рифма -

бочка.

Бочка с динамитом.

Строчка -

фитиль.

Строка додымит,

взрывается строчка, -

и город

на воздух

строфой летит.

Где найдешь,

на какой тариф,

рифмы,

чтоб враз убивали, нацелясь?

Может,

пяток

небывалых рифм

только и остался

что в Венесуэле.

И тянет

меня

в холода и в зной.

Бросаюсь,

опутан в авансы и в займы я.

Гражданин,

учтите билет проездной!

- Поэзия

- вся! -

езда в незнаемое.

Поэзия -

та же добыча радия.

В грамм добыча,

в год труды.

Изводишь

единого слова ради

тысячи тонн

словесной руды.

Но как

испепеляюще

слов этих жжение

рядом

с тлением

слова-сырца.

Эти слова

приводят в движение

тысячи лет

миллионов сердца.

Конечно,

различны поэтов сорта.

У скольких поэтов

легкость руки!

Тянет,

как фокусник,

строчку изо рта

и у себя

и у других.

Что говорить

о лирических кастратах?!

Строчку

чужую

вставит - и рад.

Это

обычное

воровство и растрата

среди охвативших страну растрат.

Эти

сегодня

стихи и оды,

в аплодисментах

ревомые ревмя,

войдут

в историю

как накладные расходы

на сделанное

нами -

двумя или тремя.

Пуд,

как говорится,

соли столовой

съешь

и сотней папирос клуби,

чтобы

добыть

драгоценное слово

из артезианских

людских глубин.

И сразу

ниже

налога рост.

Скиньте

с обложенья

нуля колесо!

Рубль девяносто

сотня папирос,

рубль шестьдесят

столовая соль.

В вашей анкете

вопросов масса:

- Были выезды?

Или выездов нет? -

А что,

если я

десяток пегасов

загнал

за последние

15 лет?!

У вас -

в мое положение войдите -

про слуг

и имущество

с этого угла.

А что,

если я

народа водитель

и одноврем_е_нно -

народный слуга?

Класс

гласит

из слова из нашего,

а мы,

пролетарии,

двигатели пера.

Машину

души

с годами изнашиваешь.

Говорят:

- в архив,

исписался,

пора! -

Все меньше любится,

все меньше дерзается,

и лоб мой

время

с разбега крушит.

Приходит

страшнейшая из амортизаций -

амортизация

сердца и души.

И когда

это солнце

разжиревшим боровом

взойдет

над грядущим

без нищих и калек, -

я

уже

сгнию,

умерший под забором,

рядом

с десятком

моих коллег.

Подведите

мой

посмертный баланс!

Я утверждаю

и - знаю - не налгу:

на фоне

сегодняшних

дельцов и пролаз

я буду

- один! -

в непролазном долгу.

Долг наш -

реветь

медногорлой сиреной

в тумане мещанья,

у бурь в кипеньи.

Поэт

всегда

должник вселенной,

платящий

на г_о_ре

проценты

и пени.

в долгу

перед Бродвейской лампионией,

перед вами,

багдадские небеса,

перед Красной Армией,

перед вишнями Японии -

перед всем,

про что

не успел написать.

А зачем

вообще

эта шапка Сене?

Чтобы - целься рифмой

и ритмом ярись?

Слово поэта -

ваше воскресение,

ваше бессмертие,

гражданин канцелярист.

Через столетья

в бумажной раме

возьми строку

и время верни!

И встанет

день этот

с фининспекторами,

с блеском чудес

и с вонью чернил.

Сегодняшних дней убежденный житель,

выправьте

в энкапеэс

на бессмертье билет

и, высчитав

действие стихов,

разложите

заработок мой

на триста лет!

Но сила поэта

не только в этом,

что, вас

вспоминая,

в грядущем икнут.

Нет!

И сегодня

рифма поэта -

ласка

и лозунг,

и штык,

и кнут.

Гражданин фининспектор,

я выплачу пять,

все

нули

у цифры скрестя!

Я

по праву

требую пядь

в ряду

беднейших

рабочих и крестьян.

300 А если

вам кажется,

что всего дел_о_в -

это пользоваться

чужими словесами,

то вот вам,

товарищи,

мое стил_о_,

и можете -

писать

сами!

[1926]

Оно представляет собой шутливый, но страстный монолог. Маяковский отстаивает свою точку зрения. Во-первых, он говорит о поэте прежде всего как о труженике, члене общества: "Мой труд любому труду равен".

- Как определяет роль поэзии автор?

Поэзия - это нелегкий, кропотливый, требующий высочайшего мастерства и квалификации труд:

Поэзия –

та же добыча радия.

В грамм добыча, в год труды.

Изводишь единого слова ради тысячи тонн

словесной руды.

- Какова роль поэзии относительно народа, по определению Маяковского?

Но колоссальная работа поэта-мастера оправдывается глубоким воздействием меткого слова на умы и сердца людей. Как и Пушкин, видевший задачу поэта в том, чтобы "глаголом жечь сердца людей", Маяковский пишет об "испепеляющем слов этих жжении".

- Какое место в рабочем строю занимает поэт?

А что,

если я

народа водитель и одновременно –

народный слуга?

Так поэт отвечает на вопрос "о месте поэта в рабочем строю".

Маяковский считал, что он обязан писать обо всем, что видит вокруг себя, обо всем, что волнует и мучает его, ведь любая тема - это познавание чего-то нового, каждое стихотворение - первооткрытие, а поэзия в целом - "езда в незнаемое". Может быть, и революцию Маяковский принял от жажды нового, неведомого доселе, от желания идти в ногу со временем, участвовать в созидании новой жизни, новых идеалов, а вовсе не оттого, что он глубоко верил в идеи коммунизма.

3.3. Анализ вступления в поэму «Во весь голос».

ВО ВЕСЬ ГОЛОС

ПЕРВОЕ ВСТУПЛЕНИЕ В ПОЭМУ

Уважаемые

товарищи потомки!

Роясь

в сегодняшнем

окаменевшем г.....,

наших дней изучая потемки,

вы,

возможно,

спросите и обо мне.

И, возможно, скажет

ваш ученый,

кроя эрудицией

вопросов рой,

что жил-де такой

певец кипяченой

и ярый враг воды сырой.

Профессор,

снимите очки-велосипед!

Я сам расскажу

о времени

и о себе.

Я, ассенизатор

и водовоз,

революцией

мобилизованный и призванный,

ушел на фронт

из барских садоводств

поэзии -

бабы капризной.

Засадила садик мило,

дочка,

дачка,

водь

и гладь -

сама садик я садила,

сама буду поливать.

Кто стихами льет из лейки,

кто кропит,

набравши в рот -

кудреватые Митрейки,

мудреватые Кудрейки -

кто их к черту разберет!

Нет на прорву карантина -

мандолинят из-под стен:

"Тара-тина, тара-тина,

т-эн-н..."

Неважная честь,

чтоб из этаких роз

мои изваяния высились

по скверам,

где харкает туберкулез,

где б... с хулиганом

да сифилис.

И мне

агитпроп

в зубах навяз,

и мне бы

строчить

романсы на вас -

доходней оно

и прелестней.

Но я

себя

смирял,

становясь

на горло

собственной песне.

Слушайте,

товарищи потомки,

агитатора,

горлана-главаря.

Заглуша

поэзии потоки,

я шагну

через лирические томики,

как живой

с живыми говоря.

Я к вам приду

в коммунистическое далек_о_

не так,

как песенно-есененный провитязь.

Мой стих дойдет

через хребты веков

и через головы

поэтов и правительств.

Мой стих дойдет,

но он дойдет не так, -

не как стрела

в амурно-лировой охоте,

не как доходит

к нумизмату стершийся пятак

и не как свет умерших звезд доходит.

Мой стих

трудом

громаду лет прорвет

и явится

весомо,

грубо,

зримо,

как в наши дни

вошел водопровод,

сработанный

еще рабами Рима.

В курганах книг,

похоронивших стих,

железки строк случайно обнаруживая,

вы

с уважением

ощупывайте их,

как старое,

но грозное оружие.

Я

ухо

словом

не привык ласкать;

ушку девическому

в завиточках волоска

с полупохабщины

не разалеться тронуту.

Парадом развернув

моих страниц войска,

я прохожу

по строчечному фронту.

Стихи стоят

свинцово-тяжело,

готовые и к смерти

и к бессмертной славе.

Поэмы замерли,

к жерлу прижав жерло

нацеленных

зияющих заглавий.

Оружия

любимейшего

род,

готовая

рвануться в гике,

застыла

кавалерия острот,

поднявши рифм

отточенные пики.

И все

поверх зубов вооруженные войска,

что двадцать лет в победах

пролетали,

до самого

последнего листка

я отдаю тебе,

планеты пролетарий.

Рабочего

громады класса враг -

он враг и мой,

отъявленный и давний.

Велели нам

идти

под красный флаг

года труда

и дни недоеданий.

Мы открывали

Маркса

каждый том,

как в доме

собственном

мы открываем ставни,

но и без чтения

мы разбирались в том,

в каком идти,

в каком сражаться стане.

Мы

диалектику

учили не по Гегелю.

Бряцанием боев

она врывалась в стих,

когда

под пулями

от нас буржуи бегали,

как мы

когда-то

бегали от них.

Пускай

за гениями

безутешною вдовой

плетется слава

в похоронном марше -

умри, мой стих,

умри, как рядовой,

как безымянные

на штурмах мерли наши!

Мне наплевать

на бронзы многопудье,

мне наплевать

на мраморную слизь.

Сочтемся славою -

ведь мы свои же люди, -

пускай нам

общим памятником будет

построенный

в боях

социализм.

Потомки,

словарей проверьте поплавки:

из Леты

выплывут

остатки слов таких,

как "проституция",

"туберкулез",

"блокада".

Для вас,

которые

здоровы и ловки,

поэт

вылизывал

чахоткины плевки

шершавым языком плаката.

С хвостом годов

я становлюсь подобием

чудовищ

ископаемо-хвостатых.

Товарищ жизнь,

давай

быстрей протопаем,

протопаем

по пятилетке

дней остаток.

Мне

и рубля

не накопили строчки,

краснодеревщики

не слали мебель н_а_ дом.

И кроме

свежевымытой сорочки,

скажу по совести,

мне ничего не надо.

Явившись

в Це Ка Ка

идущих

светлых лет,

над бандой

поэтических

рвачей и выжиг

я подыму,

как большевистский партбилет,

все сто томов

моих

партийных книжек.

[Декабрь 1929 - январь 1930]

В 1930 году, незадолго до своей трагической гибели, поэт пишет вступление в поэму "Во весь голос", которое является его поэтическим завещанием. Именно в этом произведении мы видим истинное лицо и настоящие чувства поэта. Через головы современников он обращается к грядущим поколениям, к потомкам, обещая рассказать "о времени и о себе". Начиная этот рассказ, автор не торопится называть себя поэтом:

Я ассенизатор

и водовоз, революцией

мобилизованный и призванный...

Как ассенизатор, очищающий город от нечистот, поэт борется с грязью и "мразью" жизни. Почему он водовоз? Потому что стихи, как вода, необходимы людям, без них не может гармонично развиваться ни один человек. "Водовоз" противопоставляется тем, кто "строчит романсы", кто "мандолинит из-под стен", создавая литературные побрякушки в угоду низкопробным мещанским вкусам.

Маяковский, подобно Пушкину, с полным сознанием своего значения утверждает, что его стихи будут известны потомкам:

Мой стих

трудом

громаду лет прорвет и явится

весомо,

грубо,

зримо,

как в наши дни

вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима.

3.4.Комментированное чтение и обсуждение вступления в поэму.

Вопросы:

1. Каким хотел видеть новую поэзию В.Маяковский? Что, по мнению поэта, оста-нется от его наследия? (Ответы аргументировать при помощи цитат из текста).

2. Как вы поняли высказывание В.Маяковского – «наступил на горло собственной песне»? Против каких явлений в поэзии он выступает?

3. Почему у поэта возникло желание поговорить « во весь голос» не с современниками, а с «товарищами – потомками»? Что он хотел этим сказать?

4. Как вы думаете, что понимал Маяковский под словом «поэзия»?

5. Какие художественные приемы использует Маяковский в поэме (привести примеры):

- своеобразные эпитеты и метафоры;

- сравнения;

- открытая полемичность;

- гиперболичность;

- тонический стих.

6. В каких строках В. Маяковский подчеркнет свое бесконечное служение народу?

7. Какие строки стихотворения содержат своеобразную перекличку с Горацием и Пушкиным? Прочитать их выразительно и прокомментировать.

8. Почему Маяковский использует параллелизм с войной и сражениями, ведь битвы давно закончились?

9. Как называет себя Маяковский в этом произведении и почему?

3.5. Материалы для учителя.

Материал для учителя по анализу текста.

Обращаясь «через хребты веков и через головы поэтов и правительств» к людям будущего, он говорит с горечью о жизни сегодняшней. Через все вступление проходит мотив тяжелой жизни. Маяковский, у которого было болезненное чувство брезгливости, выговаривает слова, которые может произнести только через силу. По воспоминаниям современников, поэт был очень брезглив, никогда не брался за перила, открывая двери, брался за ручку платком, боялся простуды. По словам Людмилы Маяковской, причиной такой мнительности стала смерть отца. Отец умер в страшных мучениях, на глазах всей семьи. Физически крепкий, никогда не болевший сорокавосьмилетний человек уколол иголкой палец. Началось заражение крови… Владимир тяжело пережил эту смерть. С тех пор всегда боялся порезов, носил с собой йод, маленькую мыльницу, лишний платок. Каково же было поэту исполнять роль ассенизатора?!

Подводя итоги, оценивая свое творчество, он пишет, что ему «агитпроп в зубах навяз». И в этих словах - осуждение собственной декларативной поэзии, «нужных» стихотворений на злобу дня. Он прямо признается, что создавая их, должен был душить в себе поэта: «Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне».

Эта метафора, точная, сильная, выражает гибельный, смертельный для поэта смысл сознательного, добровольного отказа от внутренней свободы. В этой метафоре - трагиче-ские осознание тех противоречий, которые ведут его к гибели. Во вступлении к поэме Мая-ковский поднимается над всеми «агитпропами», освобождается от требований и указаний. В его стихах, обращенных в будущее, возникает истинная связь с прошлым, он включается в вечный, непрерывный поток поэзии.

Маяковский, вслед за Пушкиным, говорит о своем памятнике, появляется мотив Го-рация и Древнего Рима. Поэт утверждает, что душа поэта вечно живет в его «заветной лире», поэтому он ощущает себя собеседником далеких потомков и обращается к ним, «как живой с живыми говоря». Но трагический пафос этого стихотворения заключается в глубоком противоречии, лежащем в его основе. В нем выражается уверенность в том, что подлинно поэтическое слово бессмертно, что оно «громаду лет прорвет», но в то же время звучит и горестный призыв:

Умри, мой стих …

Глубокий смысл этих строк раскрывается в контексте времени. В этом призыве – высокая романтика безымянной жертвы, безымянного подвига, характерная для психологии человека эпохи революции. Это восприятие жизни и выразил В.Маяковский в своем произведении.

Высший смысл жизни отдельной личности понимается им как самоотречение, как стремление служить общему великому делу или погибнуть за него, как необходимость раствориться в массе.

Идея о том, что вечным памятником людям его поколения станет социализм, вызвана глубокой приверженностью Маяковского своему времени. Поэтому он говорит о воплощенном когда-нибудь в жизнь социализме как о нетленном, не поддающемся времени памятнике.

Противоречия времени определяли трагедию Маяковского: невозможно соединить свою горячую веру в будущий «построенный боях социализм», которая служит источником его поэтического вдохновения, с необходимостью «наступать на горло собственной песне».

III. Подведение итогов урока.

Маяковского сделали «агитатором, горланом-главарем», поэтом «атакующего класса», мечтавшем о том, чтоб «к штыку приравнять перо». «Бронзы многопудье» заслонило чув-ствительную, как нерв, натуру, богатую переживаниями и радостями, умевшую любить и страдать. А ведь его лирика - удивительные по чистоте откровения раненной любовью души. Ведь он мог «ноктюрн сыграть … на флейте водосточных труб». Хотя иногда ему приходилось «наступать на горло собственной песни».

Грядущие люди!

Кто вы?

Вот – Я,

Весь боль и ушиб.

Вам завещаю я сад фруктовый

Моей великой души.

Сможем ли мы достойно принять это завещание? Все зависит от нас…

Как итог.

Кирилл Ковальджи. Если…

Если в тридцатом бы выжил,

то в тридцать седьмом

Маяковский опять застрелился.

Если выжил бы в тридцать седьмом,

то в сорок шестом

Маяковский опять застрелился.

А иначе представьте

юбилей маститого старца

при Брежневе в семьдесят третьем.

Не нашлось поэту доли по сердцу

места по росту.

IV. Домашнее задание.

1.Изучить материалы учебника, с.338-345, ч.1.

2.Читать и анализировать сатирические стихотворения В.В.Маяковского.

33