Мифологема огня и его роль в сборнике Гумилева "Огненный столп"

1.2. Мифологема огня и его роль в сборнике Гумилева " Огненный столп".

Ветхозаветный, иудейский Бог появляется в заглавии сборника, и он – ведущая сила, которая требует жертв, но в то же время он постоянно защищает и охраняет человека, озаряя его путь. Ветхозаветный Бог в большей степени приближен к тому мифологическому прообразу, прообразу бога из древних религий. В таком виде, как огненный столп, ветхозаветный Бог больше всего похож навосходящий к индоиранскому божеству образ бога Агни. Агни –обожествлѐнный огонь, обладающий огромным количеством функций: являясь одной из основных космических сил, он помогает людям и богам, выступает посредником в общении человека и высших сил, приглашая других богов принять жертву.

Агни знает все мудрости мира и охраняет человека, наблюдает за соблюдением закона и поражает тьму, то есть зло; он также является и внутренним огнѐм человека. В поэме «Звездный ужас» мотив огня как раз окрашен такой мифологической трактовкой. По сюжету, сначала мы узнаѐмименанесчастных из той семьи, которая осмелилась поочерѐдно взглянуть в глаза неизведанному чѐрному звѐздному небу:

«Умер Гар, сошла с ума Гарайя...

Притащили маленькую Гарру».

Не зря повествователь указывает их имена полностью: однокоренные слова указывают на изначальную связь семьи стайной огня (гар / гор как символ горения, сгорания); можно предположить, что они изначально горели внутренним пламенем. Потому, хоть и умер мужчина, взглянувший на небо, его жена смогла на мгновение «прозреть» и увидеть близких ей людей, связаться с тем неизведанным, что таится взвѐздах:

Сколько здесь огней, народу сколько!

Собралось все племя… славный праздник!

В ее видении даже появляются огни с положительной коннотацией.

Но так как она все же являлась представительницей более старого, грешного поколения (появляется мотив грешной старости и невинного детства), то затем наступает момент «расплаты»: женщина сходит с ума. За ней гонятся поочерѐдно лебедь, дракон, рак и козерог (названия созвездий), иона падает в бездну. Далее мотив огня появляется при принесении маленькой девочки в жертву. На месте погасшего священного пламени оказывается ребенок ,который, как мы уже предположили ранее, изначально обладал особой внутренней силой:

«А у Гарры пламенели щеки, / Искрились глаза, алели губы».

Из-за этого девочка смогла не просто остаться в живых, но стать своеобразным медиумом между звездным миром и земным: она разглядела «золотые пальцы», показывающие, «что случилось, что случается и что случится» (прошлое, настоящее и будущее) [32, с. 500].

Тот факт, что девочка смогла выжить при принесении в жертву, отсылает нас сразу и к строкам из Нового Завета: «... Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыто младенцам» (Евангелие от Матфея 11:25), и к словам Ветхого Завета: «Не говори: отчего это прежние дни были лучше нынешних? Потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом» (Книга Екклесиаста 7:10).

Благодаря данному метафорическому образу, Гарра сама становится костром, позволяющим общаться Богу с человеком через огонь. Поэтому огонь в поэме – помощник человека, спасающий его от одиночества,неопределѐнности и тьмы, являющейся злом. В стихотворении «Заблудившийся трамвай», которое некоторые исследователи называют смысловым центром всего сборника, в самом начале пути лирического героя появляется огненная дорожка, которую трамвай«оставлял в воздухе».Помимо буквального объяснения, что это электрические искры, вылетающие из-под транспорта, мы можем увидеть здесь, если согласиться с Е. Куликовой, и символический: это молнии, разрезающие небо при буре, которые служат фоном для появления Летучего Голландца (в мировой литературе это корабль-призрак, появляющийся при страшных ураганах и бурях; символ вне временья).

Приводя мнение Р. Д. Тименчика, она также считает, что искры, отбрасываемые трамваем, можно сблизить не только с молниями, но и с неким небесным светом, и поэтому трамвай в данном стихотворении символизирует ещѐ и стремительное движение человека по огненной дорожке в иной, трансцендентный мир [24, с.227].

Исходя из вышесказанного можно предположить, что огненная дорожка – это граница, которая разделяет два разных мира. Согласно «ритуальной» схеме прочтения стихотворения Д. Яцутко, после первого этапа камлания (вороний грай, звуки лютни и гром), лирический герой, как шаман, открывает путь к иным мирам, и трамвай – тот транспорт, при помощи которого этот путь будет проделан. Чтобы погрузиться в трансцендентный мир, герой должен преодолеть огненную преграду, и этой преградой становится дорожка, появляющаяся во второй строфе. И затем уже наступает последний этап – пересечение времени и пространства. Кроме того, среди эсхатологических мотивов мы встречаем огненную реку (близкую по функциональной загруженности – возвращение в ту стихию, из которой родился мир – к Стиксу и Лете), отсылка к которой вполне может присутствовать у Гумилева[36, с.22].

В стихотворении «У цыган» огонь тоже является посредником припревращении гостя из человека в зверя, буквально при его переходе в другой мир:

Пламя костра, пламя костра, колонны

Красных стволов и оглушительный гик,

Ржавые листья топчет гость влюблѐнный,

Кружащийся в толпе бенгальский тигр.

Дикие цыгане у Гумилѐва – необузданная сила, стихия; их образ связан с неконтролируемым обычными людьми огнѐм, который отражается даже на природе (деревья с красными стволами и листья «ржавой», т.е. близкой огненной, расцветки).Юная цыганка, заманивающая своими чарами гостя, сравнивается у поэта с природным явлением: «Так пар вечерний плавает лугами, / Когда за лесом огни и огни». Эта девушка принадлежит к цыганскому народу, народу огня, и ее близкая связь с естественным миром – знак того, что она принадлежит стихии, дионисийскому началу, огненной, непреодолимой стихией.

Таким образом, мотив огня как знака связи с богом, мифическим богом, неконтролируемой дионисийской стихией и потусторонними мирами появляется в стихотворениях «Звездный ужас», «У цыган» и Заблудившийся трамвай» [25, с.100.].

3