Нравственная проблематика произведения Ч.Диккенса "Рождественская песнь в прозе" и ее художественное воплощение

НРАВСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМАТИКА ПРОИЗВЕДЕНИЯ ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА
«РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ В ПРОЗЕ» И ЕЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ

ЦЕЛИ:

ОБУЧАЮЩАЯ – продолжить совершенствовать навыки работы с текстом, учиться использовать свои теоретические знания при анализе текста;

РАЗВИВАЮЩАЯ – развивать умение вести дискуссию, быть убедительным в отстаивании своей точки зрения;

ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ – помочь учащимся извлечь нравственные уроки из предлагаемого для чтения произведения, по возможности избегая морализаторства.

ХОД УРОКА

1. Оргмомент

Мы сегодня говорим о писателе, имя которого стало синонимом Рождества, а его произведение практически является началом этого жанра в мировой литературе. Речь идет о Чарлзе Диккенсе и его «Рождественской песне в прозе» - одном из пяти произведений, составляющих сборник «Рождественские рассказы» (или повести).

Нам предстоит ответить на вопрос: ПОЧЕМУ повесть, написанная в 1843 году, отнюдь не лишенная социальной подоплеки, и все же форма ее – повесть-сказка, не оставляет сомнения в том, что ав-тор чувствовал, как утопично его представление о безоблачном рождественском счастье, всепро-щении в классовом мире.

Тогда ЧТО может зацепить читателя, живущего в прагматичном 21 веке, в этой книге? И мы пони-маем, что это что-то вечное – морально-этические проблемы. КАКИЕ? Попробуем в этом разобра-ться вместе.

И второе. Жанр СВЯТОЧНОГО(рождественского) РАССКАЗА. В ЧЕМ его ОСОБЕННОСТИ? КАК они по-могают реализовать главную ТЕМУ, ИДЕЮ и ПРОБЛЕМАТИКУ произведения данного жанра. Уста-рел ли жанр (а следовательно, и его содержание) в наше время?

1. Сообщение о Рождестве (презентация)

2. История создания цикла (репрезентативные моменты):

- список рождественских повестей

«Рождественские повести» Чарльза Диккенса — жемчужина его творчества. «Рождественские повести» были написаны Диккенсом в 40-х годах XIX века и выходили отдельными книгами к Рождеству. В этот сборник вошли: Рождественская песнь в прозе (A Christmas Carol in Prose, 1843) Колокола (The Chimes, 1844) Сверчок за очагом (The Cricket on the Hearth, 1845) Битва жизни (The Battle of Life, 1846) Одержимый, или сделка с призраком (The Haunted Man and the Ghost’s Bargain, 1848)

- заказ экономиста Смита

"Рождественские повести" не случайно приурочены к рождественским праздникам. Их возникновение имеет свою историю.

В феврале 1843 года ученый экономист Саутвод Смит, представитель прогрессивной английской интеллигенции, член правительственной комиссии по вопросам детского труда, попросил Диккенса, как писателя, пользовавшегося всенародной популярностью и уважением, выступить в печати за проведение закона об ограничении рабочего дня на заводах и фабриках. Он сообщил Диккенсу поистине потрясающие данные о чудовищных условиях труда фабричных рабочих и в частности факты об эксплуатации детей на промышленных предприятиях.

Диккенс полностью разделял взгляды Смита и его прогрессивных единомышленников и согласился написать памфлет "К английскому народу, в защиту ребенка-бедняка", но затем отказался от этого намерения, решив выступить с протестом против эксплуатации не как публицист, а как писатель.

- ответ Диккенса-писателя

"...не сомневайтесь. - писал Диккенс Смиту 10 марта 1843 года, - что, когда вы узнаете, в чем дело, и когда узнаете, чем я был занят, и где, и как, - вы согласитесь с тем, что молот опустился с силой в двадцать раз, да что там - в двадцать тысяч раз большей, нежели та, какую я мог бы применить, если бы выполнил мой первоначальный замысел".

В таких словах Диккенс сообщал Смиту, что он задумал цикл рассказов, публикуемых ежегодно к дням рождества.

"Рождественские повести" были задуманы Диккенсом как социальная проповедь в занимательной художественной форме. Воздействуя посредством образов и ситуаций своих святочных сказок на эмоции читателей, Диккенс обращался с проповедью как к "бедным", так и к "богатым", ратуя за улучшение "доли бедняка" и стремясь к нравственному "исправлению богачей".

Нет нужды доказывать наивность попыток Диккенса добиться решения классовых противоречий посредством апелляции к добросердечию буржуа-капиталистов. Существенно другое. Прежде чем высказать свои нравоучительные идеи, Диккенс считал необходимым изобразить зло и несправедливость, существующие в английском буржуазном обществе. Выступая с позиций гуманизма, писатель в своих рождественских повестях обличает пороки господствующих классов. В первых и наиболее значительных из этих повестей громко звучат сатирические мотивы, продиктованные глубокой и большой тревогой писателя о судьбе обездоленных, его искренним возмущением против их угнетателей.

- Результат подвел Честертон в книге «Чарлз Диккенс»: «Сражаясь за Рождество, он сражался за древний европейский праздник, языческий и христианский, за троицу еды, питья и молитвы, которая теперь кажется лишенной благочестия…именно он защищал средневековый праздник от надвигающегося утилитаризма».

1. Анализ «Рождественской песни в прозе»

Рождество - любимый традиционный праздник англичан - связано для Диккенса с определенными нравственными представлениями, в частности с иллюзией примирения врагов и забвения обид, установления мира и доброжелательных отношений между людьми, к каким бы классам они ни принадлежали.

Из пяти больших повестей, помещенных в настоящем томе, только первая целиком посвящена празднику Рождества. Однако это не помешало сложиться мнению, что Диккенс "изобрел рождество", поскольку все повести объединены общим идейным замыслом и пропитаны общим настроением. Диккенс облекает свои рождественские повести в форму сказки, щедро черпая из народного творчества образы призраков, эльфов, фей и духов умерших и дополняя фольклор своей неистощимой фантазией. Сказочный элемент оттеняет картины жестокой действительности, причем сказка и действительность, причудливо переплетаясь, иногда как бы меняются местами.

Социально наиболее насыщены первая и вторая повести. В "Рождественском гимне" основная тема - губительное влияние на человека корысти и погони за богатством.

РАБОТА С ТЕКСТОМ

1. ПОЗНАКОМЬТЕ НАС С ГЛАВНЫМ ГЕРОЕМ.

Эбинизер Скрудж – значительное лицо («Если Скрудж прикладывал к какому-либо документу руку, эта бумага имела на бирже вес») с деловой хваткой, цинично-практичный («день похорон своего друга он отметил заключением весьма выгодной сделки»). Автор называет его «сквалыгой», «старым греховодником»: «Вот уж кто умел выжимать соки, вытягивать жилы, вко-лачивать в гроб, заграбастывать, вымогать». КАКОВА РОЛЬ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ В СОЗДАНИИ ОБ –РАЗА? Не человек, а кремень. Холоден, тверд, имел каменное сердце, из которого никому еще не удавалось ни разу в жизни высечь хоть искру сострадания. «Устрица в раковине» - скрытный, замкнутый, одинокий. Душевный холод заледенил его.

МОЖЕМ ЛИ МЫ СКАЗАТЬ, ЧТО АВТОР ДАЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ГЕРОЯ?

Так же отталкивающа его внешность: острый крючковатый нос, сморщенная кожа, посиневшие губы, покрасневшие глаза («а он еще жив?»-хочется спросить), ледяной скрипучий голос, дере-вянная походка. Исчерпывающая характеристика.

СЛОВО УЧИТЕЛЯ.

Типичный герой рождественского рассказа в состоянии духовного кризиса (трагизм ситуации в том, что он этого не осознает – «Скруджа это беспокоило мало»). Этот эксцентричный образ – дань традиции рождественского рассказа. Утилитаризм Скруджа – порождение капиталистиче-ского мира. Используя прием (КАКОЙ ПРИЕМ ИСПОЛЬЗУЕТ АВТОР, ДОРИСОВЫВАЯ ОБРАЗ СКРУДЖА?) психологического параллелизма, автор довершает образ:

Яростный ветер злой Скрудж

Лютая метель жестокий Скрудж

Проливной дождь беспощадный Скрудж

Природа может быть щедра щедрость неведома Скруджу (антитеза)

Далее тавтологическое нагнетание (лексический повтор, градация) словно в кокон упрятывает героя, рисуя образ «человека в футляре»: «ни один нищий не осмеливался…», «ни один ребенок не решался…», «ни разу ни единая душа не попросила…»

КАК ХАРАКТЕРИЗУЕТ ГЕРОЯ ЕГО ЛЕКСИКОН?

В его лексиконе не было слов «подаяние», «внимание», «милосердие» (не стучалось в его сердце), «сострадание», «душа». Его «дурной глаз» отпугивал даже собак. Бог наказал его душевной глухотой (его ничто не огорчало). Он наслаждался одиночеством, лелеял его («отпуги-вал малейшее проявление симпатии»).

1. КАКОЙ ПРИНЦИП ЛЕЖИТ В ОСНОВАНИИ ОБРАЗНОЙ СИСТЕМЫ ПРОИЗВЕДЕНИЯ?

Поляризация персонажей – принцип антитезы:

Богатый мизантроп – неунывающий бедняк («Какие у тебя основания для веселья? Или тебе каже-тся, что ты еще недостаточно беден?» Тирада Скруджа указывает, что он напрочь лишен сочувствия, жестокосерден («Я бы такого олуха…сварил живьем»), гневлив: «Будет вам гневаться» (что греховно): «- А что мне прикажешь делать, - возразил Скрудж, - ежели я живу среди

таких остолопов, как ты? Веселые святки! Веселые святки! Да провались ты со

своими святками! Что такое святки для таких, как ты? Это значит, что пора

платить по счетам, а денег хоть шаром покати. Пора подводить годовой баланс,

а у тебя из месяца в месяц никаких прибылей, одни убытки, и хотя к твоему

возрасту прибавилась единица, к капиталу не прибавилось ни единого пенни. Да

будь моя воля, - негодующе продолжал Скрудж, - я бы такого олуха, который

бегает и кричит: "Веселые святки! Веселые святки!" - сварил бы живьем вместе

с начинкой для святочного пудинга, а в могилу ему вогнал кол из остролиста»

1. Эпизод визита в контору Скруджа его племянника. О ЧЕМ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ПЕРЕПАЛКА ДЯДИ С ПЛЕМЯННИКОМ?

Речь идет о разной жизненной философии («Много проку тебе было от этих

святок! Много проку тебе от них будет!

- Мало ли есть на свете хороших вещей, от которых мне не было проку, -

отвечал племянник. - Вот хотя бы и рождественские праздники. Но все равно,

помимо благоговения, которое испытываешь перед этим священным словом, и

благочестивых воспоминаний, которые неотделимы от него, я всегда ждал этих

дней как самых хороших в году. Это радостные дни - дни милосердия, доброты,

всепрощения. Это единственные дни во всем календаре, когда люди, словно по

молчаливому согласию, свободно раскрывают друг другу сердца и видят в своих

ближних, - даже в неимущих и обездоленных, - таких же людей, как они сами,

бредущих одной с ними дорогой к могиле, а не каких-то существ иной породы,

которым подобает идти другим путем. А посему, дядюшка, хотя это верно, что

на святках у меня еще ни разу не прибавилось ни одной монетки в кармане, я

верю, что рождество приносит мне добро и будет приносить добро, и да

здравствует рождество!») Человек, который во всем видит только прок или не видит его, в этом случае отрицает «бесполезное» - этакий «нигилист», и человек сердечный, открытый миру –

пессимист оптимист

бескорыстен («мне ничего от вас не надо»)

попытка к сближению

непреклонность (со знаком (-) непреклонность (со знаком (+): «я своему

праздничному настроению не изменю»

У Скруджа смещены акценты («В дверях он задержался, чтобы принести свои

поздравления клерку, который хотя и окоченел от холода, тем не менее

оказался теплее Скруджа и сердечно отвечал на приветствие»), уровень восприятия жизни (им разрешенный и понимаемый уровень) и права на жизнь зависит от количества шиллингов в кармане.

1. СЦЕНА СО СБОРЩИКАМИ ПОЖЕРТВОВАНИЙ. ЧТО ОНА ДОБАВЛЯЕТ В ПАЛИТРУ ВАШИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СКРУДЖЕ?

Не столько добавляет, сколько усиливает.

Здесь Ч.Диккенс обрушивается на теорию Мальтуса об «избыточном населении» («Если они пред-почитают умирать, тем лучше. Это сократит излишек населения») и на манчестерскую школу без-душного практицизма («Меня это не интересует. Меня все это совершенно не касается. Пусть каж-дый занимается своим делом. У меня своих дел по горло»)

В веселом расположении духа (что странно!) Скрудж продолжает копить грехи («очень довольный собой»).

1. ПЕЙЗАЖ ЗА ОКНОМ. КАКОВА ЕГО РОЛЬ?

Он контрастирует с «необычным весельем» Скруджа:

«туман и мрак сгустились»

«жалобное дребезжащее тремоло» ударов колокола (пейзаж озвучен)

крепчающий мороз

«тоскливое одиночество» водопроводного крана

«унылая скользкая глыба» льда

«красноватый отблеск на бледных лицах прохожих». Они поменялись ролями, и это насторажи-вает. НЕТ ЛИ ЗДЕСЬ СКРЫТОЙ УГРОЗЫ (пока плохо понимаемой человеком с душевной и духов-ной глухотой) СКРУДЖУ?

Здесь Диккенс в свойственной ему легкой, ненавязчивой манере (пока!) дает социальную антитезу (помня о заказе Смита): «лорд-мэр в своей величественной резиденции» и «маленький портняжка» «у себя на чердаке» вкупе с «тощей женой» и с «тощим сынишкой».

Уже три упоминания «униженных и оскорбленных» (а еще «некий обладатель довольно ничтож-ного носа») (злым словом, штрафом, холодом – читай: бесправием), в существовании которых Скрудж не видит столь любезного ему «прока». Вот и складывается пласт (для кого-то балласт) тех, о ком скорбь автора и желание вызвать к ним сочувствие.

1. Типичны для рождественских рассказов образы героя-отца и героя-ребенка. Генетиче-

ски они близки к литургической рождественской драме. Героя-отца, героя-семьянина олицетворя-ют два персонажа – племянник, женитьбу которого не одобряет Скрудж, и клерк, окоченевший от стужи, но оказавшийся теплее и сердечнее Скруджа. И вот здесь точка пересечения двух характе-рных рождественских сюжетов: путь греха и искупления (закон жанра) богача-самодура и путь те-рпения и смирения бедняка, носителя положительного идеала, достойный вознаграждения (закон жанра).

В ЧЕМ СЧАСТЛИВЕЕ КЛЕРК СКРУДЖА?

Ему есть куда «припуститься». Ему недоступна роскошь иметь пальто, зато он не обделен «роскошью человеческого общения»: «играть со своими ребятишками в жмурки».

1. В ЧЕМ ПРОЯВЛЯЕТСЯ БЕДНОСТЬ СУЩЕСТВОВАНИЯ СКРУДЖА?

«Унылый обед в унылом трактире», дом – «мрачная анфилада комнат» в «угрюмом здании». Дом-ловушка, в котором никто не живет, кроме Скруджа. «Злой дух непогоды» витает над ним. Нагнетая атмосферу мрака, бесприютности, автор приближает нас к перелому в развитии пове-ствования.

1. КАКОЙ ЗВОНОЧЕК НЕ УСЛЫШАЛ СКРУДЖ? ОН УВИДЕЛ, НО НЕ УСЛЫШАЛ. ПОЧЕМУ?

Явление лица Марли, похожего на «гнилой омар в темном погребе». Даже у Скруджа оно вызвало ужас («трупный цвет лица»): «Мы бы покривили душой, сказав, что Скрудж не был поражен и по жилам у него не пробежал холодок».

Скрудж не видит ни в чем своей вины, а потому «решительно» прогоняет видение и берется за ключ. Хотя не без трепета. «Но Скрудж был не из тех, кого можно запугать».

1. ТЕМА СМЕРТИ ВСТУПАЕТ НА СТРАНИЦЫ КНИГИ. КАК МЫ ДОГАДЫВАЕМСЯ ОБ ЭТОМ?

Лексика: погребальное шествие, катафалк, похоронные дроги, покойный Марли. Мы словно попадаем во владение Плюшкина. Предметный мир роднит героев. А также скаредность. Мрак лестницы, мрак жилища, мрак души. «За темноту денег не платят, и потому Скрудж ничего не имел против темноты». Очень симптоматично для деляги.

ОБРАЗ-СИМВОЛ, КОТОРЫЙ ИСПОЛЬЗУЕТ АВТОР? «Скупой огонек» камина символизирует душу обитателя дома.

1. ЛИЦО МАРЛИ СТАНОВИТСЯ НАВАЖДЕНИЕМ. ЧТО РОДНИТ ПОВЕСТЬ С АНГЛИЙСКОЙ СКАЗКОЙ?

«И на какой бы изразец Скрудж ни глянул, на каждом тотчас отчетливо выступала голова Марли», «лицо Марли возникло вдруг перед ним, ожившее вновь». Но со свойственной ему непреклонно-стью Скрудж не хочет верить в очевидное: «Чепуха», «Все равно вздор!», «Не верю в привидения» И вот здесь реалистический план смыкается с фольклорным. Английская сказка отличается особым пристрастием к сверхъестественным явлениям, инфернальным существам («история с привидениями»).

Т.И.Сильман отмечает: «Своими «Рождественскими рассказами» Диккенс создал жанр сказок о капиталистическом обществе. В них есть и Мальтус, и утилитаристы, и закон о бедняках, и город-ские реалистические пейзажи. Но в них есть и эльфы, и гномы, и карлики, и привидения, и вещие сны. Политическая экономия и фольклор – вот, пожалуй, краткая формула диккенсовского худо –жественного стиля в этих произведениях».

11. В ЧЕМ СУТЬ ДИАЛОГА СКРУДЖА С ПРИВИДЕНИЕМ? КАКОВА ЕГО РОЛЬ В СУДЬБЕ ГЕРОЯ?

Дух Марли должен был как-то отрезвить зарвавшегося богача-скупердяя. Скрудж циничен («МО-ЖЕТ БЫТЬ, ВЫ ЯВИЛИСЬ НЕ ИЗ ЦАРСТВА ДУХОВ, А ИЗ ДУХОВКИ!»), язвительно-холоден (как всег-да). Но все это, оказывается, из-за такого человеческого чувства (странно применительно к Скруд-жу), как страх: «…пытался острить, чтобы хоть немного развеять страх». Но вскоре его охватывает более сильное чувство – ужас («…с тем ужасом, который объял его»). И непреклонный Скрудж по-просил пощады.

ОТ ЧЕГО ПРЕДОСТЕРЕГАЕТ ДУХ МАРЛИ СКРУДЖА?

«Ты пойдешь по моим стопам!» Человек, у которого не было сердца при жизни, став никем, про –зрел: «- О раб своих пороков и страстей! - вскричало привидение. - Не знать

того, что столетия неустанного труда душ бессмертных должны кануть в

вечность, прежде чем осуществится все добро, которому надлежит

восторжествовать на земле! Не знать того, что каждая христианская душа,

творя добро, пусть на самом скромном поприще, найдет свою земную жизнь

слишком быстротечной для безграничных возможностей добра! Не знать того, что

даже веками раскаяния нельзя возместить упущенную на земле возможность

сотворить доброе дело. А я не знал! Не знал!

- Но ты же всегда хорошо вел свои дела, Джейкоб, - пробормотал Скрудж,

который уже начал применять его слова к себе.

- Дела! - вскричал призрак, снова заламывая руки. - Забота о ближнем -

вот что должно было стать моим делом. Общественное благо - вот к чему я

должен был стремиться. Милосердие, сострадание, щедрость, вот на что должен

был я направить свою деятельность. А занятия коммерцией - это лишь капля

воды в безбрежном океане предначертанных нам дел.

И призрак потряс цепью, словно в ней-то и крылась причина всех его

бесплодных сожалений, а затем грохнул ею об пол.

- В эти дни, когда год уже на исходе, я страдаю особенно сильно, -

промолвило привидение. - О, почему, проходя в толпе ближних своих, я опускал

глаза долу и ни разу не поднял их к той благословенной звезде, которая

направила стопы волхвов к убогому крову. Ведь сияние ее могло бы указать и

мне путь к хижине бедняка».

ЕСТЬ ЛИ У СКРУДЖА СПОСОБ ИЗБЕЖАТЬ УЧАСТИ МАРЛИ?

«И я прибыл сюда этой ночью, дабы возвестить тебе, что для тебя

еще не все потеряно. Ты еще можешь избежать моей участи, Эбинизер, ибо я

похлопотал за тебя».

1. ПОЧЕМУ АВТОР ПРИБЕГАЕТ К СКАЗКЕ?

«Любопытство пересилило страх, и Скрудж тоже приблизился к окну и

выглянул наружу.

Он увидел сонмы привидений. С жалобными воплями и стенаниями они

беспокойно носились по воздуху туда и сюда, и все, подобно духу Марли, были

в цепях. Не было ни единого призрака, не отягощенного цепью, но некоторых

(как видно, членов некоего дурного правительства) сковывала одна цепь.

Многих Скрудж хорошо знал при жизни, а с одним пожилым призраком в белой

жилетке был когда-то даже на короткой ноге. Этот призрак, к щиколотке

которого был прикован несгораемый шкаф чудовищных размеров, жалобно сетовал

на то, что лишен возможности помочь бедной женщине, сидевшей с младенцем на

руках на ступеньках крыльца. Да и всем этим духам явно хотелось вмешаться в

дела смертных и принести добро, но они уже утратили эту возможность навеки,

и именно это и было причиной их терзаний.

Туман ли поглотил призраки, или они сами превратились в туман - Скрудж

так и не понял. Только они растаяли сразу, как и их призрачные голоса, и

опять ночь была как ночь, и все стало совсем как прежде, когда он

возвращался к себе домой».

С одной стороны, «сказка в образной системе рассказов Диккенса выполняет чисто служебную роль. Диккенс подтрунивает над святочным обрамлением своего рассказа и сказочный аппарат использует с нескрываемой усмешкой». С другой стороны, «невозможно уладить конфликт между добром и злом, бедностью и богатством средствами действительности. Победу доброго начала можно было обеспечить и путем фантастики или утопии».

1. В ЧЕМ ПРОЯВЛЯЕТСЯ САМОИРОНИЯ АВТОРА?

Чтобы не выглядеть прямолинейно-дидактическим проповедником, чтобы у читателя не сводило скулы от прописных истин, он поручает высказать их привидению с отвалившейся челюстью.

1. КАК ЗАВЕРШАЕТСЯ ПЕРВАЯ ЧАСТЬ «РОЖДЕСТВЕНСКОЙ ПЕСНИ В ПРОЗЕ»? ПОЧЕМУ? КАКОВА РОЛЬ СНА?

С одной стороны, нет ничего удивительного, что «то ли от усталости и пережитых

волнений, то ли от разговора с призраком, который навеял на него тоску, а

быть может и от соприкосновения с Потусторонним Миром или, наконец, просто

от того, что час был поздний, но только Скрудж вдруг почувствовал, что его

нестерпимо клонит ко сну. Не раздеваясь, он повалился на постель и тотчас

заснул как убитый». Но с другой стороны, сон – важнейший композиционный элемент рождестве-нского рассказа. Мотив сна – компонент рождественского чуда.

Архетип чуда приурочен к рождественскому времени. Волшебный характер его связан прежде всего с чудесным рождением Сына Божьего Христа. Отсвет этого чуда озарил реальный мир, от которого люди так устали.

МОТИВ ЧУДА В РОЖДЕСТВЕНСКОМ РАССКАЗЕ

Сочельник, ночь накануне Рождества, дни и вечера Святок преисполнены ожиданием чудесных свершений. О великом чуде – явлении Бога-младенца – верующим напоминают в храме во время Богослужения. Проходят молитвенные чтения Царские часы (совершаются в навечерия праздников Рождества Христова иБогоявления Господня и в Великую пятницу. Царскими они называются потому, что в константинопольскойцеркви на них присутствовали императоры со всем двором. В навечерия Рождества Христова иБогоявления часы (1, 3, 6 и 9) совершаются все вместе и отдельно от прочих служб. От обыкновенных часовЦ. часы отличаются чтением некоторых особых псалмов взамен обычных, а также особыми песнопениями,паремиями и чтениями из апостола и Евангелия. Ц. часы совершаются при открытых Ц. вратах, среди храма,перед евангелием, положенным на аналое. Чин Ц. часов составлен св. Кириллом Александрийским;Софроний, патриарх Иерусалимский, написал для них некоторые песнопения. В Великую пятницу Ц. часысовершаются по чину св. Кирилла Александрийского. Часы заключаются чтением блаженн, как и передпреждеосвященной литургией, и многолетием. Служба часов по уставу начинается во втором часу дня или,по нашему счету, в восьмом часу утра). Читается Евангелие от Матфея, пове-ствующее о рождественских событиях, а также звучит акафист – особое хвалебное богослужебное последование, прославляющее Рождество и прямо указывающее на чудо и тайну Рождества Христова.

Настроенный во время праздничного Богослужения на встречу с таинственным и непостижимым, христианин ожидает «сретения» с ним в течение всех святок. Чудесные превращения, обретения становятся непременным элементом святочных рассказов, назначение которых было в том числе формирование праздничного настроения, особой атмосферы духовности.

ЧАСТЬ 2 и последующие относятся к жанру блужданий, мытарств души неприкаянной, греховной. Трехчастная композиция, обусловленная явлением трех Духов, сродни вергилиевской триаде – ад, чистилище, рай.

1. ПОЧЕМУ СКРУДЖУ ЯВИЛСЯ СВЯТОЧНЫЙ ДУХ ПРОШЛЫХ ЛЕТ? ЧТО ИЗМЕНИЛОСЬ В СКРУДЖЕ?

Он «попросил», «почтительно заверил Духа», «позволил себе осведомиться…»

НЕ ЕСТЬ ЛИ ЭТО НАСИЛЬСТВЕННАЯ АВТОРСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА, КОТОРЫЙ «ЗАХВАТИЛИ ПАГУБНЫЕ СТРАСТИ»? В ЧЕМ ПРИЧИНА ТАКОГО МОЛНИЕНОСНОГО ПРЕОБРАЖЕНИЯ? МОТИВИРОВАНО ЛИ ОНО? НЕ ЕСТЬ ЛИ ОНО РЕЗУЛЬТАТ НОЧНОГО ВИЗИТА МАРЛИ?

Оставим эти вопросы в качестве риторических. Так или иначе, но Скрудж теперь оказался в подчиненном положении. Ему ненавязчиво, почти нежно посоветовали не противиться.

1. ПОЧЕМУ ИМЕННО ТАКОЙ СПОСОБ ИСЦЕЛЕНИЯ ПОЧТИ ПОГУБЛЕННОЙ ДУШИ СКРУДЖА ВЫБИРАЕТ АВТОР?

Путешествие в детство. Как говорится, мы все родом из детства. «Я здесь вырос! Я бегал здесь мальчишкой!» СКРУДЖ БЫЛ МАЛЬЧИШКОЙ? ИЗ КАКИХ МАЛЬЧИШЕК ВЫРАСТАЮТ СКРУДЖИ?

1. ВЕРИТСЯ ЛИ В УМИЛЕНИЕ СКРУДЖА, ЕСЛИ МЫ ПОМНИМ ПО ПЕРВОЙ ЧАСТИ, КАКОЙ ОН ЧЕРСТВЫЙ ЧЕЛОВЕК?

Все произошло не без вмешательства потусторонней силы. Дух сотворил то, что не под силу было сделать племяннику Скруджа – как у Пушкина: «Моей души коснулся он» («- Дай мне коснуться твоей груди, - сказал Дух, кладя руку ему на сердце. – Это поддержит тебя, и ты преодолеешь и не такие препятствия. Дух обратил к Скруджу кроткий взгляд. Его легкое прикосновение, сколь ни было оно мимолетно и невесомо, разбудило какие-то чувства в груди старого Скруджа. Ему чудилось, что на него повеяло тысячью запахов, и каждый запах будил тысячи воспоминаний о давным-давно забытых думах, стремлениях, радостях, надеждах. - - Твои губы дрожат, - сказал Дух. - А что это катится у тебя по щеке?»)

1. КАКИЕ АССОЦИАЦИИ (ЛИТЕРАТУРНЫЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ), СВЯЗАННЫЕ СО СЛЕЗАМИ, НАПРАШИВАЮТСЯ?

И ВСПОМИНАЕТСЯ ПЕЧОРИН: «Мне, однако, приятно, что я могу плакать!.. Все к лучшему! Это новое страдание… сделало во мне счастливую диверсию. Плакать здорово».

Одна слеза Герды растопила сердце Кая: «Девочка сейчас же узна­ла его, бросилась ему на шею, крепко обняла и воскликнула: «— Кай, милый мой Кай! Наконец-то я нашла тебя!» Но он сидел все такой же неподвижный и холодный. Тогда Герда заплакала; горячие слезы упали ему на грудь, проник­ли в сердце и растопили его ледяную кору и расплавили оско­лок. Кай взглянул на Герду, а она запела: «Розы цветут... Красота, красота! Скоро узрим мы младенца Христа». И Кай вдруг залился слезами и плакал так долго и так сильно, что осколок вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и очень обрадовался».

1. ВЫ ОБРАТИЛИ ВНИМАНИЕ НА ТО, КАК ПОМЕНЯЛАСЬ АВТОРСКАЯ ЛЕКСИКА ПРИМЕНИТЕЛЬНО К СКРУДЖУ? О ЧЕМ ЭТО СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ?

«Безмерно счастлив», «сердце запрыгало в груди», «душа исполнилась умиления», «Скрудж всхлипнул». Человек безоружен перед своим детством.

1. «ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ДЕТСТВА». «ВСЕ МЫ РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА». «ПОСЕЕШЬ… - ПОЖНЕШЬ…» НУ И ТАК ДАЛЕЕ. НЕ СТАНОВИТСЯ ЛИ ПОНЯТНОЙ ПСИХОЛОГИЯ ВЗРОСЛОГО СКРУДЖА?

«Какой-то бедный мальчик, позабытый всеми, остался там один-одинешенек: « За одной из этих парт они увидели одинокую фигурку мальчика, читавшего книгу при скудном огоньке камина, и Скрудж тоже присел за парту и заплакал, узнав в этом бедном, всеми забытом ребенке самого себя, каким он был когда-то». Это вопрос из детства: «Что Скруджу до веселых святок? Да пропади они пропадом! Был ли ему от них какой-нибудь прок?» Это как родовая травма, родимое пятно.

1. НО КАК ЖЕ ОН ЗАБЫЛ ПРАЗДНОВАНИЕ РОЖДЕСТВА («На сегодня хватит! Ведь нынче сочельник!.. Завтра Рождество!») В КОНТОРЕ ФИЗЗИУНГА? ЗНАЧИТ, БЫЛ ОПЫТ! («Тащить прочь! Интересно знать, чего бы они ни оттащили прочь, с

благословения старика. В одну минуту все было закончено. Все, что только по

природе своей могло передвигаться, так бесследно сгинуло куда-то с глаз

долой, словно было изъято из обихода навеки. Пол подмели и обрызгали, лампы оправили, в камин подбросили дров, и магазин превратился в такой хорошо

натопленный, уютный, чистый, ярко освещенный бальный зал, какой можно только

пожелать для танцев в зимний вечер.

Пришел скрипач с нотной папкой, встал за высоченную конторку, как за

дирижерский пульт, и принялся так наяривать на своей скрипке, что она

завизжала, ну прямо как целый оркестр. Пришла миссис Физзиуиг - сплошная

улыбка, самая широкая и добродушная на свете. Пришли три мисс Физзиуиг -

цветущие и прелестные. Пришли следом за ними шесть юных вздыхателей с

разбитыми сердцами. Пришли все молодые мужчины и женщины, работающие в

магазине. Пришла служанка со своим двоюродным братом - булочником. Пришла

кухарка с закадычным другом своего родного брата - молочником. Пришел

мальчишка-подмастерье из лавки насупротив, насчет которого существовало

подозрение, что хозяин морит его голодом. Мальчишка все время пытался

спрятаться за девчонку - служанку из соседнего дома, про которую уже

доподлинно было известно, что хозяйка дерет ее за уши. Словом, пришли все,

один за другим,- кто робко, кто смело, кто неуклюже, кто грациозно, кто расталкивая других, кто таща кого-то за собой,- словом, так или иначе, тем

или иным способом, но пришли все. И все пустились в пляс - все двадцать пар

разом. Побежали по кругу пара за парой, сперва в одну сторону, потом в

другую. И пара за парой - на середину комнаты и обратно. И закружились по

всем направлениям, образуя живописные группы. Прежняя головная пара, уступив

место новой, не успевала пристроиться в хвосте, как новая головная пара уже

вступала - и вСЯКИЙ раз раньше, чем следовало,- пока, наконец, все пары не

стали головными и все не перепуталось окончательно. Когда этот счастливый

результат был достигнут, старый Физзиуиг захлопал в ладоши, чтобы

приостановить танец, и закричал:

- Славно сплясали! - И в ту же секунду скрипач погрузил разгоряченное

лицо в заранее припасенную кружку с пивом. Но будучи решительным противником

отдыха, он тотчас снова выглянул из-за кружки и, невзирая на отсутствие

танцующих, опять запиликал, и притом с такой яростью, словно это был уже не

он, а какой-то новый скрипач, задавшийся целью либо затмить первого,

которого в полуобморочном состоянии оттащили домой на ставне, либо

погибнуть.

А затем снова были танцы, а затем фанты и снова танцы, а затем был

сладкий пирог, и глинтвейн, и по большому куску холодного ростбифа, и по

большому куску холодной отварной говядины, а под конец были жареные пирожки

с изюмом и корицей и вволю пива. Но самое интересное произошло после

ростбифа и говядины, когда скрипач (до чего же ловок, пес его возьми! Да, не

нам с вами его учить, этот знал свое дело!) заиграл старинный контраданс

"Сэр Роджер Каверли" и старый Физзиуиг встал и предложил руку миссис

Физзиуиг. Они пошли в первой паре, разумеется, и им пришлось потрудиться на

славу. За ними шло пар двадцать, а то и больше, и все - лихие танцоры, все -

такой народ, что шутить не любят и уж коли возьмутся плясать, так будут

плясать, не жалея пяток!

Когда часы пробили одиннадцать, домашний бал окончился. Мистер и миссис

Физзиуиг, став по обе стороны двери, пожимали руку каждому гостю или гостье

и пожелали ему или ей веселых праздников. А когда все гости разошлись,

хозяева таким же манером распрощались и с учениками. И вот веселые голоса

замерли вдали, а двое молодых людей отправились к своим койкам в глубине

магазина.

Пока длился бал, Скрудж вел себя как умалишенный. Всем своим существом

он был с теми, кто там плясал, с тем юношей, в котором узнал себя. Он как бы

участвовал во всем, что происходило, все припоминал, всему радовался и

испытывал неизъяснимое волнение. И лишь теперь, когда сияющие физиономии

Дика и юноши Скруджа скрылись из глаз, вспомнил он о Духе и заметил, что тот

пристально смотрит на него, а сноп света у него над головой горит необычайно

ярко»)

БЫЛА ПРИЗНАТЕЛЬНОСТЬ! («Ведь он истратил сущую безделицу - всего

три-четыре фунта того, что у вас на земле зовут деньгами. Заслуживает ли он

таких похвал?

- Да не в этом суть, - возразил Скрудж, задетый за живое его словами и

не замечая, что рассуждает не так, как ему свойственно, а как прежний юноша

Скрудж. - Не в этом суть, Дух. Ведь от Физзиуига зависит сделать нас

счастливыми или несчастными, а наш труд - легким или тягостным, превратить

его в удовольствие или в муку. Пусть он делает это с помощью слова или

взгляда, с помощью чего-то столь незначительного и невесомого, чего нельзя

ни исчислить, ни измерить, - все равно добро, которое он творит, стоит

целого состояния. - Тут Скрудж почувствовал на себе взгляд Духа и запнулся»)

1. Фрагментарность как способ показа истории становления личности Скруджа позволяет

выделить кульминационные моменты его жизни. Было одиночество, детская привязанность, бла-годарность. КОГДА , В КАКОЙ МОМЕНТ ПРОИЗОШЕЛ СБОЙ?

Типичная история накопительства, приобретательства: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту бог не дал, все пойдешь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой". Давши такое наставление, отец расстался с сыном и потащился вновь домой на своей соро'ке, и с тех пор уже никогда он больше его не видел, но слова и наставления заронились глубоко ему в Девиз Чичикова роднит его со Скруджем. Вот что говорит ему «прелестная молодая девушка в трауре»: «Он был не один. Рядом с ним сидела прелестная молодая девушка в трауре.

- Ах, все это так мало значит для тебя теперь, - говорила она тихо. -

Ты поклоняешься теперь иному божеству, и оно вытеснило меня из твоего

сердца. Что ж, если оно сможет поддержать и утешить тебя, как хотела бы

поддержать и утешить я, тогда, конечно, я не должна печалиться.

- Что это за божество, которое вытеснило тебя? - спросил Скрудж.

- Деньги.

- Нет справедливости на земле! - молвил Скрудж. - Беспощаднее всего

казнит свет бедность, и не менее сурово - на словах, во всяком случае, -

осуждает погоню за богатством.

- Ты слишком трепещешь перед мнением света, - кротко укорила она его. -

Всем своим прежним надеждам и мечтам ты изменил ради одной - стать

неуязвимым для его булавочных уколов. Разве не видела я, как все твои

благородные стремления гибли одно за другим и новая всепобеждающая страсть,

страсть к наживе, мало-помалу завладела тобой целиком!

- Ну и что же? - возразил он. - Что плохого, даже если я и поумнел

наконец? Мое отношение к тебе не изменилось.

Она покачала головой.

- Разве не так?

- Наша помолвка - дело прошлое. Оба мы были бедны тогда и

довольствовались тем, что имели, надеясь со временем увеличить наш достаток

терпеливым трудом. Но ты изменился с тех пор. В те годы ты был совсем иным.

- Я был мальчишкой, - нетерпеливо отвечал он.

- Ты сам знаешь, что ты был не тот, что теперь, - возразила она. - А я

все та же. И то, что сулило нам счастье, когда мы были как одно существо,

теперь, когда мы стали чужими друг другу, предвещает нам только горе. Не

стану рассказывать тебе, как часто и с какой болью размышляла я над этим.

Да, я много думала и решила вернуть тебе свободу.

- Разве я когда-нибудь просил об этом?

- На словах - нет. Никогда.

- А каким же еще способом?

- Всем своим новым, изменившимся существом. У тебя другая душа, другой образ жизни, другая цель. И она для тебя важнее всего. И это сделало мою

любовь ненужной для тебя. Она не имеет цены в твоих глазах. Признайся, -

сказала девушка, кротко, но вместе с тем пристально и твердо глядя ему в

глаза, - если бы эти узы не связывали нас, разве стал бы ты теперь

домогаться моей любви, стараться меня завоевать? О нет!

Казалось, он помимо своей воли не мог не признать справедливости этих

слов. Но все же, сделав над собой усилие, ответил:

- Это только ты так думаешь.

- Видит бог, я была бы рада думать иначе! - отвечала она. - Уж если я

должна была, наконец, признать эту горькую истину, значит как же она сурова

и неопровержима! Ведь не могу же я поверить, что, став свободным от всяких

обязательств, ты взял бы в жены бесприданницу! Это - ты-то! Да ведь даже

изливая мне свою душу, ты не в состоянии скрыть того, что каждый твой шаг

продиктован Корыстью! Да если бы даже ты на миг изменил себе и остановил

свой выбор на такой девушке, как я, разве я не понимаю, как быстро пришли бы

вслед за этим раскаяние и сожаление! Нет, я понимаю все. И я освобождаю тебя

от твоего слова. Освобождаю по доброй воле - во имя моей любви к тому, кем

ты был когда-то.

Он хотел что-то сказать, но она продолжала, отворотясь от него:

- Быть может... Когда я вспоминаю прошлое, я верю в это... Быть может,

тебе будет больно разлучиться со мной. Но скоро, очень скоро это пройдет, и

ты с радостью позабудешь меня, как пустую, бесплодную мечту, от которой ты

вовремя очнулся. А я могу только пожелать тебе счастья в той жизни, которую

ты себе избрал! - С этими словами она покинула его, и они расстались

навсегда».

Золотой телец вне конкуренции, а потому «алчный блеск появился в глазах», а они, как известно, зеркало души. Скопидомство, болезненная страсть, пустило в его душе корни. Деньги – божество – вытеснили из сердца любовь, привязанность; страсть к наживе завладела помыслами. В любви нет прока, а потому он легко переступил через нее.

И вот еще один герой мировой литературы измеряет все жизненные понятия (ценности) мерой «убытков» и «пользы»: «А вот широкая старая верба с громадным дуплом, а на ней вороньи гнезда... И вдруг в памяти Якова, как живой, вырос младенчик с белокурыми волосами и верба, про которую говорила Марфа. Да, это и есть та самая верба — зеленая, тихая, грустная... Как она постарела, бедная! Он сел под нее и стал вспоминать. На том берегу, где теперь заливной луг, в ту пору стоял крупный березовый лес, а вон на той лысой горе, что виднеется на горизонте, тогда синел старый-старый сосновый бор. По реке ходили барки. А теперь всё ровно и гладко, и на том берегу стоит одна только березка, молоденькая и стройная, как барышня, а на реке только утки да гуси, и не похоже, чтобы здесь когда-нибудь ходили барки. Кажется, против прежнего и гусей стало меньше. Яков закрыл глаза, и в воображении его одно навстречу другому понеслись громадные стада белых гусей. Он недоумевал, как это вышло так, что за последние сорок или пятьдесят лет своей жизни он ни разу не был на реке, а если, может, и был, то не обратил на нее внимания? Ведь река порядочная, не пустячная; на ней можно было бы завести рыбные ловли, а рыбу продавать купцам, чиновникам и буфетчику на станции и потом класть деньги в банк; можно было бы плавать в лодке от усадьбы к усадьбе и играть на скрипке, и народ всякого звания платил бы деньги; можно было бы попробовать опять гонять барки — это лучше, чем гробы делать; наконец, можно было бы разводить гусей, бить их и зимой отправлять в Москву; небось одного пуху в год набралось бы рублей на десять. Но он прозевал, ничего этого не сделал. Какие убытки! Ах, какие убытки! А если бы всё вместе — и рыбу ловить, и на скрипке играть, и барки гонять, и гусей бить, то какой получился бы капитал! Но ничего этого не было даже во сне, жизнь прошла без пользы, без всякого удовольствия, пропала зря, ни за понюшку табаку; впереди уже ничего не осталось, а посмотришь назад — там ничего, кроме убытков, и таких страшных, что даже озноб берет. И почему человек не может жить так, чтобы не было этих потерь и убытков? Спрашивается, зачем срубили березняк и сосновый бор? Зачем даром гуляет выгон? Зачем люди делают всегда именно не то, что нужно? Зачем Яков всю свою жизнь бранился, рычал, бросался с кулаками, обижал свою жену и, спрашивается, для какой надобности давеча напугал и оскорбил жида? Зачем вообще люди мешают жить друг другу? Ведь от этого какие убытки! Какие страшные убытки! Если бы не было ненависти и злобы, люди имели бы друг от друга громадную пользу.

Вечером и ночью мерещились ему младенчик, верба, рыба, битые гуси, и Марфа, похожая в профиль на птицу, которой хочется пить, и бледное, жалкое лицо Ротшильда, и какие-то морды надвигались со всех сторон и бормотали про убытки. Он ворочался с боку на бок и раз пять вставал с постели, чтобы поиграть на скрипке». УЗНАЛИ? Скрипач и гробовщик Яков Бронза из рассказа А.П.Чехова «Скрипка Ротшильда». Прозрение под занавес жизни, когда тоже вытравлено все человеческое.

Вернемся к Скруджу. Даже если бы не было последней идиллической сцены чужого семейного счастья, было бы очевидно сожаление героя о том, что у него когда-то не сложилась жизнь семьянина и не выполнил он свою главную земную функцию – быть отцом младенца, чудо рожде-ния которого прошло мимо него. А это божественная миссия. Это очевидная текстуальная параллель святочного рассказа и Евангелия.

ИТОГИ. 2 часть «Рождественской песни в прозе» не нарушает канонов святочного рассказа. Все его атрибуты налицо. Но все они работают на решение нравственных проблем. Диккенс убежден, что даже такой омерзительный тип, как Скрудж, способен на осознание своих ошибок, близок к раскаянию: смягчившееся сердце заставляет вспомнить мальчугана, что пел святочную песню у его дверей. Теперь он дал бы ему что-нибудь. А потом появилось желание сказать два-три слова своему клерку.

НЕУЖЕЛИ ОТЗЫВЧИВОСТЬ НАДО БУДИТЬ В ЧЕЛОВЕКЕ ТАКИМИ РАДИКАЛЬНЫМИ СРЕДСТВАМИ: ЯВЛЕНИЕ ПРИВИДЕНИЙ, ДУХОВ? Нечисть творит добро. Совсем по-булгаковски: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» (Гете. «Фауст»)

ВСПОМНИТЕ «Крыжовник» А.Чехова. Тоже о черствости людской. О душевной слепоте одних и смирении, терпеливости других. Несчастные несут свое бремя молча (клерк, жены мужей-самоду-ров). Скруджи живут в летаргическом, гипнотическом сне (они во власти одной своей бредовой идеи). Нет, их не назовешь счастливыми, но они и не ощущают отсутствие его в своей жизни. А как потерять то, чего не имеешь. Но, по Чехову, «надо, чтобы за дверью каждого довольного (вычеркнем «счастливого») человека стоял кто-нибудь с молоточком (или с «дверным молотком» с лицом Марли – чтобы разбудить Скруджа, пришлось взять молоток) и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы ни был счастлив (в его, скруджевском, понимании), жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда-болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других».

ОБРАТИМСЯ К СЛОВУ-ОБРАЗУ «КОЛПАК-ГАСИЛКА». НИКАКИЕ АССОЦИАЦИИ НЕ ВЫЗЫВАЕТ?

Сноп света у Духа над головой чем-то отдаленно напоминает горящее(горячее) сердце Данко. Они не только освещают дорогу во тьме (нравственной), они будят совесть, укоряют. Скрудж пытается загасить свет-совесть, нахлобучив на него колпак («хотя ему не удалось потушить света, струивше-гося из-под колпака на землю»), а осторожный человек из «Легенды о Данко» просто растоптал сердце-совесть. Так спокойнее.

И все же Скрудж стал на шаг ближе к исцелению.

ЧАСТЬ 3.

Хождение по кругам ада со «страшными феноменами» продолжается. НО НЕУЖЕЛИ СКРУДЖ СТАЛ ПРИМЕРНЫМ УЧЕНИКОМ?

«- Дух, - сказал Скрудж смиренно. - Веди меня куда хочешь. Прошлую ночь я шел по принужде –нию и и получил урок, который не пропал даром. Если этой ночью ты тоже должен чему-нибудь научить меня, пусть и это послужит мне на пользу».

КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧЕГО МОЖНО ЖДАТЬ ОТ ЭТОГО ДУХА-ЭПИКУРЕЙЦА?

«Это была его собственная комната. Сомнений быть не могло. Но она

странно изменилась. Все стены и потолок были убраны живыми растениями, и

комната скорее походила на рощу. Яркие блестящие ягоды весело проглядывали в

зеленой листве. Свежие твердые листья остролиста, омелы и плюща так и

сверкали, словно маленькие зеркальца, развешенные на ветвях, а в камине

гудело такое жаркое пламя, какого и не снилось этой древней окаменелости,

пока она находилась во владении Скруджа и Марли и одну долгую зиму за другой

холодала без огня. На полу огромной грудой, напоминающей трон, были сложены

жареные индейки, гуси, куры, дичь, свиные окорока, большие куски говядины,

молочные поросята, гирлянды сосисок, жареные пирожки, плумпудинги, бочонки с

устрицами, горячие каштаны, румяные яблоки, сочные апельсины, ароматные

груши, громадные пироги с ливером и дымящиеся чаши с пуншем, душистые пары

которого стлались в воздухе, словно туман. И на этом возвышении

непринужденно и величаво восседал такой веселый и сияющий Великан, что

сердце радовалось при одном на него взгляде. В руке у него был факел,

несколько похожий по форме на рог изобилия, и он поднял его высоко над

головой, чтобы хорошенько осветить Скруджа, когда тот просунул голову в

дверь.

- Войди! - крикнул Скруджу Призрак. - Войди, и будем знакомы, старина!

Скрудж робко шагнул в комнату и стал, понурив голову, перед Призраком.

Скрудж был уже не прежний, угрюмый, Суровый, старик, и не решался поднять

глаза и встретить ясный и добрый взор Призрака.

- Я Дух Нынешних Святок, - сказал Призрак. - Взгляни на меня!

Скрудж почтительно повиновался. Дух был одет в простой темно-зеленый

балахон, или мантию, отороченную белым мехом. Одеяние это свободно и

небрежно спадало с его плеч, и широкая грудь великана была обнажена, словно

он хотел показать, что не нуждается ни в каких искусственных покровах и

защите. Ступни, видневшиеся из-под пышных складок мантии, были босы, и на голове у Призрака тоже не было никакого убора, кроме венчика из остролиста,

на которых сверкали кое-где льдинки. Длинные темно-каштановые кудри

рассыпались по плечам, доброе открытое лицо улыбалось, глаза сияли, голос

звучал весело, и все - и жизнерадостный вид, и свободное обхождение, и

приветливо протянутая рука, - все в нем было приятно и непринужденно. На

поясе у Духа висели старинные ножны, но - пустые, без меча, да и сами ножны

были порядком изъедены ржавчиной.

- Ты ведь никогда еще не видал таких, как я! - воскликнул Дух.

- Никогда, - отвечал Скрудж.

- Никогда не общался с молодыми членами нашего семейства, из которых я

- самый младший? Я хочу сказать - с теми из моих старших братьев, которые

рождались в последние годы? - продолжал допрашивать Призрак».

КАКОЙ УРОК ОН ПРЕПОДАЕТ СКРУДЖУ НА ЭТОТ РАЗ?

Поразительно, но именно Святочный Дух дает исчерпывающий список прегрешений человека, в наличии которых не надо винить потусторонние силы: «- Тут, на вашей грешной земле, - сказал Дух, - есть немало людей, которые кичатся своей близостью к нам и, побуждаемые ненавистью, завистью, гневом, гордыней, ханжеством и себялюбием, творят свои дурные дела, прикрываясь нашим именем. Но эти люди столь же чужды нам, как если бы они никогда и не рождались на свет. Запомни это и вини в их поступках только их самих, а не нас».

Когда мы оказались у жилища Боба Крэтчита, не осталось сомнений, что это будет урок на тему «Милосердие», в котором особенно нуждается бедняк, потому что оно там необходимей (ну если несколько перефразировать слова Духа).

1. ЧТО ВАМ ВСПОМИНАЕТСЯ, КОГДА ВЫ ЧИТАЕТЕ О СЕМЕЙСТВЕ КРЭТЧИТОВ, ИХ ЖИЛИЩЕ, ОДЕЯНИИ?

Вспоминается меблированная квартирка за восемь долларов в неделю «двух глупых детей» из «Даров волхвов», в обстановке которой была «не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность», когда читаешь о «четырех каморках» Боба Крэтчита и описа-ние одежды миссис Крэтчит («дешевое»), Белинды Крэтчит, Питера Крэтчита.

1. КАКИЕ КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА РИСУЮТ АТМОСФЕРУ ДОМА? КАК ВЫ ЕЕ ОПРЕДЕЛИТЕ?

«Захлебываясь от восторга», «принялись плясать», «расцеловав», «душенька моя», «бросилась отцу на шею», «радостно расцеловался с дочкой»… Это то, что они могли дать детям бесплатно, неся ответственность за появление их на белом свете. Тепло, которое не купишь ни за какие деньги. И как эта личность полностью нивелируется на работе, задавленная обстоятельствами.

1. КАКАЯ ТЕМА ВХОДИТ НА СТРАНИЦЫ ПРОИЗВЕДЕНИЯ, СВЯЗАННАЯ С ТИМОМ КРЭТЧИТОМ?

Исцеления хромых и слепых. Во всяком случае надежда на исцеление. Физическое. Но и второй план этой темы – духовного исцеления, нравственного.

И опять появляется мотив чуда, связанного с маленьким ребенком. Явление чуда христианин свя-зывает только с волей Вседержителя.

«- Это не ребенок, а чистое золото, - отвечал Боб. - Чистое золото. Он, понимаешь ли, так часто остается один и все сидит себе и раздумывает, и до такого иной раз додумается - просто диву даешься. Возвращаемся мы с ним домой, а он вдруг и говорит мне: хорошо, дескать, что его видели в церкви. Ведь он калека, и, верно, людям приятно, глядя на него, вспомнить в первый день рождества, кто заставил хромых ходить и слепых сделал зрячими».

Маленький Тим – калека. Теплота отношения к нему родственников говорит, что он им не обуза. «- Да осенит нас господь своею милостью! - промолвил и Малютка Тим, когда все умолкли. Он сидел на своей маленькой скамеечке, тесно прижавшись к отцу. Боб любовно держал в руке его худенькую ручонку, словно боялся, что кто-то может отнять у него сынишку, и хотел все время чувствовать его возле себя.

- Дух, - сказал Скрудж, охваченный сочувствием, которого никогда прежде не испытывал. - Скажи мне, Малютка Тим будет жить?

- Я вижу пустую скамеечку возле этого нищего очага, - отвечал Дух. - И костыль, оставшийся без хозяина, но хранимый с любовью. Если Будущее не внесет в это изменений, ребенок умрет.

- Нет, нет! - вскричал Скрудж. - О нет! Добрый Дух, скажи, что судьба пощадит его!

- Если Будущее не внесет в это изменений, - повторил Дух, - дитя не доживет до следующих святок. Но что за беда? Если ему суждено умереть, пускай себе умирает, и тем сократит излишек населения!

Услыхав, как Дух повторяет его собственные слова, Скрудж повесил голову, терзаемый раскаянием и печалью».

Это с точки зрения экономистов, он просто один из обреченных попасть в процент неизбежных жертв капиталистического общества. Горевал по этому поводу и Ф. Достоевский вместе со своим героем Родионом Раскольниковым: «Тьфу! А пусть! Это, говорят, так и следует… Такой процент, говорят, должен уходить каждый год… куда-то… к черту, должно быть, чтоб остальных освежать и им не мешать. Процент! Славные, право, у них эти словечки: они такие успокоительные, научные. Сказано: процент, стало быть, и тревожиться нечего. Вот если бы другое слово, ну тогда… было бы, может быть, беспокойнее… А что, коль и Дунечка как-нибудь в процент попадет!.. Не в тот, так в другой?..»

Предостережение Духа усиливает раскаяние Скруджа: «Услыхав, как Дух повторяет его собственные слова, Скрудж повесил голову, терзаемый раскаянием и печалью.

- Человек! - сказал Дух, - Если в груди у тебя сердце, а не камень, остерегись повторять эти злые и пошлые слова, пока тебе еще не дано узнать, ЧТО есть излишек и ГДЕ он есть. Тебе ли решать, кто из людей должен жить и кто - умереть? Быть может, ты сам в глазах небесного судии куда менее достоин жизни, нежели миллионы таких, как ребенок этого бедняка. О боже! Какая-то букашка, пристроившись на былинке, выносит приговор своим голодным собратьям за то, что их так много расплодилось и копошится в пыли!

Скрудж согнулся под тяжестью этих укоров и потупился, трепеща».

1. ЕСТЬ ЛИ ГРАНИЦЫ ВСЕПРОЩЕНИЯ? ЭТО СЛАБОСТЬ ИЛИ СИЛА – ПРОСТИТЬ ОБИДЧИКА? ПО-ХРИСТИАНСКИ – ДА, А ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ? НЕ ПООЩРЯЕМ ЛИ ПРОЩЕНИЕМ ТАКИХ, КАК СКРУДЖ?

Миссис Крэтчит дала ему исчерпывающую характеристику. «Скрудж согнулся под тяжестью этих укоров и потупился, трепеща. Но тут же поспешно вскинул глаза, услыхав свое имя.

- За здоровье мистера Скруджа! - сказал Боб. - Я предлагаю тост за мистера Скруджа, без которого не справить бы нам этого праздника.

- Скажешь тоже - не справить! - вскричала миссис Крэтчит, вспыхнув. - Жаль, что его здесь нет. Я бы такой тост предложила за его здоровье, что, пожалуй, ему не поздоровилось бы!

- Моя дорогая! - укорил ее Боб. - При детях! В такой день!

- Да уж воистину только ради этого великого дня можно пить за здоровье такого гадкого, бесчувственного, жадного скареды, как мистер Скрудж, - заявила миссис Крэтчит. - И ты сам это знаешь, Роберт! Никто не знает его лучше, чем ты, бедняга!

- Моя дорогая, - кротко отвечал Боб. - Сегодня рождество.

- Так и быть, выпью за его здоровье ради тебя и ради праздника, - сказала миссис Крэтчит. - Но только не ради него. Пусть себе живет и здравствует. Пожелаем ему веселых святок и счастливого Нового года. То-то он будет весел и счастлив, могу себе представить!»

«Злой гений» этой семьи услышал о себе правду и увидел насилие над собой людей, добрых по природе, пьющих за его здоровье. Но это скорее поминальный жест, нежели праздничный, во здравие. «Вслед за матерью выпили и дети, но впервые за весь вечер они пили не от всего сердца. Малютка Тим выпил последним - ему тоже был как-то не по душе этот тост. Мистер Скрудж был злым гением этой семьи. Упоминание о нем черной тенью легло на праздничное сборище, и добрых пять минут ничто не могло прогнать эту мрачную тень».

1. ОПЯТЬ НАПРАШИВАЕТСЯ ИНТЕРТЕКСТОВАЯ АНАЛОГИЯ: СЕМЬЯ МАРМЕЛАДОВЫХ ИЗ «ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ» Ф. ДОСТОЕВСКОГО. УКАЖЕМ СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЕ ЭТИХ СЕМЕЙ.

Семья Крэтчитов – аналог семьи Мармеладовых. Их роднит нищета, которая порок. Но если у последних скорбь, плач детей, терзания чахоточной матери, пьянство отца, позорный промысел старшей дочери (СР.: Соня и Белинда; взаимоотношения дочерей и их отцов), то здесь «Конечно, все это было довольно убого и заурядно, никто в этом семействе не отличался красотой, никто не мог похвалиться хорошим костюмом, - насчет одежды у них вообще было небогато, - башмаки у всех просили каши, а юный Питер, судя по некоторым признакам, уже не раз имел случай познакомиться с ссудной кассой. И тем не менее все здесь были счастливы, довольны друг другом, рады празднику и благодарны судьбе, а когда они стали исчезать, растворяясь в воздухе, лица их как-то особенно засветились, ибо Дух окропил их на прощанье маслом из своего факела, и Скрудж не мог оторвать от них глаз, а в особенности - от Малютки Тима».

Может быть, потому, что это рождественский рассказ. Закон жанра. Диккенс умеет передать атмосферу Рождества: «Тем временем уже стемнело, и повалил довольно густой снег, и когда Скрудж в сопровождении Духа снова очутился на улице, в каждом доме во всех комнатах, от кухонь до гостиных, уже жарко пылали камины и в окнах заманчиво мерцало их веселое пламя. Здесь дрожащие отблески огня на стекле говорили о приготовлениях к уютному семейному обеду: у очага грелись тарелки, и чья-то рука уже поднялась, чтобы задернуть бордовые портьеры и отгородиться от холода и мрака. Там ребятишки гурьбой высыпали из дому прямо на снег навстречу своим теткам и дядьям, кузенам и кузинам, замужним сестрам и женатым братьям, чтобы первыми их приветствовать. А вот на спущенных шторах мелькают тени гостей. А вот кучка красивых девушек в теплых капорах и меховых башмачках, щебеча без умолку, перебегает через дорогу к соседям, и горе одинокому холостяку (очаровательным плутовкам это известно не хуже нас), который увидит их разрумянившиеся от мороза щечки! Право, глядя на всех этих людей, направлявшихся на дружеские сборища, можно было подумать, что решительно все собрались в гости и ни в одном доме не осталось хозяев, чтобы гостей принять. Но это было не так. Гостей поджидали в каждом доме и то и дело подбрасывали угля в камин.

И как же ликовал Дух! Как радостно устремлялся он вперед, обнажив свою широченную грудь, раскинув большие ладони и щедрой рукой разливая вокруг бесхитростное и зажигательное веселье. Даже фонарщик, бежавший по сумрачной улице, оставляя за собой дрожащую цепочку огней, и приодевшийся, чтобы потом отправиться в, гости, громко рассмеялся, когда Дух пронесся мимо, хотя едва ли могло прийти бедняге в голову, что кто-нибудь, кроме его собственного праздничного настроения, составляет ему в эту минуту компанию».

Это и есть ДУХ РОЖДЕСТВА, неведомый Скруджу.

1. НО ВСЕ ПОСТРОЕНО НА КОНТРАСТЕ: «И вдруг…они стоят среди пустынного и мрачного торфяного болота, имеющего вид кладбища».

Но дух Рождества царит повсюду, казалось бы, в самых неподходящих местах, ибо «каждый из этих людей либо напевал тихонько рождественскую песнь, либо думал о наступивших святках, либо вполголоса делился с товарищем воспоминаниями о том, как он праздновал святки когда-то, и выражал надежду следующий праздник провести в кругу семьи. И каждый, кто был на корабле, - спящий или бодрствующий, добрый или злой, - нашел в этот день самые теплые слова для тех, кто был возле, и вспомнил тех, кто и вдали был ему дорог, и порадовался, зная, что им тоже отрадно вспоминать о нем. Словом, так или иначе, но каждый отметил в душе этот великий день».

1. Скруджу предстояло испить чашу раскаяния до конца, ибо следующий визит был к пле-мяннику ( Как в той пословице: «Над чем посмеешься, тому и послужишь»)

«И каково же было удивление Скруджа, когда, прислушиваясь к завыванию ветра и размышляя над суровой судьбой этих людей, которые неслись вперед во мраке, скользя над бездонной пропастью, столь же неизведанной и таинственной, как сама Смерть, - каково же было его удивление, когда, погруженный в эти думы, он услышал вдруг веселый, заразительный смех. Но тут его ждала еще большая неожиданность, ибо он узнал смех своего племянника и обнаружил, что находится в светлой, просторной, хорошо натопленной комнате, а Дух стоит рядом и с ласковой улыбкой смотрит не на кого другого, как все на того же племянника!

- Ха-ха-ха! - заливался племянник Скруджа. - Ха-ха-ха!» Он нам понравился еще в первую встречу, но сейчас мы увидели его бесконечное обаяние: «Если вам, читатель, по какой-то невероятной случайности довелось знавать человека, одаренного завидной способностью смеяться еще более заразительно, чем племянник Скруджа, скажу одно: вам неслыханно повезло. Представьте меня ему, и я буду очень дорожить этим знакомством.

Болезнь и скорбь легко передаются от человека к человеку, но все же нет на земле ничего более заразительного, нежели смех и веселое расположение духа, и я усматриваю в этом целесообразное, благородное и справедливое духа, и я усматриваю в этом целесообразное, благородное и справедливое устройство вещей в природе».

1. МНЕНИЯ ПРИСУТСТВУЮЩИХ ПО ПОВОДУ СКРУДЖА РАЗОШЛИСЬ. ЧЬЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ ВАМ БЛИЖЕ?

ПЛЕМЯННИК ПЛЕМЯННИЦА

Забавный старый чудак

Неприветлив

Его пороки несут в себе наказание

Богатство ему не впрок

Я ему не судья Терпеть его не могу

Жаль его

Он страдает от злых причуд

Толерантность против нетерпимости. Прав племянник: больше, чем он сам себя, никто Скруджа не накажет. Он несет наказание в самом себе.

1. Скрудж нуждается в постоянной подпитке каких-то человеческих качеств. Они еще неорганичны для него. Не стали его сутью, стержнем. Ибо они не подкреплены делом. Не натренированы. Ему еще не приходилось упражняться в доброте (он не спешил делать его), отзывчивости… У него все пока только на эмоциональном уровне.

«Племянница Скруджа недурно играла на арфе и в числе прочих музыкальных пьес исполнила одну простенькую песенку (совсем пустячок, вы бы через две минуты уже могли ее насвистать), которую певала когда-то одна маленькая девочка, та, что приехала однажды вечером, чтобы увезти Скруджа из пансиона. Это воспоминание воскресил в душе Скруджа Дух Прошлых Святок, и теперь когда Скрудж услыхал знакомую мелодию, картины былого снова ожили в его памяти. Скрудж слушал, и сердце его смягчалось все более и более, и ему уже казалось, что, внимай он чаще этим звукам в давно минувшие годы, и, быть может, он всегда стремился бы только к добру на счастье себе и людям, и не пришлось бы духу Джейкоба Марли вставать из могилы».

1. ВЫ МОЖЕТЕ ПРЕДЛОЖИТЬ СПОСОБЫ БОРЬБЫ С ПОРОКАМИ?

Вероятно, один из самых действенных способов совладать со своими пороками – подслушать, что о тебе говорят за глаза. Подслушивать плохо, но бывает полезно (Печорин!). Особенно если это санкционирует святочный Дух.

«Племянник Скруджа должен был загадать какой-нибудь предмет, а остальные - угадать, что он задумал. По условиям игры он мог отвечать на все вопросы только "да" или "нет". Под перекре – стным огнем посыпавшихся на него вопросов удалось мало-помалу установить, что он задумал некое животное, - ныне здравствующее животное, довольно противное животное, свирепое животное, животное, которое порой ворчит, порой рычит, а порой вроде бы разговаривает, и которое живет в Лондоне, и ходит по улицам, и которое не водят на цепи и не показывают за деньги, и живет оно не в зверинце, и мясом его не торгуют на рынке, и это не лошадь, и не осел, и не корова, и не бык, и не тигр, и не собака, и не свинья и не кошка, и не медведь. При каждом новом вопросе племянник Скруджа снова заливался хохотом и в конце концов пришел в такой раж, что вскочил с дивана и начал от восторга топать ногами. Тут пухленькая сестричка племянницы расхохоталась вдруг так же неистово и воскликнула:

- Угадала! Я знаю, что вы задумали, Фред! Знак!

- Ну что? - закричал Фред.

- Это ваш дядюшка Скру-у-у-дж!»

И все-таки Скруджу удалось под руководством Духа поупражняться в одаривании неизвестных людей радостью и счастьем. «Далеко-далеко лежал их путь, и немало посетили они жилищ, и немало повидали отдаленных мест, и везде приносили людям радость и счастье. Дух стоял у изголовья больного, и больной ободрялся и веселел; он приближался к скитальцам, тоскующим на чужбине, и им казалось, что отчизна близко; к изнемогающим в житейской борьбе - и они окрылялись новой надеждой; к беднякам - и они обретали в себе богатство. В тюрьмах, больницах и богадельнях, в убогих приютах нищеты - всюду, где суетность и жалкая земная гордыня не закрывают сердца человека перед благодатным духом праздника, - всюду давал он людям свое благословение и учил Скруджа заповедям милосердия».

1. ВОТ ТЕПЕРЬ МЫ, ЗАМЫКАЯ КРУГ, ВСПОМИНАЕМ ТЕМУ ЭТОЙ ЧАСТИ «УРОКИ МИЛОСЕРДИЯ». ПОЧЕМУ ТАК НАЗИДАТЕЛЬНО-МРАЧНО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ЭТА ЧАСТЬ?

Предупреждение человечеству. Мы сами порождаем демонов. С ужасом на них взираем, они угроза нам, но мало задумываемся о последствиях своих слов и дел. А они к нам возвращаются. СРАВНИТЕ:

НАЧАЛО

КОНЕЦ

- Скрудж и Марли, если не ошибаюсь? - спросил один из них, сверившись с каким-то списком. - Имею я удовольствие разговаривать с мистером Скруджем или мистером Марли? - Мистер Марли уже семь лет как покоится на кладбище, - отвечал Скрудж. - Он умер в сочельник, ровно семь лет назад. - В таком случае, мы не сомневаемся, что щедрость и широта натуры покойного в равной мере свойственна и пережившему его компаньону, - произнес один из джентльменов, предъявляя свои документы. И он не ошибся, ибо они стоили друг друга, эти достойные компаньоны, эти родственные души. Услыхав зловещее слово "щедрость", Скрудж нахмурился, покачал головой и возвратил посетителю его бумаги. - В эти праздничные дни, мистер Скрудж, - продолжал посетитель, беря с конторки перо, - более чем когда-либо подобает нам по мере сил проявлять заботу о сирых и обездоленных, кои особенно страждут в такую суровую пору года. Тысячи бедняков терпят нужду в самом необходимом. Сотни тысяч не имеют крыши над головой. - Разве у нас нет острогов? - спросил Скрудж. - Острогов? Сколько угодно, - отвечал посетитель, кладя обратно перо. - А работные дома? - продолжал Скрудж. - Они действуют по-прежнему? - К сожалению, по-прежнему. Хотя, - заметил посетитель, - я был бы рад сообщить, что их прикрыли. - Значит, и принудительные работы существуют и закон о бедных остается в силе? - Ни то, ни другое не отменено. - А вы было напугали меня, господа. Из ваших слов я готов был заключить, что вся эта благая деятельность по каким-то причинам свелась на нет. Рад слышать, что я ошибся. - Будучи убежден в том, что все эти законы и учреждения ничего не дают ни душе, ни телу, - возразил посетитель, - мы решили провести сбор пожертвований в пользу бедняков, чтобы купить им некую толику еды, питья и теплой одежды. Мы избрали для этой цели сочельник именно потому, что в эти дни нужда ощущается особенно остро, а изобилие дает особенно много радости. Какую сумму позволите записать от вашего имени? - Никакой. - Вы хотите жертвовать, не открывая своего имени? - Я хочу, чтобы меня оставили в покое, - отрезал Скрудж. - Поскольку вы, джентльмены, пожелали узнать, чего я хочу, - вот вам мой ответ. Я не балую себя на праздниках и не имею средств баловать бездельников. Я поддерживаю упомянутые учреждения, и это обходится мне недешево. Нуждающиеся могут обращаться туда. - Не все это могут, а иные и не хотят - скорее умрут. - Если они предпочитают умирать, тем лучше, - сказал Скрудж. - Это сократит излишек населения. А кроме того, извините, меня это не интересует. - Это должно бы вас интересовать. - Меня все это совершенно не касается, - сказал Скрудж. - Пусть каждый занимается своим делом. У меня, во всяком случае, своих дел по горло. До свидания, джентльмены! Видя, что настаивать бесполезно, джентльмены удалились, а Скрудж, очень довольный собой, вернулся к своим прерванным занятиям в необычно веселом для него настроении.

Взгляни! Он откинул край мантии, и глазам Скруджа предстали двое детей - несчастные, заморенные, уродливые, жалкие и вместе с тем страшные. Стоя на коленях, они припали к ногам Духа и уцепились за его мантию. - О Человек, взгляни на них! - воскликнул Дух. - Взгляни же, взгляни на них! Это были мальчик и девочка. Тощие, мертвенно-бледные, в лохмотьях, они глядели исподлобья, как волчата, в то же время распластываясь у ног Духа в унизительной покорности. Нежная юность должна была бы цвести на этих щеках, играя свежим румянцем, но чья-то дряхлая, морщинистая рука, подобно руке времени, исказила, обезобразила их черты и иссушила кожу, обвисшую как тряпка. То, что могло бы быть престолом ангелов, стало приютом демонов, грозящих всему живому. За все века исполненной тайн истории мироздания никакое унижение или извращение человеческой природы, никакие нарушения ее законов не создавали, казалось, ничего столь чудовищного и отталкивающего, как эти два уродца. Скрудж отпрянул в ужасе. Когда эти несчастные создания столь внезапно предстали перед ним, он хотел было сказать, что они очень славные дети, но слова застряли у него в горле, как будто язык не пожелал принять участия в такой вопиющей лжи. - Это твои дети. Дух? - вот и все, что он нашел в себе силы произнести. - Они - порождение Человека, - отвечал Дух, опуская глаза на детей. - Но видишь, они припали к моим стопам, прося защиты от тех, кто их породил. Имя мальчика - Невежество. Имя девочки - Нищета. Остерегайся обоих и всего, что им сродни, но пуще всего берегись мальчишки, ибо на лбу у него начертано "Гибель" и гибель он несет с собой, если эта надпись не будет стерта. Что ж, отрицай это! - вскричал Дух, повернувшись в сторону города и простирая к нему руку. - Поноси тех, кто станет тебе это говорить! Используй невежество и нищету в своих нечистых, своекорыстных целях! Увеличь их, умножь! И жди конца! - Разве нет им помощи, нет пристанища? - воскликнул Скрудж. - Разве нет у нас тюрем? - спросил Дух, повторяя собственные слова Скруджа. - Разве нет у нас работных домов? Поноси тех, кто станет тебе это говорить! Используй невежество и нищету в своих нечистых, своекорыстных целях! Увеличь их, умножь! И жди конца! - Разве нет им помощи, нет пристанища? - воскликнул Скрудж. - Разве нет у нас тюрем? - спросил Дух, повторяя собственные слова Скруджа. - Разве нет у нас работных домов?

ЧАСТЬ 4. «ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ДУХОВ»

Если предыдущий Святочный Дух был личностью (если так можно сказать о бесплотном существе) радостной, настоящий рождественский Дух, последний из них, в одеянии-саване, настораживает Скруджа своей мрачной таинственностью: «Хотя общество привидений стало уже привычным для Скруджа, однако эта молчаливая фигура внушала ему такой ужас, что колени у него подгибались, и, собравшись следовать за Призраком, он почувствовал, что едва держится на ногах. Должно быть, Призрак заметил его состояние, ибо он приостановился на мгновение, как бы для того, чтобы дать ему возможность прийти в себя. Но Скруджу от этой передышки стало только хуже. Необъяснимый ужас пронизывал все его существо при мысли о том, что под прикрытием этого черного, мрачного савана взор Призрака неотступно следит за ним, в то время как сам он, сколько бы ни напрягал зрение, не может разглядеть ничего, кроме этой мертвенно-бледной руки и огромной черной бесформенной массы.

- Дух Будущих Святок! - воскликнул Скрудж. - Я страшусь тебя. Ни один из являвшихся мне призраков не пугал меня так, как ты».

Но это уже другой Скрудж: «- Веди меня! - сказал Скрудж. - Веди! Ночь быстро близится к рассвету, и каждая минута для меня драгоценна - я знаю это. Веди же меня, Призрак! Я знаю, что ты хочешь мне добра, а я стремлюсь к добру и надеюсь стать отныне другим человеком и потому готов с сердцем, исполненным благодарности следовать за тобой».

Если в предыдущей части Скрудж странствовал по чуждому для него пространству, то теперь оказался в своей среде – «возле небольшой кучки дельцов». ЗАЧЕМ ЭТО ПОНАДОБИЛОСЬ АВТОРУ И ДУХУ?

В диалогах джентельменов есть какой-то скрытый смысл, который пока недоступен Скруджу, но мы, читатели, уже догадываемся, о ком речь: умерший – это Эбинизер Скрудж. Но самое важное здесь – реакция на смерть коллеги знакомцев Скруджа: в интонации – ирония («Мне казалось, он всех переживет»), равнодушие («промолвил первый и зевнул»), смех над шутками друг друга («Шутка была встречена общим смехом»). И далее нравственная оценка почившего: «Пропади я пропадом, если кто-нибудь придет его хоронить», а если что-то и приведет их туда, то лишь поми-нки («…если будут поминки, я не прочь. За такой труд не грех и покормить»). Снова смех. Видно, корысть – их объединяющее качество.

Скруджа волнует вопрос: «О ком же они толковали?» «… ни секунды не сомневаясь, что в этих речах заложен глубокий нравственный смысл, направленный на его благо, Скрудж решил сберечь в памяти своей, как драгоценнейший клад, все, что приведется ему увидеть или услышать, а прежде всего внимательно наблюдать за своим двойником, когда тот появится. Его собственное поведение в будущем даст, казалось ему, ключ ко всему происходящему и поможет разгадать все загадки».

ЧТО НАСТОРАЖИВАЕТ СКРУДЖА?

Его отсутствие на бирже, еще более путь в глухой район трущоб с дурной славой, где в лавке старьевщика происходит разговор, полный недоговоренности, как о чем-то всем известном: «Покойник…старый скряга…почему он не жил как все люди? Живи он по-людски, кто-нибудь бы приглядел за ним в его смертный час, и не подох бы он так – один-одинешенек…Эх, жалко, нака –зали-то мы его мало… Да, кабы можно было побольше его наказать». Люди другого социального уровня, а реакция та же, что и у людей делового мира.

ПОЧЕМУ СКРУДЖ ОСУЖДАЕТ ЭТИХ ЛЮДЕЙ? «Скрудж в ужасе прислушивался к ее словам. Он смотрел на этих людей, собравшихся вокруг награбленного добра при скудном свете лампы, и испытывал такое негодование и омерзение, словно присутствовал при том, как свора непотребных демонов торгуется из-за трупа». РАЗВЕ ОН САМ НЕ ТАКОЙ ЖЕ СТЕРВЯТНИК? БЕЗ НРАВСТВЕННОЙ БРЕЗГЛИВОСТИ? РАЗВЕ ОН НЕ ИЩЕТ ВО ВСЕМ ПРОК?

Люди попросту воспользовались его одиночеством, а стало быть, незащищенностью. «- Ха-ха-ха! - рассмеялась поденщица, когда старикашка Джо достал фланелевый мешочек, отсчитал несколько монет и разложил их кучками на полу – каждому его долю. - Вот как все вышло! Видали? Пока был жив, он всех от себя отваживал, будто нарочно, чтоб мы могли поживиться на нем, когда он упокоится. Ха-ха-ха!»

Прозрение не заставило себя ждать: «- Дух! - промолвил Скрудж, дрожа с головы до пят. - Я понял, понял! Участь этого несчастного могла быть и моей участью. Все шло к тому... Боже милостивый, это еще что?

Он отпрянул в неизъяснимом страхе, ибо все изменилось вокруг и теперь он стоял у изголовья чьей-то кровати, едва не касаясь ее рукой. Стоял возле неприбранной кровати без полога, на которой под рваной простыней лежал кто-то, хотя и безгласный, но возвещавший о своей судьбе леденящим душу языком.

В комнате было темно, слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть, хотя Скрудж, повинуясь какому-то внутреннему побуждению, и озирался по сторонам, стараясь понять, где он находится. Только слабый луч света, проникавший откуда-то извне, падал прямо на кровать, где ограбленный, обездоленный, необмытый, неоплаканный, покинутый всеми - покоился мертвец.

Скрудж взглянул на Духа. Его неподвижная рука указывала на голову покойника. Простыня была так небрежно наброшена на труп, что Скруджу стоило чуть приподнять край - только пальцем пошевелить, - и он увидел бы лицо. Скрудж понимал это, жаждал это сделать, знал, как это легко, но был бессилен откинуть простыню - так же бессилен, как и освободиться от Призрака, стоящего за его спиной».

Тема смерти реальной или гипотетической, так же, как и сна, – компоненты рождественского чуда. Мотив смерти способствует соверщающейся с героем метаморфозе. Исследователь пишет: «Смерть в рождественском жанре представляет собой древнейший мифопоэтический и фолькло-рный архетип, генетически восходящий к обрядовым играм. Тема смерти в повестях Диккенса является амбивалентной (двойственной), как и ее трактовка в мифопоэтической традиции. Другими словами, смерть героя, совершающаяся во сне, означает не смерть как таковую, а вос-крешение персонажа и его переход в новое состояние, которое датируется уже моментом пробуждения».

Особенность трактовки смерти у Диккенса: герои не умирают в рамках повествования, а лишь видят свою возможность смерти в недалеком будущем. Но этого достаточно оказывается, чтобы запустить механизм преобразования героя. «О Смерть, Смерть, холодная, жестокая, неумолимая Смерть! Воздвигни здесь свой престол и окружи его всеми ужасами, коими ты повелеваешь, ибо здесь твои владения! Но если этот человек был любим и почитаем при жизни, тогда над ним не властна твоя злая сила, и в глазах тех, кто любил его, тебе не удастся исказить ни единой черты его лица! Пусть рука его теперь тяжела и падает бессильно, пусть умолкло сердце и кровь остыла в жилах, - но эта рука была щедра, честна и надежна, это сердце было отважно, нежно и горячо, и в этих жилах текла кровь человека, а не зверя. Рази, Тень, рази! И ты увидишь, как добрые его деяния - семена жизни вечной - восстанут из отверстой раны и переживут того, кто их творил!

Кто произнес эти слова? Никто. Однако они явственно прозвучали в ушах Скруджа, когда он стоял перед покойником. И Скрудж подумал: если бы этот человек мог встать сейчас со своего ложа, что первое ожило бы в его душе? Алчность, жажда наживы, испепеляющие сердце заботы? Да, поистине славную кончину они ему уготовили!

Вот он лежит в темном пустом доме, и нет на всем свете человека - ни мужчины, ни женщины, ни ребенка - никого, кто мог бы сказать: "Этот человек был добр ко мне, и в память того, что как-то раз он сказал мне доброе слово, я теперь позабочусь о нем". Только кошка скребется за дверью, заслышав, как пищат под шестком крысы, пытаясь прогрызть себе лазейку. Что влечет этих тварей в убежище смерти, почему подняли они такую возню? Скрудж боялся об этом даже подумать.

- Дух! - сказал он. - Мне страшно. Верь мне - даже покинув это место, я все равно навсегда сохраню в памяти урок, который я здесь получил. Уйдем отсюда!»

КАКИЕ ДВЕ ВЗАИМОИСКЛЮЧАЮЩИЕ ПОЗИЦИИ ПОКАЗЫВАЕТ АВТОР? В ЧЕМ ПРОТИВОЕСТЕСТВЕН-НОСТЬ ИХ СОСЕДСТВА?

«Смерть человека принесла счастье в этот дом…Как бы ни пытались они умерить свою радость, у них отлегло от сердца…И у детей…личики тоже просветлели».

ОТЧЕГО ЖЕ ТАКАЯ РАДОСТЬ?

Умер безжалостный кредитор. Нередко «лица светлеют» от известия о кончине кого-то. Вспомним Беликова: «Признаюсь, хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие. Когда мы возвращались с кладбища, то у нас были скромные постные физиономии; никому не хотелось обнаружить этого чувства удовольствия, — чувства, похожего на то, какое мы испытывали давно-давно, еще в детстве, когда старшие уезжали из дому и мы бегали по саду час-другой, наслаждаясь полною свободой. Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?» А здесь умер «глитай абож паук», навязчивый соглядатай, фискал.

КАК БЫ ИЗМЕНИЛАСЬ НАША ЖИЗНЬ, ЕСЛИ БЫ МЫ НАПЕРЕД ЗНАЛИ НАШЕ БУДУЩЕЕ?

К сожалению или к счастью, у нас нет такой возможности. А у Скруджа во сне она появилась: «Предстали ли мне призраки того, что будет, или призраки того, что может быть?» ПРЕДНАЧЕРТАН НАШ ПУТЬ (ФАТАЛИСТИЧЕН) ИЛИ МЫ МОЖЕМ СОЙТИ С ЭТОГО ПУТИ, ТО И КОНЕЦ БУДЕТ ДРУГИМ?

«Но Призрак по-прежнему был безмолвен и неподвижен»: не дает ответа. «Дрожь пробрала Скруджа с головы до пят. На коленях он подполз к могиле и, следуя взглядом за указующим перстом Призрака, прочел на заросшей травой каменной плите свое собственное имя: ЭБИНИЗЕР СКРУДЖ.

- Так это был я - тот, кого видели мы на смертном одре? - возопил он, стоя на коленях.

Рука Призрака указала на него и снова на могилу.

- Нет, нет, Дух! О нет!

Рука оставалась неподвижной.

- Дух! - вскричал Скрудж, цепляясь за его подол. - Выслушай меня' Я уже не тот человек, каким был. И я уже не буду таким, каким стал бы, не доведись мне встретиться с тобой. Зачем показываешь ты мне все это, если нет для меня спасения!

В первый раз за все время рука Призрака чуть приметно дрогнула.

- Добрый Дух, - продолжал молить его Скрудж, распростершись перед ним на земле. - Ты жалеешь меня, самая твоя природа побуждает тебя к милосердию. Скажи же, что, изменив свою жизнь, я могу еще спастись от участи, которая мне уготована.

Благостная рука затрепетала.

- Я буду чтить рождество в сердце своем и хранить память о нем весь год. Я искуплю свое Прошлое Настоящим и Будущим, и воспоминание о трех Духах всегда будет живо во мне. Я не забуду их памятных уроков, не затворю своего сердца для них. О, скажи, что я могу стереть надпись с этой могильной плиты!

И Скрудж в беспредельной муке схватил руку Призрака. Призрак сделал попытку освободиться, но отчаяние придало Скруджу силы, и он крепко вцепился в руку. Все же Призрак оказался сильнее и оттолкнул Скруджа от себя.

Воздев руки в последней мольбе, Скрудж снова воззвал к Духу, чтобы он изменил его участь, и вдруг заметил, что в обличье Духа произошла перемена. Его капюшон и мантия сморщились, обвисли, весь он съежился и превратился в резную колонку кровати».

ПРИРОДА СНА И ЕГО РОЛЬ

Сон Скруджа организован по законам волшебной сказки и ее жанровой разновидности – «истории с привидениями». Композиционно это самостоятельная часть произведения, «рассказ в рассказе» со своим сюжетом и построением.

Во сне на Скруджа все сильнее оказывается эмоциональное воздействие. От воспоминаний о прошлом к нелепому настоящему с уникальной возможностью заглянуть в бесперспективное будущее, от которого пахнуло ледяным ужасом оскверненной и осмеянной смерти. Сила воздействия увиденного была такова, что перерождение совершилось мгновенно. Скептицизм, цинизм, ортодоксальность устоев жизни не выдержали созерцания «кровати, где ограбленный, обездоленный, необмытый, неоплаканный, покинутый всеми - покоился мертвец». Момент погружения главного героя в сон знаменует у Диккенса начало нового этапа в его существовании.

ЧАСТЬ 5. «Заключение»

ЧЕМ ЯВЛЯЕТСЯ У ДИККЕНСА ПРОБУЖДЕНИЕ ГЕРОЯ ОТ СНА?

Пробуждением к будущему: «А лучше всего и замечательнее всего было то, что будущее принад-лежало ему и он мог еще изменить свою судьбу».

КАК ТРАНСФОРМИРОВАЛСЯ БОГАТЫЙ МИЗАНТРОП?

В святочную ночь с ним случилась метаморфоза, в финале он приобретает статус положительного героя, а «маленький человек» как носитель положительного идеала оказывается им облагодете-льствован: «Я искуплю свое Прошлое Настоящим и Будущим! - повторил Скрудж, проворно вылезая из постели. - И память о трех Духах будет вечно жить во мне! О Джейкоб Марли! Возблагодарим же Небо и светлый праздник рождества! На коленях возношу я им хвалу, старина Джейкоб! На коленях!

Он так горел желанием осуществить свои добрые намерения и так был взволнован, что голос не повиновался ему, а лицо все еще было мокро от слез, ибо он рыдал навзрыд, когда старался умилостивить Духа».

Оказывается, приятнее быть человеком, чем недочеловеком. И если возможен путь от второго к первому, то он не будет прост. Но как здорово почувствовать вновь единение с миром: «Поздравляю с рождеством, с веселыми святками всех, всех! Желаю счастья в Новом году всем, всем на свете! Гоп-ля-ля! Гоп-ля-ля! Ура! Ура! Ой-ля-ля! А в этом углу сидел Дух Нынешних Святок! А за этим окном я видел летающие души. Все так, все на месте, и все это было, было! Ха-ха-ха! Ничего не скажешь это был превосходный смех, смех, что надо, - особенно для человека, который давно уже разучился смеяться. И ведь это было только начало, только предвестие еще многих минут такого же радостного, веселого, задушевного смеха!»

СВИДЕТЕЛЬСТВОМ ЧЕГО ЯВЛЯЕТСЯ СМЕХ?

Смех – признак исцеления души. Человек родился! «Я как новорожденное дитя. Пусть! Не беда. Оно и лучше - быть младенцем. Гоп-ля-ля! Гоп-ля-ля! Ура! Ой-ля-ля! Его ликующие возгласы прервал церковный благовест. О, как весело звонили колокола! Динь-динь-бом! Динь-динь-бом! Дили-дили-дили! Дили-дили-дили! Бом-бом-бом! О, как чудесно! Как дивно, дивно!»

КАК ИЗМЕНИЛСЯ МИР В ВОСПРИЯТИИ СКРУДЖА?

Он обрел краски, он озвучен (веселый перезвон колоколов). «Подбежав к окну, Скрудж поднял раму и высунулся наружу. Ни мглы, ни тумана! Ясный, погожий день. Колкий, бодрящий мороз. Он свистит в свою ледяную дудочку и заставляет кровь, приплясывая, бежать по жилам. Золотое солнце! Лазурное небо! Прозрачный свежий воздух! Веселый перезвон колоколов! О, как чудесно! Как дивно, дивно!

КАКОЕ СЛОВО ДЛЯ НЕГО ЗАЗВУЧАЛО ПО-НОВОМУ? ПОЧЕМУ?

Рождество, потому что он не пропустил его.

В ПАЛИТРЕ ЕГО НАСТРОЕНИЯ ПРЕОБЛАДАЮТ …?

Смех. «Он говорил это, довольно посмеиваясь, и, довольно посмеиваясь, уплатил за индюшку, и, довольно посмеиваясь, заплатил за кэб, и, довольно посмеиваясь, расплатился с мальчишкой и, довольно посмеиваясь, опустился, запыхавшись, в кресло и продолжал смеяться, пока слезы не потекли у него по щекам».

Смех Скруджа знаменует его вхождение в мир людей, дарит ощущение причастности к нему, общности с ним. Ему легко следовать ожиданиям людей, радоваться, сокращая социальное расстояние. На волне поддерживаемого равновесного состояния близости между людьми в это особенное время Рождества ему нетрудно переступить порог отринутого им дома и родства. Раньше Скрудж не мог смеяться вместе с остальными, сознательно исключая себя из духовного и душевного пространства людей. Дух святочного веселья, который исходит от его племянника, заставляет его разразиться злобной тирадой: «Да будь моя воля, я бы такого олуха, который бегает и кричит: "Веселые святки! Веселые святки!" , сварил бы живьем вместе с начинкой для святочного пудинга, а в могилу ему вогнал кол из остролиста».

На вопрос, который Кант назвал квинтэссенцией философии: «Что такое человек?», Аристотель некогда ответил, что он есть «животное смеющееся». Причем делает его таковым не физический смех от простого щекотания, а духовный характер. Вот примерно как сейчас у Скруджа. Самое главное – он обрел радость жизни.

Радушие. Наконец, приодевшись по-праздничному, он вышел из дому. По улицам уже валом валил народ - совсем как в то рождественское утро, которое Скрудж провел с Духом Нынешних Святок, и, заложив руки за спину, Скрудж шагал по улице, сияющей улыбкой приветствуя каждого встречного. И такой был у него счастливый, располагающий к себе вид, что двое-трое прохожих, дружелюбно улыбнувшись в ответ, сказали ему:

- Доброе утро, сэр! С праздником вас!

И Скрудж не раз говаривал потом, что слова эти прозвучали в его ушах райской музыкой».

Благожелательность. «Приветствую вас, дорогой сэр, - сказал Скрудж, убыстряя шаг и протягивая обе руки старому джентльмену. - Надеюсь, вы успешно завершили вчера ваше предприятие? Вы затеяли очень доброе дело. Поздравляю вас с праздником, сэр!»

Щедрость. «И прошу вас, ни фартингом меньше. Поверьте я этим лишь оплачиваю часть своих старинных долгов. Можете вы оказать мне это одолжение?

- Дорогой сэр! - сказал тот, пожимая ему руку. - Я просто не знаю, как и благодарить вас, такая щедр...»

Радость, открытость миру. «Скрудж побывал в церкви, затем побродил по улицам. Он приглядывался к прохожим, спешившим мимо, гладил по головке детей, беседовал с нищими, заглядывал в окна квартир и в подвальные окна кухонь, и все, что он видел, наполняло его сердце радостью. Думал ли он когда-нибудь, что самая обычная прогулка - да и вообще что бы то ни было - может сделать его таким счастливым!»

Он отдает старые долги, навещая племянника: «Ах, какой это был чудесный вечер! И какие чудесные игры! И какое чудесное единодушие во всем! Какое счастье!»

Скрашивая жизнь бедного клерка непомерной для того щедростью.

Скрудж «новообращенный» отец ( в отличие от «изначального»), осознавший ценность семейных уз и ставший сублимированным отцом для чужих детей. « Поздравляю вас с праздником, Боб, - сказал Скрудж, хлопнув Боба по плечу, и на этот раз видно было, что он в полном разуме. - И желаю вам, Боб, дружище, хорошенько развлечься на этих святках, а то прежде вы по моей милости не очень-то веселились. Я прибавлю вам жалования и постараюсь что-нибудь сделать и для вашего семейства. Сегодня вечером мы потолкуем об этом за бокалом рождественского глинтвейна, а сейчас, Боб Крэтчит, прежде чем вы нацарапаете еще хоть одну запятую, я приказываю вам сбегать купить ведерко угля да разжечь пожарче огонь.

И Скрудж сдержал свое слово. Он сделал все, что обещал Бобу, и даже больше, куда больше. А Малютке Тиму, который, к слову сказать, вскоре совсем поправился, он был всегда вторым отцом».

В КАКИХ ЕЩЕ ИПОСТАСЯХ ПРЕДСТАЕТ СКРУДЖ В ФИНАЛЕ?

И таким он стал добрым другом, таким тароватым хозяином, и таким щедрым человеком, что наш славный старый город может им только гордиться. Да и не только наш - любой добрый старый город, или городишко, или селение в любом уголке нашей доброй старой земли. Кое-кто посмеивался над этим превращением, но Скрудж не обращал на них внимания - смейтесь на здоровье! Он был достаточно умен и знал, что так уж устроен мир, - всегда найдутся люди, готовые подвергнуть осмеянию доброе дело. Он понимал, что те, кто смеется, - слепы, и думал: пусть себе смеются, лишь бы не плакали! На сердце у него было весело и легко, и для него этого было вполне довольно».

ПОЧЕМУ «РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПЕСНЬ» ЗАКАНЧИВАЕТСЯ УПОМИНАНИЕМ МАЛЮТКИ ТИМА?

Это отсылает нас к этимологии слова Рождество. Образ ребенка легко связывается с мотивом чуда, которое свершилось в эту святочную ночь – чудо рождения Христа.

Второе значение образа ребенка – напоминание о чуде рождения всесильного Бога в образе уязвимого ребенка. Именно в бессилии и беззащитности ребенка его удивительная сила. Физически слабый, но сильный духовно Тим со своей историей запал в душу Скруджа, заставил его пересмотреть свои убеждения и начать жизнь с белого листа.

Автор создал образ героя, живущего, как язычник, без нравственных правил, но чудесно преобразившегося в Рождество.

«Рождественская песнь» содержит описание рождественского чуда – чуда исцеления героя от язв греховной жизни и его воскрешения для жизни вечной, любви благодатной.

!

.

?

.

.