«языковая индивидуализация в повести л. толстого «казаки»»

Весь образный мир художественного произведения Л. Толстого представляет собой нечто целое, единое, но в тоже время противоречивое

Вы уже знаете о суперспособностях современного учителя?

Тратить минимум сил на подготовку и проведение уроков.

Быстро и объективно проверять знания учащихся.

Сделать изучение нового материала максимально понятным.

Избавить себя от подбора заданий и их проверки после уроков.

Наладить дисциплину на своих уроках.

Получить возможность работать творчески.

=> ПОЛУЧИТЬ СУПЕРСПОСОБНОСТИ УЧИТЕЛЯ <=

Просмотр содержимого документа
««языковая индивидуализация в повести л. толстого «казаки»»»

«ЯЗЫКОВАЯ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ В ПОВЕСТИ
Л. ТОЛСТОГО «КАЗАКИ»».

Составитель:

учитель русского языка и литературы

Высшей квалификационной категории Чичерова Т.И.

2023 г.

Когда-то В. Г Белинский (1840) писал: «Вообще, если вы зажмурите глаза, слушая «речи» действующих лиц во всех повестях Марлинского, то, право, никак не разгадаете, кто говорит - морской офицер, дикий черкес, ливонский рыцарь, русский князь времен междуусобия, русский боярин XV или XVI в., мужчина или женщипа, старик или юноша, Aммaлaт- бек или будочник оратор » .' Этого про Л Толстого сказать нельзя, язык его персонажей служит подлинной их речевой характеристикой. Имеется своя специфика у каждого отдельного лица в зависимости от его социального положения, образа мыслей, переживаний и пр.

Весь образный мир художественного произведения Толстого представляет собою нечто целое, единое,но в то же время и противоречивое. Оп раскалывается на две половины — мир казачества (Ерошка, Лукашка, Марьянка, Улита, хорунжий ) и мир пришлых лиц (Оленин, Белецкий и Ванюша). Отсюда и на языке каждого отдельного персонажа лежит отпечаток принадлежности этого действующего лица к тому или иному миру, а наряду с этими типичными чертами в нем имеется и нечто индивидуальное, присущее только данному лицу.

Я хотел бы охарактеризовать язык Ерошки.

1. На мой взгляд, Ерошка словоохотлив, болтлив и красноречив. Не зная крепостнических отношений, не видя под собой господина — помещика, он свободен в обращении, что сказывается в языке; «Э, не знаешь, не знаешь порядков! Дурак! — говорит он барину Оленину (гл. Х1), г— закричал он на Оленина, — что спрашиваешь (XV). В своей речи он часто пользуется вопросительными предложениями, которые облегчают ему развитие мысли на философско-этические темы. Оп любит природу и в своем языке прибегает к уменьшительно-ласкательным суффиксам; лапазик, зорька, местечко, звездочки, табунок. Он живет чувствами и прибегает к обобщенно-личным предложениям, которые в духе его пантеистической философии сливают его воедино с природой: «То ли дело, на зорьке выйдешь, местечко выберешь, камыши прижмешь, сядешь и сидишь, добрый молодец, дожидаешься. Все-то ты знаешь, что в лесу делается. На небо взглянешь? Звездочки ходят, рассматриваешь по ним, глядишь, времени много ли Кругом поглядишь Лес шелыхается, все ждешь, вот-вот затрещит, придет кабан мазаться. Все сидишь, думаешь Да как заслышишь, по чаще табунок ломится, так Н застучит в тебе что «Мат-

ушки, подойдите! Обнюхает, думаешь себе: сидишь не дрогнешься, а сердце дун! дун)дун1 Так тебя и подкидывает» (XV)

Я думаю , что философия Ерошки часто отливается в сентенции, в которых выражаются его этические воззрения: «А по-моему, хоть ты и солдат, а все человек, тоже душу в себе имеешь» (XI), «Всякий свой закон держит» (XIV), «Все бог сделал на радость человеку», «Ни в чем греха нет, «Сдохнешь, трава вырастет на могилке, «...он, зверь, умней человека, даром, что свинья называется» (ХУ), «Она свинья, а все она не хуже тебя; такая же тварь божия», «Хочешь быть молодцоы, так будь джигит, а не мужик (XV), «Верить — верь, а без ружья спать не ложись», «На то она (девка) сделана, чтоб ее любить, да на нее радоваться (XII)

Для речи Ерошки характерно еще обилие элементов фольклорного языка. Он знает и поет казацкие и татарские песни и частушки, обучает молодого казака заговору и способу добывания разрыв травы, произносит поверья. Все это не механически введено Толстым в произведение, не для того, чтобы щеголь. путь знанием устно-поэтического творчества, а органически связано с образом старого джигита, характеризует его внутренний мир, отражая изменения психических переживаний и указывая на глубокие корни, которые связывают его с народной толщей.

---------------------------

В Г. Белинский Собр соч, т IV, М, Изд . АН СССР, 1954

2 . Я хотел бы отметить, что речь Лукашки отличается краткостью, резкостью и безапелляционностью Она часто приобретает характер команды, говорит ли он в момент стычки с абреками, обращается ли он к Назарке, к казакам в мирной обстановке или к матери и даже к Марьянке В его речи чувствуется человек решительных действий, а не сентиментально-романтических переживаний, трезвый прозаик, а не сентиментальный влюбленный. Объясняясь в люб. ви с Марьянкой, он не прибегает к сладеньким, чувствительным эпитетам, а с грубоватой откровенностью, граничащей с вульгарностью, говорит ей, чего добивается от нее. Согласно своей концепции образа Лукашки, Л. Толстой не вводит в его речь эмоционально-оценочных слов, какими, например, ранний Гоголь наделяет речь молодого казака Левко в «Майской ночи»: «Галю, Галю1 Ты спишь или не хочешь ко мне выйти? Ты боишься, верно, чтобы нас кто не увидел, или не хочешь, может быть, показать белое личико на холод! Не бойся никого вет. Вечер тепел. Но если бы показался кто, я прикрою тебя свиткою, обмотаю своим пояском, закрою руками тебя — никто нас не увидит.

Но если бы повеяло холодом, я прижму тебя поближе к сердцу, отогрею поцелуями, надену шапку свою на твои беленькие ножки. Сердце мое, рыбка моя, ожерелье, выгляни на миг. Просунь сквозь окошечко хоть белую ручку свою .. О, не дрожи, моя красная калиночка! Прижмись ко мне покрепче!..» '.

Гоголь,создавая сентиментальна-романтический образ Левко, насыщает его речь, как видим, эмоциональными эпитетами, выраженными прилагательными, уменьшительными суффиксами, существительными обращениями белое личико, беленькие ножки, белую ручку, сердце мое, рыбка моя, ожерелье, красная калиночка, зорька ; перегружает предложения глаголами, которые приобретают эмоциональность от соседства с эмоциональными словами прижму к сердцу, огогрею поцелуями и т, д.

Ничего подобного мы не видим в речи Лукашки.

Любовная речь Лукашки суховата, прозаична, грубовата.

— Право, все о тебе скучился, ей-богу, — сказал сдержанно и спокойным шопотом Лука, доставая семечки из-за пазухи девки, и, еще ближе пригнувшись к ней, стал шопотом говорить что-то, смеясь глазами.

— Хорунжиха) — думал себе Лукашка, — замуж пойдет! Замуж само собой, а гы полюби меня (Xlil гл ).

— Эх, девка!.. Худо будет, — укоризненно сказал Лукашка, остановившись и качая головой. — Будешь плакать от меня... (гл. ХХХVIII )).

— Так, так! — сказал Лукашка. — Помни же! (гл, XXXVIII).

Собственно, нет ничего, что бы говорило о любви Лукашки. кроме выражения о тебе скучился и эпитета -обращения Маменька, да и эти слова «сказаны сдержанно и спокойным шепотом» Не ласковые речи, а только деловые предложения слышит от него Марьяна. С его уст срывается даже неприязненное слово хорунжихи и раздаются угрозы «худо будет», «будешь плакать от меня», «помни же».

Трезвым, деловым тоном отличается речь Лукашки и в отношении своей матери В его разговоре с ней господствуют пове длительные интонации

— Да что, матушка? Вино надо везть. Коня нужно.

— А коли из за реки Гирей-хан приедет, то его на кордон пришли, а то теперь долго не отпустят. До него дело есть.

— Ты бочонок с Назаркой пришли, — ребятам обещался (гл. XVII )

Реалистичность стиля повести Толстого еще в 1665 г,тметил его современник Е. Л. Марков: «Лука — суровый и эгоистичный хозяин... Баба, хотя она и мать, не слышит от него ласки и праздного разговора...

--------------

1 Н В. Гоголь Вечера на хуторе близ Диканьки, 1976, стр. 77 — 7З.

Он презирает нежничанье и возню с бабой... Конечно, приятно было бы устроить чувствительный пейзаж с одной стороны из престарелой матери, обливающей слезами стремя сыновнего коня, лобзающей сына в уста и в очи, называющей его «желанным» и «снзым голубем» и «дитятком ненаглядным», с другой стороны от этого статного юноши с поникшим челом и с слезою, повисшей на черном усе «прощай, моя ясочка, родимая мояь мог бы тихо прошептать он; «кто-то будет мне расчесывать шелковые кудри мои, кто-та будет миловать да голубить»; а она бы еще, а он бы еще, и кончить потом многими тачками... Но что же делать? Некоторые односторонние писатели не любят почему. то поразительных сцеп; надо и им когда-нибудь уступить…» '.

Такой сентиментальный стиль был не в духе Л. Толстого. Об этом он заявил еще,в дневнике (17/IX 1855 г.), «...сладеньким уж я никак не могу быть…»

3. Под стать речевому облику Лукашки и речь Марьянки Она не знает нежных, ласкающих эпитетов Для ее речи характерны грубоватая лексика и резкий топ. Автор не пытается хоть слегка сгладить резкость ее тона и не боится снизить ее образ в восприятии читателя, потому что читатель стал уже иной и требует реалистического показа действительности, без эпоэтизирования. В разговоре с другими персонажами — Ванюшей, Лукашкой и Олениным — автор заставляет ее употреблять до вольно бесцеремонные эпитеты обращения и грубые выражения, которые являются нетерпимыми в сентиментально-романтическом стиле

«Что зачастил-то, чорт!» — говорит она Ванюше (XII гл) «Вишь, чорт проклятый~ Напугал меня», — обращается она к Лукашке, добивающемуся ее любви (XIII гл ) «Что говоришь пустое ~ Сказано, не пущу (гл VII).

В таком же роде ее ответ барину Оленину, говорившему безумно-нежные слова: Отстань, смола'» (XXXI гл.). «Какая ни есть, да не про тебя!». Ну что брешешь Разве распада на мамуках женятся» Иди!» (XXXIV). «Уйди, постылый» (XII).

Резкость тона Марьянки находится в связи с чувством гордости и независимости, являющимся ее психологической доминантой, и ослабляется или усиливается от тога, усматривает ли она в поведении персонала стремление посягнуть на ее независимость. Это тоже было уже отмечена современниками.

4. Сознанием собственного достоинства дышит и речь матери Марьяны — Улиты. В ее речи чувствуется гордая, привыкшая к самостоятельности, незнакомая с рабьими чувствами казачка-старообрядка, знающая себе цену. Речь ее отличается то горделивой сдержанностью, когда она говорит с такими же, как и она, казачками (V),то лаской любовной па отношению к дочери, которую она называет Марьянушкой, родной желанной, даже выражение «органа девки дочь принимает не за оскорбление, а за материнскую ласку (V), то непримиримой резкостью.

5. Заслуживает внимания речь хорунжего. Она у него двоится. В обычной обстановке, когда, например, он говорит с домашними, отдавая им хозяйственные распоряжения, речь его вполне нормально («толковыё голос» XVIII), если же он говорит с барином Олениным, та, желая показать ему, что он не «обыкновенный» казак, а тоже и «образованный», старается говорить «литературно»: «Как вы есть благородный человек, и как я себя могу понимать, что мы тоже имеем звание офицера и потому постепенно можем всегда трактоваться, как и все благородные люди. Но ежели бы вы имели желание, по согласию моему, так как моя жена есть женщина глупая в нашем сословии, не могла в настоящее время вполне вразумить ваши слова вчерашнего числа. Поэтому квартира моя для полкового адьютанта могла ходить без конюшни за шесть монетов, а задаром я всегда, как благородный человек, могу удалить от себя.

------------------

' Е. Л. Марков. Народные типы в нашей литературе. «Отечественные

записан», 1865, янв., кн. 2, стр З5З — З54.

А так как вам желается, та я, как сам офицерского звания, могу во всем согласиться лично с вами, и как житель здешнего края, нето как бы по нашему обычаю, а во всем могу соблюсти условия...» (XVIII).

Речь эта сильно отличается от речи других персонажей из казаков. Все они говорят простым языком ни иностранных слов, VIII сложноподчиненных предложений нет у них, — только в речи Ерошки есть несколько сложноподчиненных предложений, но и те имеют простейшую структуру; речь же хорунжего состоит из многосоставных сложноподчиненных предложений, что совершенно несвойственно «простонародной» речи, но он «был казак образованный, побывавший в России, школьный учитель и, главное, ... хотел казаться благородным» (XVIII). Говорить он старается пo-книжному, с литературно-книжными синтаксическими конструкциями, но они ему не удаются, он барахтается в них, как муха в патоке, так как, по сути дела, был, говорит о нем автор, «тот же дядя Ерошка». Речь его многословна, водяниста, со всякого рода попутными вставками выражений и слов, затемняющих смысл: «и как я себя могу понимать, «постепенно», в нашем сословии», «как благородный человек», «как сам офицерского звания (вм. «как офицер), «в настоящее время», «как есть». Речь его непоследовательна, страдает логическими разрывами и синтаксической незавершенностью. Он не умеет пользоваться служебными словами, употребляя союз как вместо так как, предлог по вместо с. Желая показать свою «ученость, он пользуется иностранными словами — страктоватьсл, рекриация, библейскими выражениями — Нимврод египетский, ловец пред господином и такими претенциозными выражениями, как имею желание испытать счастие, дары Терека (рыбы). Судя по дневнику Толстого, речь хорунжего не была выдумкой автора; он опирался на живые впечатления.

В дневнике (10)VIII 1851 г) он пишет про казака Марка «В его разговоре есть та особенность, что у него их два. один обыкновенный,который он употребляет в случаях, не представляющих ничего особенного и особенно приятного; при такого рода обстоятельствах он держит себя очень просто и прилично, ежели же речь коснется чего-нибудь выходящего из колеи его привычек, то он начинает говорить вычурными it непонятными, пе столько словами, сколько периодами».

Автор, приводя речь хорунжего, квалифицирует ее как «безобразную речь». Толстой всегда вообще старается вызвать у читателя определенную точку зрения на речь того или иного действующего лица, если она отклоняется от нормы литературной речи, и создать известного рода, так сказать, речевой иммунитет. Через изуродованную речь хорунжего он показывает вредное влияние господской «культуры на людей низшего класса, сказывающееся в «уродливом лоске вертлявости, самоуверенности и безобразной речи» (XVIII).

Чтобы больше оттенить вредное господское влияние на речь казака, он вкладывает в уста хорунжего холопское выражения э разговоре с богатым бараном Олениным, звучащие диссонансом в общем речевом стиле образов гребенского казачества: «Изволили ли узнать?» (XVIII), «кушали в свое удовольствие» (XXXl) и дает даже фонетическую фотографию его речи; «рекриация» и «ананазньх варений», чтобы сильнее отметить отклонения от произносительных норм литературно-разговорного языка, как в других местах он это делал в отношении отклонении от синтаксических норм.

В подчеркивании вредного влияния господской культуры чувствуется идейная связь между «Казаками» и педагогическими статьями Л. Толстого. Художественная деятельность eгo смыкается с его педагогической деятельностью. Как та, так и другая в начале 60- х годов были направлены против революционно- демократического движения; следовательно, повесть, появившаяся в 1863 г., не была анахронизмом,вопреки мнению «Современника»' она была орудием борьбы против современного революционно - демократического движения.

6. В заключение следует остановиться на одной характерной особенности речи Оленина, Белецкого и Ванюши. Оленин и Белецкий говорят между собой « московско - французском языке… , пересыпая свою речь французскими словами» (гл XXIII), но об этом автор только упоминает, переводя или отмечая лишь тематику их французской речи, характерной, как средство обособление от низших классов, для того аристократического «мира, который, как думал Оленин, был покинут им навсегда» (XXI1I).

Больше французских выражений Л Толстой вводит в речь Ванюши, который в минуты хорошего расположения духа «отпускал французские слова»(Х гл.) и выражения и притом всегда исковерканные «лафам, «ла филь ком се тре бье», «ла филь се тре жули», «шо те вулеву?», «ларжан», «ларжан ильняпа», «се пре». Точка зрения автора на употребление слугой французских выражений чувствуется в его оговорке «при этом всегда глупо смеется» (Х). Эта оговорка дает нам возможность понять, что для автора язык персонажа не безразличен, и не только с точка зрения реального показа общественных групп и их бытовых отношений, но и с точки зрения выражения своего отношения «указанным общественным группировкам, к их быту и к тем или иным социальным вопросам . В данном случае введением французских выражений в речь крепостного слуги он, как и через ломаный язык хорунжего, показывает в карикатурном виде уродливые результаты, к каким приходит влияние культуры господствующегo класса.