«Проблематика и поэтика лирики Н.С.Гумилева об Африке».

План интегрированного урока

(литература и география)

«Проблематика и поэтика лирики Н.С.Гумилева об Африке».

Аннотация.

Творчество Н.С.Гумилёва изучается в теме «Поэзия Серебряного  века» 3 урока:

1 – ый урок «Акмеизм. Основные принципы акмеизма.Н.С.Гумилев. Слово о поэте».

2 – ой урок «Проблематика и поэтика лирики Н.С.Гумилева об Африке».

3 – ий урок «Анализ стихотворения Н.С.Гумилева «Заблудившийся трамвай»

На мой взгляд, целесообразно 2-ой урок сделать интегрированным (литература и география), так как это позволит не только познакомить учащихся с биографией поэта, но раскрыть неординарность личности Н.С.Гумилёва. Также интеграция стимулирует аналитико-синтетическую деятельность учащихся,  развивает потребность в системном подходе к объекту познания, формирует умения анализировать и сравнивать сложные процессы и явления,  способствует снятию напряжения, перегрузки, утомленности учащихся за счет переключения их на разнообразные виды деятельности в ходе урока.

Следует заметить, что интеграция  в плане данного урока – фрагментарная, так как используется на отдельных этапах урока.

Предварительная работа.

  Учащиеся получают на предыдущем уроке домашнее задание:

- познакомиться с поэзией Н.С.Гумилева, выписать стихи, которые связаны с географией, с Африкой;  

- подготовить биографическую справку о Н.С.Гумилеве (индивидуально);

- подготовить выразительное чтение стихотворений (индивидуально).

  Эпиграф.

            «Все мы пассажиры одного корабля по имени Земля»

Антуан де Сент Экзюпери

1. Вступительное слово учителя. Формулировка темы урока учителем

2. Целеполагание. Формулировка целей урока учащимися

3. Эмоциональный настрой учащихся на восприятие темы. Слово учителя о Гумилеве.

4. Постановка проблемных вопросов:

- Какой же предстаёт Африка в стихах Н.Гумилёва?

- Почему очень часто географию Гумилёва называют сакральной?

Ученик должны, слушая, читая стихи поэта, в течение урока нанести на контурную карту Африки места пребывания Гумилева на этом континенте (работа в парах)

5.Работа над новой темой.

-Биографическая справка о жизни и творчестве Н.С.Гумилева (домашняя подготовка учеников)

-Работа в группах: ученики записывают на листах своё эмоциональное восприятие личности Гумилева, передавая лист по кругу

6.Работа по группам.  Чтение и анализ стихотворений  Н.С.Гумилёва.

 

Чтение учащимся отрывков из стихотворения «Вступление», «Красное море», «Абиссиния», «Сахара», «Судан» - краткий анализ

7. Анализ стихотворения «Жираф»

Написание эссе (индивидуальная работа)

8. Рефлексия. Ответ на вопросы, поставленные в начале урока – создание синквейна (работа в группах)

9. Домашнее задание:

Прочитать стихотворение Гумилева «Заблудившийся трамвай».

Отметить художественные особенности стихотворения

Образовательные технологии.

1. Дифференцированное обучение.

Дифференциация обучения позволяет организовать учебный процесс на основе

учета индивидуальных особенностей личности, обеспечить усвоение всеми

учениками содержания образования.

Цель дифференцированного обучения – обеспечить каждому ученику условия для

максимального развития его способностей, склонностей, удовлетворения

познавательных потребностей и интересов в процессе усвоения им содержания

общего образования.

1. Информационно – образовательные технологии.

 Внедрение компьютерных технологий на уроках литературы позволяет повышать интерес учащихся, развивать творческое мышление, формировать целостное отношение к информационным знаниям и навыкам информационной деятельности, к образованию и самообразованию с использованием информационных технологий

.На данном уроке используются презентации учащихся (индивидуальные задания) и демонстрационная презентация учителя, которая направлена на создание зрительного ряда, способствующего усилению восприятия различных элементов урока.

1. Здоровье – сберегающие технологии.

Урок построен с учетом  особенностей класса; были предприняты попытки создания благоприятного психологического фона на уроке; использовались  приемы , способствующих появлению и сохранении интереса к учебному материалу; создание условий для самовыражения учащихся.

1. Проблемное обучение  (элементы).

В начале урока ставятся перед учащимися проблемные вопросы, ответить на которые поможет работа с произведениями, аналитическое чтение

Ход урока:

Этапы урока	Деятельность учителя	Деятельность учащихся	Учебные средства
1 Организационный	- Здравствуйте ребята, садитесь.	Учащиеся садятся за парты группами по 5 человек
2.Вводно-мотивационный момент Эмоциональный настрой учащихся на восприятие темы Целеполагание	Ребята, обратите внимание на эпиграф к сегодняшнему уроку. Сегодня мы будем говорить о человеке трагической судьбы, жизнь которого неразрывно была связана с шумом волн как морских, так и жизненных; о человеке, который, как и другие гениальные поэты, обладал таинственным даром предвидения: Да, я знаю, я вам не пара, Я пришел из другой страны, И мне нравится не гитара, А дикарский напев зурны. Не по залам и по салонам, Темным платьям и пиджакам – Я читаю стихи драконам, Водопадам и облакам… И умру я не в постели При нотариусе и враче, А в какой-нибудь дикой щели, Утонувшей в густом плюще. - Внимательно прочитайте слова известного географа Игорь Михайлович Забелина: «…если на секунду представить невероятное – что в истории человечества никогда не было поэзии,- то можно смело утверждать, что сегодня у нас не было бы и тех блестящих научных достижений, которыми мы по праву гордимся. Не потому, разумеется, что ученый не может жить без поэта, а потому что современная наука не может развиваться без высокой способности к образному мышлению; воспитывается же образное мышление поэзией, искусством».  Сегодня мы постараемся убедиться в правоте этих слов. Наш урок не совсем обычный. Все школьные предметы, несмотря на то, что они изучают разные области знаний, имеют между собой много общего. Сегодня мы с вами отправимся в путешествие в Африку в компании необыкновенного человека, поэта, путешественника, одного из создателей этнографического музея в Санкт-Петербурге. Имя этого человека – Николай Гумилев. Личность его интересна и неординарна, биография увлекательна. Писатель Александр Иванович Куприн сравнивал его с дикой перелётной птицей и утверждал: «Странствующий рыцарь, аристократический бродяга, он был влюблён во все эпохи, страны, профессии и положения, где человеческая душа расцветает в дерзкой героической красоте». А Анна Ахматова так говорила о близком ей человеке: «Он любил три вещи на свете: вечернее пение птиц, белых павлинов и стертые карты Африки…» - давайте подумаем, чего мы можем ждать от сегодняшнего урока? Чего мы ждем от поэзии? Зачем мы читаем стихи?	- пытаемся найти ответы на вопросы, которые задает себе каждый	Эпиграф урока на слайде №2   «Все мы пассажиры одного корабля по имени Земля» Антуан де Сент Экзюпери Слайд №3 Слайд №4 Слайд №5
Постановка проблемных вопросов:	В конце урока мы ответим на вопросы: - Какой же предстаёт Африка в стихах Н.Гумилёва? - Почему очень часто географию Гумилёва называют сакральной? И нанесем на контурную карту Африки места пребывания на этом континенте Гумилева, слушая, читая стихи поэта	Словарная работа: ученики записывают в тетрадь определение сакральной географии	Слайд №6: Сакральная (священная) география – модель восприятия мира как проявления духовной,  божественной структуры
4. Наращивание знаний учащихся Работа над новой темой Работа в парах	- Послушайте краткое сообщение о жизни и творчестве Н.С.Гумилёва и подумайте, чем для вас интересен этот человек и поэт (свои мысли запишите на листе) - отметьте на контурной карте места пребывания поэта в Африке	Родился Н. Гумилев в Кронштадте 1886г. Отец был корабельным врачом. Николай очень рано увлекся географией и всем, что было связано с этим предметом. Однажды гимназистом заполнял анкету, составленную девочкой, и в графе «любимое растение» смело написал: «Баобаб». Страсть ко всему экзотическому так и не оставила Николая Гумилева. В детстве он с удовольствием играл в индейцев, мечтал о путешествиях. Был физически слаб, но, вопреки этому, старался всегда верховодить, был очень гордым. Мир, которым довольствовались окружающие, был для Гумилёва мал и бледен, душа требовала расстояний и впечатлений. Поэзию Гумилёва отличал культ мужского начала; герой его стихов воспринимает жизнь как борьбу сильного человека с испытаниями. Отсюда частые поездки Гумилёва в Африку, охота, поиск опасностей. Африка залечивала все душевные раны, и Гумилёв всегда в неё стремился. Первый раз он отправился в первое своё африканское путешествие в 1908г. – в Египет. С тех пор Африка заняла чрезвычайно важное место в его судьбе и творчестве. Она наполнила его душу новыми, необычайно острыми впечатлениями, укрепляла уверенность в себе, подарила редкостные ощущения и образы. В ноябре 1909г. - второе путешествие, теперь в Абиссинию. Увлечение Африкой перерастает в страсть. В 1910г - венчание с Анной Горенко (Анной Ахматовой). В сентябре, вернувшись из свадебного путешествия, Гумилев снова уезжает в Африку. Наиболее значительной была последняя, четвёртая поездка – снова в Эфиопию и Сомали. В 1913 году подвернулся удачный случай: музей антропологии и этнографии Санкт-Петербурга хотел собрать африканскую коллекцию. Цель путешествия — делать снимки, собирать этнографические и зоологические коллекции, записывать песни и легенды. За день до отъезда Гумилёв заболел — решили, что тиф: высокая температура, сильная головная боль. Но за два часа до отхода поезда он побрился, уложил вещи, выпил стакан чаю и уехал. Алексей Толстой вспоминал: “Гумилёв привёз из Африки жёлтую лихорадку, прекрасные стихи, чучело убитого им чёрного ягуара и негрское оружие”. А Гумилев напишет позднее в стихотворении «Абиссиния»: Есть музей этнографии в городе этом Над широкой, как Нил, многоводной Невой, В час, когда я устану быть только поэтом, Ничего не найду я желанней его. Я хожу туда трогать дикарские вещи, Что когда-то я сам издалёка привез, Чуять запах их странный, родной и зловещий, Запах ладана, шерсти звериной и роз. Гумилев храбро сражался на фронте в 1914 году и стал кавалером 2-х Георгиевских крестов, которые давались исключительно за мужество 1918-19 годы. Много пишет об Африке, ностальгических всплеск. 3 августа 1921г арестован по подозрению в заговоре и расстрелян как участник «таганцевского заговора». Гумилев не успел состариться – когда его расстреляли, ему было всего 35 лет. Только с 1986 года в нашей стране стали появляться его стихи.	Читает ученик
Чтение и анализ стихотворений	В своём очерке «Африканская охота» Гумилёв написал: «На старинных виньетках часто изображали Африку в виде молодой девушки, всегда окруженной дикими зверями». Африка покорила его, влюбила в себя навсегда. Вы изучали природу Африки по учебнику географии, а теперь давайте собираться в путь с поэтом-путешественником Гумилёвым. И я думаю, образы, созданные в его стихотворениях, помогут расширить ваши представления об Африке, помогут почувствовать ту ответственность за свою планету, которая должна быть в каждом человеке Вот такой увидел Гумилёв Африку в своем стихотворении «Вступление» Оглушенная ревом и топотом, Облаченная в пламя и дымы, О тебе, моя Африка, шепотом В небесах говорят серафимы… Про деянья свои и фантазии, Про звериную душу послушай, Ты, на дереве древнем Евразии Исполинской висящая грушей. - Что удивило вас в этом стихотворении? - Найдите в этом стихотворении строки, в которых поэт уводит читателя за пределы географии – описании Земли - в Небеса, в Космос и запишите их - Вспомните об особенностях географического положения Африки (по географической карте) Какие это моря? Итак, одно из них - Красное море. Послушайте, каким его увидел Николай Гумилёв. - Каким поэт увидел море? - Запишите самые яркие метафоры, эпитеты и сравнения - Море для поэта больше, чем географический объект, море – это… - Какой библейский сюжет упоминает поэт в стихотворении, рассказывая о Красном море? - Пользуясь текстом стихотворения «Абиссиния» и географической картой, определите, о какой стране идёт речь: Между берегом буйного Красного моря И суданским таинственным лесом видна, Разметавшись среди четырех плоскогорий, С отдыхающей львицею схожа, страна. - Почему поэт сравнивает Эфиопию с отдыхающей львицей? - Что вы знаете об Эфиопии? - О каких Библейских персонажах вспоминает Гумилев, поселяя их в Абиссинию? Путешествия привели Гумилева в пустыни. Особенно впечатлила его Сахара, «вечная слава песка». - Чем особенно восхищает поэта Сахара? - прочитайте строки, которые можно назвать предупреждением всему человечеству, - запишите: о чем напоминает Сахара человеку Гумилев очень любил наблюдать за экзотическими животными. Учась в Собонне, он очень часто приходил полюбоваться на диких животных в зоопарк. А позднее уже встречался с ними на природе в Африке. Животный мир Африки богат и разнообразен, он поражает необычными животными, яркими невиданными птицами, которых больше не встретишь нигде. - В названиях каких стихотворений упоминаются экзотические животные? -из какого стихотворения эти строки? Он собрал здесь совсем небывалых, Удивительных птиц и животных. Краски взяв у пустынных закатов,  Попугаям он перья раскрасил, Дал слону он клыки, что белее Облаков африканского неба, Льва одел золотою одеждой,  И пятнистой одел леопарда, Сделал рог, как янтарь, носорогу, Дал газели девичьи глаза. - в стихотворении «Судан» Гумилев с проникновенным восторгом снова напоминает читателю божественном происхождении необыкновенного континента Найдите строки, подтверждающие это Послушайте стихотворение «Жираф» (стихотворение звучит в записи). Беседа по вопросам: 1) Чем стихотворение "Жираф" отличается от текстов стихотворений, в названиях которых упоминаются животные? 2) Если оно о любви, то почему называется "Жираф"? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте понаблюдаем над текстом. 3) Каково настроение стихотворения? 4) Можно ли пересказать его сюжет? 5) Где происходит действие? Как оно происходит? 6) Когда происходит действие? 7) Кто ведет повествование? 8) Каким вы представляете его себе? 9) Как выражается художественное пространство? 10) Помогла сказка? 11) Найдите ошибку в употреблении деепричастного оборота. Почему эта стихотворная строчка - одна из самых завораживающих в тексте? - Напишите эссе (5 минут)	Читает ученик удивительно точно подмечена сущность Африки – похожа на грушу «О тебе, моя Африка, шепотом В небесах говорят серафимы» Африка омывается морями Назвать и показать на географической карте Чтение отрывка из стихотворения «Красное море» ( необыкновенное, сказочное) Красно море – акулья уха, негритянский котел, вместо мха известняк, словно кактус расцвел раскалённый песок, волна как хрустальная гора. Море - живое существо И ты помнишь, как, только одно из морей, Ты исполнило некогда Божий закон, Разорвало могучие сплавы зыбей, Чтоб прошел Моисей и погиб Фараон. - это Эфиопия - она таит в себе множество опасностей - это родина Абрама Ганнибала, - это единственная страна на африканском побережье, где исповедуют православие - царь Соломон и царица Савская - чтение отрывка из стихотворения «Сахара» - Сахара – это олицетворение страсти и могущества Сахара представлена яркой, пылающей: здесь присутствуют цвета радуги, гранатовый цвет, цвет пожара. Пустыня представлена и в звуках: ветер звенит, поёт. Автор сравнивает ветер с дорогим восточным иноходцем, он быстрый, стремительный. - природа величественна, человек лишь частица её - «Гиена», «Носорог», «Попугай», «Жираф» - «Судан» Люди молятся. Тихо в Судане, И над ним, над огромным ребенком, Верю, верю, склоняется Бог. - Оно не является рассказом о животных, оно о любви. (оно грустное, почти тревожное) (да, легко. Слушаем рассказ ученика. (Маленькая комната, дождь за окном. Маленькая хрупкая девушка, обнимая колени, сидит на диване. Рядом с ней юноша.) (Сегодня. Но время как будто остановлено. Сегодня равно сейчас, в любое мгновение). (Лирический герой.) (Он романтичен, одновременно реален, только опечален грустным взглядом на мир своей возлюбленной. Как счастлива может быть девушка, рядом с которой такой удивительный друг! Он нежный, терпеливый, мудрый. Любимая для него – ребенок, нуждающийся в утешении и поддержке, поэтому нужна СКАЗКА… про ЖИРАФА… про черную деву…И он рассказывает, как будто рисует яркими красками плавный и величавый бег грациозного животного, по красоте сравнимого с мерцающей лунной дорожкой на широкой глади озера) (Из маленькой комнаты - в Африку, на озеро Чад! Погружение в экзотический мир помогает уйти от проблем.) (Нет, любимая плачет. Может быть, это те слезы, что спасут от одиночества?) (…и руки особенно тонки, колени обняв…) - одиночество, беззащитность, уязвимость души	Слайд №7 Слайд №8 Слайд №9 Слайд №10,11 Слайд №12 Слайд №13, 14,15,16,17, 18 Слайд №19
Рефлексия	А теперь в форме синквейна ответим на вопросы, которые мы ставили перед собой в начале урока (5 минут) - Какой же предстаёт Африка в стихах Н.Гумилёва? - И почему очень часто географию Гумилёва называют сакральной? Итак, мы с вами убедились, что мир поэзии Гумилёва удивительно красочен. Гумилев обладал не только поэтической душой, богатым воображением, но и был замечательным мастером, виртуозно владевшим приёмами стихосложения. Поэт, путешественник, географ, этнограф. Его творчество позволило нам более образно взглянуть на природу этого удивительного континента, увидеть мир глазами поэта-романтика. Давайте вернемся к эпиграфу сегодняшнего урока: почему я предложила такой эпиграф? Оценки за урок я назову, проверив ваши работы.	- ученик читает стихотворение «Еще не раз вы вспомните меня» - для Гумилева Африка была не чужой землей	Слайд №20
Домашнее задание	1. Прочитать стихотворение Гумилева «Заблудившийся трамвай» 2. Отметить художественные особенности стихотворения		Слайд №21

СИНКВЕЙН:


1.Название (1существительное)

2.Описание (2прилагательных)

3.Действия (3 глагола)

4.Чувство (фраза)

5.Повторение сути (1существительное)

Африка Скрытная, дикая Страдает, развивается, умирает «Этот материк поражает меня» С одной стороны он процветает, с другой – гибнет…» Бог над Африкой

Африка Жаркая, солнечная Влюбляет, восхищает, отпускает Это новый мир так непохожий на наш Божественная

Африка Пустынная, опасная Завораживает, привлекает, очаровывает Африка-прародина людей Живая

Африка Дикая, дивно – прекрасная Очаровывает, манит, ужасает «Оглушенная ревом и топотом, облаченная в пламя и дымы…» Исполинская груша

Африка Песчаная, опасная Очаровывает, восхищает, вдохновляет Увидев, захочется вернуться Мир пустынь

Африка Живая, загадочная Шумит, пугает, завораживает Это новый мир столь непохожий на наш, огромный, ужасный и дивно-прекрасный Чудо

• Акмеизм (от греческого слова acme - "вершина, пик, высшая точка") - литературное течение в русской поэзии во второе десятилетие двадцатого века. Очень рано выделилось как самостоятельное направление из символизма, отстраняясь от символистской размытости языка и образа. 
  АКМЕИЗМ - модернистское течение, декларировавшее конкретно-чувственное восприятие внешнего мира, возврат слову его изначального, не символического смысла.

• Новое литературное течение, сплотившее больших русских поэтов, просуществовало не долго.  Творческие поиски Гумилёва, Ахматовой, Мандельштама вышли за рамки акмеизма. Но гуманистический смысл этого течения был значителен - возродить у человека жажду жизни, вернуть ощущение её красоты. В него вошли также А.Ахматова, О.Мандельштам, М.Зенкевич,  В.Нарбут и др.

• Акмеистов интересует реальный, а не потусторонний мир, красота жизни в её конкретно - чувственных проявлениях. Туманности и намёкам символизма было противопоставлено мажорное восприятие действительности, достоверность образа, четкость композиции. В чем-то поэзия акмеизма - возрождение “золотого века”, времени Пушкина и Баратынского.

• Основные принципы акмеизма:

• освобождение поэзии от символистских призывов к идеальному, возвращение ей ясности;

•  отказ от мистической туманности, принятие земного мира в его многообразии, зримой конкретности, звучности, красочности;

• стремление придать слову определенное, точное значение;

• предметность и четкость образов, отточенность деталей;

•  обращение к человеку, к «подлинности» его чувств;

•  поэтизация мира первозданных эмоций, первобытно-биологического природного начала;

•  перекличка с минувшими литературными эпохами.

Стихи Гумилева

«Ещё не раз вы вспомните меня»…

Ещё не раз вы вспомните меня

И весь мой мир, волнующий и странный,

Нелепый мир из песен и огня,

Но меж других единый, необманный,

Он мог стать вашим тоже и не стал,

Его вам было мало или много,

Должно быть, плохо я стихи писал

И вас неправедно просил у Бога.

Но каждый раз вы склонитесь без сил

И скажете: «Я вспоминать не смею

Весь мир иной меня обворожил

Простой и грубой прелестью своею».

«Жираф»

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелиться только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, как много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай…далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

«Вступление»

Оглушенная ревом и топотом,

Облеченная в пламя и дымы,

О тебе, моя Африка, шепотом

В небесах говорят серафимы.

И твое раскрывая Евангелье,

Повесть жизни ужасной и чудной,

О неопытном думают ангеле,

Что приставлен к тебе, безрассудной.

Про деянья свои и фантазии,

Про звериную душу послушай,

Ты, на дереве древней Евразии

Исполинской висящая грушей.

Обреченный тебе, я поведаю

О вождях в леопардовых шкурах,

Что во мраке лесов за победою

Водят полчища воинов хмурых;

О деревнях с кумирами древними,

Что смеются улыбкой недоброй,

И о львах, что стоят над деревнями

И хвостом ударяют о ребра.

Дай за это дорогу мне торную,

Там, где нету пути человеку,

Дай назвать моим именем черную,

До сих пор не открытую реку.

И последняя милость, с которою

Отойду я в селенья святые,

Дай скончаться под той сикоморою,

Где с Христом отдыхала Мария

«Красное море»

Здравствуй, Красное Море, акулья уха,
Негритянская ванна, песчаный котел!
На утесах твоих, вместо влажного мха,
Известняк, словно каменный кактус, расцвел.

На твоих островах в раскаленном песке,
Позабыты приливом, растущим в ночи,
Издыхают чудовища моря в тоске:
Осьминоги, тритоны и рыбы-мечи.

С африканского берега сотни пирог
Отплывают и жемчуга ищут вокруг,
И стараются их отогнать на восток
С аравийского берега сотни фелук.

Если негр будет пойман, его уведут
На невольничий рынок Ходейды в цепях,
Но араб несчастливый находит приют
В грязно-рыжих твоих и горячих волнах.

Как учитель среди шалунов, иногда
Океанский проходит средь них пароход,
Под винтом снеговая клокочет вода,
А на палубе — красные розы и лед.

Ты бессильно над ним; пусть ревет ураган,
Пусть волна как хрустальная встанет гора,
Закурив папиросу, вздохнет капитан:
— «Слава Богу, свежо! Надоела жара!» —

Целый день над водой, словно стая стрекоз,
Золотые летучие рыбы видны,
У песчаных, серпами изогнутых кос,
Мели, точно цветы, зелены и красны.

Блещет воздух, налитый прозрачным огнем,
Солнце сказочной птицей глядит с высоты:
— Море, Красное Море, ты царственно днем,
Но ночами вдвойне ослепительно ты!

Только тучкой скользнут водяные пары,
Тени черных русалок мелькнут на волнах,
Да чужие созвездья, кресты, топоры,
Над тобой загорятся в небесных садах.

И огнями бенгальскими сразу мерцать
Начинают твои колдовские струи,
Искры в них и лучи, словно хочешь создать,
Позавидовав небу, ты звезды свои.

И когда выплывает луна на зенит,
Ветр проносится, запахи леса тая,
От Суэца до Баб-эль-Мандеба звенит,
Как Эолова арфа, поверхность твоя.

На обрывистый берег выходят слоны,
Чутко слушая волн набегающих шум,
Обожать отраженье ущербной луны,
Подступают к воде и боятся акул.

«Суэцкий канал»

Стаи дней и ночей

Надо мной колдовали,

Но не знаю светлей,

Чем в Суэцком канале,

Где идут корабли,

Не по морю, по лужам,

Посредине земли

Караваном верблюжьим.

Сколько птиц, сколько птиц

Здесь на каменных скатах,

Голубых небылиц,

Голенастых, зобатых!

Виден ящериц рой

Золотисто-зеленых,

Словно влаги морской

Стынут брызги на склонах.

Мы кидаем плоды

На ходу арапчатам,

Что сидят у воды,

Подражая пиратам.

Арапчата орут

Так задорно и звонко,

И шипит марабут

Нам проклятья вдогонку.

А когда на пески

Ночь, как коршун, посядет,

Задрожат огоньки

Впереди нас и сзади;

Те красней, чем коралл,

Эти зелены, сини…

Водяной карнавал

В африканской пустыне.

С отдаленных холмов,

Легким ветром гонимы,

Бедуинских костров

К нам доносятся дымы.

С обвалившихся стен

И изгибов канала

Слышен хохот гиен,

Завыванья шакала.

И в ответ пароход,

Звезды ночи печаля,

Спящей Африке шлет

Переливы рояля.

«Нигер»

Я на карте моей под ненужною сеткой
Сочиненных для скуки долгот и широт,
Замечаю, как что-то чернеющей веткой,
Виноградной оброненной веткой ползет.

А вокруг города, точно горсть виноградин,
Это — Бусса, и Гомба, и царь Тимбукту,
Самый звук этих слов мне, как солнце, отраден,
Точно бой барабанов, он будит мечту.

Но не верю, не верю я, справлюсь по книге,
Ведь должна же граница и тупости быть!
Да, написано Нигер… О, царственный Нигер,
Вот как люди посмели тебя оскорбить!

Ты торжественным морем течешь по Судану,
Ты сражаешься с хищною стаей песков,
И когда приближаешься ты к океану,
С середины твоей не видать берегов.

Бегемотов твоих розоватые рыла
Точно сваи незримого чудо-моста,
И винты пароходов твои крокодилы
Разбивают могучим ударом хвоста.

Я тебе, о мой Нигер, готовлю другую,
Небывалую карту, отраду для глаз,
Я широкою лентой парчу золотую
Положу на зелёный и нежный атлас.

Снизу слева кровавые лягут рубины,
Это — край металлических странных богов.
Кто зарыл их в угрюмых ущельях Бенины
Меж слоновьих клыков и людских черепов?

Дальше справа, где рощи густые Сокото,
На атлас положу я большой изумруд,
Здесь богаты деревни, привольна охота,
Здесь свободные люди, как птицы поют.

Дальше бледный опал, прихотливо мерцая
Затаенным в нем красным и синим огнем,
Мне так сладко напомнит равнины Сонгаи
И султана сонгайского глиняный дом.

И жемчужиной дивной, конечно, означен
Будет город сияющих крыш, Тимбукту,
Над которым и коршун кричит, озадачен,
Видя в сердце пустыни мимозы в цвету,

Видя девушек смуглых и гибких, как лозы,
Чье дыханье пьяней бальзамических смол,
И фонтаны в садах и кровавые розы,
Что венчают вождей поэтических школ.

Сердце Африки пенья полно и пыланья,
И я знаю, что, если мы видим порой
Сны, которым найти не умеем названья,
Это ветер приносит их, Африка, твой!

«Египет»

Как картинка из книжки старинной, Услаждавшей мои вечера, Изумрудные эти равнины И раскидистых пальм веера. И каналы, каналы, каналы, Что несутся вдоль глиняных стен, Орошая Дамьетские скалы Розоватыми брызгами пен. И такие смешные верблюды С телом рыб и головками змей, Как огромные, древние чуда Из глубин пышноцветных морей. Вот каким ты увидишь Египет В час божественный трижды, когда Солнцем день человеческий выпит И, колдуя, дымится вода. К отдаленным платанам цветущим Ты проходишь, как шел до тебя Здесь мудрец, говоря с присносущим, Птиц и звезды навек полюбя. То вода ли шумит безмятежно Между мельничных тяжких колес, Или Апис мычит белоснежный, Окровавленный цепью из роз? Это взор благосклонной Изиды Или пламя встающей луны? Но опомнись! Растут пирамиды Пред тобою черны и страшны. На седые от мха их уступы Ночевать прилетают орлы, А в глубинах покоятся трупы, Незнакомые с тленьем, средь мглы. Сфинкс улегся на страже святыни И с улыбкой глядит с высоты, Ожидая гостей из пустыни, О которых не ведаешь ты. Но Египта властитель единый, Уж колышется Нильский разлив Над чертогами Елефантины, Над садами Мемфиса и Фив. Там, взглянув на пустынную реку, Ты воскликнешь: "Ведь это же сон! Не прикован я к нашему веку, Если вижу сквозь бездну времен. Исполняя царевны веленья, Не при мне ли нагие рабы По пустыням таскали каменья, Воздвигали вот эти столбы? И столетья затем, не при мне ли, Хороводы танцующих жриц Крокодилу хваления пели, Перед Ибисом падали ниц? И томясь по Антонии милом, Поднимая большие глаза, Клеопатра считала над Нилом Пробегающие паруса". Но довольно! Ужели ты хочешь Вечно жить средь минувших отрад? И не рад ты сегодняшней ночи, И сегодняшним травам не рад? Не обломок старинного крипта Под твоей зазвеневший ногой, Есть другая душа у Египта И торжественный праздник другой. Точно дивная Фата-Моргана, Виден город у ночи в плену, Над мечетью султана Гассана Минарет протыкает луну. На прохладных открытых террасах Чешут женщины золото кос, Угощают подруг темноглазых Имбирем и вареньем из роз. Шейхи молятся, строги и хмуры, И лежит перед ними Коран, Где персидские миниатюры, Словно бабочки сказочных стран. А поэты скандируют строфы, Равалившись на мягкой софе, Пред кальяном и огненным кофе Вечерами в прохладных кафе. Здесь недаром страна сотворила Поговорку, прошедшую мир: - Кто испробовал воду из Нила, Будет вечно стремиться в Каир. - Пусть хозяева здесь - англичане - Пьют вино и играют в футбол, И Хедива в высоком Диване Уж не властен святой произвол! Пусть! Но истинный царь над страною Не араб и не белый, а тот, Кто с сохою иль с бороною Черных буйволов в поле ведет. Хоть ютится он в доме из ила, Умирает, как звери в лесах, Он любимец священного Нила И его современник - феллах. Для него ежегодно разливы Этих рыжих всклокоченных вод Затопляют богатые нивы, Где тройную он жатву берет. И его ограждают пороги Полосой острогрудых камней От нежданной полночной тревоги, От коротких нубийских мечей. А ведь знает и коршун бессонный: Вся страна - это только река, Окаймленная рамкой зеленой И другой, золотой, из песка. Если аист задумчивый близко Поселится на поле твоем, Напиши по-английски записку И ему привяжи под крылом. И весной на листе эвкалипта, Если аист вернется назад, Ты получишь привет из Египта От веселых феллашских ребят. «Абиссиния» Между берегом буйного Красного Моря И Суданским таинственным лесом видна, Разметавшись среди четырех плоскогорий, С отдыхающей львицею схожа, страна. Север — это болота без дна и без края, Змеи черные подступы к ним стерегут, Их сестер-лихорадок зловещая стая, Желтолицая, здесь обрела свой приют. А над ними насупились мрачные горы, Вековая обитель разбоя, Тигрэ, Где оскалены бездны, взъерошены боры И вершины стоят в снеговом серебре. В плодоносной Амхаре и сеют и косят, Зебры любят мешаться в домашний табун, И под вечер прохладные ветры разносят Звуки песен гортанных и рокота струн. Абиссинец поет, и рыдает багана, Воскрешая минувшее, полное чар; Было время, когда перед озером Тана Королевской столицей взносился Гондар. Под платанами спорил о Боге ученый, Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом, Живописцы писали царя Соломона Меж царицею Савской и ласковым львом. Но, поверив Шоанской изысканной лести, Из старинной отчизны поэтов и роз, Мудрый слон Абиссинии, негус Негести, В каменистую Шоа свой трон перенес. В Шоа воины хитры, жестоки и грубы, Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж, Любят слушать одни барабаны да трубы, Мазать маслом ружье да оттачивать меч. Харраритов, Галла, Сомали, Данакилей, Людоедов и карликов в чаще лесов Своему Менелику они покорили, Устелили дворец его шкурами львов. И, смотря на потоки у горных подножий, На дубы и полдневных лучей торжество, Европеец дивится, как странно похожи Друг на друга народ и отчизна его. Колдовская страна! Ты на дне котловины Задыхаешься, льется огонь с высоты, Над тобою разносится крик ястребиный, Но в сиянье заметишь ли ястреба ты? Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы, Слишком много здесь этой паленой травы... Осторожнее! В ней притаились удавы, Притаились пантеры и рыжие львы. По обрывам и кручам дорогой тяжелой Поднимись и нежданно увидишь вокруг Сикоморы и розы, веселые села И зеленый, народом пестреющий, луг. Там колдун совершает привычное чудо, Тут, покорна напеву, танцует змея, Кто сто талеров взял за больного верблюда, Сев на камень в тени, разбирает судья. Поднимись еще выше! Какая прохлада! Точно позднею осенью, пусты поля, На рассвете ручьи замерзают, и стадо Собирается кучей под кровлей жилья. Павианы рычат средь кустов молочая, Перепачкавшись в белом и липком соку, Мчатся всадники, длинные копья бросая, Из винтовок стреляя на полном скаку. Выше только утесы, нагие стремнины, Где кочуют ветра да ликуют орлы, Человек не взбирался туда, и вершины Под тропическим солнцем от снега белы. И повсюду, вверху и внизу, караваны Видят солнце и пьют неоглядный простор, Уходя в до сих пор неизвестные страны За слоновою костью и золотом гор. Как любил я бродить по таким же дорогам Видеть вечером звезды, как крупный горох, Выбегать на холмы за козлом длиннорогим, На ночлег зарываться в седеющий мох! Есть музей этнографии в городе этом Над широкой, как Нил, многоводной Невой, В час, когда я устану быть только поэтом, Ничего не найду я желанней его. Я хожу туда трогать дикарские вещи, Что когда-то я сам издалёка привез, Чуять запах их странный, родной и зловещий, Запах ладана, шерсти звериной и роз. И я вижу, как знойное солнце пылает, Леопард, изогнувшись, ползет на врага, И как в хижине дымной меня поджидает Для веселой охоты мой старый слуга. «Сахара» Все пустыни друг другу от века родны,         Но Аравия, Сирия, Гоби, — Это лишь затиханье сахарской волны,         В сатанинской воспрянувшей злобе. Плещет Красное море, Персидский залив,         И глубоки снега на Памире, Но ее океана песчаный разлив         До зеленой доходит Сибири. Ни в дремучих лесах, ни в просторе морей,         Ты в одной лишь пустыне на свете Не захочешь людей и не встретишь людей,         А полюбишь лишь солнце да ветер. Солнце клонит лицо с голубой вышины,         И лицо это девственно юно, И, как струи пролитого солнца, ровны         Золотые песчаные дюны. Всюду башни, дворцы из порфировых скал,         Вкруг фонтаны и пальмы на страже, Это солнце на глади воздушных зеркал         Пишет кистью лучистой миражи. Живописец небесный осенней порой         У подножия скал и растений На песке, как на гладкой доске золотой,         Расстилает лиловые тени. И, небесный певец, лишь подаст она знак,         Прозвучат гармоничные звоны, Это лопнет налитый огнем известняк         И рассыплется пылью червленой. Блещут скалы, темнеют над ними внизу         Древних рек каменистые ложа, На покрытое волнами море в грозу,         Ты промолвишь, Сахара похожа. Но вглядись: эта вечная слава песка —         Только горнего отсвет пожара, С небесами, где легкие спят облака,         Бродят радуги, схожа Сахара. Буйный ветер в пустыне второй властелин.         Вот он мчится порывами, точно Средь высоких холмов и широких долин         Дорогой иноходец восточный. И звенит и поет, понимаясь, песок,         Он узнал своего господина, Воздух меркнет, становится солнца зрачок,         Как гранатовая сердцевина. И чудовищных пальм вековые стволы,         Вихри пыли взметнулись и пухнут, Выгибаясь, качаясь, проходят средь мглы,         В Тайно веришь — вовеки не рухнут. Так и будут бродить до скончанья веков,         Каждый час все грозней и грознее, Головой пропадая среди облаков,         Эти страшные серые змеи. Но мгновенье… отстанет и дрогнет одна         И осядет песчаная груда, Это значит — в пути спотыкнулась она         О ревущего в страхе верблюда. И когда на проясневшей глади равнин         Все полягут, как новые горы, В Средиземное море уходит хамсин         Кровь дурманить и сеять раздоры. И стоит караван, и его проводник         Всюду посохом шарит в тревоге, Где-то около плещет знакомый родник,         Но к нему он не знает дороги. А в оазисах слышится ржанье коня         И под пальмами веянье нарда, Хоть редки острова в океане огня,         Точно пятна на шкуре гепарда. Но здесь часто звучит оглушающий вой,         Блещут копья и веют бурнусы. Туарегов, что западной правят страной,         На востоке не любят тиббусы. И пока они бьются за пальмовый лес,         За верблюда иль взоры рабыни, Их родную Тибести, Мурзук, Гадамес         Заметают пески из пустыни. Потому что пустынные ветры горды         И не знают преград своеволью, Рушат стены, сады засыпают, пруды         Отравляют белеющей солью. И, быть может, немного осталось веков,         Как на мир наш, зеленый и старый, Дико ринутся хищные стаи песков         Из пылающей юной Сахары. Средиземное море засыпят они,         И Париж, и Москву, и Афины, И мы будем в небесные верить огни,         На верблюдах своих бедуины. И когда, наконец, корабли марсиан         У земного окажутся шара, То увидят сплошной золотой океан         И дадут ему имя: Сахара. «Замбези»

Точно медь в самородном железе,

Иглы пламени врезаны в ночь,

Напухают валы на Замбези

И уносятся с гиканьем прочь.

Сквозь неистовство молнии белой

Что-то видно над влажной скалой,

Там могучее черное тело

Налегло на топор боевой.

Раздается гортанное пенье.

Шар земной облетающих муз

Непреложны повсюду веленья!..

Он поет, этот воин зулус.

Я дремал в заповедном краале

И услышал рычание льва,

Сердце сжалось от сладкой печали,

Закружилась моя голова.

Меч метнулся мне в руку, сверкая,

Распахнулась таинственно дверь,

И лежал предо мной, издыхая,

Золотой и рыкающий зверь.

И запели мне духи тумана:

- Твой навек да прославится гнев!

Ты достойный потомок Дингана,

Разрушитель, убийца и лев!

С той поры я всегда наготове,

По ночам мне не хочется спать,

Много, много мне надобно крови,

Чтобы жажду мою утолять.

За большими, как тучи, горами,

По болотам близ устья реки,

Я арабам, торговцам рабами,

Выпускал ассагаем кишки.

И спускался я к бурам в равнины

Принести на просторы лесов

Восемь ран, украшений мужчины,

И одиннадцать вражьих голов.

Тридцать лет я по лесу блуждаю,

Не боюсь ни людей, ни огня,

Ни богов... но что знаю, то знаю:

Есть один, кто сильнее меня.

Это слон в неидведанных чащах,

Он, как я, одинок и велик

И вонзает во всех проходящих

Пожелтевший изломанный клык.

Я мечтаю о нем беспрестанно,

Я всегда его вижу во сне,

Потому что мне духи тумана

Рассказали об этом слоне.

С ним борьба для меня бесполезна,

Сердце знает, что буду убит,

Рапахнется небесная бездна

И Динган, мой отец, зкричит:

- Да, ты не был трусливой собакой,

Львом ты был между яростных львов,

Так садись между мною и Чакой

На скамье из людских черепов

«Еще не раз вы вспомните меня»…

Еще не раз Вы вспомните меня
И весь мой мир, волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.

Он мог стать Вашим тоже, и не стал, 
Его Вам было мало или много,
Должно быть плохо я стихи писал
И Вас неправедно просил у Бога.

Но каждый раз Вы склонитесь без сил
И скажете: «Я вспоминать не смею,
Ведь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею».

«ОЗЕРО ЧАД»

На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фелуки стремят
На заре величавых арабов.
По лесистым его берегам
И в горах, у зеленых подножий,
Поклоняются страшным богам
Девы-жрицы с эбеновой кожей.

Я была женой могучего вождя,
Дочерью властительного Чада,
Я одна во время зимнего дождя
Совершала таинство обряда.
Говорили - на сто миль вокруг
Женщин не было меня светлее,
Я браслетов не снимала с рук.
И янтарь всегда висел на шее.

Белый воин был так строен,
Губы красны, взор спокоен,
Он был истинным вождем;
И открылась в сердце дверца,
А когда нам шепчет сердце,
Мы не боремся, не ждем.
Он сказал мне, что едва ли
И во Франции видали
Обольстительней меня
И как только день растает,
Для двоих он оседлает
Берберийского коня.

Муж мой гнался с верным луком,
Пробегал лесные чащи,
Перепрыгивал овраги,
Плыл по сумрачным озерам
И достался смертным мукам;
Видел только день палящий
Труп свирепого бродяги,
Труп покрытого позором.

А на быстром и сильном верблюде,
Утопая в ласкающей груде
Шкур звериных и шелковых тканей,
Уносилась я птицей на север,
Я ломала мой редкостный веер,
Упиваясь восторгом заранее.
Раздвигала я гибкие складки
У моей разноцветной палатки
И, смеясь, наклоняясь в оконце,
Я смотрела, как прыгает солнце
В голубых глазах европейца.

А теперь, как мертвая смоковница,
У которой листья облетели,
Я ненужно-скучная любовница,
Словно вещь, я брошена в Марселе.
Чтоб питаться жалкими отбросами,
Чтоб жить, вечернею порою
Я пляшу пред пьяными матросами,
И они, смеясь, владеют мною.
Робкий ум мой обессилен бедами,
Взор мой с каждым часом угасает...
Умереть? Но там, в полях неведомых,
Там мой муж, он ждет и не прощает.

«Жираф»

 

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай: далеко, далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полет.

Я знаю, что много чудесного видит земля,

Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про черную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...

- Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

«Судан»

Ах, наверно, сегодняшним утром

Слишком громко звучат барабаны,

Крокодильей обтянуты кожей,

Слишком звонко взывают колдуньи

На утесах Нубийского Нила,

Потому что сжимается сердце,

Лоб горяч и глаза потемнели

И в мечтах оживленная пристань,

Голоса смуглолицых матросов,

В пенных клочьях веселое море,

А за морем ущелье Дарфура,

Галереи-леса Кордофана

И великие воды Борну.

Города, озаренные солнцем,

Словно склады в зеленых трущобах,

А из них, как грозящие руки,

Минареты возносятся к небу.

А на тронах из кости слоновой

Восседают, как древние бреды,

Короли и владыки Судана,

Рядом с каждым, прикованный цепью,

Лев прищурился, голову поднял

И с усов лижет кровь человечью,

Рядом с каждым играет секирой

Толстогубый, с лоснящейся кожей,

Черный, словно душа властелина,

В ярко-красной рубашке палач.

Перед ними торговцы рабами

Свой товар горделиво проводят,

Стонут люди в тяжелых колодках

И белки их сверкают на солнце,

Проезжают вожди из пустыни,

В их тюрбанах жемчужные нити,

Перья длинные страуса вьются

Над затылком играющих коней,

И надменно проходят французы,

Гладко выбриты, в белой одежде,

В их карманах бумаги с печатью,

Их завидя, владыки Судана

Поднимаются с тронов своих.

А кругом на широких равнинах,

Где трава укрывает жирафа,

Садовод Всемогущего Бога

В серебрящейся мантии крыльев

Сотворил отражение рая:

Он раскинул тенистые рощи

Прихотливых мимоз и акаций,

Рассадил по холмам баобабы,

В галереях лесов, где прохладно

И светло, как в дорическом храме,

Он провел многоводные реки

И в могучем порыве восторга

Создал тихое озеро Чад.

А потом, улыбнувшись, как мальчик,

Что придумал забавную шутку,

Он собрал здесь совсем небывалых,

Удивительных птиц и животных.

Краски взяв у пустынных закатов,

Попугаям он перья раскрасил,

Дал слону он клыки, что белее

Облаков африканского неба,

Льва одел золотою одеждой

И пятнистой одел леопарда,

Сделал рог, как янтарь, носорогу,

Дал газели девичьи глаза.

И ушел на далекие звезды —

Может быть, их раскрашивать тоже.

Бродят звери, как Бог им назначил,

К водопою сбираются вместе,

И не знают, что дивно-прекрасны,

Что таких, как они, не отыщешь,

И не знает об этом охотник,

Что в пылающий полдень таится

За кустом с ядовитой стрелою

И кричит над поверженным зверем,

Исполняя охотничью пляску,

И уносит владыкам Судана

Дорогую добычу свою.

Но роднят обитателей степи

Иногда луговые пожары.

День, когда затмевается солнце

От летящего по ветру пепла

И невиданным зверем багровым

На равнинах шевелится пламя,

Этот день — оглушительный праздник,

Что приветливый Дьявол устроил

Даме Смерти и Ужасу брату!

В этот день не узнать человека,

Средь толпы опаленных, ревущих,

Всюду бьющих клыками, рогами,

Сознающих одно лишь: огонь!

Вечер. Глаз различить не умеет

Ярких нитей на поясе белом;

Это знак, что должны мусульмане

Пред Аллахом свершить омовенье,

Тот водой, кто в лесу над рекою,

Тот песком, кто в безводной пустыне.

И от голых песчаных утесов

Беспокойного Красного Моря

До зеленых валов многопенных

Атлантического Океана

Люди молятся. Тихо в Судане,

И над ним, над огромным ребенком,

Верю, верю, склоняется Бог.

«Гиена»

Над тростником медлительного Нила,

Где носятся лишь бабочки да птицы,

Скрывается забытая могила

Преступной, но пленительной царицы.

Ночная мгла несет свои обманы,

Встает луна, как грешная сирена,

Бегут белесоватые туманы,

И из пещеры крадется гиена.

Её стенанья яростны и грубы,

Её глаза зловещи и унылы,

И страшны угрожающие зубы

На розоватом мраморе могилы.

"Смотри, луна, влюблённая в безумных,

Смотрите, звезды, стройные виденья,

И темный Нил, владыка вод бесшумных,

И бабочки, и птицы, и растенья.

Смотрите все, как шерсть моя дыбится,

Как блещут взоры злыми огоньками,

Не правда ль, я такая же царица,

Как та, что спит под этими камнями?

В ней билось сердце, полное изменой,

Носили смерть изогнутые брови,

Она была такою же гиеной,

Она, как я, любила запах крови".

По деревням собаки воют в страхе,

В домах рыдают маленькие дети,

И хмурые хватаются феллахи

За длинные безжалостные плети.

«Носорог»

Видишь, мчатся обезьяны
С диким криком на лианы,
Что свисают низко, низко,
Слышишь шорох многих ног?
Это значит - близко, близко
От твоей лесной поляны
Разъяренный носорог.

Видишь общее смятенье,
Слышишь топот? Нет сомненья,
Если даже буйвол сонный
Отступает глубже в грязь.
Но, в нездешнее влюбленный,
Не ищи себе спасенья,
Убегая и таясь.

Подними высоко руки
С песней счастья и разлуки,
Взоры в розовых туманах
Мысль далеко уведут,
И из стран обетованных
Нам незримые фелуки
За тобою приплывут.

 

«Нигер»

Я на карте моей под ненужною сеткой

Сочиненных для скуки долгот и широт,

Замечаю, как что-то чернеющей веткой,

Виноградной оброненной веткой ползет.

А вокруг города, точно горсть виноградин,

Это — Бусса, и Гомба, и царь Тимбукту,

Самый звук этих слов мне, как солнце, отраден,

Точно бой барабанов, он будит мечту.

Но не верю, не верю я, справлюсь по книге,

Ведь должна же граница и тупости быть!

Да, написано Нигер… О, царственный Нигер,

Вот как люди посмели тебя оскорбить!

Ты торжественным морем течешь по Судану,

Ты сражаешься с хищною стаей песков,

И когда приближаешься ты к океану,

С середины твоей не видать берегов.

Бегемотов твоих розоватые рыла

Точно сваи незримого чудо-моста,

И винты пароходов твои крокодилы

Разбивают могучим ударом хвоста.

Я тебе, о мой Нигер, готовлю другую,

Небывалую карту, отраду для глаз,

Я широкою лентой парчу золотую

Положу на зелёный и нежный атлас.

Снизу слева кровавые лягут рубины,

Это — край металлических странных богов.

Кто зарыл их в угрюмых ущельях Бенины

Меж слоновьих клыков и людских черепов?

Дальше справа, где рощи густые Сокото,

На атлас положу я большой изумруд,

Здесь богаты деревни, привольна охота,

Здесь свободные люди, как птицы поют.

Дальше бледный опал, прихотливо мерцая

Затаенным в нем красным и синим огнем,

Мне так сладко напомнит равнины Сонгаи

И султана сонгайского глиняный дом.

И жемчужиной дивной, конечно, означен

Будет город сияющих крыш, Тимбукту,

Над которым и коршун кричит, озадачен,

Видя в сердце пустыни мимозы в цвету,

Видя девушек смуглых и гибких, как лозы,

Чье дыханье пьяней бальзамических смол,

И фонтаны в садах и кровавые розы,

Что венчают вождей поэтических школ.

Сердце Африки пенья полно и пыланья,

И я знаю, что, если мы видим порой

Сны, которым найти не умеем названья,

Это ветер приносит их, Африка, твой!