Проблема лидерства в произведениях Р.Кормье "Шоколадная война" и У.Голдинга "Повелитель мух№

ПРОБЛЕМА ЛИДЕРСТВА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ РОБЕРТА КОРМЬЕ «ШОКОЛАДНАЯ ВОЙНА» И

УИЛЬЯМА ГОЛДИНГА «ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ»

ЦЕЛИ:

Обучающая – выработка умения производить сравнительно-сопоставительный анализ произведений, находить сходство и различие в образах героев, делая выводы о замысле авторов.

Развивающая – развитие навыков устной и письменной речи, элементов творческой деятельности.

Воспитательная – воспитание гуманистических наклонностей, умения критически подходить к оценке себя и своих сверстников.

Искусству быть лидером нельзя научить, ему можно
только научиться.

Гарольд Дженин

1. ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Проблема лидерства стара, как мир. Понятно, что не каждый может (да и хочет) быть лидером. Теория великих людей утверждает, что человек, который обладает определенным набором личностных черт, будет лидером (хорошим или плохим, эффективным или неэффективным, высокоморальным или аморальным – это особый разговор) независимо от характера ситуации, в которой он находится.

Существует понятие харизматичный лидер, перед которым преклоняются все (или большинство).

КТО ЗАГЛЯНУЛ В СПРАВОЧНИКИ, УТОЧНЯЯ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА «ХАРИЗМА»?

Харизма (от греч. charisma – дар, благодать божья, милость богов) – это особое свойство, благодаря которому человека оценивают как одаренного особыми качествами и способного оказывать эффективное влияние на других. Классическое определение харизмы дано М.Вебером, немецким социологом: «Харизмой называется качество личности, признаваемое необычайным, благодаря которому она оценивается как одаренная сверхъестественными, сверхчеловеческими или специфически особыми силами и свойствами, не допустимыми другим людям». Свойство харизмы относится безразлично к роду деятельности и ее морально-этическому содержанию: харизматическим лидером с равным успехом может быть и святой, и преступник.

Итак, проблема лидерства, сильной личности интересовала писателей во все времена. Об этом свидетельствуют хотя бы две книги, которые являются предметом нашего рассмотрения – «Повелитель мух»(1954 г.) и «Шоколадная война»(1974 г.), вышедшие с временным промежутком в 20 лет. Они обе вызвали (и вызывают) бурные дискуссии, комплементарные точки зрения. Обе заняли свою нишу в истории мировой литературы. Они похожи неординарностью ситуаций, в которые попадают дети не без участия взрослых Но самые трагические действа предпочитают совершать без присутствия старших – демонстрируют социальные плоды, семена которых посеяны все теми же взрослыми. Доводят ситуации до абсурда, заигрываются в прямом и переносном смысле, не видя границы дозволенного и переступая нормы морали, гуманизма.

Глядя на этих детей, мы понимаем, что находимся на грани гуманистической (или гуманитарной) катастрофы.

ЕСТЬ ЛИ ВЫХОД ИЗ НЕЕ? – ЭТО ОДИН ВОПРОС.

Авторы не дают прямых ответов. В книгах нет морализаторства, открытого дидактизма. Но симпатии и антипатии писателей очевидны.

Возникает вопрос: КАК И БЛАГОДАРЯ КОМУ В ОДНОМ СЛУЧАЕ ДЕТИ ПРЕВРАЩАЮТСЯ В ДИКАРЕЙ, БЕСОВ С КЛИЧЕМ: «БЕЙ СВИНЬЮ! ГЛОТКУ РЕЖЬ! ДОБИВАЙ!» или В ДРУГОМ ВАРИАНТЕ: «ЗВЕРЯ – БЕЙ! ГЛОТКУ – РЕЖЬ! ВЫПУСТИ – КРОВЬ! ЗВЕРЯ – ПРИКОНЧЬ!», А УЧЕНИКИ КАТОЛИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ ТРИНИТИ («маленькой занюханной школы»), ВОЗОМНИВ СЕБЯ РИМСКИМ ПЛЕБСОМ ( когда-то предпочитавшим атлетические состязания, конные скачки, а также театральные преставления гладиаторским боям, а эти школьники довольствовались футболом и боксом, но теперь они уже три года не выигрывают матчи, а к боксу потеряли интерес, т.к. его перестали показывать по телевизору), ЗАХОТЕЛИ КОНВУЛЬСИЙ И СТОНОВ ЗАВЕДОМО ИЗВЕСТНО КОГО НА РИСТАЛИЩЕ И, ПРИДЯ В АЗАРТ, КРИЧАЛИ: «У- БЕЙ, У – БЕЙ…»?

КТО ЭТИ ДИРИЖЕРЫ ХОРА НЕОКРЕПШИХ ДЕТСКИХ ДУШ?

ПОЧЕМУ ДЕТИ ПЕРЕДОВЕРЯЮТ СВОЮ ВОЛЮ ЛЮДЯМ, КОТОРЫЕ ВЗАМЕН ДАЮТ ИМ ТОЛЬКО ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ?

В ЧЕМ ИСТОКИ МАССОВОГО ПСИХОЗА – В УМЕЛОМ ДВИЖЕНИИ ДИРИЖЕРСКОЙ ПАЛОЧКИ ИЛИ В САМИХ ЛЮДЯХ, МАССЕ?

Думая, конечно, о нравственной подоплеке любого действа, давайте выясним: КАКИЕ КЛЮЧЕВЫЕ ЧЕРТЫ ЛИЧНОСТИ ДЕЛАЮТ ЧЕЛОВЕКА ЛИДЕРОМ?

Может быть,

- высокий интеллект

- харизма (обаяние)

- общительность

- смелость? Их сочетание?

ЧТО ЛУЧШЕ: БЫТЬ ЭКСТРАВЕРТОМ ИЛИ ИНТРОВЕРТОМ?

ДОЛЖЕН ЛИДЕР БЫТЬ АБСОЛЮТНО БЕЗЖАЛОСТНЫМ ИЛИ ВЫСОКОМОРАЛЬНЫМ?

ИЛИ ЗДЕСЬ ВАЖНА НЕ СТОЛЬКО ЛИЧНОСТЬ ЛИДЕРА, СКОЛЬКО ЕГО ОКРУЖЕНИЕ, ВЕДЬ ИЗВЕСТНО, ЧТО КОРОЛЯ ИГРАЕТ СВИТА?

НАСКОЛЬКО ВАЖНА СРЕДА, В КОТОРОЙ ОН ФОРМИРОВАЛСЯ, ОБРАЗОВАНИЕ, ПРЕЖНИЕ ЗАНЯТИЯ?

ЧЕМ ОТЛИЧАЮТСЯ АРЧИ, ДЖЕК, РАЛЬФ ОТ СВОИХ СВЕРСТНИКОВ? МОЖЕТ БЫТЬ, ИНТЕЛЛЕКТОМ? КСТАТИ, ЧТО ТАКОЕ ИНТЕЛЛЕКТ? ЗАГЛЯНЕМ В СПРАВОЧНИК.

Интеллект (ощущение, восприятие, разумение, понимание, понятие, рассудок) –качество психики, состоящее из способности адаптироваться к новым ситуациям, способности к обучению на основе опыта, пониманию и применению абстрактных концепций и использованию своих знаний для управления окружающей средой. Общая способность к познанию и решению трудностей, которая объединяет все познавательные способности человека: ощущение, восприятие, память, мышле –ние, представление, воображение.

Интеллект – это основа целеполагания, планирования ресурсов и построения стратегии достиже – ния цели. Интеллект реализуется при помощи других способностей: способности познавать, обучаться, мыслить логически, систематизировать информацию путем ее анализа, классифициро – вать ее, находить в ней связи, закономерности и отличия, ассоциировать ее с подобной.

ДАВАЙТЕ ПОСМОТРИМ, КАК ОДНО ИЗ СУЩЕСТВЕННЫХ КАЧЕСТВ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ИНТЕЛЛЕКТА – ЛЮБОПЫТСТВО ПРОЯВЛЯЕТСЯ В РАЛЬФЕ И ДЖЕКЕ.

Любопытство – стремление разносторонне познать явление в существенных отношениях, лежащее в основе активной познавательной деятельности (справка).

В начале жизни на острове это качество, которое объединяет Ральфа и Джека. «Веселыми шагами» отправляясь в путь, они испытали восторг первооткрывателей. «Они ликовали», испыты –вая на себе чары окружающей среды – райского острова: «Все сияло кругом». «Хохотали»(дети ведь).

Ральфу свойственно эстетическое восприятие действительности: «На последнем подступе Ральф вдруг замер.

– Вот это да!

Мальчики стали на краю воронки на склоне. Она поросла какой-то горной растительностью, синими цветами. Они буйно затопляли воронку и разливались, растекались по лесу. Все пестрело бабочками, они носились, бились, метались.

Сразу за воронкой были розовые глыбы, была вершина, и вот они на нее взобрались.

Они и раньше догадывались, что это остров. Пробираясь среди розовых скал, обложенные морем и сверкающей высью, они каким-то чутьем понимали, что море их окружает повсюду. И все же последние выводы они приберегали до той минуты, когда окажутся наверху и им откроется водная синь по всему кругу горизонта…

И все-таки они поднимались.

Наглухо замурованный в зарослях, чуть не в самые трудные минуты, Ральф, сияя, оборачивался к остальным:

– Грандиозно!

– Колосса-а-а!

– Потряса-а-а!

Причина для такого восторга была не вполне очевидна. Все трое замучились, перепачкались, запарились. Ральф страшно расцарапался. Лианы были толщиною с их ляжки и оставляли только узкие туннели для прохода. Ральф ради опыта крикнул, и они вслушались в глухое эхо.

– Настоящая разведка, – сказал Джек. – Тут никто еще не был. Я уверен.

– Надо бы карту начертить, – сказал Ральф. – Только вот бумаги у нас нет.

– Можно по коре карябать, – сказал Саймон. – И что-нибудь черное втирать.

И снова обмен торжествующими, сияющими в сумраке взглядами.

– Высший класс!

– Грандиозно!

– Фантастика!

Становиться на голову здесь было неудобно. На сей раз Ральф выразил силу чувств, прикинувшись, будто хочет спихнуть вниз Саймона, и вот уже оба катались в жидкой полутьме веселым клубком». Хотя, повторимся, «причина для такого восторга была не вполне очевидна», это, вероятно, свидетельствует о способности видеть предмет глубже.

Ральф «испытывал потребность подвести подо все разумную базу».

Эта разведка – единственный светлый момент в их совместном пребывании на острове. Они испытывают редкое в последующей жизни чувство единения: «Ральф повернулся к друзьям:

– Это наш остров.

Он был похож на корабль, вздыбился с этого края и за их спинами круто обрывался к морю. По бокам – скалы, скаты, верхушки деревьев и кручи, а впереди, вдоль корабля, отлого спускались леса в розовых прошвах – вниз, в густо-зеленые плоские джунгли, вдруг сводившиеся в розовый хвостик. И там уж остров таял в воде, и был еще островок, только скала, как форт, и форт смотрел на них из-за зелени крутым розовым бастионом… Блестя глазами, открыв рты, сияя, они смаковали свои хозяйские права». Взяв первую высоту, «целых пять минут они не могли оправиться после своей победы. Но наконец сдвинулись с места.

После этого вершину взять уже были пустяки. На последнем подступе Ральф вдруг замер.

– Вот это да!» Вдохновленные («Головы кружила высота, кружила дружба.

– Тут нет ни дыма, ни лодок, – трезво рассудил Ральф, – после проверим точней. Но, по-моему, он необитаемый»), они строят планы на будущее: «Мы будем добывать себе пищу, – крикнул Джек, – охотиться, ловить… пока нас не подберут».

КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, КТО ИЗ ГЕРОЕВ-ЛИДЕРОВ ОТЛИЧАЕТСЯ ГЛУБИНОЙ УМА? ЧТО ЭТО ЗА КАЧЕСТВО?

Глубина ума – способность отделять главное от второстепенного, необходимое от случайного (справка).

Глубиной изощренного ума отличается из лидеров, пожалуй, только Арчи Костелло. Окружение такое. Чтобы в нем выжить, надо лавировать, выбивать себе преференции, перевоплощаться (из подневольного, не слишком успевающего ученика во влиятельную личность, у которой всесиль – ный учитель просит помощи), быть таинственным и в меру открытым. Он с блеском проводит аудиенцию с братом Леоном: «Их взгляды встретились, замерли. Раскрыть карты? Неужто пора? Будет ли это самым разумным? Арчи верил, что нужно всегда поступать наиболее разумно».

Этот разговор только подогрел самовлюбленность Арчи: «Вот почему вся организация Стражей держится на нем. Черт возьми, Стражи — это ведь и есть школа. А он, Арчи Костелло, — это и есть Стражи. Именно поэтому Леон вызвал его сюда, именно поэтому он практически молит его о помощи». Здесь он проявил одновременно гибкость ума (он ее проявит еще не единожды) и способность преодолевать шаблонность мышления: «Потом он увидел на верхней губе брата Леона прозрачные бисерные усы, заметил, как увлажнились его глаза и вспотел лоб. И что-то щелкнуло у него в мозгу. Это был не тот убийственно спокойный Леон, перед которым трепетал весь класс. Этого явно что-то мучило, что-то язвило. Пораженный своим внезапным прозрением, боясь выдать себя участившимся стуком сердца, Арчи замер в абсолютной неподвижности. Он наконец получил доказательство того, о чем догадывался уже давно, причем это имело отношение не только к брату Леону, но и к большинству учителей, большинству взрослых: они ранимы, у них есть свои страхи и свои слабые места», хотя истолковал это открытие извращенно, так, как будто ему пригодится это в корыстных целях: «Делать не то, что тебе хочется, не рубить сплеча, а совершать поступок, который в будущем окупится. Вот почему именно он раздает задания».

ЧТО ТАКОЕ АРЧИ? (если так можно сказать про одушевленный предмет; по типу «Что такое Чацкий»?)

Первоначально мы видим и воспринимаем его глазами Оби. «Сукин сын», который внушает то ненависть, то восхищение. В его присутствии секретарь Стражей испытывает «лютую злость, ярость, раздражение». Почему? Из-за его самодовольства («как он доволен собой»), безразличия к проблемам других (Оби опаздывает на работу, а тот упивается словоблудием), самоощущения избранности («Точно король, раздающий дары с благосклонной улыбкой»). Отличает его богоху – льное высокомерие: «И когда ты говоришь «Господи Иисусе», ты ведешь речь о своем лидере. Но когда я говорю «Господи Иисусе», я имею в виду парня, который топтал землю тридцать три года, как любой другой вроде него, однако сумел зажечь воображение толкачей-пиарщиков. Пиарщики — это те, кто делает рекламу, Оби. На случай, если ты не знаешь». Оби чувствует свое бессилие перед логикой Арчи («его не переспоришь»). Работает назначающий на имидж («корчит») «свободного тусовщика», отсюда и словесная маска «чувак», «толкачи».

Эта мизантропическая, демоническая личность (сродни Джеку Меридью) нагоняет страх своей проницательностью (дважды Оби с неприятным удивлением повторяет: «Откуда он узнал?..»). «Ненавидя в себе то, что заставляло его смотреть на Арчи с восхищением», Оби должен признать, что Арчи «умеет изумлять людей», «умеет ошеломить своей гениальностью» (задания Стражей). Его непостижимость в контрастности черт, непредсказуемости поведения, странных, эксцентричных выходках. Может быть, это только на взгляд такой шестерки, как Оби? «Легенда Тринити» вызывает отвращение своей жестокостью. Перепады настроения его сбивают с толку: «В голосе Арчи звучала искренняя забота, взгляд потеплел от сочувствия. Вот что сбивало с толку всех, кто общался с Арчи, — эти его внезапные перепады настроения, то, как он мог быть последней скотиной в один момент и мировым парнем — в другой».

Вызывает дрожь у Оби могущественность Арчи. Отсюда и стиль поведения подхалимство, заиски –вание – «с ним стоило ладить»: « Все время покупать ему «херши», чтобы он мог удовлетворять свою страсть к шоколаду. Слава богу, Арчи не увлекается травкой и всем этим… а то еще, чего доброго, Оби пришлось бы закупать наркоту, чтобы ему угодить!»

«Угодить» Арчи – это ноша Оби, его приговор, его каторга. Но это того стоило: «Следи, чтобы Арчи было хорошо: если ему хорошо, то и нам тоже».

У каждого лидера свои методы работы. В отличие от Джека Меридью, скорого на расправу (вспомним Уилфреда), угрожающе заявляющего: «Джек вскочил.

– У нас будут правила, – крикнул он вдохновенно. – Много всяких правил. А кто их будет нарушать…», «Арчи не любил насилия — большинство из его заданий были упражнениями в сфере скорее психологической, нежели физической. Именно поэтому ему так много сходило с рук».

КТО СОЗДАЛ УСЛОВИЯ ДЛЯ НЕОБУЗДАННОЙ ФАНТАЗИИ АРЧИ И ЕГО ЖЕСТОКИХ ЗАТЕЙ?

«Преподаватели Тринити хотели мира любой ценой — главное, чтобы с виду в школе была тишь да гладь и никакого членовредительства. А во всем прочем — полная свобода действий. Что, собственно, Арчи и требовалось». Дать нравственно не укоренившимся подросткам карт-бланш, «полную свободу действий».

Жестокие игры Арчи вызывают сладострастные ожидания у Оби. Скорее всего, отвращение к Ар – чи, ненависть к нему – это зависть подручного к своему боссу.

Голос, источающий грусть, тоже из имиджевого арсенала. «Сегодня задания, завтра задания, — продолжал Арчи. — По-вашему, это легко? — Его голос источал грусть. — Плюс черный ящик… Оби зевнул. Его снедала усталость. И беспокойство. Он всегда зевал и чувствовал усталость и беспокойство в таких ситуациях, не зная, как продолжать, удивляясь страданию, звучащему в голосе Арчи. Разыгрывает он его, что ли? С Арчи никогда не угадаешь».

Даже нравственно не очень брезгливый Оби считает Арчи недочеловеком, но про себя, внутрен –не:

— Мне всегда казалось, что ты не нуждаешься в помощи.

— По-твоему, я не человек?

Ну не знаю. Оби едва не произнес это вслух.

Арчи тоже не лишен такого основополагающего качества интеллекта, как любопытство.

— Что это за парень, который недавно ушел с поля? Которого снесли?

— Новичок. Его зовут Джерри Рено, — сказал Оби, листая страницы. Он нашел букву «Р», а под ней — нужную фамилию. Его блокнот был содержательнее школьных папок с личными делами учеников. В нем хранилась тщательно закодированная информация обо всех, кто учился в Тринити, включая ту, какую нельзя было найти в официальных бумагах. — Вот он. Рено, Джером. Сын Джеймса Рено, фармацевта из аптеки Блейка. Поступил в девятый класс  , день рожденья… сейчас посмотрим… ага, только что исполнилось четырнадцать. Ох… мать умерла прошлой весной. Рак. — Дальше было еще что-то о прошлой учебе, отметках в предыдущей школе и внеклассных увлечениях, но Оби захлопнул блокнот, точно крышку гроба.

— Бедняга, — сказал Арчи. — Без матери остался.

Опять эта забота, это сочувствие в голосе.

Оби кивнул. Еще одно имя. Чье?

— Паршиво ему, наверное.

— Да, — нетерпеливо согласился Оби.

— Знаешь, что ему нужно, Оби? — Его голос звучал мягко, сонно, ласкающе.

— Что?

— Терапия.

Ужасное слово выморозило из голоса Арчи всю теплоту.

— Терапия?

Ему надо отдать должное: прежде чем «работать» с человеком, он должен знать о нем все.

— Задание должно подходить исполнителю, Оби. В этом вся прелесть.

Оби подождал минутку-другую и не удержался, спросил:

— Неужто у тебя кончились идеи, Арчи?

Великий Арчи Костелло иссяк? Такое немыслимо было даже представить.

— Просто не хочу спешить, Оби. Это искусство, знаешь ли. Возьмем парня вроде этого Рено. Особые обстоятельства. — Он помолчал. — Запиши его с шоколадными конфетами.

Оби записал: «Рено — шоколадные конфеты». Арчи никогда не иссякнет. Одних конфет, к примеру, хватит на дюжину заданий.

Такой практический, обытовленный интеллект. Степень изощренности заданий человеку зависит от его внутреннего запаса прочности. Чтобы столкнуть (и одновременно бросить вызов) жертву с братом Леоном, ему понадобился Джерри Рено. ПОЧЕМУ? Он уже угадал характер Джерри: «крепкий» духом и «упрямый»:

«Ради бога, Арчи. Ты же его видел. Он просто тощий малец, который старается пролезть в команду новичков. Тренер его сожрет и не подавится. А у него мать в могиле еще не остыла. На хрена ты включаешь его в список?

— Не позволяй ему себя надуть, Оби. Он крепкий малый. Вспомни, как его снесли, а он все-таки поднялся на ноги. Крепкий. И упрямый. Ему надо было остаться на земле — это было бы самое разумное. А кроме того, должны же мы дать ему шанс подумать о чем-нибудь другом, кроме его бедной умершей матери.

— Ты скотина, Арчи. Я это раньше говорил и еще скажу.

— Записывай. — Голос холодный, как лед за Полярным кругом».

ЗАЧЕМ СВЯЗАЛСЯ? СЛОМАТЬ?

Мы не знаем доподлинно о порядках, царящих внутри Стражей (но можем догадываться, видя взаимоотношения Арчи – Картер, Арчи – Оби), но президент Картер там во многом чисто номинальный, всем практически заправляет Арчи. Уникальность организации такова, что в большей мере ее члены стараются подчинить себе всю школу. Т.е. эта полулегальная структура (в том смысле, что о ней все знают, даже учителя, но молчат) оказалась востребована, потому что «нужна была помощь Стражей. Никто не смел обмолвиться о Стражах даже шепотом. Официально их не существовало.

Разве могло руководство терпеть в своей школе организацию вроде Стражей? Им позволяли действовать, лишь полностью их игнорируя, притворяясь, будто их нет на свете. Но они есть, и все это прекрасно знают, с горечью подумал Арчи. Их терпят, потому что они выполняют важную задачу — держат школу под контролем. Без Стражей Тринити пошла бы вразнос, как другие школы с этими модными нынче демонстрациями, протестами и прочей ерундой». Т.е. она необходима в глобальных интересах.

Методы работы организации (в чем-то сродни ордену иезуитов в приемах трактовки вещей в выгодном для себя ключе) мы можем наблюдать в эпизоде со Стручком, «слишком тощим. И трусливым. Идеальной жертвой для Стражей». Такие 185 сантиметров страха.

КАКОВЫ ИЕЗУИТСКИЕ ПРИЕМЫ АРЧИ? Играя с вызванным, унижать.

Показателем развития интеллекта является несвязанность субъекта внешними ограничениями. Видимо, смелость мысли. А ДОЛЖНЫ БЫТЬ НРАВСТВЕННЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ?

Действительно, «Арчи заслужил пост назначающего благодаря своей сообразительности, своей богатой фантазии, умению видеть на два шага вперед, как будто мир был гигантской доской для игры в шашки или в шахматы. Но было и нечто другое, для чего никто еще не нашел подходящих слов. Арчи знал об этом другом и учитывал его, хоть оно и не поддавалось определению. 

Именно это делал и Арчи: строил дом, в котором никто, кроме него, не предвидел нужды, дом, незримый для всех остальных.

— А если знаешь, тогда скажи мне, Стручок, зачем ты здесь, — мягким голосом произнес Арчи. Он всегда обращался с ними ласково, словно они пробуждали в нем искреннее сочувствие.

Кто-то хихикнул. Арчи нахмурился и бросил на Картера испепеляющий взгляд, требуя немедленно прекратить бардак. Картер щелкнул пальцами — в тихой кладовой щелчок прозвучал как резкий удар судейского молотка. Как всегда, Стражи расположились кольцом вокруг Арчи и школьника, получающего задание».

Итак, сообразительность, богатая фантазия, умение быть на два (!) шага впереди остальных, предвидение возможных последствий предпринимаемых действий. Но все эти достоинства ниве – лируются так называемым целевым мышлением, когда оно сужается до крайне ограниченных житейских пределов: создание себе комфортных условий существования за счет попирания достоинства других. Это можно назвать интеллектуальным инфантилизмом, а можно – нравственным (возьмем Оби, Янзу).

ЧТО СБЛИЖАЕТ АРЧИ КОСТЕЛЛО И ДЖЕКА МЕРИДЬЮ?

Пещерную нравственность исповедует и Джек. Лакмусовая бумажка для испытания лидерских качеств Джека на начальном этапе – Хрюша и Саймон. Первого он сразу невзлюбил, припечатал безапелляционно «Жирняй», а ко второму не испытывал сострадания, как и ко всем хористам: «Ярдах в десяти от площадки его люди по команде встали, задыхаясь, обливаясь потом, качаясь под нещадными лучами…Мальчики в плащах начали ломать строй. Высокий на них прикрикнул:

– Хор! Стоять смирно!

Устало, покорно хористы снова втиснулись в строй и, покачиваясь, стояли на солнцепеке».

Неудивительно, что на выборах главного его не поддержали, и только по обязанности за него проголосовали свои. Типичная ситуация, когда выбор делается в пользу добродушного: «Присое – диняйтесь».

«Джек, было, начал спорить, но кругом уже не просто хотели главного, но кричали о выборах и чуть не все предлагали Ральфа. Никто не знал, почему именно его; что касается смекалки, то уж скорей ее проявил Хрюша, и роль вожака больше подходила Джеку. Но Ральф был такой спокойный, и еще высокий, и такое хорошее было у него лицо; но непостижимее всего и всего сильней их убеждал рог. Тот, кто дул в него, а теперь спокойно сидел на площадке, держа на коленях эту хрупкую красивую штуку, был, конечно, не то, что другие.

– Который с раковиной!

– Ральфа, Ральфа!

– Пусть с трубой будет главный!

Ральф поднял руку, прося тишины.

– Хорошо. Кто за Джека?

С унылой покорностью поднялись руки хористов.

– Кто за меня?

Руки всех, кто не в хоре, кроме Хрюшиной, тут же взлетели вверх. Хрюша посмотрел, подумал и тоже нехотя потянул руку.

Ральф посчитал:

– Значит, главный – я.

Все захлопали. Хлопал даже хор. Лицо у Джека вспыхнуло от досады, так что исчезли веснушки. Он дернулся, хотел встать, раздумал и снова сел под длящийся грохот рукоплесканий. Ральф смотрел на него, ища, чем бы его утешить».

НО ВЕРНЕМСЯ К «ШОКОЛАДНОЙ ВОЙНЕ». ОБРАТИМ ВНИМАНИЕ НА ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОЕДИНОК АРЧИ И СТРУЧКА. КАК ВЫГЛЯДИТ ПАРТИТУРА ЧУВСТВ ГЕРОЕВ?

АРЧИ	СТРУЧОК
Удовольствие играть, морочить и унижать Мягкий голос, ласково Нахмурился, нотка нетерпения Увещевает Работает на интерес, упивается моментом Волна могущества и торжества Нежился в восторженном смехе Сыграл блестяще и победил Жестко отрубил «Арчи чуть было его не пожалел»	Поежился, испуганный новобранец, тощий, трусливый идеальная жертва Испуганный Отвечает запинаясь Сглотнул, кадык протанцевал по длинной шее Бледный и напуганный, глоток Танец кадыка, с готовностью кивая Кадык дергался, точно в судорогах Роковой приговор «Стручок стоял ошеломленный, казалось, что заплачет»

«Все его внимание было приковано к образу отвертки, точно под гипнозом, и в душе Арчи поднялась чудесная волна могущества и торжества — он вел Стручка к логическому завершению, скармливая ему информацию кроха за крохой, и это было лучшим в его паршивой работе. Впрочем, не такой уж паршивой. Замечательной на самом-то деле. Великолепной. С лихвой окупающей все его труды и мучения». В очередной раз было закреплено в сознании жертвы: «Закон Стражей неумолим — это было известно любому ученику Тринити».

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ АРЧИ И ЕГО ОКРУЖЕНИЯ. ПОЧЕМУ В ЭТОЙ СИТУАЦИИ ВСЕОБЩЕГО ПОВИНОВЕНИЯ АРЧИ НЕ МОГ ЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ СПОКОЙНО?

«Картер вновь щелкнул пальцами, и напряжение в комнате быстро достигло прежнего уровня. Но теперь оно было другого рода: в нем сквозила угроза. Направленная на Арчи. Он внутренне подобрался… вперед шагнул Оби, держа в руке ключ. Уж не улыбка ли маячила на его лице? Арчи не мог разобрать наверняка. Интересно, подумал он…

Оби и вправду меня ненавидит? А может быть, и все остальные тоже? Но какая, собственно, разница? Никакой, пока Арчи остается у власти. Он победит всех и вся, даже этот черный ящик».

ЧЕРНЫЙ ЯЩИК – СОБЛЮДЕНИЕ ДЕМОКРАТИИ? ПОЧЕМУ ЗА ТРИ ГОДА АРЧИ НИ РАЗУ НЕ ВЫТАЩИЛ ЧЕРНЫЙ ШАР? «Есть же закон больших чисел?» ИЛИ ТАМ НЕ БЫЛО ЧЕРНОГО ШАРА И ЭТО ТОЛЬКО СПЕКТАКЛЬ?

«Черный ящик был его Немезидой. В нем лежали шесть стеклянных шариков — пять белого цвета и один черного. Это была остроумная идея, пришедшая в голову кому-то задолго до появления Арчи. Этот кто-то был достаточно умным — или достаточно циничным — для того, чтобы сообразить, что назначающий, полностью свободный от всякого контроля, может зарваться. Черный ящичек и стал орудием такого контроля. Его подносили Арчи всякий раз после того, как он оглашал очередное задание. Если Арчи вынимал белый шарик, все оставалось без изменений. Но если бы ему попался черный, он должен был бы сам выполнить то задание, которое только что поручил другому.

Арчи побеждал черный ящик на протяжении трех лет — сможет ли он сделать это снова? Или удача наконец ему изменит? Возьмет ли свое закон больших чисел? Когда он протянул руку к ящичку, по ней пробежала дрожь. Он надеялся, что никто этого не заметил. Сунув руку внутрь, он схватил шарик, сжал его в кулаке. Потом вынул руку, вытянул ее перед собой — уже спокойный, без всякой дрожи, без колебаний. И раскрыл ладонь. Шарик был белый».

КТО ЖЕ ТАКОЙ ЛИДЕР?

С - чье лицо остается бесстрастным, непроницаемым

К - по руке пробегает дрожь,

Р но этого никто не замечает

Ы - холодная капелька пота скользит из-под мышки

Т к ребру

Ы

Й ПРОЦЕСС

В - спокойный, без всякой дрожи, без колебаний

И

Д

И

М

Ы

Й ИТОГ

Есть такое понятие в классификации черт лидера - МОТИВАЦИЯ ВЛАСТИ. В ЧЕМ СУТЬ ЕГО?

Многие движимы сильным желанием власти. У них велика концентрация на собственной персоне («Я – Арчи», «Я – главный», «Я – вождь» - каждый из них прокричал это вслух или про себя), забота о престиже, избыток энергии. Такие лидеры лучше подготовлены социально, проявляют большую гибкость и способность к адаптации. Властолюбие и способность к интригам помогают им длительное время оставаться «на плаву». Но и для них существует проблема эффективности.

Джек и Арчи характеризуются чрезвычайно сильным стремлением к власти. У Арчи – статус-кво, а Джеку пришлось бороться за свое место, которое, как казалось ему, принадлежать должно Джеку Меридью. Он прошел несколько этапов к вожделенной мечте.

1этап – находиться под началом Ральфа.

Ввиду толерантности последнего Джек занимает все равно главенствующее положение. Он руководит охотниками: «Хор, конечно, остается тебе». Ральф проявляет к Джеку больше деликат- ности, чем к Хрюше, щадит его начальнические чувства. «Веснушки, которые до этого исчезли с вспыхнувшего от досады лица Джека, вернулись на лицо».

Исследование острова вроде бы укрепило дружбу мальчиков. В состоянии взаимопонимания они выступают на собрании после возвращения. Они действуют в унисон. Но Меридью уже демонст – рирует те качества, которые потом его сделают неуправляемым: зацикленность на одной идее (охота), внутренняя готовность убивать:

– Я не успел ударить… Но уж в следующий раз!..

Джек вонзил нож в дерево и с вызовом огляделся.

Все снова затихли.

Ловко уводит мальчиков за собой (в первый, но не последний раз: «Джек кричал и командовал. Про рог позабыли.

– Пошли! Все за мной!», подхватив идею Ральфа. Это еще одно качество негласных лидеров: воспользовавшись чужой идеей, обратить ее себе на пользу.

И все же «неприметный глазу свет дружбы, совместности» владеет ими. «В очередной раз наведавшись вниз, Ральф увидел, что вокруг никого, что они держатся за деревцо вдвоем с Джеком, и они улыбнулись друг другу, и опять поверх ветра, и крика, и поверх ослабевших лучей гору опутали чары, и тот же опять ее поволакивал странный, неприметный глазу свет дружбы, совместности и приключений.

– Да, тяжеловато.

Джек просиял в ответ.

– Ну, нам-то с тобой это пара пустяков.

Вместе, в согласном усилии, качаясь, они одолели кручу. Вместе протянули – раз – два – три! – швырнули свою ношу на уже высокий костер. Отступили, хохоча оттого, что так ловко справились со сложной задачей, и Ральфу тут же пришлось встать на голову».

Очень символично, что они вместе зажигают костер. «Вечернее солнце полыхало в его очках». Как будто два увеличительных стекла – Ральф и Джек, – сойдясь в одном фокусе – «его очках»(Хрю – ши) – дали старт новому этапу, не такому благостному, как хотелось бы.

Ральф оттеснил его локтем… Джек сдернул с него очки – с личностью человека не

считается -

вот оно одно из проявлений «совместности», только Хрюша от этого «взвизгнул в ужасе».

Ральф встал на коленки возле костра Джек тоже встал на коленки

«вместе, вместе»

«показался язычок пламени»

«пламя взметнулось вверх», «мальчики восторженно ахнули!»

Джек, вынужденно считаясь с авторитетом Ральфа, внутренний протест против него выражает в злобе на рупоре законно избранного лидера – Хрюше: «Джек сказал презрительно (в адрес Хрюши), «Джек в ярости обернулся» - «Хрюша увял», «Хрюша открыл было рот, встретился взгля- дом с Джеком и осекся». «Его устрашило ведомственное превосходство и уверенная начальственность в голосе Меридью. Он притаился за Ральфом и занялся своими очками».

– Кто-то должен специально следить за костром. В любой день может прийти корабль, – он повел рукой вдоль тугой струны горизонта, – и, если у нас всегда будет сигнал, нас заметят и спасут. И потом. Нам нужно еще одно правило. Где рог, там и собрание. И все равно – внизу это или наверху.

С этим все согласились.

Джек солидарен: «Ральф совершенно верно говорит. Нам нужны правила, и мы должны им подчиняться. Мы не дикари какие-нибудь. Мы англичане. А англичане всегда и везде лучше всех. Значит, надо вести себя как следует.

Он обернулся к Ральфу». Тактически верно строит свои отношения с последним, незаметно зарабатывая себе лидерские баллы. Готовность идти навстречу одобрено: «Я разделю хор – то есть моих охотников – на смены, и мы будем отвечать за то, чтоб костер всегда горел».

Его великодушие стяжало редкие хлопки, Джек осклабился и, призывая к тишине, помахал рогом. Рисует целый план действий: «И еще – мы будем наблюдать за морем. Как только увидим корабль, – все проводили глазами взмах тощей руки, – подбавим зеленых веток. И сразу станет больше дыма».

2 этап – конфликт интересов – идейный конфликт

Поворотная фраза Ральфа: «А после собрания пять минут поработают и разбегутся или охотиться пойдут», породившая первое столкновение после периода конструктивных отношений.

«Джек вспыхнул:

– Ну, мясо-то нам нужно.

– Да, но пока его что-то не видно. А шалаши нам тоже нужны. И вообще: охотники твои давным-давно вернулись. Купаются».

Вот как с помощью глаголов и эмоционально окрашенных существительных выражается накал страстей между лидерами:

РАЛЬФ ДЖЕК

Голос дрожал от подавленного волнения Джек вспыхнул

(«ты не убил пока»)

Призвук скрываемой ярости Он рвался передать, что его гнало

выследить, настигнуть, убить

Враждебность звенела уже открыто Завопил надсадно: «Обвиняешь меня»

«Оба покраснели и отвели глаза»

Ральф пытается психологическим приемом («Ральф перекатился на живот и стал дергать травинки») сбавить накал страстей, запнулся, потому что упрямо гнет свою «созидательную» линию: «Если дождь польет, как когда мы высадились, нам еще как шалаши понадобятся. И потом, нам шалаши нужны из-за… ну…»

«Оба перебарывали гнев»

Тема, которую Ральф поднимает, нейтральная к сути их спора, но опасная, как показали дальнейшие события, сейчас ему кажется палочкой-выручалочкой: «Будто бы зверь… зверь или змей и вправду есть». На эту тему они могут говорить, не опасаясь задеть друг друга. Лучший принцип разрешения проблем – это отказ от агрессии, уступка. Это не следует понимать как призыв к сдаче и подчинению – нужно стремиться овладеть ситуацией, прилагая как можно меньше усилий.

И еще есть одна согревающая тема: «А как на разведку ходили – помнишь?» А потом опять разноволновое настроение: « Главное – надо, чтоб нас спасли» и «Но сначала мне свинью бы добыть…» «Костер» – «свинья» – они никогда не примирятся, так как слишком духовно разные. Джек как та свинья, которая в силу своего строения не может поднять голову кверху.

- Там!

- Корабль?

- Там они лежат!

- Я думал, ты корабль увидел!

- Можно подкрасться… Окружить их и…

- Я же тебе про дым. Заладил – свиньи, свиньи, свиньи!

- Нам мясо нужно!

«Они шагали рядом – два мира чувств и понятий, неспособные сообщаться:

– Эх, мне бы застукать свинью!

– Выкупаюсь и сразу за шалаш возьмусь.

Они посмотрели друг на друга с изумленьем, любовью и ненавистью. Понадобились соленые брызги бухты, крики, барахтанье и смех, чтобы снова и их объединить».

Два мира – два пути, и они все дальше расходятся.

КАКОВА ФУНКЦИЯ МАСКИ? КАКУЮ РОЛЬ ОНА СЫГРАЛА В СУДЬБЕ ДЖЕКА?

Важный шаг, свидетельствующий о переменах в жизни Джека, примеривание маски. Необходимая ему в чисто практических целях маскировки на охоте, она сослужит ему плохую службу – станет его вторым «я». «–Это я для охоты. Как на войне. Ну – маскировка. Когда что-то на что-то еще похоже.

Он очень старался растолковать это Роджеру. -…ну, как бабочки на дереве серые…», но «он взглянул на свое отражение и разочаровался. Нагнулся, зачерпнул полные пригоршни теплой воды и все смыл с лица. Снова показались веснушки и рыжие брови». Пока он себе не понрави- лся. Внешне. Пока это приходит в конфликт с внутренним содержанием.

Но «Джек уже сочинил себе новое лицо. Одну щеку и веко он покрыл белым, другую половину лица сделал красной и косо, от правого уха к левой скуле, полоснул черной головешкой. Потом опять заглянул в воду, но от его дыхания она замутилась… Он недоуменно разглядывал – не себя уже, а пугающего незнакомца. Потом выплеснул воду, захохотал и вскочил на ноги. Возле заводи над крепким телом торчала маска, притягивала взгляды и ужасала. Джек пустился в пляс. Его хохот перешел в кровожадный рык. Он поскакал к Биллу…»

Маска приросла – сделала его свободным от нравственности («отбросив всякий стыд»). «Маска жила уже самостоятельной жизнью, и Джек скрывался за ней, отбросив всякий стыд. Красное, белое, черное лицо парило по воздуху, плыло, пританцовывая, надвигалось на Билла. Билл хихикал, потом вдруг смолк, повернулся и стал продираться сквозь кусты.

Джек метнулся к близнецам.

– Остальным построиться. Пошли.

– Но ведь же… -…мы…

– Пошли! Я подкрадусь и ка-ак…

И еще одна ее функция – она ужасала. И сила ее влияния тут же была испробована – «маска завораживала и подчиняла».

МАСКА – ДОБРОВОЛЬНАЯ ИЛИ НАВЯЗАННАЯ РОЛЬ?

Надевший маску как бы преображался в то существо, которое она изображала. Маска в данном случае имела эмотивно-прагматический потенциал, имеющий своей целью внушить человеку страх (в данном случае не Божий) и заставить творить злое, а не доброе.

Маска компенсирует то, чего личности, по ее оценке, не хватает и что необходимо. Маска как негативный символ иллюзии или обмана скрывает истинное лицо. Мы увидим эту функцию маски в действиях дикарей с кораллового острова. Под ее личиной они делают то, что, может быть, никогда не сделали без нее (ритуальное убийство). Они демонизируют себя, чтобы быть своими в определенном кругу.

«Мираж исчез» («зеленая глубь и золотое, дробное солнце» сменились «тугой и синей чертой горизонта». Мираж как природное явление, но исчез и мираж мнимой дружбы, совместности, даже любви, рассеялись чары единения. Уплывающий над горизонтом дым корабля увез долго лелеемую надежду на скорое возвращение. Костер не просто погас, его «погубили». Одна идея была принесена в жертву другой.

Следующий эпизод можно назвать «Битва престолов». В ЧЕМ СУТЬ ФРАГМЕНТА?

Триумфальное возвращение Джека с охоты: «высокий, рыжий, он, разумеется, шел во главе». «Мы свинью убили» наткнулось на отрезвляющее Ральфа: «Вы бросили костер». «Джека распирало, он не знал, с чего начать. Сначала вместо слов он просто пустился в пляс, но вспомнил о своем достоинстве и застыл, улыбаясь. Заметил у себя на руках кровь, перекосился, поискал, чем бы ее вытереть, вытер об шорты и расхохотался».

ВОТ ЗДЕСЬ ХОТЕЛОСЬ БЫ СПРОСИТЬ: ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ВСЕ ПОШЛО БЫ ПО-ДРУГОМУ? КАКИЕ СЛОВА И ПОСТУПКИ ЛИДЕРОВ МОГЛИ БЫ ПРИМИРИТЬ ИХ? КТО ПОВЕЛ СЕБЯ НЕПРАВИЛЬНО/ПРАВИЛЬНО? ЧТО НУЖНО БЫЛО СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ИЗБЕЖАТЬ ДАЛЬНЕЙШЕГО НЕУПРАВЛЯЕМОГО РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ?

А сейчас такая гамма чувств отражает их конфликт:

РАЛЬФ ДЖЕК

сжал кулаки и ужасно покраснел ликуя

голос сорвался распирало

больше ничего не сказал и ждал пустился в пляс

вспомнил о достоинстве и застыл, улыбаясь

заговорил осекся от бестактности Ральфа

не могла омрачить счастья

было потрясающе

сказал гордо, но все-таки передернулся

(«я ей горло перерезал»)

захохотал и передернулся

«Охотники скакали и трещали… близнецы улыбались»

заговорил севшим голосом проняло, вспыхнул виновато

«В великодушии счастья ему хотелось всех оделить радостью происшедшего. В голове теснились образы, открытия; открытия, которые они сделали, когда зажали бьющуюся свинью, перехитрили живую тварь, покорили своей воле, а потом долго, жадно, как пьют в жару, отнимали у нее жизнь.

– Крови было!

И он широко развел руки в стороны.

Притихшие охотники снова оживились».

Голос громкий и злой:

«Там был корабль».

сжал кулаки, голос дрогнул

голос чуть не сорвался Джек весь покраснел

– Кончили бы шалаши, и были бы у тебя все. Так нет, тебе лишь бы охотиться…

– Нам мясо нужно.

Джек выпрямился. С ножа капала кровь.

«Двое мальчиков стояли лицом к лицу»

Мир настойчивой тоски и Сверкающий мир охоты, следопытства, ловкости

недоумевающего рассудка и злого буйства

Джек второй раз уводит всех за собой: « Нам все были нужны», но он оказался в этой ситуации более гибким, чем Ральф. Ему не чужд красивый жест: « Прошу меня извинить», что сразу было оценено «восхищенным гулом» охотников. «Они давали понять, что Джек молодец, что от своего великодушного извинения он только выгадал…Джек действительно ловко выкрутился.

Над вершиной горы сгустилось молчанье. Взгляд Джеку застлала муть и прошла».

Ральфу злость застилает разум («не мог совладать со злостью»), и этим он не мог снискать одобрения у мальчишек. «Ральф каким-то образом прогадал. И теперь от него ждали достойного ответа. Ничего, ничего такого Ральф не мог из себя выдавить».

Джек сейчас проводит репетицию своего будущего лидерства: «Джек очень шумел. Отдавал приказы, пел, свистел, бросал фразы молчащему Ральфу, фразы, не требовавшие ответа и потому не приглашавшие к перепалке».

Кто одержал тактическую и стратегическую победу? Ральфу показалось, что он: «Ральф все молчал. Никто, даже Джек, не рискнул попросить, чтоб он сдвинулся, и, в конце концов, костер стали складывать ярдах в трех от него, на куда менее удобном месте.

Так Ральф утвердил свое главенство, и не придумал бы лучшего способа, если б хоть целую неделю ломал над этим голову».

Но в реальности было по-иному: «Перед оружием, столь непонятным и неодолимым, Джек пасовал и безотчетно кипел. К тому времени, когда костер сложили, их разделял высокий

барьер», хотя видимость единения оставалась: «Всем стало не до враждебности. Снова они сделались мальчиками вокруг бивачного костра, и даже Ральф с Хрюшей почти влились в кружок» Окончательно всех примирили «слюнки», текущие от запаха мяса. Оно «сломило выдержку» Ральфа.

Выпад Джека в адрес Хрюши и пожалевшего его Саймона – проявление властности, граничащей с жестокостью. «Саймон, сидевший между Хрюшей и близнецами, обтер рот, сунул свой кусок Хрюше за камень, и тот его схватил. Близнецы фыркнули, а Саймон потупился от стыда.

Тут Джек вскочил, откромсал большущий кусок мяса и швырнул к ногам Саймона.

– На! Жри, тебе говорят!

Он буравил Саймона взглядом.

– Ну!

Он закружился в центре кружка ошарашенных мальчиков.

– Я вам мясо добыл!

Вся досада, все несчетные стыдные обиды вылились в первозданной пугающей вспышке.

– Я раскрасил лицо… Я подкрался… Ну и жрите… А я…

На вершине горы молчанье густело, густело, пока не стало слышно, как трещит огонь и, жарясь, шипит мясо. Джек огляделся, ища сочувствия, но встретил одну почтительность».

Ральф стоял на пепелище сигнального огня с мясом в руках и молчал. ПОЧЕМУ РАЛЬФ ПРОМОЛЧАЛ?

Теперь тема, которая объединяет детей, - тема убийства. ПОЧЕМУ ПОДНЯЛИ ЕЕ?

Вероятно, опять психологический ход, преследующий желание сбить накал злости Джека и смягчить его близкой ему темой. Они ее смакуют, и тон задает главный охотник. «Джек уже оправился. Он сам хотел рассказывать. Он перебил Роджера.

Мальчики трещали наперебой, радостно, взахлеб:

– Мы ее зажали в кольцо…

От первого же удара у свиньи отнялись задние ноги, так что легко было зажать ее и добивать, добивать…

– А я ей горло перерезал.

Близнецы, со своей вечной обоеликой улыбкой, вскочили и стали плясать один вокруг другого. И вот плясали уже все, все визжали в подражание издыхающей свинье, кричали:

– По черепушке ее!

– По пятачку!

Морис с визгом вбежал в центр круга, изображая свинью; охотники, продолжая кружить, изображали убийство. Они танцевали, они пели».

И здесь звучит фраза:

«Бей свинью! Глотку режь! Добивай!», которая устрашающим рефреном пройдет по всему повествованию, отражая внутренний позыв мальчиков-охотников и их предводителя.

3 этап – «цветная революция»

Собрание, которое созывает Ральф («Ральф смотрел на них, ему было и завидно, и противно. Он выждал, пока они угомонились, пока замолкли последние отзвуки песни, и только тогда заговорил.

– Я созываю собрание.

Все по очереди замирали и обращали к нему лица.

– Собранье. Я объявляю сбор, хотя нам, может, придется сидеть в темноте. Идите на площадку. Как только я протрублю в рог. Сейчас же»), вызывает бунт Джека. На сакраментальный вопрос Хрюши «Кто мы? Люди? Или зверье? Или дикари? Что про нас взрослые скажут? Разбегаемся, свиней убиваем, костер бросаем, а теперь еще – вот!» Джек дает ответ, достойный будущего вождя: «А ну, заткнись, слизняк жирный!» Заступничество Ральфа, наконец-то, словно прорвало плотину: «Катись ты со своими правилами! Мы сильные! Мы охотники! Если зверь этот есть, мы его выследим! Зажмем в кольцо и будем бить, бить, бить!» И с диким воем выбежал на бледный берег».

КАК СОВЕРШАЮТСЯ «ЦВЕТНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ»? КАКОВ ИХ МЕХАНИЗМ?

Суть проста: против дикой силы («Мы сильные! Мы охотники!») бессильны правила, договорен- ности и даже законы. Они легко попираются («Катись ты со своими правилами!») и устанавлива- ются свои. Куда же без них и в дикарском обществе («…и будем бить, бить, бить!»)

А еще власть покоится на твердости, а не на заигрывании. Ральф этого не понимает. Опыта не хватает: «С берега летели охотничьи кличи, истерический хохот и полные непритворного ужаса взвизги.

– Ты протруби в рог, а, Ральф.

Хрюша стоял так близко, что Ральф видел, как блестит уцелевшее стеклышко.

– Неужели они так и не поняли? Про костер?

– Ты будь с ними твердо. Заставь, чтоб они тебя слушались.

Ральф ответил старательно, словно перед классом теорему доказывал:

– Предположим, я протрублю в рог, а они не придут. Тогда – все. Мы не сможем поддерживать костер. Станем как звери. И нас никогда не спасут.

– А не протрубишь – все равно мы станем как звери».

Будущая смена власти пугает Хрюшу – она будет жестокая и безнравственная: «Если Джек будет главным, будет одна охота и никакой не костер. И мы тут все перемрем…Если ты откажешься, что же со мной-то будет? Он меня ненавидит. За что – не знаю. Тебе-то что. Он тебя уважает. И потом, ты ж в случае чего и садануть можешь… Я его боюсь. И поэтому я его знаю как облупленного. Когда боишься кого, ты его ненавидишь и все думаешь про него и никак не выбросишь из головы. И даже уж поверишь, что он – ничего, а потом как посмотришь на него – и вроде астмы, аж дышать трудно. И знаешь чего, Ральф? Он ведь и тебя ненавидит…  Ты на него за костер ругался. И потом ты у нас главный, а не он.

– Он зато Джек Меридью!

– Я болел много, лежал в постели и думал. Я насчет людей понимаю. И насчет себя понимаю. И насчет его. Тебя-то он не тронет. Но если ты ему мешать больше не будешь, он на того, кто рядом, накинется. На меня».

Действительно, как многие лидеры, Джек тоже возомнил себя наместником Бога на земле, самоуправно решая, кому жить, а кому не жить. Неплохо бы ему задаться вопросом Сонечки Мармеладовой: «Да ведь я божьего промысла знать не могу... И к чему вы спрашиваете, чего нельзя спрашивать? К чему такие пустые вопросы? Как может случиться, чтоб это от моего решения зависело? И кто меня тут судьей поставил: кому жить, кому не жить?»

Джек Меридью – лидер критических ситуаций. Потребность во влиятельном лидере особенно остро ощущается в тех случаях, когда на пути к достижению целей возникает какое-либо препятствие или что-то угрожает людям извне, т. е. когда складывается сложная, критическая ситуация. Это в равной степени касается экстремального пребывания на необитаемом острове.

В таких случаях всегда возникает недостаток согласованного понимания того, какие шаги следует предпринять, чтобы достигнуть целей или отразить опасность. Если при этом какой-либо индивид сумеет обеспечить достижение целей или безопасность группы в силу своих личностных качеств (самоуверенности, бесцеремонности, напора, жажды власти и др. ), тогда он и становится лидером.

Исторический анализ возникновения диктаторов показывает, что они появляются именно в критических ситуациях, когда необходимы мгновенные изменения. Авантюрист Джек, жаждущий власти, искусственно подогревает атмосферу страха среди детей, внушает им мысль о своей неза- менимости, ловко манипулирует их волей, вовлекает в «охоту на ведьм», повязывая всех кровью, чтобы сохранить контроль над неокрепшими душами.  Мы видим слепую, апатичную уступчивость дикарей под влиянием условий изоляции, разрушение привычных норм жизни и завладевшее ими чувство бесполезности, бессмысленности существования («Ральф, послушай. Ты не ищи тут смысла. Этого ничего уже нет…») Они последуют за любым лидером: «власть лежала на земле, ожидая, чтобы ее кто-нибудь подобрал». Даже если он безнравственный.

3.ПОГОВОРИМ О ТАКОМ.

Лидеры могут быть высокоморальные или исключительно аморальные. Отсюда можно предположить, что есть два пути к знаменитости: надо или быть образцом морали и добродетели или обладать беспринципностью Макиавелли.

Такие, как Арчи Костелло, либо формируются по заказу «свыше», либо, уже сформировавшись определенным образом в определенном направлении, удобны для выполнения заказа людей еще более аморальных. Часто именно аморальность обеспечивает лидеру успех (Джек, Арчи, Картер).

Окруженный в школе почтением, смешанным с ненавистью и завистью, он культивирует в себе самодостаточность, граничащую с сатанинской гордостью: «Я – Арчи» (Оби: «Как он доволен собой»). Оби испытывает ненависть и восхищение, ибо он «умеет изумлять людей» (каких?). ЧТО ЗНАЧИТ ИЗУМЛЯТЬ? Изумлять (из ума) – вызывать очень сильное удивление, приводить в состояние крайнего удивления, поражать, сильно озадачивать нечаянностью. Здесь может быть как положительный, так и отрицательный эффект.

Чем Арчи изумляет? «Эти задания Стражей сделали его в Тринити легендой…» Кто из его жертв придет в изумление? Это взгляд тех людей, кого задания не касаются. Оби, например, на которого он нагоняет жуть своей проницательностью.

Чем же он отталкивает?

- жестокостью, вызывающей отвращение;

- эксцентричностью выходок, которые не имеют ничего общего ни с болью, ни с насилием, но в каком-то смысле даже хуже. «Арчи не любил насилия — большинство из его заданий были упражнениями в сфере скорее психологической, нежели физической. Именно поэтому ему так много сходило с рук».

Отталкивать он может лицемерными перепадами настроения: от благосклонности к браваде «свободного тусовщика», от сосредоточенности к «почти» ласковости и т.д. «В голосе Арчи звучала искренняя забота, взгляд потеплел от сочувствия. Вот что сбивало с толку всех, кто общался с Арчи, — эти его внезапные перепады настроения, то, как он мог быть последней скотиной в один момент и мировым парнем — в другой».

Короля делает свита: вот такие шестерки с некоторыми начатками аналитического ума, как Оби. Они, подручные, уже со школьных лет понимают, что людям с королевскими замашками («точно король, раздающий дары»), надо угождать («с ним стоило ладить»), хотя бы «все время покупать ему «херши», чтобы он мог удовлетворять свою страсть к шоколаду. Слава богу, Арчи не увлекается травкой и всем этим… а то еще, чего доброго, Оби пришлось бы закупать наркоту, чтобы ему угодить!», следить, по указанию Картера, «, чтобы Арчи было хорошо: если ему хорошо, то и нам тоже». И все время подчеркивать свою малость, на фоне которой самость Арчи (самозванного лидера – кто его выбирал?) только раздувается, как зоб у голубя-дутыша.

Управляя на пару с Картером («почти такая же скотина») Стражами, они без обид поделили направления работы: «После щелчка Картера наступила оглушительная тишина. С Картером никто не хотел связываться. Картер был председателем Стражей, поскольку председателя всегда выбирали из числа футболистов — он обеспечивал силовую поддержку, без которой трудно было обойтись человеку вроде Арчи. Но все знали, что истинный глава Стражей — назначающий, Арчи Костелло, который всегда на шаг опережает любого из них».

Арчи добился, чтобы его имя отождествлялось с этой ни для кого не тайной организацией, кото – рая без их на то согласия сделала всех учащихся школы членами ее.

ЧТО ПОРОЖДАЕТ К ЖИЗНИ ТАКИХ ЛИДЕРОВ, КАК АРЧИ? ДОЛГОВЕЧНЫ ЛИ ОНИ?

Царящая в школе атмосфера на руку его амбициям: «Преподаватели Тринити хотели мира любой ценой — главное, чтобы с виду в школе была тишь да гладь и никакого членовредительства. А во всем прочем — полная свобода действий. Что, собственно, Арчи и требовалось». «ПОЛНАЯ СВОБОДА» ОТ ЧЕГО? ОТ ИСТИННОГО ШКОЛЬНОГО ТОВАРИЩЕСТВА? Они не знают такого понятия Там каждый за себя. Нам, наверно, не понять американцев. Правда, они объединились в стаю на продаже конфет и против Джерри. ОТ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ, СОСТРАДАНИЯ (ХОТЯ БЫ К СУДЬБЕ ДЖЕРРИ, ПОТЕРЯВШЕГО МАТЬ: «Оби записал. В конце концов, ему-то что за беда!»)

О том, что Арчи жаждал своего звездного часа, говорит эпизод с братом Леоном. Ученик с садистским наслаждением смотрит на то, как учитель пытается выбраться из нелепой ситуации с приобретением 20 тысяч коробок конфет, купленных на казенные деньги. «Потом он увидел на верхней губе брата Леона прозрачные бисерные усы, заметил, как увлажнились его глаза и вспотел лоб. И что-то щелкнуло у него в мозгу. Это был не тот убийственно спокойный Леон, перед которым трепетал весь класс. Этого явно что-то мучило, что-то язвило».

Увидев слабость обычно «убийственно спокойного» учителя (в этом они похожи: Арчи «не позво – лял себе терять хладнокровие по пустякам»), он сразу посчитывает свои дивиденды от этого знания: «Пораженный своим внезапным прозрением, боясь выдать себя участившимся стуком сердца, Арчи замер в абсолютной неподвижности. Он наконец получил доказательство того, о чем догадывался уже давно, причем это имело отношение не только к брату Леону, но и к большинству учителей, большинству взрослых: они ранимы, у них есть свои страхи и свои слабые места».

Он сейчас в ситуации с Леоном в том же положении, что и Оби с ним: «В его голосе не было и следа беспокойства, и Арчи невольно почувствовал уважение. Сильная личность этот Леон — попробуй прижми такого к стенке. Пот градом льется, а голос ровный, никаких эмоций». «Сильная личность»! Но таким холодом веет от них обоих.

Амбициозный Арчи видит, что учитель загнан в угол, и не собирается ему помогать. Более того, он набивает себе цену. Характеристика, которая дается Леону, в полной мере относится к Арчи. Во всем, кроме внешности. В отличие от «бледного» Леона («Бледный, заискивающего вида, он производил впечатление одного из тех людей, что крадутся по жизни на цыпочках, стараясь никого не потревожить. Он походил на затюканного мужа, на неудачника и тряпку»), Арчи, «высокий и довольно стройный, двигался грациозно, с томным изяществом — у него была повадка спортсмена».

Эти свойства, по мнению социологов, играют в пользу лидера.

Еще одно замечание. Будучи у директора на побегушках, Леон компенсировал это издевательст-вом над учениками, гася таким образом в себе комплекс неполноценности. Арчи не был семи пя-дей во лбу в учении («У меня даже отметки не такие уж хорошие…»), зато был отличником в мани-пулировании судьбами учеников школы. Гений!

ИТАК, ЧТО ЖЕ РОДНИТ АРЧИ И ЛЕОНА?

- полон издевки и сарказма

- голос источал отраву

- приковывал внимание, как кобра

- он следил за классом (Арчи – за школой), точно ястреб, выискивая нерадивых и замечтавшихся Арчи – порочных, чтобы опираться на них (Янза), и слабых, чтобы «играть на этих слабостях».

Леон дает карт-бланш Арчи: «Я выкладываю карты на стол, Арчи, чтобы все тебе растолковать, чтобы ты проникся мыслью о необходимости использовать любые средства и понял, что даже продажа шоколадных конфет может оказаться для нас жизненно важной…»

ЧТО ТАКОЕ «ЛЮБЫЕ СРЕДСТВА» В РУКАХ ЧЕЛОВЕКА С НЕОГРАНИЧЕННОЙ СВОБОДОЙ И ВЛАСТЬЮ? (Смотри финал!)

Психологический поединок ученика и учителя тем временем продолжается и достигает апогея: «Мне нужна твоя помощь, Арчи». Учитель недоговаривает – ученик прикидывается непонятливым (хотя думают об одном), хитрит, начинает забавляться, торговаться, загонять в тупик вопросами и смотреть, как тот выкручивается. Он даст фору своему брату Леону. Арчи сейчас, сам не желая того, отомстил за всех униженных и оскорбленных Леоном. Эх, если бы хоть кто-нибудь из ребят его видел в этот момент.

Он держит паузу, как актер, но не переигрывает, экспериментирует («Арчи решил рискнуть»), самоуничижается (перед Леоном можно: за пределы кабинета это не выйдет): «Я не староста класса. И не член школьного совета. — Эх, если бы хоть кто-нибудь из ребят его сейчас видел! — У меня даже отметки не такие уж хорошие…»)

Леон «потеет» - Арчи «спокоен, вежлив и невозмутим». Но на то Леон и сильная личность («пот градом, а голос ровный, никаких эмоций». «Внезапно Леон перестал потеть. Бисеринки влаги еще дрожали на его лбу, но он стал неподвижен и холоден. Арчи чувствовал этот холод — больше чем холод, ледяную ненависть, бьющую в него через стол, как смертоносный луч с безжизненной, тлетворной планеты. Не слишком ли далеко я зашел, подумал он. Ведь это мой учитель алгебры, а с ней у меня хуже всего. — Ты знаешь, о чем я говорю, — отрезал Леон, точно дверью хлопнул».

Не у Леона ли («Ведь это мой учитель алгебры», вероятно, не только алгебры) Арчи научился «холоду», «ледяной ненависти». Жить разумом («Не раскрыть карты? Не будет ли это самым разумным?»), а не чувствами («не рубить с плеча», «делать не то, что тебе хочется»). Выгода прежде всего. Арчи остался собой доволен: «Вот почему вся организация Стражей держится на нем. Черт возьми, Стражи — это ведь и есть школа. А он, Арчи Костелло, — это и есть Стражи. Именно поэтому Леон вызвал его сюда, именно поэтому он практически молит его о помощи». Леон стал его надежным капиталом, удачным вложением на будущее (См. финал):

«— Я знаю, о чем вы говорите, — сказал Арчи, откладывая раскрытие карт. Пусть Леон будет чем-то вроде денег в банке, припасенных на черный день.

— Так ты поможешь?

— Я обсужу с ними, — сказал Арчи, и это «с ними» повисло в воздухе.

Леон его не тронул.

И Арчи тоже.

Они долго глядели друг на друга не отрываясь.

— Стражи помогут, — сказал Арчи, не в силах больше сдерживаться. Раньше он никогда не произносил это слово — «Стражи» — вслух перед учителем, он вынужден был отрицать существование их организации так долго, что было счастьем наконец произнести его, увидеть удивление на бледном, вспотевшем лице брата Леона».

Вот так незаметно Арчи легализовал свое тайное общество (противозаконное в силу его каратель- ного характера), а брату Леону осталось его практически узаконить.

КАКИЕ ДВЕ СЦЕНЫ В РОМАНЕ ЗЕРКАЛЬНО ОТРАЖАЮТ ДРУГ ДРУГА? ЧЕМ ОНИ СХОЖИ?

Есть в книге две сцены, раскрывающие методы работы учителя с учениками, а лидера Стражей с подчиненными. КАКИЕ ОСНОВАНИЯ ЕСТЬ ДЛЯ ИХ ЗЕРКАЛЬНОГО СХОДСТВА? Попустительство руководства школы и непротивление учащихся злу.

АРЧИ – СТРУЧОК

ЛЕОН – БЕЙЛИ

Манера Актерствует, справедливо испытывая к себе отвращение Внешность жертвы: 1м 85см, ребенок, слишком тощий, идеальная жертва для Стражей Выбирают жертву Деталь Ходит кадык: «Стручок сглотнул, его кадык протанцевал по тонкой длинной шее» Приемы Доставляет удовольствие играть с вызванными, морочить им голову, а заодно унижать(из арсенала приемов Леона). Мягкий голос. Он всегда обращался с ними ласково, словно они пробуждали в нем искреннее сочувствие Идеальная жертва для Стражей Массовка Кто-то хихикнул «Картер щелкнул пальцем – щелчок прозвучал как резкий удар судейского молотка (в случае с Леоном – указка) – наступила оглушительная тишина» Стручок выглядел испуганным, вечно старается всем угодить Тишина, которой Арчи дал сгуститься. Интерес в комнате растет. Арчи упивался моментом Получающий задание – бледный и напуган-ный, а тишина – можно расслышать стук собственного сердца. С готовностью кивая головой. Этот – Стручок, тот – сэр. Смех. Кто-то взвыл от восторга Самоощущение Льстит самолюбию – все глаза устремлены на него – на Арчи. В душе Арчи поднялась чудесная волна могущества и торжества. Паршивая, замечательная работа, по оценке Арчи, но с лихвой окупающая труды и мучения. Хваля Стручка. Стручок стоял как зачарованный. Еще один танец кадыка, кадык дергался, точно в судорогах. «Арчи строил дом, которого не существовало, пока он не соорудил его в их умах. Потом засмеялись и другие… Жестко отрубил Арчи…Задание как роковой приговор. Точно так же поступали и все остальные, зная, что выхода нет, что им не положено ни отсрочек, ни апелляций. Закон Стражей неумолим — это было известно любому ученику Тринити». Достойный ученик своего учителя.

шокировать На вид бледный и безобидный, успеет потешиться, разыграть спектакль Внешность жертвы: заморыш в очках, отличник, но робкий, замкнутый, с красными глазами по одному принципу Деталь На виске бьется жилка х Приемы Видимость воспитанности: «Джентельмены» Игнорирует жертву. Отвлечь морализаторством, расслабить – удар («на уроке надо было постоянно оставаться начеку») «Говоря, он жестикулировал: рука его изобразила ветер, зажатая в ней указка двинулась по ветру и вдруг, без всякого предупреждения, больно ударила Бейли по щеке. Бейли отскочил в ужасе и изумлении. «Извини, Бейли», — сказал Леон, однако в его голосе не слышалось никакого раскаяния. Была ли это случайность? Или очередная жестокая выходка Леона? Препарат под микроскопом Массовка По сигналу смеются: «Леон наклонился к классу, вздернув свой собственный подбородок, ожидая одобрительного смеха — вся его поза говорила о том, что ребята должны отреагировать на его шутку. И это произошло. Они засмеялись» - подхалимствующая публика (ведь это спектакль). Что здесь творится? Смеются над болью? Над неказистой внешностью? В классе стояла мертвая тишина. Джерри стало жутко А кто увидел состояние человека – «точно в ожидании расстрела» - и пожалел. «У Джерри заболела шея. В груди жгло. Он понял, что незаметно для себя задержал дыхание, и осторожно глотнул воздух, стараясь не шевельнуть ни одним мускулом. Ему хотелось стать невидимым. Хотелось очутиться где-нибудь за пределами класса. Например, на футбольном поле — озираться, ища, кому бы отдать пас» «Раненое, заблудившееся, брошенное существо вызвало (мы так и не узнаем, кто поднял хотя и оставшийся безымянным голос в защиту Бейли: «Хватит! Оставьте парня в покое!» -- палачей В своем заключительном слове Леон попытался выдать черное за белое, но очень слабо верится в педагогический эффект эксперимента брата Леона. Да и никто не поверил: «Но вы, господа хорошие, — вы сидели здесь и веселились. А те, кто не веселился, ничего не сделали, даже не попытались меня остановить. На несколько минут вы превратили этот класс в подобие фашистской Германии… Он повернулся к Бейли и дотронулся указкой до его макушки, словно посвящая его в рыцари. — Ты держался прекрасно, Бейли. Я горжусь тобой. Ты прошел самое трудное испытание: ты остался верен себе. — Подбородок Бейли ходил ходуном. — Конечно, ты не жульничаешь, Бейли. И ты не трус, — мягким, отеческим тоном. И жест, обращенный к классу, — Леон был большим мастером по части жестов. — А вот твои товарищи — трусы. Сегодня они тебя подставили. Это они усомнились в тебе — не я. — Свободны, — сказал он голосом, полным презрения ко всем ученикам». «Мягкий, отеческий тон» никого не обманул. И голос, «полный презрения», должен относиться к нему, как учителю. Хотя и класс был не на высоте.

У Стражей сохраняется подобие демократии, чтобы назначающий не зарывался. « Черный ящик был его Немезидой. В нем лежали шесть стеклянных шариков — пять белого цвета и один черного. Это была остроумная идея, пришедшая в голову кому-то задолго до появления Арчи. Этот кто-то был достаточно умным — или достаточно циничным — для того, чтобы сообразить, что назначающий, полностью свободный от всякого контроля, может зарваться. Черный ящичек и стал орудием такого контроля. Его подносили Арчи всякий раз после того, как он оглашал очередное задание. Если Арчи вынимал белый шарик, все оставалось без изменений. Но если бы ему попался черный, он должен был бы сам выполнить то задание, которое только что поручил другому.

Арчи побеждал черный ящик на протяжении трех лет — сможет ли он сделать это снова? Или удача наконец ему изменит? Возьмет ли свое закон больших чисел? Когда он протянул руку к ящичку, по ней пробежала дрожь. Он надеялся, что никто этого не заметил. Сунув руку внутрь, он схватил шарик, сжал его в кулаке. Потом вынул руку, вытянул ее перед собой — уже спокойный, без всякой дрожи, без колебаний. И раскрыл ладонь. Шарик был белый». В оппозиции «учитель – ученик» нет сдерживающих установлений, произвол, «у сильного всегда бессильный виноват».

Эпизоды заканчиваются тоже в унисон.

«Внезапно Арчи почувствовал себя опустошенным, вымотанным, ненужным. Он поглядел на мальчишку, Стручка, — тот стоял ошеломленный, казалось, что он вот-вот заплачет. Арчи чуть было его не пожалел».

«Брат Леон посмотрел на них с жалостью, качая головой. На губах его появилась угрюмая, скорбная улыбка. — Дураки вы, дураки, — сказал он. — Идиоты несчастные. Знаете, кто здесь лучший? Самый смелый из всех? — Он положил руку на плечо Бейли. — Грегори Бейли — вот кто. Он отверг обвинение в жульничестве. Устоял перед моими нападками. Он не сдался!»

После той и другой сцены остается чувство омерзения. Арчи непобедим, как зло в этой жизни. Даже судьба у него не в состоянии выиграть: «Уголок рта у Арчи дрогнул, когда напряжение его отпустило. Он снова их обставил. Снова победил. Я — Арчи. Я не могу проиграть».

Разные грани деструктивной личности Арчи находят отражение в других персонажах произведения. КТО ИЗ НИХ ЯВЛЯЕТСЯ ДВОЙНИКОМ АРЧИ КОСТЕЛЛО И ПОЧЕМУ?

Эмиль Янза. В общении с ним Арчи поворачивается еще одной гранью. При всей родственности натур:
«мало кто осмеливался бросить вызов Эмилю Янзе»

Эмиль – гроза школы, «по виду никто не догадался бы»

вел себя как животное

не признавал никаких правил («если это ему ничем не грозило»)

«доставал кого-то – ухмылка на губах»

«бросал вызов учителям (довести до белого каления)»

нарушал общепринятые традиции: из передних рядов «свистел, хмыкал, рыгал, стучал ногой, ерзал, шмыгал» (мелкий, шкодливый пакостник)

выбирал также прирожденных жертв из числа ровесников – разве это не Арчи? – Янза чувствовал превосходство Арчи.

НА ЧЕМ ДЕРЖИТСЯ ИХ ВСЕОБЪЕМЛЮЩАЯ ВЛАСТЬ?

«Никто не хотел лишнего шума, никто не хотел неприятностей, никто не хотел выяснять отношения.

Это открытие наполнило Эмиля восторгом. Оно распахнуло перед ним множество дверей. Ты мог отнять у кого-нибудь завтрак и даже деньги на завтрак — и, как правило, без всяких последствий, потому что большинство ребят хотело мира любой ценой. Конечно, жертв следовало выбирать осторожно, поскольку бывали и исключения. Те, кто протестовал, убеждались, что с Эмилем лучше не связываться. Кому охота получить по зубам? Позже Эмиль ненароком открыл еще одну истину, хотя ее трудно было выразить словами». Это дало ему ощущение неслыханной свободы, «свободы без креста» - морально-нравственная распущенность.

Второе открытие: «Он обнаружил, что люди боятся оказаться в неловком или унизительном положении, привлечь к себе общее внимание. Тихо, но достаточно громко для того, чтобы все слышали. И тому подобное — в кафетерии, во время завтрака, в читалке. Но лучше всего там, где побольше незнакомых, в особенности девушек» позволило ему нарушать (со смакованием) нормы этики. «Ух как тогда корчились эти ребята! В результате все вокруг старались по возможности угодить Эмилю Янзе, и его это полностью устраивало». Как следствие – желание угодить Янзе. Вспоминается: «Следи, чтобы Арчи было хорошо: если ему хорошо, то и нам тоже». Даже неудачи в учении сближают Арчи и его идейного единомышленника: «Эмиль не был глуп, но учеба давалась ему не без проблем. Однако он кое-как держался на плаву — двоек не хватал, разве что тройки, да и то нечасто».

Янза – другой уровень лидерства, где элементарно боятся физической расправы, где правит кулак. Уровня Арчи ему не достичь, а потому «Эмиль недоверчиво покосился на него. Он никогда не мог разобрать, шутит Арчи Костелло или говорит серьезно. Эмилю и в голову бы не пришло провернуть с Арчи какую-нибудь из своих штучек. Арчи был одним из немногих людей на свете, кого Эмиль уважал. А может быть, даже побаивался. Арчи и его Стражей».

Он кривое зеркало Арчи, которого что-то удерживает от сходства с костоломом Янзой. НО ЧТО?

Янза мелок, хотя тоже изощрен в своих каверзах. Он из той подлой породы, что бьет лежачих. А АРЧИ? Вот и звучит утешающее самолюбие Янзы заключение: «Они с ним одного поля ягоды». Узнай Арчи о таком выводе, оскорбился бы или посмеялся бы. «Откровенно говоря, Арчи ненавидел людей вроде Янзы, хотя их поступки порой и вызывали у него восхищение. Люди вроде Янзы были скотами. Но и они могли пригодиться. Янза и та фотография — как деньги в банке». А вот Эмилю Янзе есть «делать жизнь с кого»: «Эмиль Янза смотрел вслед удаляющемуся Арчи Костелло. Когда-нибудь он будет как Арчи — такой же спокойный и невозмутимый, один из Стражей».

Арчи далеко не комедийный персонаж, но порой он выглядит несолидно, смешно. Слушая речь Леона о чести школы и долге каждого и т.д., и т.п., названную Арчи же «чистой дребеденью», он думал, как сам будет торговать конфетами: «У него и в мыслях не было торговать конфетами самостоятельно. В последний раз он занимался этим в девятом классе. Обычно он находил какого-нибудь мальчишку, который охотно соглашался продать коробки Арчи вместе со своими, воображая, будто это что-то вроде поощрения со стороны такой влиятельной личности. Но в этом году он, пожалуй, распределит бремя между несколькими подручными: выберет, скажем, пятерых и прикажет им продать всего по десять лишних коробок. Это же лучше, чем нагружать одного целой партией, верно?»

Здесь срабатывает прием саморазоблачения, свойственный комическим героям. О себе он мнит как о «влиятельной личности». (А ВОТ ИНТЕРЕСНО: ВСКОРЕ ОН ЗАКОНЧИТ ШКОЛУ, КАК ОН СОБИРАЕТСЯ УСТРАИВАТЬСЯ В ЖИЗНИ С ТАКИМ НРАВСТВЕННЫМ БАГАЖОМ? ИЛИ ШКОЛА ТРИНИТИ – ЭТО ТАКОЙ СЛЕПОК МИРА, ГДЕ ПОЛНО ШЕСТЕРОК, ПОДРУЧНЫХ, ПРИХВОСТНЕЙ, ТРУСОВ, ЧТО У НЕГО ВСЕГДА БУДЕТ ПАСТВА И ЖЕРТВЫ?), поощрение которой дорогого стоит: «Откинувшись на спинку сиденья, Арчи умиротворенно вздохнул, довольный тем, каких высот достигает порой его чувство справедливости и сострадания к ближнему».

В КНИГЕ ЕСТЬ ЭПИЗОД, В КОТОРОМ «некоторые благоговейно взирали на учиненный в комнате разгром. Остальные с интересом поглядывали на брата Леона и Арчи. Но куда бы они ни смотрели, везде было здорово: школьная рутина нарушена, мертвящий дневной распорядок дал сбой». В тот момент, «когда он смотрел, как комната обращается в руины», а мы смотрим не него, хочется сказать, какой же он упырь (вот этим хлестким славянским именем). Не просто энергети – ческий вампир, « в груди у него вскипал восторг — это был сладостный миг торжества, компенсирующий всю остальную дрянь, его паршивые оценки, черный ящик. Наблюдая за разыгравшейся свистопляской, он понимал, что это один из его главных триумфов, одно из тех рискованных заданий, которые сторицей окупают вложенные в них труды и становятся легендами. Он представлял себе будущих учеников Тринити, с восхищением обсуждающих тот день, когда взорвался класс номер девятнадцать. При виде разнесенной вдребезги комнаты он едва сдержал ликующий возглас — это дело моих рук! — и увидел дрожащий подбородок брата Юджина и его искаженное ужасом лицо».

Он злой человек, получающий наслаждение от созерцания «дрожащего подбородка брата Юджина и «его искаженного ужасом лица», ликующий: «Это дело моих рук!» Вид настоящих слез потрясенного человека заставляет его «упиваться чудесным зрелищем»: «Прелестно, прелестно!»

Кульминация его торжества была, правда, «испорчена придурком Леоном. Но это минутное огор-чение, не затмившее радость воплощения, как он уже сейчас не сомневался, легендарного события. Неважно, что «бедного брата Юджина с того рокового утра так никто и не видел»: «И стал в дверях, упиваясь чудесным зрелищем останков класса номер девятнадцать — своим шедевром. Он видел брата Юджина — тот до сих пор стоял посреди обломков, и по его лицу бежали настоящие слезы.

Прелестно, прелестно».

ЧТО ПРОИСХОДИТ С ЛЮДЬМИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМИ БЕЗНРАВСТВЕННЫЕ ПОРУЧЕНИЯ СТРАЖЕЙ, КОГДА ОНИ НЕ НАШЛИ В СЕБЕ СИЛЫ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ?

Что касается исполнителя этого дерзкого и варварского задания, Стручка, то он жил теперь в состоянии вечного страха быть разоблаченным. Это состояние в нем искусно поддерживал Арчи: «Бедного брата Юджина с того рокового утра так никто и не видел. Кто-то сказал, что у него нервное потрясение. Другие возражали, что умер какой-то его родственник и он уехал на похороны. Как бы то ни было, все это навалилось на Стручка, и он напрочь потерял ночной покой. Хотя многие в школе по-прежнему смотрели на него снизу вверх, он чувствовал, что между ним и остальными ребятами возникла дистанция. Да, они восхищались им, но вместе с тем предпочитали держаться от него поодаль из-за возможных неприятных последствий. Как-то он встретил в коридоре Арчи Костелло, и тот отвел его в сторонку. «Если вызовут на допрос, ты ничего не знаешь», — предупредил он. Стручку неоткуда было знать, что это излюбленная тактика Арчи — припугнуть человека, заставить его нервничать. С тех пор Стручка не отпускали дурные предчувствия — смешно сказать, но он словно ждал, что на доске объявлений вот-вот появится его физиономия с надписью «Разыскивается». Ему уже не хотелось никакого почитания со стороны однокашников — он просто хотел быть Стручком, играть в футбол и бегать по утрам. Он с ужасом ждал вызова к брату Леону и пытался угадать, сумеет ли он выстоять под допросом, выдержать взгляд этих страшных влажных глаз и соврать без запинки».

КАК ВЫСТРАИВАЕТ АРЧИ ОТНОШЕНИЯ С БЛИЗКИМИ ПО ДУХУ ЛЮДЬМИ?

Арчи с легкостью обзаводится подручными. Он не обольщается на их счет. Вот как в случае с Янзой: «Тон их разговора был легким, шутливым, но Арчи знал, что в душе Эмиль вовсе не расположен шутить. Арчи знал, что стоит дать ему волю, и он с удовольствием прикончит его во сне, лишь бы наложить на эту фотографию свою потную лапу». А до этого он так же думал о Оби: «Оби и вправду меня ненавидит? А может быть, и все остальные тоже? Но какая, собственно, разница? Никакой, пока Арчи остается у власти. Он победит всех и вся, даже этот черный ящик» и остальных. Но если же ты не заблуждаешься насчет отношения к тебе других, может быть, надо задуматься. О чем? Прежде всего о своем одиночестве среди людей. У мальчишки создается ощущение, что он пуп земли, без него ничего не делается в школе, он гений. Но в его случае гений и злодейство совместимы.

Вот он наблюдает за своим кривым зеркалом – Янзой. Тот троллит девятиклассника, опаздываю- щего на урок, усугубляя его ситуацию.

«Сейчас Янза отвернулся от Арчи и заметил девятиклассника, который спешил через улицу, явно обеспокоенный тем, что опаздывает на уроки. Только через год-другой у учеников вырабатывался навык, позволяющий без суеты выходить из дома в самую последнюю секунду.

— Эй, пацан, — окликнул его Янза.

Парнишка поднял глаза и побледнел от страха, увидев Янзу.

— Опоздать боишься?

Девятиклассник сглотнул и кивнул.

— Не боись, пацан.

Прозвенел последний предупредительный звонок. Ровно сорок пять секунд, чтобы добежать до класса.

— А у меня сигареты кончились, — объявил Эмиль, хлопая себя по карманам».

Арчи и Янза поглядели друг в друга и узнали себя: «Янза завораживал…примитивностью и грубостью», как он завораживал Оби «гениальностью заданий и вызывал отвращение жестоко – тью» тех же заданий. «Арчи улыбнулся, понимая, что у Янзы на уме. Янза считал себя кандидатом в Стражи и всегда старался произвести на Арчи впечатление.

— Ты вот что, пацан, сбегай-ка в «Бейкерс» и купи мне пачечку.

— У меня денег нет, — возразил новичок. — И я на урок опоздаю.

— Такова жизнь, пацан. Так уж она устроена. Мне вершки, с тебя корешки. Если нету денег, укради курево. Или займи деньги. Но чтоб к большой перемене ты мне принес сигареты. Любой марки. Эмиль Янза не привередливый. — На всякий случай надо назвать свое имя: пусть малец знает, с кем связался, если его еще не просветили насчет Эмиля Янзы.

Арчи медлил, понимая, что и сам может схлопотать выговор за опоздание. Но Янза завораживал его, несмотря на всю свою примитивность и грубость».

Но Арчи по-иезуитски изощреннее. Философ к тому же: «Мир делится на людей двух типов: на тех, кого давят, и тех, кто давит. К какой категории относится Янза, было абсолютно ясно. То же самое можно было сказать и о нем, Арчи. И, конечно, об этом пареньке, который повернулся и с мокрыми от слез щеками потрусил с холма».

Арчи такие, которые «сталкивают с лестницы старушек и ставят подножки калекам», нужны. Он и сам носит клеймо изувера: «Янза хихикнул, и от этого хихиканья Арчи пробрала легкая дрожь, хотя многие считали, что он и сам способен обижать старушек и ставить подножки калекам».

НЕ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ НА СТРАННУЮ ОСОБЕННОСТЬ ЭТОЙ «ЗАНЮХАННОЙ ШКОЛЫ ТРИНИТИ»?

Удивительное место эта школа: здесь одни плачут (у брата Юджина «бежали по лицу настоящие слезы»; девятиклассник потрусил за сигаретами «с мокрыми от слез щеками»; «ошеломленный Стручок вот-вот заплачет»), а другие звереют. «Волки и овцы» какие-то. ТОЛЬКО ЛИ Арчи, Янзы, Леоны и Картеры виноваты в этом? А ЧТО СДЕЛАЛИ ТЕ, ДРУГИЕ, чтобы не стать подопытным стадом, на котором упражняются в садизме, в оттачивании приемов и методов по отнятию личности, индивидуальности?

Виноваты те и другие. Своим безволием, трусостью и боязнью отстаивать себя (Стручок, Бейли, безымянный девятиклассник, да тот же Ролло). Ну что могло еще грозить Бейли, если его уже бьют по щеке указкой? Убийство? И поэтому он подставляет другую? Впрочем, как увидим далее, такой вариант очень даже возможен.

Мы уже знаем, что с особым сладострастием Арчи издевается над учителями. Тем более если это «новенький, молодой и чувствительный учитель», который не может не стать «легкой добычей» для Арчи. Преподаватель доведен до паники, но не считает нужным поднимать шум, т.е. предавать огласке факт издевательства. Помните, на этом держится тактика Янзы: «Никто не хотел лишнего шума, никто не хотел неприятностей, никто не хотел выяснять отношения. Это открытие наполнило Эмиля восторгом. Оно распахнуло перед ним множество дверей. Ты мог отнять у кого-нибудь завтрак и даже деньги на завтрак — и, как правило, без всяких последствий, потому что большинство ребят хотело мира любой ценой. Конечно, жертв следовало выбирать осторожно, поскольку бывали и исключения. Те, кто протестовал, убеждались, что с Эмилем лучше не связываться. Кому охота получить по зубам? Позже Эмиль ненароком открыл еще одну истину, хотя ее трудно было выразить словами.

Он обнаружил, что люди боятся оказаться в неловком или унизительном положении, привлечь к себе общее внимание. Тихо, но достаточно громко для того, чтобы все слышали. И тому подобное — в кафетерии, во время завтрака, в читалке. Но лучше всего там, где побольше незнакомых, в особенности девушек.

Ух как тогда корчились эти ребята! В результате все вокруг старались по возможности угодить Эмилю Янзе, и его это полностью устраивало».

То есть не желающих обозначить порок, дать ему оценку и отпор. Попустительство, безнаказан – ность – благодатная почва для беспредела. «Странно, подумал Оби, как все — не только учителя, но и ученики — знают, что эти трюки планируются и осуществляются Стражами, и тем не менее продолжают напускать на себя таинственный вид, упорно отказываясь признавать это в открытую. Интересно, почему? Оби участвовал в стольких заданиях, что потерял им счет, и не переставал поражаться, как это всякий раз сходит им с рук».

И вся эта отлаженная работа машины служит одной цели – «поддержать непогрешимую репутацию великого Арчи». Великого Гэтсби. «Честно говоря, он уже начал уставать от всех этих заданий, от своей роли няньки и главного доверенного лица Арчи Костелло. Ему надоело все организовывать, отвечать за то, чтобы каждое задание было выполнено в срок, поддерживая таким образом непогрешимую репутацию великого Арчи. Вспомнить хотя бы историю с классом номер девятнадцать, когда ему пришлось пробраться туда, чтобы помочь этому малому, Стручку, успеть вовремя развинтить мебель, — и все эти старания ради того, чтобы еще выше поднять в глазах ребят престиж Арчи и Стражей. Вот и это, нынешнее задание тоже отчасти висело на нем: если брат Жак перестанет употреблять ключевое слово, Оби должен будет найти способ подтолкнуть его в нужном направлении».

«Как же он ненавидит Арчи, этого сукина сына!» - скрывая свое недовольство, думал Оби. Причем мотивировка очередного «гениального» задания Арчи сугубо индивидуалистическая: «В чем и состоит смысл всей нашей затеи. Меня уже давно тошнит от этой идиотской болтовни насчет окружающей среды — так пусть в школе будет хотя бы один учитель, который вычеркнет эти слова из своего лексикона».

А безнравственная подоплека не менее безнравственного действа в том, что «эта сволочь Арчи, очевидно, сообщил брату Жаку — не сам, конечно, а через кого-то другого, — что здесь происходит. И учитель повернул ситуацию в свою пользу. Теперь он был главным и заставлял ребят прыгать, рассчитывая уморить их по-настоящему», т.е. сталкивает две стороны лбами. Под- лость Арчи и его неуязвимость («стоял Арчи с торжествующей ухмылкой») поражает даже его сто- ронников. Возьмем Оби, которому остается слабое утешение: «Он бросил на Арчи испепеляющий взгляд, но тот и ухом не повел. Он по-прежнему усмехался своей дурацкой усмешкой. Униженный и уязвленный, Оби зашагал прочь. Ну ладно, сволочь, подумал он. Ты за это еще поплатишься».

Арчи в свою очередь получает мазохистское удовлетворение от ненависти других людей, подпиты ваясь ею ( «Ах, Оби, как же ты, должно быть, меня ненавидишь, подумал Арчи, нимало не взволнованный этой мыслью. Очень даже неплохо, когда тебя ненавидят, — благодаря этому держишься в тонусе. И вдобавок можешь спокойно, без всяких угрызений совести колоть этих людей своими ядовитыми иглами, что он и проделывал с Оби постоянно»), потому что «иногда Арчи ощущал себя пустым, выпотрошенным — ни одной идеи в голове». Но эти свои слабости, а может, даже уязвимые места он не мог никому показать, чтобы не повредить репутацию «вели – кого» Арчи.

С ЧЕГО НАЧАЛСЯ КОНФЛИКТ АРЧИ С ДЖЕРРИ РЕНО? КАК ОН РАЗВИВАЛСЯ? ЕСТЬ ЛИ В ЭТОМ ПРО – ТИВОСТОЯНИИ ОТЛИЧИЕ ОТ ДРУГИХ КОНФЛИКТОВ АРЧИ?

Начало конфликта Арчи с Джерри было положено осознанием того, что Рено, не участвуя в продаже конфет, во-первых, бросает вызов Стражам (они давали ему задание отказываться от продажи десять дней, а потом приступить), и многие понимают это. Но «никто не может бросить Стражам вызов… и думать, что это сойдет ему с рук, а во-вторых, «Стражи обещали Леону, что по-могут ему продать конфеты», но «продажа проваливается»: «Никто и раньше не хотел продавать конфеты, а теперь в некоторых классах это и вовсе превращается в фарс… Оби сел на скамейку рядом с Арчи и замолчал, давая ему время переварить услышанное. Несмотря на показное равнодушие к словам Оби, он лихорадочно обдумывал ситуацию, взвешивая варианты».

Оби как секретарь Стражей изложил сущность ситуации, сложившейся вокруг Джерри и продажи конфет, запустил, так сказать, маховик действий, но не был по достоинству оценен Арчи, а постав-лен на место: «С Леоном я сам разберусь. А ты делай, что тебе сказано». За что и заслужил дежур-ное проклятие: «Какая же ты сволочь, подумал Оби. Как я тебя ненавижу! Он захлопнул блокнот и оставил Арчи сидеть в отравленной атмосфере спортивного зала».

Атмосфера была отравлена во всей школе, учащихся которой условно можно поделить на три слоя: «Шустряки, подхалимы носятся и торгуют как сумасшедшие. То же самое Леоновы любимчики, его личная гвардия. Плюс те, кто еще верит в честь школы». И появление бунтаря – явление редкое и заметное. «…теперь вся школа полна слухов. Во-первых, многие считают, что Стражи по-прежнему в этом замешаны, что Рено до сих пор выполняет наше задание и поэтому отказывается торговать конфетами. Потом, кое-кто знает, что срок задания кончился, и думает, что Рено решил взбунтоваться против продажи. Они говорят, что брат Леон каждый день лезет на стенку…

— Каждый день Леон проводит перекличку, и каждый день этот малый, сосунок, сидит там и посылает его с его долбаными конфетами.

— Прелестно.

— Ага, красота.

— Продолжай, — сказал Арчи, игнорируя сарказм Оби.

— В общем, я так понимаю, что продажа проваливается».

Протагонист Джерри обрел своего антагониста.

Во время первого разговора с Арчи, что конфеты не продаются, Леон прямо указал на виновника мятежа: «— Возможно, тебе надо начать с Рено, — сказал Леон. — Я полагаю, его следует заставить сказать «да» вместо «нет». Я убежден, что для тех, кто хочет провалить продажу, он стал своего рода живым знаменем. Симулянты, недовольные — они ведь всегда собираются вокруг мятежников. Рено должен продавать конфеты. И ты, и твои Стражи — да, я произношу это название вслух, — Стражи должны поддержать наше мероприятие всеми своими силами…

— Это звучит как приказ, брат Леон.

— Ты подобрал верное слово, Арчи. Приказ — именно так.

— Не очень понимаю, о чем вы говорите, брат Леон».

Происходит совершенно невообразимое: учитель натравливает одного ученика на другого. Более того, он выдвигает ультиматум: «— Я объясню, Арчи. Если на продаже будет поставлен крест, на вас со Стражами тоже будет поставлен крест. Поверь мне…» Несмотря на то, что Арчи не успел от-ветить ударом на удар («Арчи подмывало ответить ударом на удар, заявить Леону, что он знает о его финансовых проблемах, но ему не дали такой возможности. Леон, этот сукин сын, повесил трубку, и Арчи в ухо ударили гудки отбоя»), он теперь знает, на кого его направит: «Рено. Арчи подумал о его отказе продавать конфеты, об этом нелепом бунте. Вспомнил о торжестве в голосе Оби, когда тот рассказывал ему о поведении Рено: а ну-ка, Арчи, поломай голову. Интересно, как ты теперь выкрутишься. Что ж, Арчи не привыкать — он выкручивался раньше, выкрутится и на этот раз. И он принял решение».

Перед разговором Арчи с Джерри («Организуй сбор Стражей и доставь туда Рено») состоялась своеобразная репетиция его, т.к. на собрание Стражей был приглашен Френки Ролло («им не стоило вызывать на собрание его»). «Известный нахал и смутьян», одиннадцатиклассник, он, по признанию зарвавшихся троллей, «оказался из другого теста»: «Он стоял перед Арчи спокойно и свободно, ни капли не робея», в то время как «так называемые крепкие орешки мигом превра – щались в большую порцию дрожащего желе» перед Арчи и Стражами ( «— Имя? — спросил Арчи.

— Не смеши, Арчи, — отозвался Ролло, широко улыбаясь. — А то ты не знаешь, как меня зовут»). А сейчас «наступила устрашающая тишина. Но перед этим кто-то успел изумленно ахнуть. Арчи по-прежнему сидел с каменным лицом, следя за тем, чтобы не выдать никаких эмоций. Но в душе он был потрясен. Раньше ему никогда так не отвечали. Никто не осмеливался дерзить Арчи, когда его вызывали для получения задания. — Смотри, Ролло, допрыгаешься, — не выдержал Картер. — Быстро называй свое … Молчание».

Нарушая ритуал, Ролло спровоцировал бурю эмоций: Картер угрожал («допрыгаешься»), а Арчи был уязвлен, его самолюбие задето как приглашенным: «никто не осмеливался дерзить Арчи», так и вмешательством председателя: «Арчи ругнулся про себя. Вмешательство Картера было очень неприятно — как будто он бросился ему на выручку. Обычно собрания проходили под диктовку Арчи и он не терпел никакой самодеятельности».

Главный принцип взаимоотношений Арчи с людьми – «взять в оборот, чтобы согнуть или сломать»: « — Мы здесь любим орлов, — сказал Арчи. — Это наше любимое занятие — делать из них воробышков…» Внешне бравируя, сейчас Арчи растерян, не может собраться с мыслями, пото-му что ему бросают вызов: « — Завязывай, Арчи, — сказал Ролло. — Кого ты из себя корчишь-то? И снова молчание… по комнате словно прокатилась ударная волна, ошеломившая всех. Даже Оби, который давно мечтал о том, как очередная жертва когда-нибудь бросит вызов великому Арчи Костелло, заморгал от удивления. — Что ты сказал? — произнес Арчи, точно откусывая каждое слово и выплевывая его в Ролло».

Он понимал, «что сейчас придется импровизировать, чтобы как-то осадить этого наглеца». И теперь Арчи прозрел окончательно: Рено, это все Рено, который незаметно для Арчи Костелло успел вырасти в его противовес, подточив и его репутацию, великого и ужасного Арчи, и Стражей: «— Слушайте, ребята, — сказал Ролло, отвернувшись от Арчи и обращаясь ко всем остальным. — Я вам не новичок, который готов обоссаться от страха из-за того, что его вызвали к себе большие злые Стражи. Несчастный девятиклассник и тот на вас плюет — вы не можете заставить его продать коробку конфет…»

Спас положение Арчи Картер – « удар зубодробительный, удар скуловорот»: «Но он не успел закончить, потому что Картер стремительно вскочил на ноги. Он ждал подобного момента годами — все это время у него чесались руки, а он вынужден был неделю за неделей сидеть здесь без движения, глядя, как Арчи играет с вызванными в кошки-мышки.

— Ну хватит, Ролло! — воскликнул Картер. В то же мгновение его кулак метнулся вверх и врезался Ролло в подбородок. Голова Ролло с хрустом откинулась назад, и он взвыл от боли. Его руки инстинктивно дернулись вверх, чтобы прикрыть лицо, и в этот же миг Картер с тошнотворной неумолимостью утопил другой кулак у него в животе. Ошеломленный, Ролло со стоном сложился пополам, хватая ртом воздух, пытаясь унять жестокие позывы к рвоте. Кто-то пнул его сзади, он рухнул на пол и стал ползать по нему на четвереньках, кашляя и отплевываясь.

Стражи приветствовали выпад Картера одобрительным гулом. Наконец-то состоялся переход от слов к действиям, наглядным и эффективным!

— Убрать его отсюда, — распорядился Картер».

Двое добровольцев подняли и наполовину вынесли, наполовину выволокли Ролло в коридор».

Картер этим нанес такой же силы удар по самолюбию Арчи: ««Арчи наблюдал за этой молниеносной расправой с чувством, близким к испугу. Ему не нравилось, что Картер неожиданно очутился в центре внимания, не нравилось, что его выход на авансцену встретил у всех остальных такой теплый прием». Он тоже, оказывается, может знать свое место. Сейчас не время меряться силой влияния, их должна сплотить общая проблема: «задрипанный новичок делает из них идиотов». Вот кто, а не Ролло, не Картер бросил тень на Арчи, хотя ему в какой-то момент и показалось, что «впервые Арчи как назначающий оказался в тени, а ведь он велел Оби вызвать Ролло только для затравки, ради того, чтобы немного оживить собрание, главная цель которого заключалась в другом — обсудить поведение Рено и решить, что делать с этим упрямым новичком, не желающим вести себя как положено».

Хитрый лис Арчи понял, что ему, «вдруг очутившемуся в комнате, полной незнакомцев», вовсе не стоит ничего говорить: « Если тебя обуревают сомнения, лучше помолчи. Дождись своего шанса. Конечно, возражать Картеру было бы глупо. Это знала уже почти вся школа: Рено отказывается продавать конфеты вопреки прямому распоряжению Стражей. Ради чего они, собственно, здесь собрались?» Всю глубину пропасти, в которой они оказались по милости Рено, обрисовал Картер: «Он уже давным-давно посылает и конфеты, и Стражей. Но это симптом. Разговоры идут. Если Рено может нас послать, то и другие скоро попытаются».

И вот здесь снова потребовался Арчи с его умением мыслить и действовать, «соображать, взвешивать, рассчитывать». На карту поставлен его имидж. Бедный Рено должен ему его вернуть. «Теперь он знал, что ему делать: он должен восстановить свой обычный статус, стереть память об истории с Ролло и доказать, что он, Арчи Костелло, по-прежнему все контролирует. Он должен показать им, что в его власти разобраться и с Рено, и с конфетами. И он это сделает».

Тактика продажи конфет, разработанная Арчи ( «Мы сделаем так, что продавать их станет почетно. Объясним, что торговля конфетами — это здорово. Мы развернем агитацию. Все спланируем. Мы привлечем на нашу сторону старост, членов студенческого совета, ребят, которые пользуются авторитетом. Продай или умри ради старой доброй Тринити! Все на продажу!.. Благодаря нам каждый школьник поймет, что его дело — торговать шоколадными конфетами. И Стражи, как всегда, выйдут из этой истории победителями. Вся школа будет носить нас на руках за то, что мы помогли ей избавиться от этих конфет. Мы сможем диктовать брату Леону и учителям свои условия. Ради чего я, по-вашему, обещал Леону нашу поддержку? — В мягком голосе Арчи звучала уверенность — эта интонация была его фирменным знаком, неизменно сопровождавшим свободное и головокружительное парение его мысли»), вернула прежний статус-кво: ««Все завороженно затихли, как обычно, когда Арчи начинал разворачивать перед ними свои великолепные планы… В мягком голосе Арчи звучала уверенность — эта интонация была его фирменным знаком, неизменно сопровождавшим свободное и головокружительное парение его мысли. Стражи оценили мощь Картера, который в два счета расправился с Ролло, но им было спокойнее повиноваться Арчи, великому Арчи, который умел удивлять их раз за разом».

Не без неприятных уколов для своего вскормленного эго: сжатые кулаки со взмокшими ладонями, порозовевшие щеки, угрожающе забившаяся на виске жилка – « Арчи каким-то образом вывернулся из хватки Картера («Но смотри, Арчи, если ничего не выгорит, если продажа провалится, виноват будешь ты, ясно? Тогда тебе конец без всякого черного ящика») и снова оказался победителем».

Лавирование между опасными ситуациями – ценное качество для лидера. Гибкость ума сильнее кулака, хотя используется она здесь не в благовидных целях:

— А как насчет Рено? — спросил Картер.

— О Рено не беспокойся.

— А я вот беспокоюсь, — язвительно отозвался Картер. — Он из нас дурачков делает.

— С Рено все уладится само собой, — сказал Арчи. Неужели Картер и остальные этого не понимают? Как можно до такой степени не разбираться в человеческой природе, не уметь оценивать ситуацию?

Итак, мы понимаем, с какими установками Арчи приступает к работе с Джерри:

- правильно оценить ситуацию

- сделать ставку на знание человеческой природы

СЦЕНА ЗАСЕДАНИЯ СТРАЖЕЙ – ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОЕДИНОК КРОЛИКА И УДАВА, как думалось Арчи. Обставлено заседание более чем серьезно: пурпурно-золотой платок школы Тринити, коро-бка шоколадных конфет в центре стола. Но в этом, в том числе и в записке-приглашении, выгляде-вшей из-за «клоунского набора разнокалиберных букв по-детски забавно и нелепо», «сквозило что-то не совсем рациональное, слегка угрожающее и издевательское. То, что было свойственно Стражам вообще и Арчи Костелло в частности».

Мягкий тон Арчи обманчив, потому что мы знаем, какими серьезными личными причинами руководствуется «назначающий». Когда-то он назначил Джерри Рено «терапию»:

— Бедняга, — сказал Арчи. — Без матери остался.

Опять эта забота, это сочувствие в голосе.

Оби кивнул. Еще одно имя. Чье?

— Паршиво ему, наверное.

— Да, — нетерпеливо согласился Оби.

— Знаешь, что ему нужно, Оби? — Его голос звучал мягко, сонно, ласкающе.

— Что?

— Терапия.

Ужасное слово выморозило из голоса Арчи всю теплоту.

— Терапия?

- Ради бога, Арчи. Ты же его видел. Он просто тощий малец, который старается пролезть в команду новичков. Тренер его сожрет и не подавится. А у него мать в могиле еще не остыла. На хрена ты включаешь его в список?

— Не позволяй ему себя надуть, Оби. Он крепкий малый. Вспомни, как его снесли, а он все-таки поднялся на ноги. Крепкий. И упрямый. Ему надо было остаться на земле — это было бы самое разумное. А кроме того, должны же мы дать ему шанс подумать о чем-нибудь другом, кроме его бедной умершей матери.

— Ты скотина, Арчи. Я это раньше говорил и еще скажу.

— Записывай. — Голос холодный, как лед за Полярным кругом.

Вылечил?

Здесь и начинается, по выражению Картера, игра в кошки-мышки. Издевательски предлагая Рено конфету, «он вдохнул ее аромат и кинул ее себе в рот. Нарочито медленно разжевал, с утрированным наслаждением причмокивая губами. За первой конфетой последовала вторая. За второй — третья. Теперь его рот был набит шоколадом, и горло пришло в движение: он сглотнул раз, другой. — Восхитительно, — сказал он. — И всего пара долларов за коробку — сущие гроши».

«Джерри пожал плечами. Но его сердце лихорадочно забилось. Он знал, что ему предстоит битва. И вот — началось». Вся дальнейшая сцена пронизана фальшью «мягкого голоса… завитка изумления и недоверия в нем…благоговейного восхищения». Арчи упивается своим дирижерством: «Оби поражался тому, как ловко Арчи ведет собрания и как быстро Стражи схватывают его намеки».

Психологически подавив Рено (« он уже чувствовал, что проиграл, понимая, что не может выиграть»), «Арчи тем временем облизывал пальцы, каждый по очереди, позволяя ответу Джерри умирать в воздухе медленной смертью». Это все рассчитано на приглашенных, на новичков, но у знавших Арчи давно это вызывает раздражение: он переигрывает, упиваясь собой ( «Картер испустил неслышный вздох раздражения. Эта игра в кошки-мышки, которую так любил Арчи, уже стала ему поперек горла. Он просидел здесь два года, глядя, как Арчи играет с вызванными в свои дурацкие игры и корчит из себя неизвестно кого, будто он тут всем заправляет. А ведь бремя ответственности за все задания лежало на плечах Картера. Как председатель, он должен был еще и держать в узде остальных, следить, чтобы они не расслаблялись и при необходимости помогали выполнить задания Арчи до конца. А эта история с конфетами Картеру вообще не нравилась. Стражи никак не могли ее контролировать. Все это затеял брат Леон, а ему он не доверял ни на грош. Сейчас он смотрел на Рено, который, казалось, вот-вот хлопнется в обморок — весь бледный, глаза на лоб вылезли от страха, — и на то, как Арчи с ним забавляется. Елки-палки! Картер терпеть не мог эту психологическую дребедень. Он любил бокс, где все на виду — джебы и хуки, где можно вмазать с размаху так, что перчатка в животе утонет»). Опытный Арчи это почувствовал:

— Ладно, Рено, шутки кончились, — сказал Арчи. Вся мягкость пропала из его голоса. Во рту уже не было шоколада. — Ответь нам, почему ты не продаешь конфеты?

— Потому что не хочу, — сказал Джерри, по-прежнему с запинкой. А что ему еще было делать?

— Не хочешь? — недоверчиво переспросил Арчи.

Джерри кивнул. Он выиграл немного времени.

Он продолжает увещевать Рено и «всего-навсего просит завтра взять у брата Леона конфеты. И продать их». Очень непривычное в лексиконе Арчи слово «просим» вызвало изумление Оби и было расценено как поражение: «Не может быть, в изумлении подумал Оби. Великий Арчи Костелло испугался! Он сказал «просим». Может, случайно с языка сорвалось? Но выглядело это так, будто Арчи старается договориться с этим мальчишкой, упрашивает его — рехнуться можно! Ну Арчи, ну сволочь, ты наконец попался! Никогда еще Оби не испытывал такого упоения. Наконец-то перед Арчи встала реальная опасность оказаться побежденным — и кто же его победит? Не черный шарик. Не брат Леон. Не его собственная хитрость. А какой-то жалкий, худосочный новичок! Потому что в одном Оби был уверен, как в законе всемирного тяготения: Рено не станет продавать конфеты. Это было ясно по одному его виду — он стоял испуганный, точно готов был в любую секунду наложить в штаны, но он не сдался. В то время как Арчи просил его продавать конфеты. Просил!»

Недалек был от этого и Картер: «Удивленный таким скоропалительным финалом, Картер слишком сильно стукнул молоточком, чуть не расколов ящик, который заменял ему стол. У него было ощущение, будто он что-то прозевал, упустил решающий момент. Чертов Арчи с его психологическими тонкостями! Этому щенку Рено всего-то и нужно что хороший джеб в челюсть и второй — в живот. Тогда небось мигом побежал бы продавать эти вонючие конфеты. Но от Арчи только и слышно: насилие — не наш метод! Ну да ладно, главное, что больше не надо здесь сидеть. Картеру очень хотелось пойти наконец в спортзал, надеть перчатки и как следует поработать с грушей».

Но они недооценили своего идейного лидера. Тактика в отношении всей школы сработала: «За последние несколько дней темпы продажи подскочили до небес. Именно так — до небес. Брайан даже чувствовал себя слегка хмельным от этих чисел — голова у него была легкой и немного кружилась. Что же произошло? А шут его разберет. У этого крутого разворота, удивительного скачка, нежданного взлета эффективности торговли не было единственной причины. Однако свидетельства этой перемены не только лежали перед ним в виде цифр, но и наблюдались повсюду в самой школе. Брайан видел, как народ внезапно бросился торговать и как конфеты стали модой, повальным увлечением. Судя по слухам, Стражи развернули в защиту этого мероприятия особую кампанию. И это было вполне вероятно, хоть Брайан и не наводил дополнительных справок — он вообще старался держаться от Стражей подальше. И тем не менее он иногда замечал, как самые известные члены этой зловещей организации останавливают ребят в коридорах, проверяют, сколько они продали, и что-то угрожающе шепчут тем, кто не мог похвастаться серьезными результатами. Каждый день после уроков из школы выходили целые бригады, груженные коробками. Они заталкивали их в автомобили и разъезжались. Брайан слышал, что эти бригады буквально наводняют разные районы города, звонят и стучат во все двери подряд — массированный натиск, словно их всех наняли продавать дорогие энциклопедии за хороший процент с реализации. С ума сойти! Еще Брайан слышал, что четверым из этих энтузиастов удалось прорваться на одну из местных фабрик и загнать там за пару часов добрых три сотни коробок. Из-за всей этой лихорадочной активности Брайану вздохнуть было некогда: он собирал данные, а потом бежал вывешивать их на больших досках в актовом зале. Теперь здесь всегда было полно любопытных».

В своей психологической атаке на учеников они не думали о том, что катком прошлись по личности человека, лишив его чувств, подавив волю к сопротивлению, оставив ему только слезы: «Стручок сделал шаг вперед, намереваясь протестовать. Черт возьми, он продал всего двадцать семь коробок! Он остановился на двадцати семи, чтобы поддержать своего друга, хотя об этом не знал никто, включая самого Джерри. И вдруг его порыв угас, и он ощутил, как волей-неволей снова отступает в тень, точно съеживается до полной невидимости. Ему не нужны были неприятности. Их у него было достаточно, и он терпеливо все переносил. Но он знал, что, если выйдет сейчас в круг этих вопящих ребят и потребует, чтобы они стерли число «пятьдесят» напротив его имени, его дни в Тринити будут сочтены.

Когда Стручок снова вышел в коридор, он дышал быстрее обычного. Но, помимо этого, он не чувствовал ничего. Так он себя настроил. Он не чувствовал себя паршиво. Не чувствовал себя предателем. Не чувствовал себя жалким трусом. Но если он ничего этого не чувствовал, почему всю дорогу до шкафчика у него лились слезы?» Но это один из излюбленных приемов в арсенале Арчи – «согнуть и сломать» морально. Но когда амбалы вроде Янзы доводят этот прием до логического конца, получается мордобитие: «— Это была моя гениальная находка, Арчи. По крайней мере, я так подумал. Отделать его хорошенько всем скопом. Разве это не та самая психология, о которой ты всегда толкуешь?»

Еще одно средство в арсенале Арчи – клевета: «Если хочешь кого-то достать, обвини его в том, чего нет. Иначе ты просто скажешь ему то, что он и так знает».

Этот Арчи, убеждающий всех, что он обычно старается не прибегать к силовым методам, держит в подручных Янзу, у которого «еще будет шанс». А чтобы как можно дольше держать его на крючке, использует шантаж и многообещающие преференции: «— Главное, Эмиль, — держись меня. Всегда. И ты не пожалеешь. Нам нужны такие люди, как ты.

У Эмиля захватило дух от гордости. Уж не о Стражах ли речь? И фотография — может, ее действительно нет? Какое это было бы облегчение!

— Можешь на меня рассчитывать, Арчи.

— Я знаю, Эмиль.

Но, когда в трубке зазвучали гудки отбоя, Эмиль подумал: ну и хитрая же сволочь этот Арчи!»

Поединок Арчи и Стражей с Джерри не дает ощутимых результатов. Они проиграли, несмотря на травлю, бойкот-игнорирование. Арчи решил поставить жирную точку, сыграв роль серого кардинала и умыв руки, расправившись с Джерри чужими силами.

— Зачем тебе там Рено?

— Чтобы дать ему шанс. Последний шанс избавиться от своих конфет, дружище.

— Я тебе не дружище, Арчи.

— Я знаю, Оби.

— И как же Рено избавится от своих конфет?

— С помощью лотереи.

— Лотереи?

— Да, Оби. Лотереи.

Лотерея — но какая!

Такой лотереи еще не бывало ни в Тринити, ни в других школах.

МИССИЮ КОГО ВЗВАЛИЛ НА СЕБЯ АРЧИ?

Само по себе задуманное – верх дерзости («это собрание только для учеников, Оби. Учителя на него не приглашаются. Но все остальные там будут») и цинизма: он практически возомнил себя Богом («Арчи всегда дивился, глядя на то, что он сам задумал и организовал. Вот, например, все эти ребята делали бы сегодня вечером что-то другое, если бы Арчи не сумел круто изменить их планы. И все, что для этого понадобилось, — капелька его воображения и два телефонных звонка») или считает, что действует по его доверенности.

А еще он сравнивает себя с шекспировским Полонием (ПОЧЕМУ?), который в своем желании быть у власти доходит до края. Лидер со стажем, Арчи Костелло легко пренебрегает моральными пра-вилами, формально вспоминая об одном из них в ритуальных заседаниях Стражей. Разрушенный духовный мир Арчи и других – следствие ядовитого, тлетворного влияния атмосферы школы на ее учащихся. Свидетельство нездорового духа школы – слова Стручка:

«Я вот о чем, Джерри. В этой школе есть что-то гнилое. Хуже того. — Он поискал нужное слово и нашел его, но не хотел произносить. Оно не сочеталось с тем, что их окружало, с ярким октябрьским солнцем и погожим днем. Для этого слова больше подошли бы полночь и завывания холодного ветра.

— Стражи? — спросил Джерри. Он улегся на лужайку и смотрел в голубое небо, по которому спешили осенние облака.

— Они часть этого, — сказал Стручок. Ему опять захотелось бежать. — Зло, — сказал он.

— Что?

Бред. Джерри подумает, что он спятил.

— Ничего, — отметил Стручок. — В общем, я не смогу играть в футбол. Это личное, Джерри. — Он глубоко вздохнул. — И на соревнования по бегу весной не пойду.

Они помолчали.

— Да что с тобой стряслось? — наконец спросил Джерри с явной тревогой и участием в голосе.

— Ты посмотри, что они с нами делают. — Сейчас говорить об этом было легче, потому что они не смотрели друг на друга. Взгляд обоих был направлен вперед. — Что они сделали со мной тогда ночью в классе — я плакал как ребенок, а мне ведь казалось, что я уже никогда в жизни так не смогу. А с братом Юджином что сделали — искалечили его класс, его самого…

— Да брось ты.

— И с тобой что они делают — из-за этих конфет.

— Это же все игра, Струч. Народ развлекается. Ну и черт с ними. А брат Юджин, наверное, и так уже был на грани…

— Нет, Джерри, это не просто игра. Все, что может довести человека до слез и заставить учителя уехать — столкнуть его за грань, — это не просто игра, а кое-что похуже.

— Тринити от меня больше ничего не дождется. Ни футбола, ни бега — ничего».

Понимая, что костолома Янзу не придется долго уговаривать на бой ( ««Янзе он звонил, можно сказать, для порядка. Арчи знал, что в его власти придать действиям Янзы любую форму, как комку глины»), знал, что «звонок Рено требовал правильной тактики, изобретательности и толики того особого искусства, которым он, Арчи, так хорошо владел: действовать издалека, обходом, стороною. Как шекспировский Полоний, усмехнулся Арчи». Вначале действуя по-иезуитски рас –четливо («… в трубке раздался голос Рено — невозмутимое «алло», в котором, однако, сквозило нечто еще. Арчи распознал это нечто — ледяное спокойствие, решимость. Прелестно»), он закан-чивает как Иуда Искариот, не оставив Джерри выбора: «Так что он согласился на поединок с Янзой, позволив Арчи обмануть себя. Арчи обманул не только его, но и Янзу. Это из-за него они стоят здесь, на платформе, голые до пояса, чуть дрожа от вечерней прохлады, в боксерских перчатках. И только теперь Арчи, в глазах которого блестело злорадное торжество, огласил наконец правила боя. Ну и правила!

Джерри уже хотел было заявить протест, но Янза первым открыл рот:

— Мне годится. Я побью его любым способом, каким хотите.

И Джерри, к своему отчаянию, понял, что Арчи рассчитывал на такую реакцию Янзы, рассчитывал на ребят, заполнивших стадион. Он знал, что Джерри не сможет пойти на попятный, поскольку зашел уже слишком далеко. И Арчи улыбнулся ему своей гнусной приторной улыбочкой:

— А ты что скажешь, Рено? Принимаешь правила?»

И опять вспоминается пресловутая пирамида Маслоу, только перевернутая вершиной вниз.

ЧТО ДЕМОНСТРИРУЕТ АРЧИ, ВЕНЧАЯ СВОЮ ЭПОПЕЮ БОРЬБЫ С ДЖЕРРИ РЕНО?

- Упивается своим раздутым эго: он организатор и вдохновитель мероприятия (читай: убийства)

- до омерзения щепетилен («чтобы каждый мог видеть представление – читай: убийство) – во всех подробностях и ничего не пропустил (« чтобы каждый зритель мог видеть представление во всех подробностях и ничего не пропустил. Такой уж он, Арчи, — деньги, отданные за билет, должны окупиться до последнего цента») и предусмотрителен: «Арчи позаботился и о дополнительной страховке. Он выдал это сборище за футбольное состязание, закрытое для взрослых — якобы потому, что они смущают болельщиков».

- его распирает от всемогущества: «Арчи всегда дивился, глядя на то, что он сам задумал и организовал. Вот, например, все эти ребята делали бы сегодня вечером что-то другое, если бы Арчи не сумел круто изменить их планы. И все, что для этого понадобилось, — капелька его воображения и два телефонных звонка»)

- садистская изобретательность

- коварство («действовать издалека, обходом, стороною»)

- умение воспользоваться уязвимостью другого («Теперь его можно брать голыми руками. Арчи почувствовал прилив торжества»)

- торжество палача («Парень готов на все. Он хочет действовать, рвется в бой»)

- игра на струнах чужой души («Рено говорил осторожно, однако Арчи уловил в его голосе явную заинтересованность»)

- способность надавить на самолюбие («Подначка — первое оружие»)

- умение внушить правоту неправого дела («— Хочешь поквитаться, Рено? — подстегнул его Арчи. — Отомстить? Ответить ударом на удар? Показать всем, что ты думаешь об их дерьмовых конфетах?)

- самоуничижение с целью добиться своего («Это способ расквитаться со всеми, Рено.

— С тобой тоже, Арчи?

— Со мной? — голосом изумленной невинности. — Черт, да я-то тут при чем? Я просто делал свою работу. Дал тебе задание — не продавать конфеты, а потом другое — продавать их. А все остальное ты сделал сам, приятель. Я тебя не бил. Я вообще не люблю насилия. Но ты, что называется, разворошил осиное гнездо…

Снова тишина в трубке. Арчи заговорил еще мягче, продолжая давить, улещивать, убеждать»)

- циничный обман («— Слушай, Рено, я даю тебе этот шанс, потому что верю в честную игру. Шанс покончить со всей этой дурацкой историей и вернуться к нормальной жизни. Ну не сошелся же весь свет клином на каких-то паршивых конфетах! Вы с Янзой на ринге — одни, лицом к лицу, без всякого жульничества. И на этом конец, точка, финиш. Я тебе гарантирую. Слово Арчи»)

- иудство («109И парень повелся на это — проглотил и крючок, и грузило с леской, хотя разговор еще некоторое время не клеился. Но Арчи был терпелив. Терпение всегда приносит плоды. И он, конечно же, выиграл»)

- ликование неандертальца («Теперь, обозревая результаты своих трудов — полные трибуны, толчею, в которой азартно продавались и перепродавались лотерейные билетики с нацарапанными на них указаниями, — Арчи тихо ликовал. Он успешно обвел вокруг пальца и Рено, и Леона, и Стражей, и всю эту жалкую школу. Я могу охмурить кого угодно. Я — Арчи»)

В контексте Библии некоторые богословы считают неандертальцев потомками Каина. Эта популя-рная богословская гипотеза объясняет внешние различия между древними людьми (неандерта –льцами и кроманьонцами – потомками Сифа) как проклятье Божье каинитов, утративших красоту первозданного Адама, а также как действие «знамения», которое Господь «сделал» Каину, чтобы никто его не убил.

Каин – имя нарицательное для злобного, завистливого человека, способного на подлости (необя –зательно на убийство) по отношению к самым близким людям. Ведь они ученики католической школы, члены братства.

В связи с именем Каина поднимается тема моральной ответственности за свои поступки, тема греха – «если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит».

- на нем каинова печать человека, перед которым все испытывают страх, а кто не убоялся, тот поп-латился

- но и другое – печать преступления

- если переосмыслить конфликт Авеля и Каина как отражение конфликта между двумя укладами жизни – скотоводческим и земледельческим, то это конфликт двух идеологий – безнравственной силы, злого своеволия и собственного достоинства

- адское всевластие («Потому что — давай это признаем — событие действительно важное, и Арчи, этот сукин сын, эта хитрая, хитрющая сволочь, снова попал в десятку. Вон он, стоит около ринга с такой физиономией, словно все, что он видит, ему подвластно. Да так оно, собственно, и есть. Он заманил сюда Рено, бледного и напряженного, как будто его вывели на расстрел, и этого урода Янзу, похожего на зверюгу, который ждет не дождется, когда его спустят с цепи»)

- эгоцентризм («Я – Арчи»)

- подтверждает поражающий своей негуманностью вывод: «кроткие вовсе не наследуют землю»

- непобедим, как зло («Кого победить — Арчи? На это никто не способен. Арчи, которому грозит поражение, — ах, какое это было восхитительное зрелище, там, на последней сходке Стражей, когда он стоял перед ними униженный, — но теперь он снова на коне, все конфеты благополучно распроданы, и он опять рулит, опять держит в узде всю школу»)

- обманчивое сладкоречие («Теперь он понимал, что зря согласился прийти сюда, что Арчи перехитрил его, надул, как последнего дурака. На какой-то миг, когда вкрадчивый голос нашептывал ему в ухо о сладкой мести, Джерри и впрямь поверил, что это возможно — побить Янзу, и всю школу, и даже самого Арчи.

Он вспомнил недавнюю ночь, когда их с отцом донимали звонками, и то, с каким несчастным, расстроенным видом отец положил трубку на столик, признавая свое поражение.

Но я не сдамся, решил Джерри, слушая уговоры Арчи. Кроме того, ему хотелось сойтись один на один с Янзой») : «Страна управляется справедливостью, война ведется хитростью»

- злорадное торжество

- гнусность приторной улыбочки

- подхалимское умение сделать комплимент, способный растопить сопротивление

- желание внушить непобедимый ужас

- опора на стадные чувства и искусное подогревание их

- использование низменных свойств человеческой природы («Эмилю Янзе надоело, что его считают каким-то отребьем. Во всяком случае, такое впечатление возникало у него, когда он общался с Арчи. «Эй, зверь», — говорил Арчи. Но разве он зверь? У него тоже есть чувства, как и у всех остальных. Как у того купца из пьесы Шекспира, которую они проходили по литературе: «Если меня уколоть, разве у меня не идет кровь?» Ну да, он любит малость поприжать кого-нибудь, пощекотать нервы — так это же человеческая природа, верно? Себя-то он должен защищать. Достань других раньше, чем они достанут тебя. Заставляй людей гадать, что и как, — и держи их в страхе»)

- умение внушить человеку, кто его истинный враг, и перенаправить негатив с себя на другого (Узнав правду, Эмиль, с одной стороны, вздохнул свободно, а с другой — разозлился как черт. Но Арчи заметил, что злиться Эмилю следует на таких, как Рено. Разуй глаза, Эмиль! Твои враги — это парни вроде Рено, а не парни вроде меня. Эти маменькины сынки отравляют нам жизнь, они сдают нас учителям, они устанавливают правила. И потом — самое главное, решающий аргумент: а кроме того, в школе начинают поговаривать о том, как разделались с Рено, о том, что тебе понадобилась помощь других, а один бы ты не справился…»

Эмиль взглянул на стоящего напротив Рено. Ему не терпелось начать бой. Показать себя перед всей школой. К черту всю эту вшивую психологию по методу Арчи — больше он не будет обзывать Рено голубым. Вместо языка он пустит в ход кулаки.

Эх, поскорей бы! Он размажет Рено по этой площадке у всех на глазах, и плевать, что там написано на билетах.

Но где-то в дальнем уголке его сознания еще пряталась крохотная неуверенность: а вдруг у Арчи все-таки есть его фотография…»)

- приходить в восторг от безропотного повиновения других («Дай-ка взглянуть, — сказал Арчи, протягивая руку.

Парень тут же повиновался, и Арчи польстила такая безропотность.

Я — Арчи. Каждое мое пожелание становится приказом»)

- самодовольство, граничащее с сатанинской гордыней («В этом и заключалась простая и ошеломительная красота лотереи — именно такие неожиданные ходы и прославили Арчи Костелло, создав ему репутацию человека, способного прыгнуть выше собственной головы. Одним махом Арчи заставил Рено появиться здесь, стать частью конфетной распродажи, и при этом отдал Рено на милость школы, его однокашников. Бойцы на ринге были лишены своей воли. Им предстояло драться так, как пожелают зрители. Каждый, купивший билет, — а кто бы нашел силы от этого отказаться? — имел возможность поучаствовать в битве, спокойно, без всякого риска понаблюдать с безопасного расстояния, как двое соперников избивают друг друга. Трудность была только одна: заставить Рено выйти на ринг. Арчи знал, что, очутившись там, он уже не сможет отказаться от поединка даже после того, как узнает про билеты. И все его расчеты оправдались. Прелестно!»)

- зависть и восхищение других, льстящие самолюбию

- затаенная до поры обида («Арчи помедлил, наслаждаясь недоумением Картера, того самого Картера, который унизил его на последней сходке Стражей. Когда-нибудь он с ним поквитается, но пока довольно и того, что Картер смотрит на него с восхищением и завистью»)

- смакование в породе человеческой скотского (ср.: «Потому что мы все скоты» и «Зверь в каждом из нас» - «Повелитель мух»): «— Видишь ли, Картер, людям свойственны две вещи: жадность и жестокость. Так что у нас здесь идеальный расклад. По части жадности: каждый платит доллар в надежде выиграть сотню. Плюс пятьдесят коробок конфет. По части жестокости: приятно смотреть, как два дурака бьют, а то и калечат друг дружку, если ты сам в это время спокойно сидишь на трибуне. Вот почему мой замысел сработал, Картер, — потому что мы все скоты»

- пессимистические утверждения о природе человека, что вызывает отвращение: «Картер постарался скрыть отвращение. Арчи был противен ему по многим причинам, но в первую очередь потому, что он умудрялся выставлять всех людей в таком свете — как грязных, развращенных, испорченных. Словно в мире вообще нет ничего хорошего. И однако Картер не мог не признать, что ожидает начала боя с нетерпением, что он сам купил даже не один, а два билета. Допустим, что Арчи прав, — тогда выходит, что и он тоже, как и все, жадный и жестокий? Этот вопрос изумил Картера. Черт возьми, он ведь всегда считал себя порядочным человеком. Он часто пользовался своим положением председателя Стражей, чтобы не позволять Арчи зарываться во время назначения заданий. Но достаточно ли этого для того, чтобы называться порядочным? Это беспокоило Картера. Вот за что он ненавидел Арчи. Из-за него ты всегда чувствовал себя в чем-то виноватым. Не может же мир и вправду быть так плох, как он рисует! Но гомон заполнивших трибуны зрителей, которые требовали поскорее начать бой, заставлял Картера сомневаться на этот счет»

- никогда не вытаскивает черный шар, убивая всякую надежду на справедливость в этом мире («В груди Арчи холодным плотным комком сгустилась ярость, но внешне он сохранял спокойствие. Как всегда. У него было чувство, что все пройдет без сучка и задоринки. Я — Арчи.

Черный ящик – белый шарик

При виде черного ящика зрителей охватила оторопь, и на трибунах наступила еще более глубокая тишина, чем несколько секунд тому назад. Прежде его видели только члены организации Стражей и их жертвы. В ярких лучах прожекторов маленький деревянный ящичек выглядел старым и жалким — наверное, когда-то это была шкатулка для украшений. И все же в школе о нем ходили легенды. Для потенциальных жертв он воплощал собой возможное освобождение, защиту, орудие против всемогущества Стражей. Кое-кто и вовсе сомневался в его существовании: Арчи Костелло никогда бы такого не допустил. Но теперь он был вынесен на свет божий — пожалуйста, глядите. И вся школа глядела, вытаращив глаза. В том числе и Арчи, который уже протянул к нему руку, готовясь достать шарик.

Вся процедура заняла примерно минуту, не больше, поскольку Арчи решил покончить с ней побыстрее, прежде чем остальные успеют толком сообразить, что происходит. Нечего устраивать из этого целый спектакль, давать Оби с Картером лишний шанс покрасоваться. Поэтому, опередив любые возможные возражения, Арчи мигом сунул руку в ящичек и вытащил оттуда шарик. Белый. Оби разинул рот от удивления. Все развивалось чересчур стремительно. Он хотел, чтобы Арчи как следует подергался, а зрители поняли, что творится на платформе. Ему хотелось растянуть церемонию, выжать из ситуации как можно больше интриги и драматизма.

Арчи снова потянулся к ящичку, и Оби уже поздно было мешать этому движению. Он затаил дух.

Шарик был спрятан в кулаке Арчи. Он протянул руку в сторону зрителей и застыл, выпрямившись. Шарик должен был оказаться белым. Не для того он зашел так далеко, чтобы все сорвалось в последний момент. Арчи обратил к трибунам лицо, на котором играла легкая улыбка. Прикидываясь невозмутимым, он в это мгновение рисковал всем.

Он раскрыл ладонь и показал шарик так, чтобы его было видно каждому.

Белый»

- умеет выбить из-под человека почву, посеять в нем сомнение («Тряся головой, пытаясь прийти в чувство, щурясь, он разглядел в толпе Арчи — довольного, ухмыляющегося. И на Джерри накатила новая волна тошноты, вызванная осознанием того, кем он стал — таким же зверем, таким же скотом, еще одним безжалостным агрессором в безжалостном мире, вредителем, который не тревожит вселенную, а разрушает ее. Он позволил Арчи сделать это с собой»)

- у неангажированных и незашоренных людей вызывает откровенное презрение (брат Жак)

- цинизм (« Врач сказал, что у Рено, скорее всего, перелом челюсти и, возможно, еще какие-то внутренние повреждения. Рентген покажет. Ну так что же, подумал Арчи, бокса без риска не бывает»)

- холодное равнодушие к судьбе человека («— Послушайте, сэр, школе нужно было продать конфеты. И мы помогли их продать. А это была расплата, вот и все. По правилам. Честно и справедливо»)

- хищник, всех улавливающий в свои сети («— Леон — сволочь, — сказал Оби. — Я видел его на холме, вон там. Он следил за матчем, и притом с большим удовольствием.

— Знаю, — ответил Арчи. — Это я его предупредил. Анонимным звонком. Решил, пусть развлечется. А еще я подумал, что если он будет принимать в этом хотя бы косвенное участие, то после в случае чего нас защитит»)

ЧЕМ ТАК УДОВЛЕТВОРЕН АРЧИ?

Его либо ненавидят (те же члены сообщества), либо боятся, либо презирают (брат Жак). Но в своей гордыне он не хочет здраво оценивать свою ситуацию. Для него весь мир населен одними крети – нами, слабаками, он единственный сохраняет присутствие духа. Это все болезненное проявление нарциссизма. И так беспочвенно звучат утверждения Оби: «— Когда-нибудь, Арчи, ты свое получишь, — сказал Оби, но в его словах не было настоящей убежденности. Арчи всегда оставался на шаг впереди.

— Вот что, Оби, я готов забыть то, что вы с Картером сегодня устроили. Я имею в виду черный ящик. В конце концов, все вышло очень эффектно. И я понимаю ваши чувства. Ты ведь знаешь, Оби, — вы с Картером для меня прозрачнее стекла. — Он снова заговорил тем фальшивым тоном, на который сбивался, когда хотел порисоваться или поиронизировать.

— Может быть, в следующий раз черный ящик сработает, Арчи, — сказал Оби. — Или появится еще кто-нибудь вроде этого Рено.

Арчи не стал ему отвечать. Хочет человек помечтать — пускай помечтает. Он потянул носом воздух и зевнул».

В контексте взаимоотношений Арчи и Леона всплывает тема жертвоприношения: Арчи приносит в жертву Леону Джерри Рено. Но парадокс в том, что не было любви к «приемлющему приношение в душе приносящего жертву. Это было желание выкупить власть свою и Стражей («Я объясню, Арчи. Если на продаже будет поставлен крест, на вас со Стражами тоже будет поставлен крест. Поверь мне…») жизнью отступника Джерри Рено.

«Прожектора снова погасли. Арчи и Оби еще немного посидели молча, а потом встали и вышли со стадиона в темноте». (А МОЖЕТ БЫТЬ, УШЛИ В ТЕМНОТУ, В БЕЗДНУ? АРЧИ ВЕЧНЫ, КАК ЗЛО И ДОБРО, ДЬЯВОЛ-ИСКУСИТЕЛЬ, ВЕЛЬЗЕВУЛ, ПОВЕЛИТЕЛЬ СТАДА?)

Устрашающе выглядит радость Арчи Костелло: ««Брат Жак медленно пошел прочь. Арчи с Леоном смотрели ему вслед. Арчи улыбался про себя. Но он ничем не выдал своих чувств. Леон на его стороне. Прелестно. Леон, Стражи и Арчи. Какой это будет замечательный год!» В ночной тьме завыла сирена скорой помощи» И в то же время гибельно-катастрофически звучит для этого три – умвирата сирена скорой помощи, ассоциирующаяся с «трубами апокалипсиса», возвещающими в данном случае не о конце света (хотя произошедшее на стадионе его напоминает), а о судном дне и будущем закате эры бесноватых из школы Тринити и приходе «еще кого-нибудь вроде этого Рено». И еще. Может быть, единственный способ бывает справиться с подлецом – придать гласности историю его подлости.

ЧЕМ ОТЛИЧАЕТСЯ РАЛЬФ ОТ БЕЗНРАВСТВЕННЫХ ЛИДЕРОВ? В ЭТОМ ЕГО СИЛА ИЛИ СЛАБОСТЬ?
Как и эти трое, он тоже ориентирован на задачу (ситуационный лидер) – выжить и спастись. Он обеспокоен тем, чтобы работа была сделана максимально добросовестно (хижины, костер и дежурство по поддержанию огня). Но не менее он интересуется тем, какие чувства и взаимоот-ношения возникают в среде обитателей острова. Он стремится повысить эффективность жизни в лагере путем улучшения человеческих отношений: делает акцент на взаимопомощь, приглашает принимать участие в выработке важных решений (собрания – а это уже демократизм, соблюдением чего вовсе не озабочены ни Стражи, ни Джек), учитывает настроение мальчиков (пытается бороться со страхами) и потребности их, т.е. стиль его руководства ориентирован и на работу (задачу), и на человека.

Но многое зависит от того, каковы степень контроля лидера и его влияния среди членов коллек –тива. Саймон упрекал Ральфа в том, что он «сам распустил» мальчишек-островитян. В какой-то момент Ральф перестал чувствовать ситуацию, не смог управлять ею, и она вышла из-под контро-ля. Здесь сработал человеческий фактор – Ральф не был человеком твердой руки, а может быть, даже жестокой. Он выронил власть, которая тут же была подобрана Джеком. Теперь его положе-ние в группе перестало беспрекословно признаваться как влиятельное и главенствующее. Нравст-венный лидер проиграл безнравственному. Это тот случай, когда у вождя в руках большая дубина, но ее все любят. Прямое принуждение и есть диктаторство(Арчи, Картер, Джек)

Лидер – тот, за кем идут остальные. Джек, как в той детской игре (мальчики следуют за вожаком, пока он им интересен, делает интересно другим, пока знает, что делают другие), строил взаимоот-ношения на общем интересе (охота). Ральф этого не учел и проиграл.

Люди в разное время могут следовать за разными лидерами, которые могут прекрасно справляться с одной ситуацией и не справляться с другой. Иногда лидеры и последователи (Ральф и Джек) меняются местами (но Ральф не принял идеологию Джека, за что и поплатился). И это но- рмально (если за этим не стоят нравственные уступки, ведущие к забвению в себе человеческого). Смена лидера в племени дикарей была закономерна: поменялись приоритеты. Мальчиками, не потерявшими благообразный облик, руководил Ральф, а как только они пообтрепались как внеш-не, так и внутренне, им понадобился другой лидер, который их лучше понимает и им с ним про –ще.

ПОДВЕДЕМ ИТОГИ

В том и другом произведении мы имеем случаи саморазрушения личности лидера. Сами в себе они не видят этого. Самодовольство не позволяет трезво мыслить. Духовная деструкция заразите-льна: последователи (выкормыши) есть у того и у другого. Личность развивается в процессе развития ее взаимоотношений с окружающим миром, а в нем важное место принадлежит способности к самопознанию (чем и занят Ральф, что помогает ему самостоятельно – взрослых же нет рядом – постигать суть происходящего). «Известно, что реальность формирования внутрен-него мира «я» - результат «творческой самодеятельности» человека в реализации отношений к миру: миру вещей, миру других людей, миру своего «я» (С.Л.Рубинштейн). И Джеку, и Арчи доступна только тактика «прогибания» других, диктаторски-марионеточный стиль правления, физическое устранение своих идейных противников (правда, на деле не увенчавшееся победой). Негативный нравственный облик ничуть их не смущает, они давно вне мира людей (те дикари, что их окружают, тоже вне этого мира), они забыли свое первородное лидерское предназначение – заботиться о ближнем своем: ли́дер (от англ. leader) — ведущий, первый, идущий впереди) — лицо (субъект) в какой-либо группе (организации), пользующееся большим, признанным авторитетом и обладающее влиянием, которое проявляется как управляющие действия. Ампутировав в себе гуманное начало, они не стали лидерами с большой буквы «Л», пополнив ряды скомпрометировавших себя «отцов» нации. Может быть, уступая этим двум в харизматично-сти, Ральф остается человеком в нечеловеческих обстоятельствах. Пройдя огонь, и воду, и медные трубы (в прямом и переносном смысле слова), он остается нравственным человеком, достойно беря на себя ответственность за все произошедшее на острове: «Я – главный!»

РЕФЛЕКСИЯ

Оценка своего эмоционального состояния: обучающиеся отвечают на вопрос «Какие эмоции ты испытываешь?»

-