1.3. Родник, ручей, река - тема для особого разговора в творчестве М.Шиханова…
1.4. Глава «Байкал, Байкал... Ты божество, великое, как Русь...»
Глава 2. «…И стихи снизошли Мне, наверное, с неба, Как снега – для земли, для высокого хлеба…»(Тема поэта и поэзии в творчестве М.М.Шиханова и её взаимосвязь с окружающей Природой)
Глава 3. «Человек, понятно, царь природы, но природа — это царский трон»
Глава 4. «…Тянет в горы, тянет в небо, Чтобы с ясной вышины Широко предстали мне бы дали милой стороны…».
Введение
Цель данной работы: проследить мотивы очеловечивания, одушевления природы в поэзии М.М.Шиханова;
Задачи:
Гипотеза: доказать,что М.М.Шиханов использует такой художественный приём, как одушевление природы для того, чтобы яснее обнаружить суть социальных явлений и показать объективное значение природы в жизни человека.
Актуальность исследования заключается в том, что современный мир хорошо знает острую проблему, от успешного решения которой зависит дальнейшая судьба его – это проблема сохранения окружающей среды. Экологические вопросы всё настойчивее вторгаются в самые различные области нашей жизни, а тема «человек и природа» становится одной из главных предметов философских раздумий, социологических дискуссий, споров о нравственности и морали…
Защищая природу человек защищает свою Родину, защищает человеческое в самом человеке .
Глава 1. Природа Восточной Сибири поражает воображение. Но….
ПриродаВосточной Сибири поражает воображение. Неповторимо чудесны горы, девственно богаты и первобытно дремучи заповедные чертоги, многоцветны альпийские луга, разнотравны степи, сказочны уголки побережья Байкала и, конечно, сам седой Байкал с его щемящей душу чистотой и беспредельностью.
Расположенная на разных широтах и параллелях, Бурятия являет собой удивительное сочетание самых неожиданных природных ландшафтов и климата. На юго-западе республики в обрамлении зубчатых гор пролегла благодатная долина Тункис ее плодородными нивами и альпийскими лугами. А на северной оконечности Байкала — в Северо-Байкалье, в зоне вечной мерзлоты, пасутся на ягельниках многочисленные оленьи стада. Ни с чем не сравнимую радость от общения с природой получают люди, совершая походы по хребтам Тункинских Альп, Хамар-Дабана, Баргузина, Иката, проходя по старому «чайному» пути от Кяхты до Бабушкина.
Но не следует забывать одно: любые красоты природы хороши до тех пор, пока человек относится к ним бережно, осмысленно, ведет себя на реках и озерах, в лесах и на целебных ключах так, чтобы после него не беднела растительность, не скудел животный мир. Именно таким Человеком, который очень любил Природу и говорил о ней «с присущей ему мягкой, доброй интонацией…» был Михаил Михайлович Шиханов, замечательный бурятский поэт и писатель, который при жизни стал известен читателям своими яркими, по-сибирски самобытными стихами, поэмами, рассказами и повестями, написанными сочным, образным, метким русским языком.
1.1. Сибирская тайга в лирике М.Шиханова
Разнолика и богата забайкальская Тайга в лирике М.Шиханова, высокие горы, труднопроходимые хребты и одним из основных таёжных «героев» является могучий Кедр: «По кедрачу бадан и можжевельник, а кедры — молодцами на подбор — стоят, не замечая мелкий ельник, охватывая с высоты простор. Глядишь — сибирская у них натура,сибирская особенная стать!.. В тайге не склонишь голову понуро, в тайгу приходишь плечи расправлять». (Красное солнце.1988) В стихотворении «В бурю» кедры сравниваются с маятниками, которые тихо качаются под воздействием ветра, и их образ притягателен тем, что автор, очеловечивая их, делает ближе к миру людей: «…Буря для кедров — стихия привычная, каждый с младенчества с нею знаком. Ветками, словно друзья закадычные, хлопают кедры друг друга: «Живем!» (Красное солнце.1988)
В одном из стихотворений поэт ассоциирует между собою такие явления как тайгу, солнце и Землю, всё это вместе взятое, объединяется призывом:: «В тайгу впорхнуло утро, и неба голубень старательно и мудро окрашивает день. Прожектором по просеке усердно солнце бьет: берите, сколько просите, тепла — невпроворот! Глаза невольно жмурятся, ступаю под кусты — по просеке — по улице лавина светлоты! Душою солнцу внемлю, высокий глас ловлю: — Любите, люди, землю, как я ее люблю!» (Красное солнце.1988).
Невозможно пройти мимо стихотворения так же наполненного любовью, заботой о своём «лесном друге»: «Леса, леса... Вы тянетесь ко мне, мол, он поймет и приголубит, ведь он сплеча тайгу не рубит, ведь он души своей не губит... И счастлив я: В любой сосне я вижу родственницу людям».
Испокон веков Тайга проверяла человека на выносливость, порядочность, в тайге происходили различные поучительные истории, случаи, например вот такой как в стихотворении «Таёжный случай»: «Тропа была не по плечу: я заблудился, силы слабы... И вдруг нежданно по ключу – мой позабытый старый табор! "Проклятый леший! Как же так!" И вмиг воспрянула душонка! В бересте спички и табак! А рядом - хлеб сухой, тушенка!.. Я эти ценности припас не для себя, а для кого-то, когда, давненько выпал час связаться с новою заботой. Случилось - сам себе помог! И за себя, признаться, рад! Кипит, как ливень, котелок, а по навесу хлещет град. Прелюбопытна все же жизнь! И так сказал я сам себе: "Побольше думай о чужих, чтоб выпал выигрыш - тебе!" (Кедровое молоко 2003). О чём же данное стихотворение? О том, что природно – человеческое должно взять верх над мерзостью мира, душевной пустотой, невежеством, эгоизмом… На проникновенном лирическом фоне стихотворения отчётливо слышится просьба, обращение, призыв к заботе об окружающих людях.
Отчётлива перекличка стихотворения «Таёжный случай» с этюдом » Ольги Васильевны Серовой «Берестяной ковшичек» из сборника «Вестники вешнего». Безвестный человек смастерил и оставил ковшичек из бересты, чтобы им пользовались все. На этом добром начале и держится мир, оно утверждает жизнь. Этому процессу благоприятствуют лирический герой стихотворения «Таёжный случай», образ старой ягодницы Пелагеи, которая учит: «водица – то чисто слеза, грех, просто в эдакую и руками лезти…». Невозможно оставить без внимания жизнеутверждающие слова шофёра, рассказавшего о случае в геологической партии: «…Да ведь дров в лесу припасти, какой же труд… или вот ковшичек смастерить, …дорого расположение человека к человеку…»
Вспоминается рассказ о замечательном таёжном законе из книги И.Ф.Истомина: «Добро Пожаловать - топоним возник в середине XX века. Это большая зимовая юрта в устьях падей; Малюшкина и Черемшанка, ручьи которых сливаются в один и впадают в Барун - Киреть. На лицевой стороне юрты над дверью была надпись крупными буквами: «Добро пожаловать, но ничего не трогать!». Для пришельцев, а это были в основном охотники, в ней имелся запас соли, дров, даже бересты, для разведения огня. По неписаным законам тайги каждый мог пользоваться запасами, но должен был их перед своим уходом пополнить для других…».
1.3. Родник, ручей, река - тема для особого разговора в творчестве М.Шиханова…
Быстрые реки текут по долинам Бурятии, создавая благоприятный микроклимат, украшая пейзаж. Главная из них — красавица Селенга. Видное место среди рек принадлежит Хилку, прозванному бурливым, угрюмому Витиму,Уде, давшей свое имя столице республики, Баргузину, Турке, Иркуту, Джиде, Верхней Ангаре, Темнику. Названия многих из этих рек встречаются в стихотворениях поэта. Необходимо отметить, что родник, ручей, река - тема для особого разговора в творчестве М.Шиханова, каждое из этих уникальных природных явлений имеет особое предназначение, например в стихотворении «В туман» лирический герой мечтает о том, чтобы подобно «неказистому» на вид ручью быть полезным людям: «….Ручей глядится неказисто: травой оброс, кудлатым мхом, но мне бы жить вот так ручьисто, быть для других поводырем!» (Красное солнце.1988)
Преданность родничка не оставляет равнодушным читателя и подкупает своей очелове- ченною простотой и значимость его возрастает в сто раз, ведь его вода – живая: «…Немногословен родничок, друзей своих не выдает. Коль спросят: "Чо?" - плеснет: "Ничо!" и знай, тихонечко течет. Как будто прячась под травой, ручей уходит навсегда. Не эта ли его вода зовется испокон живой?...» Живая вода шихановского родничка ассоциируется с аршанской водой в местности Барун – Киреть, Бичурского района, где не раз посчастливилось бывать в составе туристических групп вместе с еланскими школьниками, о нём же подробнее узнаём в книге И.Ф.Истомина « »: «…Аршан по-бурятски это слово означает «минеральный источник». Барун-Киретский Аршан - родничок небольшой, зимой не замерзает, летом его вода прохладная, без запаха, прозрачна. По деревянным желобам течет вниз с косогора к табору. Здесь стоят две колоды - долбленки из толстых сосен, в них по желобку натекает вода за каких-то 7-10 минут. В воду опускают десяток раскаленных камней, за считанные минуты она уже нагревается. В это время в нее опускают приготовленные заранее "лекарства": листья молодой березки, сосновые веточки, цветы дикого шиповника, иван-чая, соцветия свиного багульника, листья брусники - выбор для этого большой. Тут же, за кустиком, раздевались и садились в ванну. Минут никто не считал. После прогрева тепло одевались и лежали в шалаше, укрывшись дохами. Лечились на Аршане в самое сухое и жаркое время лета - в начале июля, когда поспевала земляника…»
1.4. Глава «Байкал, Байкал... Ты божество, великое, как Русь...»
Достаточно в Бурятии озер. Это прежде всего Гусиное озеро, Большая Еравна, Малая Еравна, Исингинское, Котокель, Фролиха, Баунт, Хакусы... И среди них неповторимый Байкал, который стоит особняком, как самородок золота в окружении кварцитов, спутников благородного металла. Со стихотворениями, посвящёнными Байкалу, практически можно познакомиться в каждом из поэтических сборников М.М.Шиханова, в книге «Моя Сибирь» (1977) есть отдельная глава, которая называется «Крещение Байкалом». Торжественно, проникновенно, с огромной любовью звучат строки об этом уникальном явлении на Земле. Вот одно из них: «Стою, зарю благодарю за буйство красок на Байкале –скользит баркас по янтарю с червонными боками, как будто чернь по серебру бесшумных чаек россыпь... Стою, зарю благодарю, забыл про папиросы. В душе орлится торжество, исчезла чайкой грусть. Байкал, Байкал... Ты божество, великое, как Русь! Воспеть тебя, живописать
художники не в силе, на полотно иное глядь — ты синий, скучно синий. Где красок пестрая игра? Где плавность светотени? Рябиносочная заря, а в море струй смятенье,
а в море красок фейерверк — глядеть, не наглядеться...»
В статье Александры Улановны Хабеевой «Контакт или поэтическая родословная Михаила Шиханова» говорится: «…Поэтический мир Михаила Шиханова притягателен для нас узнаваемостью родных мест, близостью, говорит ли он о Елани, Кяхте, о «Танцах в Шерешово», о Селенгинске, Гусином Озере, о речках Тые, Баргузине, о ручье Аяя, о ветрах байкальских – баргузине, кутулике, сарме. Кстати, стихотворение «Ветры байкальские» отмечено печатью одухотворённой легенды с присущей жанру персонификацией, философией, притчевостью, подобно легенде о прекрасной Ангаре…»: «Прославлен ветер Баргузин, давно по всей округе — на плечи волны нагрузив, несет их без натуги. Но с ним соперничает друг — другой байкальский ветер — Култук, порывистый Култук. В кудель запутав сети, за гривы волны ухватив, несется он за славой, шальной, воинственный мотив насвистывая браво. Друзья в красавицу Сарму влюбились в одночасье. Кому достанется? Кому метнет под ноги счастье? Сходили молодцы с ума, играя дикой силой, чтоб ураганная Сарма их удаль оценила. Катали по небу громя закатывали штормы, но гордо пряталась Сарма за облачные шторы. Нет силы, право, у друзей, не то у них уменье — не могут стаю лебедей послать в мое именье, не могут с корнем вырвать кедр иль спрятать месяц ясный... а потому, друзья, ответ: «Старания напрасны...» Решила, вздумала Сарма ввести героев в краску, сметнула стаями грома и - хлоп пустилась в пляску, Глядят Култук и Баргузин — былинный кедр повален, еще рывок — еще один лежит в пыли-печали. А с неба стая лебедей роняет перья в море... Сечет Сарма, как сто плетей, а волны — волны горя, швыряют лодки на песок, как будто ложки это, еще рывок, еще бросок — и темень на полсвета! Плясала в горести Сарма, стонала зло и больно: — Нет равных мне. А жаль — сама хочу быть подневольной! Да не нашлось таких ветров, кто был бы с нею равен, живет среди крутых хребтов в своей тяжелой славе!» (Байкальские Ветры. Моя Сибирь 1977)
Глава 2. «…И стихи снизошли Мне, наверное, с неба, Как снега – для земли, для высокого хлеба…»
( Тема поэта и поэзии в творчестве М.М.Шиханова и её взаимосвязь с окружающей Природой)
Примечательно, что творческий процесс создания стихотворений у М.Шиханова связан крепкими нитями с жизнью окружающей Природы, поэт признается: «Учусь слова я расставлять, как на березе ветки, но должен вам, друзья, сказать: удачи, право, редки. Деревья разные в лесу, шагают в беспорядке, но как легко они несут задумки и загадки! Сосна рифмуется с ольхой... Такую вольность мне бы Береза белою строкой Удерживает небо! Деревья выстроились в лес, Ведь лес – стихотворенье, И птицы – рифмами окрест, Оркестр - на удивленье!» (Кедровое молоко 2003)
А снег и стихи у поэта, настолько родственны, что не рождаются, не появляются и не сочиняются, а «снизоходят»: …С неба снег снизошёл, Как вселенская милость. Мне светло, хорошо, сердце гулко забилось. И стихи снизошли Мне, наверное, с неба, Как снега – для земли, для высокого хлеба. Строчек радостный бег… Только впутался леший: Нет ни слова про снег! О любимая, грешен!...».
Так же и у М.Шиханова первые слова сродни зерну, которое символизирует продолжение жизни: «…Пробилась первая трава, прокашлял первый гром, и чьи-то первые слова просыпались зерном. Трава однажды зацветет, прибудет гром с грозой, а слово первое взойдет любовью и стезей».
Поэзия для М.М.Шиханова - это река, наполненная до краёв мыслями, чувствами, настроениями, жизненными наблюдениями и опытом. В этом читатель убеждается, познакомившись со следующим стихотворением: «Их названия так возвышенны — речка Сашина, речка Гришина. По тайге протекают рядышком, катят камни, как будто ядрышки. Столько силы в них, столько буйности, сколько света в них, сколько юности! И звучат для меня преданием удивительные названия — речка Сашина, речка Гришина... Очень просто и так возвышенно! Жили здесь в глуши два крестьянина, два черниговских каторжанина. Люди слышали, что помещика мужики на селе повесили. То на каторге горе мыкали, то места обживали дикие, и о жизни их понаслышаны речка Сашина, речка Гришина. Но лишь белки да гуси-лебеди разбираются в звонком лепете. Речка Сашина, речка Гришина... Ну а где протекает Мишина, речка чистая и студеная, моим именем нареченная? Где найти ее, безымянную, светлоструйную, безобманную? Пусть не громкую, не речистую, невеликую, только чистую?»
Необыкновенно душевно звучит желание поэта дойти до самой глубинной сути в познании Природы, через перевоплощение, чтобы постигнуть самые сокровенные её уголки: «Зоревые всполохи кипрея, белых одуванчиков шары... В ноздри бьет густой грибною прелью у знакомой сызмальства горы. Хочется идти и заблудиться и упасть перед березой ниц... Мне бы на минуту воплотиться в травы, в одуванчики и птиц, чтоб цвести и зеленеть на солнце и нехитро птахою звенеть, чтоб понять, о чем толкуют сосны и о чем кумекает медведь. Может, стал бы я тогда добрее, мне б открылись тайные миры. Зоревые всполохи кипрея, белых одуванчиков шары...»
Глава 3 «Человек, понятно, царь природы, но природа — это царский трон»
А.У.Хабеева в своей статье отмечает: «…Наши боль и негодование по поводу сохранения природы, выраженные так точно, когда поэт утверждает: «Человек, понятно, царь природы, но природа — это царский трон», а от «деяний» этого царя природы «ты—прислушайся: стонет тайга, ты — прислушайся: плачет «река», «слезами срываются шишки» от добытчиков орехов, «а в забытом колодце вода зеленеет, а в забытой избе по углам паутина», «стоит, печалится деревня, глядит в песчаные поля» И мы понимаем вместе с поэтом, что «природа дружественна человеку, это край мудрых заповедей, красоты и нравственных сил. Ведь в тайгу приходишь плечи расправлять, а не для того, чтобы лицензия пропала» И в этом тоже социально заострённая направленность стихов». Поэтому с необыкновенно горькой иронией звучит стихотворение - признание о довольно «странной, противоречивой» нашей любви к природе: «Мы любим великую матерь-природу, бросаем тепло и сочувственно «ах!», а то и верлибром отгрохаем оду, где скажем, что слышали мы в непогоду какую-то птицу в каких-то кустах, а рядом цвели неизвестные травы... Быть может, лечебные все до одной? Наверно, пригодные в суп для приправы? А может, пригодные лишь для отравы? Закрыты творенья природы родной. Ученые, путаем «фауну» с «флорой», живем в незнакомых краях и мирах, Эйнштейна штудируем иль Пифагора, а птицы свистят и щебечут с укором, трава безымянная никнет в полях.» (Песнь рассвету 1985)
Глава 4. «…Тянет в горы, тянет в небо, Чтобы с ясной вышины Широко предстали мне бы дали милой стороны…».
Скала Байса… Взобравшись на её вершину, видишь необъятные просторы простилающиеся в долине реки Хилка, поражающие своей красотою и величием, именно здесь приходят на память строчки из небольшого по объёму но, значительного по содержанию стихотворения М.Шиханова: «…Тянет в горы, тянет в небо, Чтобы с ясной вышины Широко предстали мне бы дали милой стороны. Тянут дали, тянут выси, Тянут ближние края, Я от них от всех зависим, Я без них уже не я…»
Подножие скалы Байса… Именно от этого места можно начать изучать историю своей малой родины. Это достопримечательное место долины Хилка знаменито тем, что здесь имеются наскальные изображения (писаницы, петроглифы). Заглянув в словарь узнаём, что это древние (от палеолита до средневековья) изображения на стенах пещер, на скалах и камнях, выполненные краской, резьбой, рельефом. В 60 –х годах районная газета «Бичурский хлебороб» привлекла внимание читателей к древним писаницам Байса. В село приехал начинающий тогда археолог П. Б. Коновалов, обследовал и описал наскальные изображения. Еланцы хорошо знали окрестности, в том числе, писаницы Байса в долине Кирети. Сказывали, что письмена написаны божествами и изображения букв и знаков проходят сквозь камни внутри скалы. Их образы кому открываются, а кому нет. Что нарисовано, не поймешь - то ли люди, то ли птицы. А может, и жили на скале в древности люди-птицы или сами боги жили там. И места вокруг как волшебные: ручей у подножия скалы зимой не замерзает, журчит себе, а летом полно змей, которые хранят покой скалы и красу природы, и недалеко какие-то захоронения... Место загадочное, наверное, святое.
Давным-давно по Киретской долине в Монголию шли караваны Чингисхана, везли большие богатства. Когда проходили мимо Байса, у них внезапно умерло много воинов. Часть сокровищ хан повелел запрятать недалеко от священной скалы. Прошли двенадцать верст - снова беда! У скалы Колокольня пропала часть верблюдов и вьюки не на чем было везти. Половину сокровищ хан приказал поднять на вершину скалы и укрыть там, сам хан тут же сильно заболел. Его пришлось лечить сначала водами Аршана, а потом в пещере Дыра продергивать на веревках сквозь ее щель - трубу. К вершине Барун-Кирети караван с остатками добра вовсе утонул в болоте. Так больной хан ни с чем вернулся на Керрулен, а сокровища лежат в Кирети по сей день.
Давно и призывно звучит легенда о сокровищах. К ним примыкает еще одна, рассказанная Истомину Ивану Фирсовичу летом 1960 года его дядей А. Л. Истоминым, 1903 года рождения.
Все в округе знали о Киретских сокровищах, только боялись искать. Один из Еланской деревни - политический ссыльный Кузьма Сарафанников - задумал тайно от людей найти эти клады. Смелый был, ни во что не верил. У подножия столбовой скалы Колокольни сделал три лестницы, влез на вершину. А там места всего с три сажени, искать негде. Он обшарил все камни, осмотрел выступы, но ничего не увидел. Глаза его вдруг там отказали и он ослеп. Собрался со скалы спускаться, не мог. Искал лестницы, шарил-шарил, все позвонки ободрал, не нашел - его лестницы оборвались вниз.
Двое суток кричал-ревел Кузьма со скалы, звал на помощь. Только на третьи кто-то сжалился, подошел помочь. Слез оттуда уже лишенный разума, да так и не выздоровел, умер. Больше никто не ищет клада. Все боятся, потому что он сильно заговоренный, зашаманенный. Надо сперва с него заговор снять, потом он может открыться. А нужно ли ему открываться, а не лучше ли чтобы это осталось вечной загадкой природы? Не об этом ли стихотворение М.Шиханова «Парадокс»: Обойду стороною крутые хребты... Недоступные! И слава богу! Пусть хранят они тайну своей высоты, пусть к себе закрывают дорогу. Там корежится стланик в замшелых камнях сеноставки пищат к непогоде. Надо тайны беречь нам не только в сердцах, но и в нашей сердечной природе. Пусть таится живое, как будто во тьме — так таятся ошибки в тетрадках... Как приятно держать неизвестность в уме и счастливо теряться в догадках!» (Красное солнце.1988)
