Судьба народа и судьба природы в повести В.Распутина "Прощание с Матерой"

Тема урока: «У кого нет памяти, у того нет жизни» - судьба народа и судьба

природы в повести В.П.Распутина «Прощание с Матерой».

Тип урока: формирование новых знаний

Форма проведения: урок – исследование

Цели урока.

Образовательная: подчеркнуть, что все творчество Распутина – это

стремление предотвратить нашу «непамятливость и 

разорение душой», ибо «никакое общество… не сможет

долго продержаться в силе и здравии, если оно откажется от

вековых традиций и устоев своего народа», подчеркнуть

взаимоотношения человека с природой как показатель

нравственного здоровья народа

Развивающая: формировать умение обобщать, сравнивать, сопоставлять,

делать выводы; развивать аналитическое мышление,

творческие способности, монологическую речь.

Воспитательная: воспитание любви к творчеству писателя, чье творчество

«чуткая совесть и ненавязчивое целомудрие» (Солженицын)

способствует нравственному оздоровлению народа

Оборудование урока: выставка книг, тексты произведений,

Опережающие задания: сообщения учащихся:

• «Стоит на Ангаре… рабочий посёлок, районный центр Усть – Уда» -

о сибирских корнях писателя»

• «Чуткая совесть и ненавязчивое целомудрие, столь редкое в наши дни»

(А.Солженицын) как важнейшие характеристики творчества

Распутина.

Методическая цель: личностно – ориентированная ситуация на уроке

Ход урока: знакомство с целями урока и эпиграфом:

Никакое общество… не может долго продержаться

в силе и здравии, если оно откажется от вековых

традиций и устоев своего народа. Это все равно, что,

подрубив корни, уповать на ветви
В.Распутин

План урока.

1. Вступление: «Говорить честно и открыто…» Слово о Распутине».

2. Сообщение учащегося: «Стоит на Ангаре… рабочий посёлок, районный центр Усть – Уда» - о сибирских корнях писателя»

3. Сообщение учащегося: «Чуткая совесть и ненавязчивое целомудрие, столь

редкое в наши дни» (А.Солженицын) как важнейшие характеристики творчества

Распутина.

4. «С него я начал…» - об истории создания повести В.П.Распутина «Прощание с

Матерой».

5. «У кого нет памяти, у того нет жизни» - судьба народа и судьба природы в

повести В.П.Распутина «Прощание с Матерой».

6. «Прости нам, Господи, что слабы мы, непамятливы и разорены душой» -

о нравственных проблемах повести.

7. Заключение: «Никакое общество… не сможет долго продержаться в силе и

здравии, если оно откажется от вековых традиций и устоев своего народа»

Проблемные вопросы:

• Если остров будет затоплен, зачем же автор подробно рассказывает, откуда «есть и пошла материнская земля?»

• Какими словами Распутин описывает сенокос? Почему «опьяненные, взбудораженные работой», сельчане «работали с радостью, со страстью, каких давно не испытывали»?

• Почему этот праздник автор называет «горьким»?

• Что роднит описание сенокоса на Матере с описанием сенокоса на хуторе Татарском в романе Шолохова «Тихий Дон»?

• Что вкладывает В. Распутин в понятие «Дом»?

• Как вы понимаете финал повести?

1. Вступление: «Говорить честно и открыто…» Слово о Распутине».

«Четыре подпорки у человека в жизни: дом с семьёй, работа и люди, с кем вместе правишь праздники и будни, и земля, на которой стоит твой дом. И все четыре одна важней другой. Захромает какая - весь свет внаклон. Это только в детских глазах мир выглядит как чудесный подарок, сияющий солнцем и наполненный людским доброжелательством. Чем дальше от рождения, тем больше поднимающееся солнце высвечивает его расстроенность и разнобой», - написал В.Г. Распутин в повести «Пожар». Вот об этих подпорках и пишет всю жизнь Валентин Григорьевич Распутин о доме и семье, о человеке и его взаимоотношениях с природой, о России и её духовном возрождении

Его талант сродни святому источнику, напившись из которого, раз и навсегда познаешь вкус правды. «Чтобы нести вложенное природой и отеческим благоволением, особого мужества не надо. Оно требуется, чтобы не хранить в себе правду и тревогу, а говорить о них честно и открыто», - заявил писатель.

• Обратимся к нашим эпиграфам. Какую закономерность в них вы прослеживаете?

2. Сообщение учащегося: «Стоит на Ангаре… рабочий посёлок, районный центр Усть – Уда» - о сибирских корнях писателя»

«Стоит на Ангаре, почти на полпути между Иркутском и Братском, рабочий посёлок, районный центр Усть – Уда». Отсюда сибирские корни писателя, его «поразительная точность языка, бытующего в Сибири, достоверность пейзажей, истинность поступков, характеров», - пишет земляк Распутина, писатель М. Сергеев

Валентин Григорьевич Распутин родился в 1937 го­ду в с. Усть-Уда Иркутской области. «Детство мое пришлось на войну и голодные послевоенные годы, - вспоминает писатель. - Оно было нелегким, но оно, как я теперь понимаю, было счастливым. Едва научившись ходить, мы ковыляли к реке и забрасывали в нее удочки; еще не окрепнув, тянулись в тайгу, начинавшуюся сразу за деревней, собирали ягоды и грибы, с малых лет садились в лодку и самостоятельно брались за вёсла...»
В 1959 году окончил филологическое отделение Иркутского университета. Работал корреспон­дентом в местных газетах Сибири. Корреспондентские впечатления нашли отражение в его первых книгах рассказов и очерков. Трудное детство было у писателя, совпавшее с годами Великой Отечественной войны и тяжелыми послевоенными годами.

3. Сообщение учащегося: «Чуткая совесть и ненавязчивое целомудрие, столь

редкое в наши дни» (А.Солженицын) как важнейшие характеристики

творчества Распутина.

Первый рассказ “Я забыл спросить у Лешки...” был опубликован в 1961 году в альманахе «Ангара». Уже в этом рассказе намечены основные темы его творчества: природа, чутко реагирующая на происходящее в душе героя; мучительные раздумья о справедливости, памяти, судьбе.
Известность Распутину принесла повесть «Деньги для Марии» (1967).

Для творчества Распутина характерен драматизм и острота поста­новки этических проблем, поиски нравственной опоры в мире на­родной крестьянской нравственности. Его повести и рассказы о со­временной жизни: «Последний срок» (1970), «Живи и помни» (1974), «Прощание с Матерой» (1976), «Век живи — век люби» (1982), «Пожар» (1985) и др. явились продолжением лучших традиций русской литературы XIX века. Книги выдающегося современного русского писателя В. Г. Распу­тина по праву вошли в золотой фонд современной русской литера­туры.

В последние годы увидели свет его очерки и статьи на эти темы, а так­же главы публицистической книги «Сибирь, Си­бирь...».

В своем слове при вручении премии Распутину. 4 мая 2000 г. А.И.Солженицын отметил его «...сосредоточенное углубление в суть вещей, чуткую совесть и ненавязчивое целомудрие, столь редкое в наши дни”

4. «С него я начал…» - создание повести В.П.Распутина «Прощание с Матерой».

«С него я начал, - вспоминает Валентин Григорьевич, - я бабушку писал постоянно, с нее слеплены старуха Анна в “Последнем сроке” и старуха Дарья в “Прощании с Матерой”. Судьба моих односельчан и моей деревни почти во всех книгах, и их, этих судеб, хватило бы еще на многое».

Повесть «Прощание с Матерой» была написана 1976 году. Её сюжет, так же как и сюжеты повестей «Последний срок», «Живи и помни» В. Распутина связан с

испытанием, выбором, смертью. Так в «Последнем сроке» говорится о предсмертных днях старухи Анны и о со­бравшихся у постели умирающей матери ее детях. Смерть высвечивает характеры всех персонажей, и в первую очередь самой старухи. В повести «Живи и помни» действие переносится в 1945 год, когда так не хоте­лось умереть на фронте герою повести Андрею Гуськову, и он дезертировал. В центре внимания писателя - нравственные и философские проблемы, вставшие как перед самим Андреем, так и - в еще большей сте­пени - перед его женой Настеной. Повесть «Прощание с Матерой» рассказывает о затоплении для нужд ГЭС ост­рова, на котором расположена старая сибирская де­ревня, и последних днях стариков и старух, оставших­ся на нем.

5. «У кого нет памяти, у того нет жизни» - судьба народа и судьба природы

в повести В.П.Распутина «Прощание с Матерой».

• Перечитайте отрывки из 1 главы повести «Прощание с Матерой».

«И опять наступила весна, своя в своем нескончаемом ряду, но последняя для Матеры, для острова и деревни, носящих одно название. Опять с грохотом и страстью пронесло лед, нагромоздив на берега торосы, и Ангара освобожденнo открылась, вытянувшись в могучую сверкающую течь.

…Та Матера и не та: постройки стоят на месте, только одну избенку да баню разобрали на дрова, все пока в жизни, в действии, по-прежнему голосят петухи, ревут коровы, трезвонят собаки, а уж повяла деревня, видно, что повяла, как подрубленное дерево, откоренилась, сошла с привычного хода. Все на месте, да не все так: гуще и нахальней полезла крапива, мертво застыли окна в пустевших избах и растворились ворота во дворы - их для порядка закрывали, но какая-то нечистая сила снова и снова открывала, чтоб сильнее сквозило, скрипело да хлопало; покосились заборы и прясла, почернели и похилились стайки, амбары, навесы, без пользы валялись жерди и доски - поправляющая, подлаживающая для долгой службы хозяйская рука больше не прикасалась к ним.

Во многих избах было не белено, не прибрано и ополовинено, что-то уже увезено в новое жилье, обнажив угрюмые пошарпанные углы, и что-то оставлено для нужды, потому что и сюда еще наезжать, и здесь колупаться. А постоянно оставались теперь в Матере только старики и старухи, они смотрели за огородом и домом, ходили за скотиной, возились с ребятишками, сохраняя во всем жилой дух и оберегая деревню от излишнего запустения. По вечерам они сходились вместе, негромко разговаривали - и все об одном, о том, что будет, часто и тяжело вздыхали, опасливо поглядывая в сторону правого берега за Ангару, где строился большой новый поселок. Слухи оттуда доходили разные.

Тот первый мужик, который триста с лишним лeт назад надумал поселиться на острове, был человек зоркий и выгадливый, верно рассудивший, что лучше этой земли ему не сыскать. Остров растянулся на пять с лишним верст и не узенькой лентой, а утюгом, - было где разместиться и пашне, и лесу, и

болотцу с лягушкой, а с нижней стороны за мелкой кривой протокой к Матерe близко подчаливал другой остров, который называли то Подмогой, то Подногой. Подмога - понятно: чего нe хватало на своей земле, брали здесь, а почему Поднога - ни одна душа бы не объяснила, а теперь не объяснит и подавно.Вывалил споткнувшийся чей-то язык, и пошло, а языку, известно, чем чудней, тем милей.

Деревня на своем веку повидала всякое. Мимо нее поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночевку торговые люди, снующие в ту и другую стороны; везли по воде арестантов и, завидев прямо по носу обжитой берег, тоже подгребали к нему:

разжигали костры, варили уху из выловленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и партизанами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов. От колчаковцев остался в Матере срубленный ими на верхнем краю у голомыски барак, в котором в

последние годы по красным летам, когда тепло, жил, как таракан, Богодул. Знала деревня наводнения, когда пол-острова уходило под воду, а над Подмогой - она была положе и ровней - и вовсе крутило жуткие воронки, знала пожары, голод, разбой.

Была в деревне своя церквушка, как и положено, на высоком чистом месте, хорошо видная издали с той и другой протоки; церквушку эту в колхозную пору приспособили под склад. Правда, службу за неимением батюшки она потеряла еще раньше, но крест на возглавии оставался, и старухи по утрам слали ему поклоны. Потом и кроет сбили. Была мельница на верхней носовой проточке, специально будто для нее и прорытой, с помолом хоть и некорыстным, да нeзаемным, на свой хлебушко хватало. В последние годы дважды на неделе садился на старой поскотине самолет, и в город ли, в район народ приучился летать по воздуху.

Вот так худо-бедно и жила деревня, держась своего мeста на яру у левого берега, встречая и провожая годы, как воду, по которой сносились с другими поселениями и возле которой извечно кормились. И как нет, казалось, конца и края бегущей воде, нeт и веку деревне: уходили на погост одни, нарождались другие, заваливались старые постройки, рубились новые. Так и жила деревня, перемогая любые времена и напасти, триста с лишним годов, за кои на верхнем мысу намыло, поди, с полверсты земли, пока не грянул однажды слух, что дальше деревне не живать, не бывать. Ниже по Ангаре строят плотину для электростанции, вода по реке и речкам поднимется и разольется, затопит многие земли и в том числе в первую очередь, конечно, Матеру. Если даже поставить друг на дружку пять таких островов, все равно затопит с макушкой,

и места потом не показать, где там силились люди. Придется переезжать. Непросто было поверить, что так оно и будет на самом деле, что край света, которым пугали темный народ, теперь для деревни действительно близок. Через год после первых слухов приехала на катере оценочная комиссия, стала определять износ построек и назначать за них деньги. Сомневаться больше в судьбе Матеры не приходилось, она дотягивала последние годы. Где-то на правом берегу строился уже новый поселок для совхоза, в который сводили все

ближние и даже не ближние колхозы, а старые деревни решено было, чтобы не возиться с хламьем, пустить под огонь. Но теперь оставалось последнее лето: осенью поднимется вода.

• Повесть начинается со слов: «И опять наступила весна, своя в своем нескончаемом ряду, но последняя для Матеры, для острова и деревни, носящих одно название…» Какова этимология слова Матера?

• С какой целью автор употребляет эпитеты «зоркий и выгадливый»

для описания первого поселенца? В чем преимущество расположения деревни?

• Что же повидала на своем веку деревня? Приведите цитаты.

• Почему же деревне, имеющей 300 –летнюю историю, больше «не живать, не бывать»?

• Как вы понимаете слова автора – «повяла деревня, видно, что повяла, как подрубленное дерево, откоренилась, сошла с привычного хода»?

Какое слово наиболее точно характеризует трагедию деревни?

• Какая авторская оценка событий звучит в словах – «край света, которым пугали темный народ, теперь для деревни действительно близок», «а старые деревни решено было, чтобы не возиться с хламьем, пустить под огонь»?

• Если остров будет затоплен, зачем же автор подробно рассказывает, откуда «есть и пошла материнская земля?»

Вывод: читателю ясна этимология слова «Матера»: мать-роди­на-земля. Само название повести звучит как прощание с родиной предков, с родной землей – матерью. Не случайно автор употребляет эпитеты «зоркий и выгадливый»

при описании первого поселенца, подчеркивая, что «остров растянулся на пять с лишним верст и не узенькой лентой, а утюгом, - было где разместиться и пашне, и лесу, и болотцу с лягушкой», и что «лучше этой земли не сыскать», тем самым, отказывая в этой зоркости безответственным «ответственным за переселение»

• Перечитайте сцену сенокоса из главы 11

«Но еще сумела, всплеснулась жизнь на Матере - когда начался сенокос. Кормов по новым угодьям было не набрать, да их и не было еще, новых-то угодий, двинулись в последний раз на старые. Пришлось совхозу расползаться опять по колхозам - кто где жил, туда на страдованье и поехал. Редкий человек не обрадовался этой счастливой возможности пожить-побыть под конец в родной деревеньке, чуть не у каждого там дом, скотина, огород, неподчищенные дела, да и земля не молчала, звала их перед смертью проститься. Мало кто, не слепой, не глухой, не осевший в конторе и не занятый на строгой, прицепной работе, отказался поехать - привязчив человек, имевший свой дом и родину, ох как привязчив!

Полдеревни вернулось в Матеру, и Матера ожила пускай не прежней, не текущей по порядку, но все-таки похожей на нее жизнью, будто для того она и воротилась, чтобы посмотреть и запомнить, как это было.

И работали с радостью, со страстью, каких давно не испытывали. Махали литовками так, словно хотели показать, кто лучше знает дело, которое здесь же, вместе с этой землей, придется навеки оставить. Намахавшись, падали на срезанную траву и, опьяненные, взбудораженные работой, подтачиваемые чувством, что никогда больше такое не повторится, подзуживали, подначивали друг друга старым и новым, что было и не было. И молодели на глазах друг у друга немолодые уже бабы, зная, что сразу же за этим летом, нет, сразу за

этим месяцем, который чудом вынес их на десять лет назад, тут же придется на десять же лет и стариться.

Выползали из деревни на луга старухи и, глядя, как работает народ, не могли сдержать слез. И подступали с вопросом:

- Че вам надо было? Че надо было, на что жалобились, когда так жили? Ну? Эх, стегать вас некому. И соглашался народ, задумываясь:

- Некому.

Клавка Стригунова и та помалкивала, не лезла спорить.

Вечером возвращались с песней. И чванливые раньше к трезвой песне мужики подтягивали тоже. Заслышав песню, выходили и выстраивались вдоль улицы все, кто оставался в деревне,- ребятишки, старухи, а также понаехавшие со стороны, когда такие были; в последнее время движение стало больше, моторки то и дело тарахтели и стригли туда-сюда Ангару. Приезжали не только из совхоза - из городов, из дальних краев наезжали те, кто когда-то здесь жил и кто не забыл совсем Матеру. Это был горький, но праздник, когда бросались друг к другу двое, не видевшиеся много лет, успевшие уже и потерять, забыть друг друга, и, встретившись, найдясь, обнявшись среди улицы, вскрикивали и рыдали до опустошения, до того, что отказывали ноги».

• Можно ли эту сцену назвать смысловым центром повести?

• Как вы понимаете слова автора «привязчив человек, имевший свой

дом и родину, ох как привязчив», «да и земля не молчала, звала их

перед смертью проститься»?

• Какими словами Распутин описывает сенокос? Почему «опьяненные, взбудораженные работой», сельчане «работали с радостью, со страстью, каких давно не испытывали»?

• Почему этот праздник автор называет «горьким»?

• Что роднит описание сенокоса на Матере с описанием сенокоса на хуторе Татарский в романе Шолохова «Тихий Дон»?

Вывод: сцена сенокоса в одиннадцатой главе - один из смысловых центров повести «Редкий человек не обрадовался этой счастливой возможности пожить-побыть под конец в родной деревеньке, чуть не у каждого там дом, скотина, огород», - пишет Распутин. Поэтому «опьяненные, взбудораженные работой», сельчане «работали с радостью, со страстью, каких давно не испытывали».

Распу­тин подчеркивает, что главное для людей не сама ра­бота, а благостное ощущение жизни, удовольствие от единства друг с другом, с природой. Очень точно под­метил отличие жизни материнцев от суетной деятель­ности строителей ГЭС внук бабки Дарьи Андрей: «Они там живут только для работы, а вы здесь вроде как наоборот, вроде как работаете для жизни».

Распутину, как и Шолохову в романе «Тихий Дон» очень важно подчеркнуть, работа для сельчан - не самоцель, а участие в продолжении семейного рода и — шире - всего человеческого племени. Всякое отступление от этой веками налаженной жизни, от народного опыта грозит непредсказуемыми последствиями, может привести к трагедии народа, трагедии человека

• Перечитайте отрывки из главы 20

«Но теперь ей предстояло готовить избу не к празднику, нет. После кладбища, когда Дарья спрашивала над могилой отца-матери, что ей делать, и когда услышала, как почудилось ей, один ответ, ему она полностью и подчинилась. Не обмыв, не обрядив во все лучшее, что только есть у него, покойника в гроб не кладут - так принято. А как можно отдать на смерть родную избу, из которой выносили отца и мать, деда и бабку, в которой сама она прожила всю, без малого, жизнь, отказав ей в том же обряженье? Нет,

другие как хотят, а она не без понятия. Она проводит ее как следует. Стояла, стояла, христовенькая, лет, поди, полтораста, а теперь все, теперь поедет.

А тут еще зашел один из пожогщиков и подстегнул, сказав:

- Ну что, бабки,- перед ним они были вcе вмеcте - Дарья, Катерина и Сима,- нам ждать не велено, когда вы умрете. Ехать вам надо. А нам - доканчивать свое дело. Давайте не тяните.

И Дарья заторопилась - не то, не дай бог, подожгут без спросу. Весь верхний край Матеры, кроме колчаковского барака, был уже подчищен, на нижнем оставалось шесть сгрудившихся в кучу, сцепившихся неразлучно избенок, которые лучше всего провожать с двух сторон одновременно, по отдельности не вырвать.

Увидев наведенную известку, Катерина виновато сказала:

- А я свою не прибрала.

- Ты ж не знала, как будет,- хотела успокоить ее Дарья.

- Не знала,- без облегченья повторила Катерина.

Нет, выбелит она сама. Дух из нее вон, а сама, эту работу перепоручать никому нельзя. Руки совсем еще не отсохли, а тут нужны собственные руки, как при похоронах матери облегчение дают собственные, а не заемные слезы. Белить ее не учить, за жизнь свою набелилась - и известка ложилась ровно, отливая от порошка мягкой синевой, подсыхающий потолок струился и дышал. Оглядываясь и сравнивая, Дарья замечала: "Быстро сохнет. Чует, че к чему, торопится. Ох, чует, чует, не иначе". И уже казалось ей, что белится тускло и скорбно, и

верилось, что так и должно белиться.

Там, на столе, с кисткой в руке, и застигнул ее другой уже пожогщик - они, видать, подрядились подгонять по очереди. От удивления он широко разинул глаза:

- Ты, бабка, в своем уме?! Жить, что ли, собралась? Мы завтра поджигать

будем, а она белит. Ты что?!

- Завтри и поджигай, поджигатель,- остановила его сверху Дарья суровым судным голосом.- Но только не ране вечеру. А щас марш отсель, твоей тут власти нету. Не мешай. И завтри, слышишь, и завтри придешь поджигать – чтоб в избу не заходил. Оттуль поджигай. Избу чтоб мне не поганил. Запомнил?

- Запомнил,- кивнул обалдевший, ничего не понимающий мужик. И, поозиравшись еще, ушел.

А Дарья заторопилась, заторопилась еще пуще. Ишь, зачастили, неймется им, охолодали. Они ждать не станут, нет, надо скорей. Надо успеть. В тот же день она выбелила и стены, подмазала русскую печку, а Сима уже в сумерках помогла ей помыть крашеную заборку и подоконники.

Она отыскала пихту, которая сбереглась для нее и сразу же показала себя, нарвала полную охапку и в потемках воротилась домой. И только дома заметила, что воротилась, а как шла обратно, о чем рассуждала дорогой, не помнила. Ее по-прежнему не оставляло светлое, истайна берущееся настроение, когда чудилось, что кто-то за ней постоянно следит, кто-то ею руководит. Устали не было, и теперь, под ночь, руки-ноги точно раскрылились и двигались

неслышно и самостоятельно.

Уже при лампе, при ее красноватом и тусклом мерцании она развешивала с табуретки пихту по углам, совала ее в надоконные пазы. От пихты тотчас повеяло печальным курением последнего прощания, вспомнились горящие свечи, сладкое заунывное пение. И вся изба сразу приняла скорбный и отрешенный, застывший лик. "Чует, ох чует, куда я ее обряжаю",- думала Дарья, оглядываясь вокруг со страхом и смирением: что еще? что она выпустила, забыла? Все как будто на месте. Ей мешало, досаждало вязкое шуршание травы под ногами; она загасила лампу и взобралась на печь. Жуткая и пустая тишина обуяла ее - не взлает собака, не скрипнет ни под чьей ногой камешек, не сорвется случайный голос, не шумнет в тяжелых ветках ветер. Все кругом точно вымерло. Собаки на острове оставались, три пса, брошенных хозяевами на произвол судьбы, метались по Матере, кидаясь из

стороны в сторону, но в эту ночь онемели и они. Ни звука.

Испугавшись, Дарья слезла с печки обратно и начала молитву».

• Почему так подробно описывает автор приготовления Дарьи?

• Как вы понимаете слова автора – «А как можно отдать на смерть родную избу, из которой выносили отца и мать, деда и бабку, в которой сама она прожила всю, без малого, жизнь, отказав ей в том же обряженье?»

• Случайно «обряженье» Дарьи так похоже на христианский обряд соборования?

• Что вкладывает В. Распутин в понятие «Дом»?

Вывод: Дважды расскажет Распутин, как прощаются с домом, с веща­ми - сначала Настасья, а потом Дарья. «Обряженье» Дарьи, когда она через силу белит свой уже обреченный назавтра на сжигание дом, украшает его пихтой, от которой «изба сразу приняла скорбный и отрешенный, застывший лик», полно горькой торжественности, оно повторяет христианский обряд соборования (когда перед смертью наступает духовное облегчение и примирение с неизбежностью), обмыва­ния покойника, отпевания и погребения. Её действия не понятны «поджогщику» -

«Ты, бабка, в своем уме?! Жить, что ли, собралась?». Но Дарья просит его, «чтоб в избу не заходил» и «избу чтоб мне не поганил». Для Дарьи и других жителей Матеры дом не только место для жилья, и вещи — не только вещи. Это одушевленная предками часть их жизни.

А.И.Солженицын о смысле повести говорит следующее: «Это прежде всего - смена масштаба: не частный человеческий эпизод, а крупное народное бедствие - не именно одного затопляемого, обжитого веками острова, но грандиозный символ уничтожения народной жизни. И даже ещё огромней: какой-то неведомый поворот, сотрясение - расставание и для нас всех. Распутин — из тех прозорливцев, которому приоткрываются слои бытия, не всем доступные и не называемые им прямыми словами. От первой страницы повести мы застаём деревню уже обречённой к уничтожению — и сквозь повесть это настроение нарастает, звучит как реквием — и голосами народа, и голосами самой природы и человеческой памяти, как она сопротивляется своей кончине. Пронзительно нарастает прощание с островом, растянутое умирание, режущее сердце. Вся ткань повести — широкий поток народного поэтического восприятия. (На её протяжении изумительно описаны, например, разные характеры дождей.) Сколько чувств — о родной земле, её вечности. Полнота природы — и живейший диалог, звук, речь, точные слова. И — настоятельный у автора мотив: «Раньче совесть сильно различали. Ежели кто норовил без её — сразу заметно. А теперь — холера разберёт, всё смешалось в одну кучу — что то, что другое. Мы теперя так и этак не своим ходом живём. Люди про своё место под Богом забыли».

6. «Прости нам, Господи, что слабы мы, непамятливы и разорены душой» -

о нравственных проблемах повести.

• Найдите полную фамилию и имя Петрухи и объясните, почему автор, называя этот персонаж, использует в основном прозвище. В чем смысл противопоставления имен в повести?

• Найдите авторские описания Дарьи Пинигиной, ее собственные слова о смысле жизни, о прогрессе, о свя­зи времен. В чем вы видите богатство языка писателя и героини?

• Найдите образы-символы и попытайтесь опреде­лить их назначение в повести.

• Как вы понимаете финал повести?

• Какие афоризмы использует писатель (или его ге­рои) для выражения нравственного идеала?

• Как применяет В. Распутин прием антитезы в языковых характеристиках персонажей?

Вывод: что же с нами происходит, кто мы, почему так охочи до «великих потрясений», почему так бездумно и равнодушно предаем разорению то, что было дорого нашим предкам? Это вопросы, которые поднимает в своей повести

Распутин. Все его творчество – это стремление достучаться до наших сердец, предотвратить беду. «Прости нам, Господи, что слабы мы, непамятливы и разорены душой», - говорит в повести Дарья.

«Темь пала» на Матеру, утверждает писатель, многократными повто­рами этого словосочетания, отправляя нас, читателей к текстам Древней Руси и Апокалипсису. Распутинские старики и старухи есть носителям народной памяти. Земля, по их мнению, дана человеку «на подержание»: ее надо бе­речь, сохранить для потомков.

Им отнюдь не безразлично, какими будут новые люди, приходящие на смену. Вот по чему Дарья Пинигина все время размышляет о смыс­ле жизни, об истине; вступает в спор с внуком Андре­ем; задает вопросы умершим. В многочисленных внутренних монологах Дарьи писатель вновь и вновь говорит о необходимости каж­дому человеку «самому докапываться до истины», жить работой совести. Сильнее всего и автора, и его стариков и старух тревожит желание все большей час­ти людей «жить не оглядываясь», «облегченно», нестись по течению жизни. «Пуп не надрываете, а душу потратили», — бросает в сердцах Дарья своему внуку.

Есть в повести и те, кого, по выражению автора, мож­но назвать «обсевками»

Сорокалетний сын Катерины, болтун и пьяница Никита Зотов, за свой принцип «лишь бы прожить сегодняшний день» лишен народным мнением своего имени — пре­вращен в Петруху. Пределом падения Петрухи является даже не сожже­ние родного дома (кстати, это сделала и Клавка), но из­девательство над матерью.

Лишь внука Дарьи Пинигиной наделил писатель более или менее сложным характером. Его еще манит суета большой стройки, он до хрипоты спорит с отцом и бабушкой, отрицая то, что для них является извечными ценностями.

И в то же время, показывает Распутин, «минутное пустое глядение на дождь», завершивший семейную дискуссию, «сумело снова сблизить» Андрея, Павла и Дарью: не умерло еще в парне единство с природой.

В финале повести две стороны сталкиваются. Автор не оставляет сомнений в том, за кем правда. Заблуди­лись в тумане (символика этого пейзажа очевидна) Во­ронцов, Павел и Петруха. Даже Воронцов «затих», «си­дит с опущенной головой, бессмысленно глядя перед собой». Все, что остается им делать, — подобно детям, звать мать. Характерно, что делает это именно Петрука: «Ма-а-ать! Тетка Дарья-а-а! Эй, Матера-а!» Впро­чем, делает, по словам писателя, «глухо и безнадеж­но». И, прокричав, вновь засыпает. Уже ничто не мо­жет разбудить его (вновь символика!).

А.И. Солженицын так оценил финал повести: «А и после сожженья избы — Дарья не в силах уехать с острова, ещё с двумя-тремя старухами ютится в негодном бараке. И так — перепущен срок отъезда. Сына Дарьи на катере посылают ночью снять стариков — а тут налегает такой густой туман, какого в жизни они не видели, и найти на Ангаре знакомый остров уже не могут. Этим и оканчивается повесть — грозным символом как бы нереальности нашего бытия: существуем ли мы вообще?»

(Слово при вручении премии Солженицына

Валентину Распутину 12.04.2006 г)

В. Распутин дважды (в девятой и тринадцатой главах) скажет, что, как бы тяжело ни сложилась дальнейшая жизнь переселенцев, как бы ни издевались над здравым смыслом безответственные «ответственные за переселение», построившие новый посе­лок на неудобных землях, без учета крестьянского распорядка, - «жизнь... она все перенесет и примет­ся везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине, а понадобится если, то и под водой». Человек своим трудом сроднится с любым местом. В этом — еще одно его назначение во Вселенной.

7. Заключение: «Никакое общество… не сможет долго продержаться в силе и

здравии, если оно откажется от вековых традиций и устоев своего народа»

«Никакое общество… не сможет долго продержаться в силе и здравии, если оно откажется от вековых традиций и устоев своего народа. Это все равно что, порубив корни, уповать на ветви», - написал В. Распутин. «Правда в памяти. У кого нет памяти, у того нет жизни», - вторит ему его героиня Дарья.

На рубеже 1980 – 1990 годов Валентином Григорьевичем Распутиным написаны очерки “Сибирь, Сибирь”. «Благословляющий Россию» в рабском виде Царь Небесный» долго оставался и символом ее, и утешением, и надеждой, пока просветители не отняли у нее и этот образ. И невесть сколько стоит Россия нараскоряку меж своим и чужим, то на одну ногу делая упор, то на другую, шарахаясь из крайности в крайность, словно не подозревая, что можно и на обе ноги стать, коли их отросло две, но не забывая при том, правая, несущая, — под свой груз, иначе теряется весь замысел о народе и национальности», - написал он в одном из очерков. Так и хочется вслед за автором воскликнуть: «Доколе?»»

Итоги урока

Д/З: подготовить 2 -3 стихотворения наизусть из современной

поэзии