Разработка урока по литературе "Жизнь-служение родному краю"
Разработка урока по литературе "Жизнь-служение родному краю"
Урок посвящен А.В. Ионову,юбиляру этого года - писателю,журналисту,фольклористу,Его можно испоьзовать как на уроках литературы родного края,так и во внеклассной работе в 5-10 классах
Вы уже знаете о суперспособностях современного учителя?
Тратить минимум сил на подготовку и проведение уроков.
Быстро и объективно проверять знания учащихся.
Сделать изучение нового материала максимально понятным.
Избавить себя от подбора заданий и их проверки после уроков.
Просмотр содержимого документа
«Разработка урока по литературе "Жизнь-служение родному краю"»
ЛИТЕРАТУРА РОДНОГО КРАЯ (ПИСАТЕЛИ - ЮБИЛЯРЫ)
ТЕМА: ЖИЗНЬ - СЛУЖЕНИЕ РОДНОМУ КРАЮ (О ЖИЗНЕННОМ И ТВОРЧЕСКОМ ПУТИ АЛЕКСЕЯ ВАСИЛЬЕВИЧА ИОНОВА-ПИСАТЕЛЯ, ЖУРНАЛИСТА , ФОЛЬКЛОРИСТА, ЛИТЕРАТУРОВЕДА
ЦЕЛЬ : познакомить учащихся с жизнью и творчеством писателя родного края, развивать интерес к личности и произведениям , личностное отношение к литературе родного края, развивая умение высказывать свои мысли об авторе произведения, его героях, прививать высокие эстетические вкусы, воспитывать чувство прекрасного, патриотизм, гражданственность уважение к профессиям родного края, желание выбрать одну из них, умение наслаждаться художественным произведением, развивать творческие способности, углублять знания об истории родного края, деятелях культуры и искусства .
ОБОРУДОВАНИЕ: потрет, мультимедийная доска, презентация, выставка произведений писателя ,газет, фотографий, цветы ,свечи, тексты произведений
Тип урока : урок - журнал
Методы и приемы: сообщения ,работа с текстами, инсценизация , метод «Микрофон», презентации ,частушки, выразительное чтение, работа в парах, интервью,беседа-обсуждение
Который раз я повторяю
Слова любви к родному краю:
Мой край!
Хвала тебе и честь!
Б. Легостаев
ХОД УРОКА
Звучит мелодия А. Свиридов «Время ,вперед»
Люблю ли я тебя ,моя земля?
Да что ,скажи ,я без тебя бы значил?
Ты есть ,в тебе поэзия моя,
Ты есть – и я с тобой в стократ богаче.
1.ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ МОМЕНТ
2.Мотивация обучения учащихся
3.Объявление темы и цели урока
4.Усвоение новых знаний
СЛОВО УЧИТЕЛЯ Донецкий край! Кто тебя не знает. Ты щедрый на легенды ,песни, сказы. Ты, донецкий край, славишься людьми рабочими, талантливыми. Это они прославили и возвеличили родную землю своим творчеством. Среди них -М.Чернявский,Н.Петренко,В.Сосюра,Б.Горбатов,П.Байдебура,П.Беспощадный и много других. Сегодня мы поговорим о Алексее Васильевиче Ионове - писателе- юбиляре, фольклористе ,литературоведе. А пройдет наш урок в виде устного журнала
СТРАНИЦА 1. А ЛЕК СЕЙ ИОНОВ
Алексей Васильевич Ионов родился в 1911 году в селе Щербачево Орловской области.
Подростком приехал в Донбасс. Работал строителем и шахтером. По вечерам учился на рабфаке. Два года служил в Красной Армии. Позже окончил Московский Литературный институт имени А. М. Горького.
Более двадцати лет А. Ионов отдал журналистике: сотрудничал в городской газете «Красный шахтер» (г. Шахты), работал девять лет корреспондентом «Правды», четыре года — в «Литературной газете».
В 1935 году в Ростове-на-Дону была опубликована его повесть «Гул в лавах», которую сам автор считал позже литературной пробой. Тогда же в московском журнале «Красноармеец-Краснофлотец» появились его новеллы «Прощание», «Тревога», «Цимбалы». В 1937 году А.В.Ионов был арестован по доносу сотрудниками НКВД, но в 1939 году освобождён по решению Ростовского областного суда из-за недоказанности улик. В 1942 году Алексей Ионов с семьёй переезжает в Сталино (ныне Донецк).
После Великой Отечественной войны были изданы его «Донецкие рассказы» (1947), сборники юмора и сатиры «Музыкальный ящик» (1951), «Домик над Еланью» (на украинском языке) и «На вороных» (1953), литературоведческий труд «Борис Горбатов» (1956), сборник очерков «Донбасс, земля героев» (1958), сборник рассказов «Душа шахтера» (Москва, 1958), «Полюшка» (предисловие К. Симонова, 1959) и другие книги.
В 1960 году в Москве, з библиотеке «Огонек», вышел сборник рассказов А. Ионова «Горная порода». В 1962 году в Киеве был издан сборник рассказов А. Ионова «Дорога из мрака». Годом позже вышел его сборник «О писателях и книгах», посвященный жизни и творчеству А. Чехова, К. Паустовского, М. Волошина, С. Есенина, А. Твардовского и других советских писателей. В 1965 году увидел свет сборник его фельетонов «Веселый двор». Алексей Васильевич Ионов(1911—1976), писатель, журналист, литературовед, член Союза писателей СССР, автор более 20 книг. Именем А. В .Ионова на званы улицы в городах Шахты Ростовской области и Донецке (Украина), установлены мемориальные доски. (Жил в Донецке с 1942 по 1976 гг. Ленинский район, недалеко от ДМЗ) Много лет Ионов не был на родине, но мечтал посмотреть родное село, Ливны, Орел, Спасское-Лутовиново. В 1958 г. он предпринял это путешествие. Сколько было радости, когда он увидел милые ему с детства пруд, поля, лес, сады Щербачево, школу , дом на Рабочей улице, где жил, учась в школе. В городе Орле побывал во всех музеях. Целый день бродил по улицам, осматривая город, два дня провел в Спасском-Лутовинове. Улица Ионова названа в честь Ионова Алексея Васильевича - журналиста, литературоведа, члена Союза писателей СССР, автора книг о Донбассе. Жил в Донецке с 1942 по 1976 гг. Ленинский район недалеко от ДМЗ
После поездки на родину Ионов задумал цикл рассказов «Ты, родимая сторонушка», но тяжелая болезнь не позволила претворить в жизнь эту мечту. Многие рассказы остались в черновиках. Последние годы жизни Ионов работал над романом «Зарево над Донбассом», который успел закончить. Первой книге, напечатанной в «Огоньке» в 1975 г. (№ 1—9), была присуждена специальная премия журнала.
Умер Алексей Васильевич Ионов 24 июня 1976 г.
Страница 2 А Ионов-ФОЛЬКЛОРИСТ
МОЖНО С УВЕРЕНОСТЬЮ сказать, что никто с таким усердием не занимался изучением шахтерского фольклора, как Ионов, Он обошел весь Донбасс, встречался со старожилами молодежью ,записывал сказы, легенды, песни, частушки ,пословицы ,которые бытовали в шахтерской среде, а книги-результат этой титанической работы. Донбасс впервые предстал перед миром в произведениях УНТ. И в 1960 году в Донецке вышел сборник «Песни и сказы Донбасса»- итог многолетней работы по собиранию и исследованию произведений устного и песенного творчества донецких шахтеров . 700 пословиц ,поговорок, частушек было записано автором И сейчас мы посмотрим инсценизацию одного из сказов, записанных писателем, который называется « Про Жадея»
Страница 3.Инсценизация. « Про Жадея *
Рудники Горняцкой Горки до революции были в руках частников-шахтовладельцев. Шахтой «Ольга», той, что старый террикон у речки стоит, тоже владел хозяин. Жадюга был, какого не сыскать на свете. Мы его все так и звали — Жадей.
Работалось у Жадея трудно: забои сырые, -темные, низкие... Клеть спускалась в шурф на гнилых канатах. Деньги жалел Жадей, а наши жизни шахтерские ценил дешевле пеньковой веревки. Да и незара ботно у него было.
— Не умрут — и ладно,— говорил он.
Скудная у нас была житуха.
У кого семья большая, так тот, бедняга, еле ноги волочил на шахту. А идти надо. Не поработает — и хлебной корки во рту не будет.
Мы к хозяину: «Прибавь, мол, трошки жалованья. Детишки голые, харч скудный, задыхаемся от нужды. Хоть в петлю...»
— Да ведь и у меня, почтенные, денег нет, тоже нуждишка вышла. Какой теперь доход от вашей работки? Надо бы еще по три копейки с вашего заработка денного скостить. Больно уж много вам плачу, в разор дело идет.
Расплакался, подлец, прибеднился. Но мы, зная его, не идем на уступку.
— Нет,— говорим,— известна твоя нуждишка: за наши пот и кровь еще одну шахтенку себе заводишь.
Наседаем на него, жмем к шахтной клети, кулаки в морду тычем.
Струхнул он, надбавку пообещал сделать. Да слово богача — что ветер в поле: улетит, останется один только недобрый помин.
Никакой прибавки от него, конечно не получили. Обманул нас, каналья.
Задумали мы обхитрить злодея.
У нас на шахте работал один горновой, кузнец значит. Моторный был такой, подхватистый парень и придумщик большой. Говорят, на политической каторге бывал — за правду, за народ.
Так вот что он затеял: тайком от хозяина смастерил из жести бадейку, ни дать ни взять — голова страшилища из ада: рот ощерен, вместо носа — черный провал, глаза пробил, к дну рога пристроил. В середку бадьи заправил мазуту, пакли и говорит нам:
— За эту штуку сдерем с хозяина пятьсот серебряных целковых. Завтра праздник церковный — троица. Так вот, все отдыхать будем, потешаться.
Сказал и ушел прочь.
Разбрелись и мы по своим конуркам и ломаем голову: «Что же такое затеял наш Андрейка?»
А скумекал он вот что. Пришли мы утром по гудку на смену в шахту спускаться, а тут переполох — никто в клеть не хочет садиться.
— Что за волынка? — спрашиваем.
— Да вот напасть какая: Нашлись смельчаки, пытались пробиться, нет, брат: сатану не осилишь!
Привезли попа, молебен отслужили, а черт сидит себе, не уходит.
Помялся хозяин и объявляет:
— Кто одолеет черта, награжу.
Охотников и тут не нашлось. Всем боязно, не хочется жизни лишаться. А время идет.
— Я одолею нечистую силу, — вызвался наш кузнец,— Только уговор: гони на артель пятьсот целковых.
— Многовато заломил, — сказал Жадей.
— Полезай тогда сам к черту в пекло,— отрубил кузнец и повернулся, чтоб уйти.
— Что вы, ребята? — завизжал Жадей,— Можно же поторговаться! Что вы такие несговорчивые? Ну ладно: по рукам! Плачу пятьсот, только черта изведите.
Андрейка облачился в поповскую рваную хламиду, взял кадило, перекрестился на виду у хозяина, попрощался с друзьями и полез с чертом воевать.
Как только очутился он на рудничном дворе, из шахты послышались крик, визг, стон... А то и крепкое словцо услышишь оттуда. Много шуму он наделал, кое-кого даже страх взял за кузнеца. Перетрусил и Жадей: бегает у копра, крестится, охает.
Прошло довольно много времени. Снизу сигналит кто-то: «Поднимай клеть!» Подняли, в клети Андрейка ни жив, ни мертв, бедняга, весь в мазуте и ряса изодрана.
— Ну, извел сатану...— остался на земле один черт, да и этому не вековать,— намекнул на Жадея.
Хозяин обрадовался, что с нечистой силой покончено, деньги кузнецу отдал.
— Теперь идите уголь рубать,— погнал он шахтеров.
Отработали мы .упряжку, приходим домой, а нас Андрейка к себе кличет. Поделил он свою награду поровну между братвой и говорит:
— Это мой черт у сатаны подработал.
Так он Жадея назвал
Чему посвящен сказ? Какая основная мысль.?
- ПЕРЕСКАЗ сказа «ШУБИН»
Живет в глубине донбасских шахт дух, шахтеры зовут его Шубин.
Часто выручает он шахтеров, предупреждая об обвалах. Реже пугает нерадивых. И уж совсем редко может указать место угольного пласта.
Это знает каждый шахтер. И чтобы не обидеть Шубина случайно, делятся с ним тормозком, говорят уважительно.
Вот история, описанная в свое время газетой «Донбасс». Один проходчик решил отдохнуть во время смены. Прилег на распилы и провалился в полудрему. Вдруг чувствует — его кто-то расталкивает. Открыл глаза — в темном мареве, где-то метрах в десяти, в розоватом ореоле видится сухонький, сгорбленный мужичок в старой шахтерской куртке. В одной руке держит допотопную лампу с тоненьким горящим фитильком, в другой — обушок. Попросил дать чего-то попить — мол, горло просохло. Проходчик поднялся с распилов, пошел к старичку со своей флягой. Успел сделать несколько шагов, как вдруг в том месте, где он только что лежал, обрушилась кровля.
В другой истории у одного рабочего в шахте погасла лампа. Оказавшись в кромешной тьме он полностью утратил ориентацию и несколько часов блуждал по выработкам. И когда шахтер вконец отчаялся, он увидел вдалеке огонек. Приблизившись, он разглядел фигуру, державшую фонарь. Терять было нечего и рабочий последовал за ней и шел до тех пор, пока не выбрался из лабиринта.
Записаны рассказы о том, как Шубин помогал шахтерам в их тяжелом труде, например сам гонял вагонетки с углем. А самодуру хозяину шахты, закричавшему: «Я хозяин! Я что хочу, то и делаю!», Шубин доказал, кто тут на самом-то деле хозяин, совершенно разорив шахту взрывами рудничного газа, обвалами и наводнениями.
Поверье, что Шубин предупреждает шахтеров об опасности, живет среди шахтеров Донбасса и в наши дни. В апреле 2007 года горный мастер из Луганской области рассказывал: «Я услышал, что стало потрескивать. Мы перестали работать отбойными молотками, но гул все нарастал. Звук такой, будто по потолку кто-то топает ногами. У нас говорят, что это Шубин гуляет и предупреждает о беде.
Страница 4. О профессии шахтера (рассказывают подготовленный ученик, презентация )
В сборник А .Ионова “Поет душа шахтерская” вошли песни о трудной шахтерской жизни в царское время. Давайте послушаем, как сами шахтеры рассказывают в песнях о своей доле.
Чтение наизусть учениками текстов шахтерских песен( на фоне песни о «Коногоне»(минусовка)
Песня о шахтерках
В пять часов гудок гудит, Я заплаток не нашел,
На работу всем велит. Обул рваны и пошел.
Жура, жура, журавель, Голова моя кружится,
Журавушка молодой Спецодежда все мне снится,
Стал шахтерки собирать. Нам лаптей немного дали,
Их нельзя уж надевать. Мы их быстро разобрали,
Они рваны и худы, Но ничто нас не страшит,
Никуда-то не годны. Лишь хозяев бы изжить,
Стал я думать и гадать, Ведь шахтеры наши знают,
Чем шахтерки полатать От чего они страдают.
Гибель коногона
Спускался в шахту утром ранним На повороте путь разрушен,
К своей лошадке вороной, С толчка забурится вагон”.
Цеплял он партию вагонов Вагон передний забурился,
И с нею мчался под забой. И он под партию попал.
Вот лошадь мчится по продольной, Он на колени вдруг свалился,
По темной, узкой и сырой, Кричит:” Товарищ, я пропал!”
А молодому коногону Со всех сторон сбежались люди.
Кричит с вагона тормозной: Стояли черною толпой,
“ Ах, тише, тише ради Бога! А коногона к шахтной клети
Гляди-ка, тут какой уклон, Несли с пробитой головой…
Страница 6 Читаем прозу А. Ионова(обсуждение рассказа на выбор)
Многообразие шахтерского характера представлено в произведениях А. Ионова. Это и крепильщик- иван Донцов, которого автор отнес к “горной породе” людей: он взорвал проход и сам погиб, но фашисты угля из шахты не получили. Это и умудренная жизнью женщина, которая утверждает, что “это горит не уголь, это там горючие слёзы”, слезы материнские по погибшим на фронте сыновьям (рассказ “Горючие слезы”). Это и Машенька со своей простой и трогательной историей любви (рассказ “Сердце девичье”). А сколько задушевных, берущих за сердце рассказов посвящено военной тематике.
ГОРЮЧИЕ СЛЁЗЫ
Рассказ
Моей матери Антонине Трифоновне
В истории каждой шахты есть что-то сходное с жизнью человека. Как и человек, шахта подвластна неумолимому закону времени, как и человек, она рождается, живет и умирает.
Где-нибудь в раздольной донецкой степи шахтостроители ставят чистый, пахнущий вином дубовый копер, проникают в недра земли, и, глядишь, рядом с копром возникает пирамида породы, называемая на языке шахтеров терриконом.
Проходят годы... Одно поколение шахтеров сменяется другим; в степи звучат то бесшабашные, то тоскливые песни, и радуется, й печалится гармоника, рождается и умирает любовь, а террикон, словно могучий богатырь, возносит свою главу все выше и выше, и она курится молочно-желтым дымом.
Но вот запасы угля иссякают; замолкают на шахте сигнальные звонки, говор и песни откатчиц; под крышами опустевших зданий поселяются сычи и воробьи; и, всеми покинутая, обезлюдевшая, шахта умирает...
Великан-террикон не хочет примириться с совершившимся: год, два и три он продолжает исходить дымом и исторгать тепло, но мало-помалу угасает и он, и тогда на десятилетия, а может быть, на века остается немым свидетелем некогда бурлившей здесь жизни.
Вот почему я был несказанно удивлен, когда в сентябре 1943 года, вскоре после изгнания из Донбасса немцев, увидел здесь террикон старой шахты, от которого по степи растекался знакомый мне до слез, до боли кисловатый дымок. Мне было известно, что эта шахта забыта и затоплена и что в терриконе ее давно уже все истлело. Но откуда же брался этот дым?
Близ шахты я увидел женщину и обратился к ней со своим вопросом.
Женщина обернулась к террикону и долго молча смотрела на его вершину, а я тем временем разглядывал ее изможденное, как бы отрешенное от всего земного лицо. Оно было полузакрыто широкой старомодной шалью с нашитыми в нескольких местах заплатами. Заплаты заметно выделялись, потому что шаль была черная, в рубчик, с зелеными и красными по краям полосками, а заплаты, хотя тоже шерстяные и черные, но гладкие и без рисунка. Из-под шали виднелась ветхая, неопределенного цвета мужская фуфайка, но еще более ветхими были длинная юбка и не по ноге огромные; рабочие ботинки. На согнутой руке у женщины висела камышовая кошелка.
Почувствовав на себе мой пристальный взгляд, женщина сказала:
— А ведь это горит не уголь, это там горючие слезы.
Она произнесла эти слова с необычайной силой убеждения, и мне показалось, что я присутствую при рождении какой-то новой легенды. Я осторожно спросил:
Она тихонько вздохнула, нервно потеребила желтыми пальцами концы шали и неторопливо повела рассказ.
— Истомились мы тут, ожидаючи... Ждем-пождем сыночков наших милых, а их все нету и нету. Тогда стали мы подниматься на этот на высокий курган и смотреть в ту дальнюю сторону — не идут ли по степи наши. Ждем от солнца до звезд, потом уходим с кургана, а там наши слезы загораются, далеко во тьму светят... Пусть заметят их сыновья наши и найдут дорогу к родному дому. А ждали-то мы не напрасно: все ж увидали своих соколиков родимых, увидали!
— Но почему же,— спросил я,— курган продолжает дымиться?
— Гм, «почему»,— молвила женщина с горькой усмешкой.— Знать, много слез пролито, а может, и потому, что многие-то домой не воротились, небось по ним и теперь плачут.
В это время к нам подошел немолодой рабочий, по виду шахтер, и, не сказав ни слова, остановился чуть поодаль.
— Ну, а долго ли будут гореть эти слезы? — спросил я женщину.
— А кто его знает,— сказала она неопределенно.— Может, замирится война, вернутся все домой, то и плакать больше не придется.
— А вдруг вернутся не все?
— Тогда, стало быть, курган будет дымиться. А может, и плакать уж некому будет: ведь не вечен человек, не вечен...
— Что ты, бабка, мелешь?— с досадой сказал рабочий, подходя к нам ближе.— Человек,— указал он на меня,— видимо, дальний, хочет знать правду, а ты рассказываешь какую-то басню.
— Басню?— удивленно переспросила женщина, и лицо ее омрачилось обидой.— Ну, так расскажи не басню, если ты знаешь лучше.
И она пошла, не обронив более ни слова, и скоро скрылась за багряными кустами.
Рабочий неловко, сконфуженно переступил с ноги на ногу, мельком глянул мне в лицо, сказал с досадой:
— Чепуху всякую... Горючие слезы... Немец бы шуганул тебя оттудова!..
Его подмывало сообщить истинную причину появления над вековечным терриконом дыма. Это странное явление он объяснил точно и сухо, не оставив места для романтики и поэзии, неизменно живущих в душе народа. В пору немецкого нашествия, сказал он, жители шахтерского поселка в поисках топлива скрытно от немцев разрыли вершину террикона. Они нашли там немного угля, полу¬сгнившие остатки деревянной крепи, и террикон, будто ожившая сопка, вскоре стал дымиться: при доступе кислорода и влаги уголь вновь загорелся.
Слова шахтера не вязались с поэтической, овеянной материнской тоскою легендой и разрушили ее.
...Мне довелось потом видеть тот же террикон ночью. Он высился во мгле угрюмо-величавой громадой. Дыма видно не было, но кисловатый запах его господствовал среди запахов осенней степи. На вершине террикона мерцали огоньки, похожие вблизи на огни шахтерских ламп, а издали — на крупные, яркие звезды. Они то мерцали и тускнели, то вспыхивали ярче, трепетали и не гасли до рассвета.
СЕРДЦЕ ДЕВИЧЬЕ
Рассказ
Где, на какой остановке вошла она, эта милая девушка, в автобус? В Ивановке или Красном Луче? Этого, кажется, никто не заметил. Да и мудрено заметить это в золотую пору осени, когда невозможно оторвать глаз от всего, что совершается в природе. У обочин дорог еще мелькают синие брызги цикория, белые и желтые соцветия донника, а по каменистым балкам и косогорам поределые рощи стоят в ярком, волшебном наряде. Все, на что ни глянь, пронизано светом и голубизной, небо без единого облачка кажется хрупким стеклянным куполом, брось в него камень — и на землю посыплются синие осколки. А в степи разлита такая тишина, такой покой, что боязно даже промолвить слово.
Вероятно, девушка так и вышла бы где-нибудь из автобуса, никем не замеченная, не сказав никому ни слова. Но вот автобус круто свернул с дороги и остановился на асфальте у заправочной станции, у самой опушки байрачного леса, среди холмов и взгорий Донецкого кряжа. Утомленные тряской пассажиры неторопливо, вразвалочку направились к буфету, а в это время в автобус суетливо заглянула грузная, укутанная клетчатой шалью женщина и спросила торопливо, как обычно спрашивают люди, которым надо срочно ехать куда-то:
— Не на Ростов?
В машине оставалась одна девушка. Она ответила:
— На Ростов,— и приветливо кивнув, улыбнулась так лучисто, будто неожиданно встретила мать родную.
■— А места есть? — суматошливо уточнила баба.
— Заходите, потеснимся,— сказала девушка радушно.
Баба метнулась к изгороди и притащила оттуда корзину, укрытую куском белого полотна. Девушка помогла ей поднять груз и, улыбаясь, спросила лукаво:
— А вы меня не узнали? Вы же мама Лели Кузьминой? Мы с нею учились вместе.
Женщина опустила вещи, выпрямилась, удивленно и недоверчиво посмотрела в лицо девушки, сказала как бы мимоходом:
— Кузьминиха. А ты чья? Не Полынова ли Марья?
— Ну вот, узнали! — радостно воскликнула девушка, по-детски, весело хлопнув в ладошки.— А я вас сразу узнала. Вы в Шахтинск или дальше?
— В Шахтинск, к девке своей,—- невесело сказала Кузьминиха.—Прислала письмо: с мужиком не поладили, квартиру пополам переделили и скоро, должно, понесут объявление в газету. Были в браке, теперь в драке. Поеду, помирю обоих веником по голове.
— А чего ж они не поладили?
— А поди, спроси... Сошлись два дурака и не знают, что им делать. Один получит получку, пойдет на базар и прилипнет там на весь день до пивной бочки, а другая бесперечь в окно выгляды¬вает и слезьми заливается. Он мужик характерный, заявится вечером домой, глянет на ее красные глаза и давай кричать: «Чего тебе надо? Одета? Сыта? Сиди, не гавкай!» Так вот и мордуются два года, с самой свадьбы.
— Зачем же она вышла за такого? — спросила Маша с оттенком порицания.
Но Кузьминиха — то ли не расслышала ее, то ли не захотела ответить — прошла в конец машины, осмотрелась и, бережно подвернув полы зеленого плюшевого жакета, грузно плюхнулась в голубое гранитолевое кресло. Как раз впереди Маши.
Вошел кондуктор с кожаной сумкой на плече, окинул пассажиров беглым взглядом, кивнул через стекло шоферу. Мотор зарычал, и автобус неуклюже стал заносить свой тупой перед в сторону дороги.
— А вы ж там как живете? — спросила Кузьминиха, не оборачиваясь: ей с притиснутыми поклажей ногами было неудобно поворачиваться к собеседнице.
— Живем помаленьку,— смущенно сказала девушка. Ей, по- видимому, не хотелось вести разговор о себе при незнакомых людях, тем более, что вопрос соседка задала прямолинейно и грубовато, точно судья.
— Как «помаленьку»? Мать не хворает? Ты не вышла замуж?
— Мама ничего, спасибо, я живу с мамой...
— С мамой? Стало быть, не вышла? А мне говорили, что ты встречаешься с молодым человеком. Чего ж ты в девках сидишь?
— Я не сижу, я работаю,— виновато сказала Маша.— А вы там, в Ровеньках, как? Я собиралась с мамой поехать к вам, посмотреть могилу Любы Шевцовой... Хорошо там у вас?
— Хорошо...— глухо ответила Кузьминиха.— Что ж ты не сказала, с кем ходишь-то? Шахтер какой-нибудь или приезжий?
И зачем эта зловредная баба задавала такие вопросы! Какая же девушка осмелиться рассказать на людях о своем суженом, о котором она и думает-то с замиранием сердца? А уж кое-кто в авто¬усе начал прислушиваться к необычному и щекотливому разговору и теперь с нетерпением ждал, каким образом девушка выпутается из неловкого положения.
— Чего ж ты молчишь? — упрекнула Кузьминиха с досадой.— Чей он? Ваш, платовский?
— Не наш,— сказала девушка, побагровев от смущения,— пол¬тавский. Присылали комсомольцев шахты строить, вот и он приехал тоже. Я в ту весну аттестат зрелости получила и собиралась учиться дальше.
— На артистку? — ехидно осведомилась Кузьминиха.— Чтоб все тобою любовались?
— Не-е...— с запинкой сказала девушка.— Хотела быть учительницей. Хоть и платят мало, как сторожихе, все равно, думаю, буду учить ребятишек. А меня пригласили в райком, говорят: «Мы комсомольцев на шахты мобилизуем. Какое твое мнение?» — «Какое! Раз надо...» Пришла я на шахту, да нет — шахты еще не было, а только одна трава, степь безлюдная. Вырыли в земле траншеи, построили на скорую руку бараки, лишь бы от дождя и холода укрыться. Я тоже землю рыла, потом назначили меня кладовщицей — выдавала рабочим лопаты, топоры, гвозди... Его я и не замечала. А тут вызывает меня начальник строительства, говорит: «Посмотри на наших хлопцев. На кого они похожи? Обросли, как Робинзоны Крузо». Я засмеялась, он тоже обрадовался: «Ну вот — я не ошибся: улыбка у тебя приятная, нам туда нужна веселая девушка». «Куда?» — спрашиваю. «В парикмахерскую». Боже мой! Как сказал, у меня, у дурочки, аж слезы навернулись. Какой же из меня парикмахер. Я бритву держала в руках раз в жизни, когда маленькая была. Мама увидела, перепугалась страшно и отняла ее. Папина бритва была. Он взял ее с собой на фронт и так...— Девушка замолкла, встряхнула головой и, уставясь взглядом в стекло, старалась побороть нахлынувшие вдруг воспоминания.
— Ну говори, говори. Что ж ты замолчала? — строго сказала Кузьминиха.— Не один твой отец оттуда не вернулся... Пошла ты в парикмахеры?
— Не пошла. Разревелась и в комсомольской организации сказала: «Не пойду! Меня куда агитировали? Шахты строить». Я и в Луганск, в газету, писала — нет, никто меня не поддержал. Послали меня в Красный Луч — «Подучись там у мастеров, но не засиживайся: научишься бритву, ножницы держать — сейчас же возвращайся».
Разволновавшись, Маша расстегнула пальто и сдернула с головы платок. Волосы шелковой волной заструились у нее по плечам. Вскинув руки, она ловко подхватила их проворными тонкими пальцами, на кончиках ее ушей блеснули капельки рубина.
— Вернулась я через две недели. Боже мой, что делалось! Как нахлынули наши бородатые хлопцы, очередь аж за дверь расстяну лась. И он, Анатолий, тоже пришел. Сел у окна, взял газетку и ждет своей очереди. Потом уж и очередь прошла, а он все сидит и все одну страницу читает. Глянула на него — спит!.. Вот чудной!
— Спиит,— с убийственной иронией протянула женщина.— Пришел к девушке и захрапел. Кавалер называется!
— Да он же... он в парикмахерскую пришел! — сбивчиво, со всем пылом юности вступилась Маша.— Мы еще не встречались тогда.
— А потом, он сразу после смены! Тогда что? — зло крикнул от кабины черноглазый паренек, осторожно, чтоб не запачкать соседей, державший на коленях связанную ремнем рабочую одежду.— Шахта! Это тебе не у тещи в гостях.
— Ну конечно, конечно! — радостно подхватила Маша.— Он в ту ночь породу грузил, с машиной у них не ладилось. Работа такая...
По автобусу пробежал говорок одобрения. Девушка поняла, что слушает ее, оказывается, не только Кузьминиха, и подумала с озорством и отчаянием: «Пусть! Пусть судят мою любовь и чужие люди». Она заговорила торопливо, смятенно:
— Долго он не приходил ко мне... бриться. Потом пришел, стал расспрашивать, где училась, почему не учусь дальше Учебники у меня попросил, стал готовиться к экзаменам в заочный горный институт. Чудной!
— Учится, а ты ждешь? — снова ехидно спросила Кузьминиха.
— Чего я жду? — с легким раздражением сказала Маша.— Что я, маленькая? Я не привязываю его к себе, я не Верка Закутская! Телефонистка у нас работает. Хоромы у нее, корова, автомашина... Вы ж, наверное, знаете ее? Помните, ее отца— работал на засолочной базе — в клубе судили? Вот это его дочь. Красивая, нарядная. Привязалась к парню, пишет и пишет записки, а ночью даже звонит ему в шахту.
Когда построили шахту и Толя пошел на комбайн, Верка совсем ему житья не давала. А он в шахте и в шахте, бригадиром его поставили. И случилась у него беда: кровля в лаве была сыпучая, гнилая, вывалилась куполом порода. Ногу ему перешибло. Я как услыхала... Да, придавило ему ногу,— сказала девушка тревожно, будто опомнившись.— Положили его в больницу. Нога в гипсе, даже сидеть на кровати не разрешали. Послал оттуда Верке записку, чтоб пришла, а она — молчок. «На что он мне с кривой ногой? Я люблю танцы. Пускай вернется оттуда, посмотрим». Ему, наверное, передали ее слова. Он как услыхал, перекинулся лицом к подушке и пролежал целый день. Ее мать передала ему в больницу яблок, винограда. «От кого?» — спрашивает у санитарки. Сказали. Он как кинет кошелку! «Назад! Отдайте назад! И в руки не возьму, и чтоб и духу ихнего не было!» И опять лицом в подушку.
А я думаю: «Пусть у него любовь — это его дело, но он же работал с нами, вместе шахту строили, мерзли, переживали... Что ж он — чужой разве? Мать-отец у него далеко, под Ромоданом... Он сказал, чтоб ничего туда не писали — не надо стариков тревожить. Чудной! Ничего не хочет в рот брать, лекарства не принимает.
Девушка помолчала, покусала губы, с трудом превозмогла волнение.
— Думаю: «Сколько ж он собирается там лежать? Ведь ему весной экзамены сдавать за второй курс!» Пошла в его бригаду, посоветовалась с хлопцами, что ему передать, спросила, что он больше всего любит. Накупила ему фруктов, конфет «Мишка косолапый» — очень любит их — и понесла я все это. В палату зайти побоялась: что он подумает? И санитарки, молодцы, не сказали ему правды, а соврали немножко, мол, хлопцы какие-то были, очень торопились на работу. Я ему и записочку написала, и книжек интересных передала. Он тоже записочку намалякал — друзьям своим, моего почерка еще не знал. Пишет, что через месяц придет на шахту без костылей. Я еще раз передала ему кое-что и спросила в записочке, не передать ли учебники. Отвечает: передать. И как пошел читать, как пошел — то ж он работал и учился, а там в больнице у него все время свободное — и подготовился к экзаменам раньше срока.
— Вот это молодец! Это по-шахтерски! — восхищенно сказал черноглазый парень у кабины.— Этот проживет и без Верки.
— Не перебивай человека! — с досадой крикнула Кузьмини ха.— Досказывай, Машенька.
— Выписали его из больницы. Хлопцы всей бригадой поехали за ним, устроили в общежитии пирушку. И она, Верка, тоже приезжает. Кинулась к нему: «Толечка, родненький! Поедем к нам, что ж ты будешь тут тосковать? У нас тебе будет веселей и спокойней».
Это верно, в общежитии шумно: кто крутит радиолу, кто бренчит на балалайке. У них, у Закутских, конечно, спокойнее, дом над рекою, сад, тишина...
Девушка, видимо, почувствовала, что зашла в своих излияниях слишком далеко, и потупилась, смолкла. Кузьминиха посидела немножко, ожидая, что Маша и без напоминания доскажет историю до конца, но девушка молчала.
У бабы не хватило терпения.
— Ну что он, ушел? — спросила она злорадно.
Маша качнула головой, но Кузьминиха не видела этого и, утонув в мягком пружинном сиденье, не хотела поворачиваться к ней, неволить шею.
— Что ж молчишь? — повторила она с досадой.
Нетерпение одолевало не одну Кузьминиху. Все, кто ехал в автобусе и затаенно слушал простую и трогательную историю, тоже хотели знать, чем же закончилась борьба этой милой девушки за свою любовь. Неужели неведомый им молодой шахтер пренебрег ее благородством, не оценил красоты ее души?
Маше нелегко было ответить на вопрос. Она потупилась, метнула на пассажиров горячий взгляд, промолвила едва внятно:
— Не ушел..,
Вдали показались терриконы, оранжевые купы тополей, этернитовые крыши шахтерского города.
Счастливого тебе пути, Машенька!
звонить в милицию, пускай призовут к порядку деда-пенсионера. Делать ему нечего, и плетет небылицы...
А я так отвечаю сердитым людям: ни в бога, ни в черта дед Синица не верят с 1905 года, когда мы, рабочие, пошли к царю с иконами, а он встретил нас пулями. С той поры я — как есть — натуральный безбожник. Только Шубина, извините, в обиду не дам. Я его лично знаю и никогда от него не отрекусь. Мой Шубин за пятилетку борется, не терпит беспорядков в шахте, следит, чтобы поменьше было прогульщиков, чтобы угля больше давали — вот за что болеет мой Шубин, и я вместе с ним..
Вот и получается, если поразмыслить, что Шубин — это любовь к шахте, это — совесть шахтерская, дела наши добрые — вот кто такой Шубин.
Подумай над этой сказочкой и , как говорится, поразмышляй
Вопросы и задания(к рассказу «Горючие слезы»)
Как вам прочитанное(прослушанное)? Затронуло? Заставило о чем-то задуматься?
Получилось ли чтецам передать чувства героев рассказа?
Почему автор сравнивает жизнь шахты с жизнью человека?
Зачитайте из текста отрывок, в котором автор описывает величие шахт. согласны ли вы с Ионовым?
Словесное рисование: расскажите о том, как “умирает” шахта.
Что хотел подчеркнуть автор внешним обликом женщины?
Объясните, как же возникла легенда о горючих слезах?
Как вы считаете, почему курган продолжал дымиться?
Выскажите свое мнение, почему А.Ионов в своем рассказе написал: -”... и мне показалось, что я присутствовал при рождении какой-то легенды.” -”Она … неторопливо повела рассказ.” -”...а ты рассказываешь какую-то басню.” Обоснуйте свою точку зрения , чье объяснение (легенда матери или реалистический рассказ шахтера) вам ближе и почему?
Какой художественный прием и с какой целью использовал А.Ионов в словосочетании “будут гореть слезы”?
Так какие же чувства у вас вызвал раcсказ?
Страница 7. « Да , мой город рабочий .Труд его велик ,как сама жизнь .Он добывает уголь ,делает машины, сооружает дома, учит детей и учится сам. Поэтому и хочется писать о нем как о человеке завидной судьбы ,не забывая ,однако, что было у него, как и у многих его сверстников- людей и городов,-и безрадостное ,беспризорное детство ,и прогорклое от непосильного труда отрочество, и стремительное в борьбе мужество» Так писал Ионов о Донецке. А с какими еще профессиями связан наш город?
Металург!
Руки рабочие,
Вы даете движение на планете,
Руки рабочие,
Мы о вас эту песню поем!
Руки рабочие
Создают все багатства на свете,
Землю родную
Вдохновляя трудом!
М. Матусовский (поэт-песенник, уроженец г .Луганска) »
Девушка у мартена.
Мастер слова, собиратель донецкого фольклора, Алексей Ионов передавал атмосферу Донбасса в разные годы прошлого века. Этот рассказ о войне. И пусть речь о Мариуполе, но много таких девушек работало и на Сталинском металлургическом заводе, отдавая силы на борьбу с оккупантами. Мы помним и об их подвиге.
В Донбассе теперь многие девушки и женщины овладели профессиями, какие до войны считались профессиями мужскими. Девушка-забойщик, каменщик, штукатур – теперь не редкость. И все-таки я удивился, когда увидел девушку у мартеновской печи.Это было на металлургическом заводу имени Ильича в городе Мариуполе. Печь дышала жаром. Рабочие в брезентовых костюмах короткими, сильными бросками кидали в нее доломит. Среди рабочих, как мне показалось вначале, находился мальчик-подросток. Он выполнял ту же работу, что и взрослые. Я подождал, пока он набрал в лопату доломита, бросил его в печь и повернулся в нашу сторону (я стоял с начальником цеха). И тогда я увидел классическое лицо русской девушки: полные раскрасневшиеся щеки, белые зубы, пряди каштановых волос, выбившиеся из-под широкополой войлочной шляпы. Такие шляпы носят все горновые и сталевары.
— Тамара Толмачева, — негромко сказал начальник цеха, заметив мое любопытство. – Отец ее тут работал, а теперь она хочет заменить его.- А где же отец? – спросил я.
— Немцы расстреляли, — коротко ответил инженер, и я тотчас понял, почему эта девушка избрала себе именно профессию сталевара.
Позже я беседовал с Тамарой Толмачевой. Моя догадка полностью подтвердилась.
— Я родилась в Мариуполе, — сказала девушка-сталевар. – Здесь жила вся наша семья. Мой папа, Наум Михайлович Толмачев, работал в этом же цеху сталеваром. Потом учился без отрыва от производства в вечернем металлургическом институте, окончил его и стал работать начальником цеха. Моя сестра Янина была на этом же заводе лаборанткой, сестра Мария работала в одном из городских учреждений. Третья сестра, Ольга, училась в институте. Я тоже училась, но успела окончить только семь классов средней школы. В октябре 1941 года немцы ворвались в Мариуполь, и мне больше учиться не пришлось.
Она бросила в мою сторону короткий пристальный взгляд и продолжила тем же спокойным ровным голосом:
— В наш дом пришли два немецких солдата и приказали собираться папе, трем моим сестрам и мне. Нас повели из рабочего поселка в город и посадили в тюрьму гестапо, в разные камеры. На другой день меня вызвали на допрос. Следователь через переводчика старался выяснить только одно: комсомолка ли я. После допроса меня отпустили. Я пришла домой и застала там лишь мою мать-старушку да двенадцатилетнюю сестренку. Мама ютилась в кухне, так как всю остальную часть квартиры заняли немецкие солдаты. Они же отобрали у нас всю мебель.
Переночевав дома, я понесла на другой день продукты в тюрьму, но передать их родным не разрешили. Я пыталась узнать, в чем обвиняют моих сестер и отца, просила свидания с ними, разрешения передать им хотя бы немного денег, но… ничего не добилась. Из тюрьмы заключенных вывозили или уводили за город, на Агрономическую базу, и там расстреливали. Эта ужасная участь постигла и моих родных.
Девушка рассказала далее, что, как только Мариуполь был освобожден, она пошла в завод, и тут ее приняли ученицей счетовода котельного цеха. Эта работа ей не понравилась. Вскоре началось восстановление заводской теплоэлектроцентрали. Тамару в те дни можно было видеть работающей в бригаде восстановителей. Однако и это дело ее не удовлетворяло. Ей хотелось овладеть такой профессией, которая позволяла бы ей непосредственно участвовать в помощи фронту. Девушка хотела мстить убийцам ее отца. Это стремление и привело ее в мартеновский цех.
Она работает наравне с мужчинами, старательно выполняет все обязанности подручного сталевара. Труд тяжелый, изнурительный, но чувство ненависти к убийцам умножает силы девушки.
Бойцы присылают ей с фронта письма и горячо одобряют ее решение унаследовать профессию отца, варить сталь, которая, превращаясь в снаряды и бомбы, обрушивается на головы фашистских разбойников.
Одно из писем почтальон принес при мне прямо в цех. Девушка обрадовано взяла письмо, бегло прочла обратный адрес и сунула письмо в карман куртки. К Тамаре подошел ее учитель – сталевар, и, лукаво подмигнув, спросил:
— Ну, что там пишет полевая почта?
Девушку не тронул лукавый тон сталевара. Она сказала серьезно:
— Всему свое время. Сейчас читать некогда – надо работать, — и пошла к мартену.
-Работа в парах
Знакомство с текстом. Прошу вас взять интервью у этой девушки. Какое интервью вам понравилось больше всех? Почему? Что нового вы узнали о профессии сталевара? Что вас поразило?
Страница 7. Воспоминания о А. Ионове
Писатель Константин Симонов в предисловии к рассказу «Полюшка» из сборника рассказов А.В. Ионова «Душа шахтера», изданному отдельно (Сталино, 1959) писал: «Книга отмечена весьма драгоценным в литературе свойством — отличным знанием того, о чем пишет человек. В книге много правды, иногда радостной, иногда грустной, много живых, взятых из жизни, людей, много любви к этим людям и к родному краю. Есть в книге и немало страниц, проникнутых иронией, презрением к тому отживающему, косному, что еще тянет, и нередко сильно тянет людей назад».
Елена Плешакова, корреспондент газеты «Шахтинские известия»: «Алексей Васильевич Ионов для людей, которые его хорошо знали, навсегда остался человеком трудолюбивым, неравнодушным»
«… не убывает наваждение, что, если вдруг настигнет тебя неудача, раздастся телефонный звонок, и Алексей Васильевич всегдашней скороговоркой спросит: «Как себя чувствуете?» - и, не дав опомниться, станет нахваливать твою обычную корреспонденцию в местной газете, найдет в ней хотя бы одну удачную строчку, подскажет, как из нее развить то или иное положение либо целую художественную картину: «Поработайте, думаю, у вас это получится».
Помню, как мне, начинающему газетчику, он ненавязчиво повторял строки Заболоцкого: «Душа обязана трудиться». И добавлял с усмешкой: - Если, конечно, она трудоспособна! »- писал про Ионова его друг, писатель И .Костыря
Страница 8. -Работа с эпиграфом к уроку . Как вы его понимает?! Имеют ли какое то отношение эти слова к нашему уроку и почему?
Страница 9 - Рефлексия (на фоне мелодии )
Разносторонне одаренный писатель, большой труженик, хороший человек-вот так о нем говорили современники.
А каким он запомнился вам?
Мы ходим по улице, названной его именем, читаем на мемориальной доске с его волевым профилем о том, что он, известный советский журналист и писатель, жил в нашем городе, видим на фасадах домов плакаты с его крылатой строчкой: «Донбасс, земля героев». Нас по-прежнему умудряют, обогащают социальным, житейским и нравственным опытом книги Алексея Васильевича Ионова, сквозь страницы которых явственно проступает незаурядная личность их создателя. Говорить о нем в прошедшем времени не только не хочется, а вроде бы и не подобает его характеру - настолько он был энергичен, инициативен и непреклонен в отстаивании правды, так заразительна была его увлеченность насущными проблемами Донбасса, текущим литературным процессом, неотложными заботами современной журналистики.
-Итог урока
Метод «Микрофон»
Сегодня на уроке мы…
Мне запомнилось..
Я бы хотел сказать вот что…
Мне хочется предложить…
Урок научил меня…
Мне показалось интересным…
Оценивание
Домашнее задание(на выбор)
1 Написать письмо-благодарность писателю
2.Написать фанфик на одно из его произведений
3.Написать отзыв об уроке
4.Написать киносценарий к одному из произведений автора
Библиография
Ионов А. В. Донбасс, земля героев. Очерки. — Сталино: Сталинское изд., 1958.
Ионов А. В. Донбасс непреклонный. Очерки. — Донецк: Донбасс, 1978.
Ионов А. В. Дорога из мрака: рассказы.- Киев: Худ. литература, 1962.
Ионов А. В. О писателях и книгах. – Донецк: Книжное издательство, 1963.
О жизни и творчестве писателя
Стебун М., Гаврилова Л. Трудное восхождение // Радуга. – 1976. - № 2 . – С.178 – 181.
Перегуда В. Юбилей земляка – журналистика: к 75 летию А. Ионова // Ленинское знамя. – 1986. – 28 февраля.
Демидов В. Верный сын Донбасса. К 70 летию со дня рождения А. Ионова. // Огонек, 1981. - № 4. – С. 29.оизведений А.Ионова
