| Введение
Человек по праву считается создателем и интерпретатором языковой картины мира. Он находится в её центре и к нему, к процессам его физической и духовной деятельности, стягиваются все языковые явления. Сама языковая картина мира есть не что иное, как результат непрерывной духовной языкотворческой деятельности человека. Человек в своем духовном самосознании есть соединение двух половин - внешней, физической, и внутренней - духовной, причем внутренняя часть его самосознания выстраивается по аналогии с внешней. К изучению духовной деятельности человека вполне применимы понятия «космос» и «микрокосм», которые давно уже прочно вошли и в арсенал современных лингвистических наук, которые можно отнести к общему числу наук, изучающих деятельность человека. Анализ эмоциональных проявлений, отраженных и закрепленных в языковых знаках, является важнейшим источником культурологической информации об «обыденном сознании» человека, о наивной картине мира носителей какого-либо естественного языка, когда исследуются отдельные, характерные для данного языка концепты. Понятие «концепт» является центральным понятием современной лингвистики, которая относится к быстро развивающимся областям лингвистической науки. Под концептом в современной лингвистике понимается «глобальная мыслительная единица, представляющая собой квант структурированного знания. Концепты – это идеальные сущности, которые формируются в сознании человека» (Попова, Стернин, 1999). Область знаний, составленная из концептов как её единиц, представляет собой концептосферу. Термин «концептосфера» был введен в отечественную науку академиком Д.С.Лихачевым. Концептосфера, по определению Д.С.Лихачева, - это совокупность концептов нации, она образована всеми потенциями концептов носителей языка. «Чем богаче культура нации, её фольклор, литература, наука, искусство, религия, тем богаче концептосфера народа», - писал Д.С.Лихачёв. В данной работе понятие «концептосфера» будет рассматриваться в связи с изучением индивидуального писательского стиля и особенностей художественного мировоззрения. Поскольку речь идет о произведении словесного творчества, то естественно, что изучение концептосферы какого-либо понятия, рассматриваемого в творчестве конкретного писателя, непосредственно будет связано с изучением его индивидуальной манеры письма, его идиостиля. Рассматривая с этой точки зрения понятие «концептосфера» в произведениях какого-либо писателя, мы вполне можем делать это, опираясь на преставление этой концептосферы, характерное для носителей данного языка в целом, так называемого «обыденного сознания». В основе концептосферы любого понятия (и концептов, его составляющих) в творческом самосознании писателя будут лежать элементы концептосферы, вычленяемые из национальной духовной картины мира. В данной работе мы исследовали концептосферу слова «любовь», включающую в себя такие концепты, как «любовь», «дружба», «судьба», «вера», «надежда», «нежность», «одиночество», «печаль», «тревога», «разлука», «грусть», «смех», «душа», «свобода» и другие. Представляется, что особое внимание, конечно, следует уделить концепту «любовь», ибо все остальные в данной концептосфере могут рассматриваться только как сопутствующие ему. Указанные концепты семантически пересекаются с концептом «любовь», но он, несомненно, является ядром данной концептосферы. Ни одно из проявлений человеческой психики не привлекало к себе столько внимания, как концепт «любовь». Будучи категорией, составляющей основу любого языкового сознания, концепт «любовь» является эмоциональной универсалией, которая обусловлена неязыковой действительностью, общими закономерностями отражения в сознании людей и основополагающими принципами бытия. Именно поэтому предметом исследования в данной работе является концептосфера понятия «любовь» как художественного средства в творчестве Анны Ахматовой и Сергея Есенина. Цель данной работы – выявить семантико-ассоциативную структуру концепта «любовь» в творчестве Ахматовой и Есенина, особенности его функционирования и формирования в рамках индивидуального поэтического стиля. Для достижения поставленной цели требуется решение следующих задач: 1) выявить значение художественного концепта как проявления индивидуально-авторской картины мира; 2) определить понятие лексико-семантического поля в системе идиостиля писателя; 3) охарактеризовать смысловую структуру понятия «любовь» в русском языке, выявить условия его образования и функционирования; 4) изучить способы формирования концепта «любовь» и его составляющих в художественном аспекте вопроса. Структура данной работы обусловлена целью, задачами и проблематикой исследования. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников. Наиболее важные главы работы, представляющие практическую часть исследования, имеют эпиграфы, позволяющие более полно представить рассматриваемый материал. В качестве материала для исследования были взяты тексты, представленные в изданиях, вышедших под редакцией Н.Н.Скатова (1990) и Л.А.Озерова (1989). Основным источником являлось двухтомное «Собрание сочинений. Анна Ахматова» (Москва,1990г.) под редакцией Н.Н. Скатова, а также двухтомное «Собрание сочинений. Сергей Есенин» (Мн., 1992).
Глава I. Поэтическая речь как один из способов отражения человеческих чувств и эмоций
Слова имеют свою собственную душу. Б. Брехт
Поэзия рождена ощущением мира как безграничности и гармонии. Тютчевская строка: «Все во мне, и я во всем» - передает умонастроение, которое делает возможным открытость лирического монолога и дерзость поэтической метафоры. Только поэзии дано соединять «далековатые понятия» (А.С. Пушкин). У Есенина мы встречаем: И я принес тебе, царевне ясноокой, Кораллы слез моих печали одинокой –– И нежную вуаль из пенности волны. (2, 54). Странность этого сопряжения несоединимых как будто бы вещей для трезвого, бытового сознания катастрофична. К поэзии надо привыкнуть, как к состоянию невесомости. Чем еще поэзия так притягательна и трудна для читателя? В лирике совершается победа души над реальными обстоятельствами жизни, чувство как бы высвобождается из-под диктата событий и становится самоценным. Это вознесение над реальностью манит читателя, как полет, но для полета нужно вырастить крылья. Поэзия наделена огромной силой обобщенности. Лирика - самый субъективный род литературы, но она, как никакой другой, устремляется к общему, к изображению жизни как всеобщей. Неповторимость интонации поэта в лирике становится достоянием всех. В то же время стихотворение поэта от своего имени может произнести каждый читатель. Недаром древние изображали музу поэзии Эвтерпу с двумя флейтами в руках. Созвучие поэта и читателя дает жизнь лирике. Стало быть, глубине и всеобщности поэтического чувства, как эхо, должен вторить отзывчивый читатель лирики. Наконец, лирическое стихотворение –– сплав мира и вечности. Это момент настоящего, в котором оно протекает как движение чувств, и вся суть человека, история его отношений с миром. В лирическом стихотворении, кратком, как молния, читатель должен суметь разглядеть весь мир, озаренный этой мгновенной вспышкой разнообразнейших чувств и эмоций. Стихотворение –– единый и бесконечный в своих возможностях мир. При изучении лирики необходимо показать стихотворение как поэтическое целое, как динамическую систему, где все взаимозависимо. Раскрыть движение поэтической мысли, обнаружить «переливы» чувства, найти причины его изменчивости, выявить и оправдать сквозные и центральные образы стихотворения, дать объяснения цепочке поэтических ассоциаций –– в этом состоит одна из важнейших задач при изучении лирики. Лирическое стихотворение –– самостоятельный, но не замкнутый в себе мир. В чтении оно должно рождать впечатление монолога, появившегося «сегодня, здесь и сейчас». Н. В. Гоголь считал: «Прочесть как следует произведение лирическое –– вовсе не безделица: для этого нужно долго его изучать; нужно разделить искренно с поэтом высокое ощущение, наполнявшее его душу; нужно душою и сердцем почувствовать всякое слово его». Тайна лирического стихотворения –– это не только тайна человеческой души, но и тайна языка, который поражает своим некрикливым разнообразием. Загадочность настоящего стихотворения –– в его полной безыскусственности, обнаженной простоте и в то же время невероятной емкости и глубине человеческого эмоционального содержания. При помощи русского языка можно выразить тончайшие оттенки мысли, раскрыть самые глубокие чувства. Нет такого понятия, которое нельзя было бы назвать русским словом. Литература есть искусство слова. Все воплощено в слове, вне слова не существует. Идея Слова как творящего начала сформулирована и в библейской традиции. В Евангелии от Иоанна находим: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть». Слово –– это Свет, торжество Любви, Добра и Красоты. Слово есть Бог. Слово породило Поэзию. Что есть Поэзия? Поэзия есть Исповедь души человеческой, откровенная и обнаженная. Поэзия есть Молитва, святое и вечное таинство, которое раскрывает мир человеческого духа, потрясенного жизнью. Состояния человеческого сознания воплощаются в лирике по-разному: либо прямо и открыто, в задушевных признаниях, исповедальных монологах (вспомним шедевр С. Есенина «Не жалею, не зову, не плачу…»,1,125), либо по преимуществу в форме изображения внешней реальности (описательная лирика, прежде всего пейзажная, например: Свет луны таинственный и длинный, Плачут вербы, шепчут тополя, Но никто под окрик журавлиный Не разлюбит отчие поля. Или компактного рассказа о каком-либо событии (повествовательная лирика, например, стихотворение Есенина «Хороша была Танюша, краше не было в селе…», 1911 г. –– (1, 30)). Обратившись к речи, которая позволяет себе «своевольничать», поэты обретают возможность говорить обо всем одновременно, стремительно, «взахлеб»: «Мир здесь предстает как бы захваченным врасплох внезапно возникшим чувством» [9, с.57]. Экспрессивность речи роднит лирическое творчество с музыкой. По словам М. С. Кагана, лирика является «музыкой в литературе», «литературой, принявшей на себя законы музыки».
Глава II. 2.1. Понятия «концепт» и «концептосфера». Концептуализация слова в языке и речи. Совмещение понятий «концептосфера слова» и «идиостиль писателя»
Данная работа включает в себя исследование концептосферы определенного слова, в связи с чем представляется необходимым рассмотреть понятие «концепт» и «концептосфера» в плане представлений о них в психолингвистике. Исходя из работ, рассмотренных мною, можно определить, что в самом общем виде концепт (от лат. Conceptus – понятие) - 1)формулировка, умственный образ, общая мысль, понятие; 2)в логической семантике – смысл имени (Философский словарь,1972) отсюда концепция ( По своему характеру концепт есть не что иное, как общее или обобщенное представление. Обобщенное представление, или концепт, получает языковое выражение в виде целого ряда слов, каждое из которых связано с той или иной стороной, особенностью этого обобщенного представления, сложившегося в данном языке о некотором явлении действительности. В разных культурах эти обобщенные, коллективные представления получают разную специальную эмоциональную окраску. Концепт, в отличие от значений слова, целостный смысловой образ, ассоциируемый с данным словом. Он формируется в процессе восприятия слова в составе разнородных и разнообразных употреблений. Это проявляется, в частности, в том, что родной язык усваивается автоматически, не заучивается дискретно (раздельно, по частям), а воспринимается целостно. Практически ни одно исследование концепта не обходится без определения, данного Ю.С. Степановым: «Сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в сознание человека, то, посредством чего человек сам входит в культуру, … это тот «пучок» представлений, понятий, знаний, переживаний, ассоциаций, которые сопровождают слово. В отличие от понятий концепты не только мыслятся, они переживаются. Они предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений» (Степанов,1997). Размышляя о природе концепта, Д.С.Лихачев приходит к выводу, что концепты существуют не сами по себе, а в определенной человеческой «идиосфере», потому что у каждого человека есть индивидуальный культурный опыт. Именно этот опыт определяет богатство или бедность самой природы концептов каждого конкретного человека. Культуру, с точки зрения Д.С.Лихачёва, можно представить как совокупность концептов, причем в картине мира каждого человека соседствуют и даже вступают в определенное взаимодействие несколько концептосфер: национально-культурно-языковая, профессиональная, семейная, индивидуальная и др. Важно, что в мировоззрении любого конкретного человека на уникальность и неповторимость претендует именно индивидуальная концептосфера, хотя она неизбежно связана с общей национально-культурно-языковой концептосферой. Нельзя не согласиться с мыслью Д.С.Лихачева о том, что если ограничиваться обращением только к словарному смыслу слова, то смысл зашифрованного в художественной форме послания автора останется для читателя совершенно неясным. То есть именно оперирование концептами и проникновение в индивидуально-авторскую концептосферу позволяет читателю и исследователю проникнуть в суть текста, существующий только как потенциал и могущий быть превращенным в действительный смысл. Выводы Особенностью поэтического языка является его эстетическая функция. Эстетическая функция языка связана с особой ролью поэтического слова в составе художественно целого. Основными свойствами поэтического слова является семантическая осложнённость, многоуровневый характер, а также особая эстетическая значимость, которую приобретают все элементы в составе художественного целого. Любые словесные единицы, даже употребленные в прямом значении, имеют определенное «приращение смысла», так как они создают художественные образы, обладающие собственной семантикой. В основе образования типов художественной значимости лежит процесс варьирования значения слова. В художественном тексте происходит трансформация словесного знака, которая характеризуется как сдвигами в семантической структуре слова, так и возникновением индивидуального символического значения, преобразующего слово в художественный образ. Художественные образы различаются по смысловому наполнению, по способу выражения, по своим функциям в тексте, а также по отношению к поэтической традиции. Язык поэта представляет собой эстетически организованную целостную систему. Принцип системности характерен как для отдельного поэтического текста, так и для всего индивидуально-авторского стиля (идиостиля). Поэтический идиостиль представляет собой целостно организованную систему, каждый элемент которой подчинен общей эстетической задаче. В системе идиостиля находит отражение языковая картина мира поэтов. В индивидуально-авторской картине мира проявляются особенности его мировоззрения, ценностные установки и мотивы. Картина мира писателя представляет собой отображение в сознании поэта, которое объективирует внутренний мир, создавая его внешнее выражение, которое принято называть поэтическим миром. Важнейшей составляющей художественной картины мира является художественный концепт, который представляет собою некую мыслительную сущность, формирующуюся в сознании поэта на основе его опыта, знаний о действительности, чувств и представлений, которая выражается языковыми средствами. Художественный (поэтический) концепт выражается как в конкретном тексте, так и в совокупности текстов всего идиостиля автора.
2.2. Становление смысловой структуры понятия «любовь» в истории русского литературного языка
«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся и языки умолкнут, и знание упразднится». 1 Кор 13, 1-8
Поскольку концепт представляет собой некую мыслительную сущность, представленную через языковые единицы, то необходимым видится небольшой экскурс в историю развития и формирования семантической структуры слова «любовь» в русском литературном языке. Следует отметить, что понятие «любовь» концептуально для любой языковой картины мира, потому мы можем говорить о присутствии концептосферы слова «любовь» в языковой картине русского языка. «Любовь» - это категория, составляющая основу любого языкового сознания, «она есть эмоциональная универсалия, которая обусловлена внеязыковой действительностью, общими закономерностями отражения в сознании людей и основополагающими принципами бытия». Материалы памятников письменности позволяют говорить о целой системе ценностей, построенной на глобальном противопоставлении добра и зла, нашедшей свое отражении в осмыслении понятия «любовь». В сознании средневекового человека это понятие было многозначным. Любовь в старославянском языке делилась на «истинную любовь» или любовь к Богу, которая определяла идеал средневекового человека и его отношение к ближним, и «любовь ложную», греховную, ведущую к пороку. «Истинная любовь» являлась источником высокой, духовной любви, она воссоединяла человека с Богом, через любовь человек приближался к Богу, стремился походить на него. Поэтому в старославянском языке мы находим такие слова, как БОГОЛЮБЬЦЬ, НИЖЕЛЮБИЕ, БРАТОЛЮБИЕ, ЧАДОЛЮБИЕ и другие. Это связано с тем, что в Средние века в человеке прежде всего ценилась личность духовная и социальная. В то же время старославянский язык говорит и о другой любви человека –любви плотской, связанной со страстью, влечением, «являющимся на самом деле не любовью, но её образом или скорее отпадением от истинной любви». Любовь ко всему земному, плотскому не находила одобрения в языковом сознании, воспринималась как порок (ср. СКВРЬНОЛЮБИЕ, СЬРЕБРОЛЮБЬЦЪ). Древнерусский язык не только воспринимал это философское и эстетическое осмысление любви в старославянском языке, но и развил его по-своему. Любовь по-прежнему продолжает восприниматься как некая сакральная сущность. В представлении древнерусского человека мир человеческих отношений осмысляется с позиции христианских ценностей, которые составляли ее основу, так как древнерусскую культуру можно назвать «культурой-верой». Исследователи отмечают, что в древнерусском языке наличествует большое число глаголов, обозначающих волю человека в процессе творения любви (ВЪЗЛЮБИТИ, ВЪЛЮБИТИ, ИЗЛЮБИТИ). В современном русском языке утрачено религиозное осмысление понятия «любовь». Языковое сознание современного человека воспринимает прежде всего межличностные отношения. «Любовь - 1) чувство глубокой привязанности к чему-либо или кому-либо; 2) чувство горячей сердечной склонности, влечение к лицу другого пола; 3) внутреннее стремление, влечение, склонность, тяготение к чему-либо». В понимании современного русского языка любовь – это, прежде всего, дружеское расположение к ближнему, обходительность, учтивость (см. такие слова, как ДРУЖЕЛЮБИЕ, ЛЮБЕЗНОСТЬ, ЛЮБЕЗНИЧАТЬ). Также любовь по-прежнему ассоциируется с благом, благим деянием (ТРУДОЛЮБИЕ), со знанием (КНИГОЛЮБ, ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫЙ). Существенным изменениям подверглось и осмысление слова «любовь» как страсти и желания человека. В отличие от старославянского и древнерусского, в современном русском языке утрачена связь слова «любовь» с такими понятиями, как «неправедный», «безбожный», «переступающий закон», то есть сфера сакральная в осмыслении любви полностью утрачена, хотя некоторая отрицательная семантика все же сохранилась (ВЛАСТОЛЮБИВЫЙ,КОРЫСТОЛЮБИЕ,ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ). В современном русском языке любовь стала осмысляться как процессуальная категория. Для современного человека на первый план выдвигаются его склонности, желания, увлечения. В семантической структуре лексемы «любовь» появляется дополнительный элемент – понятие любви распространяется не только на мир человека, но и на мир природы (СВЕТОЛЮБИВЫЙ, ТЕПЛОЛЮБИВЫЙ). Несмотря на все эти трансформации в осмыслении категории любви современным русским языком нельзя не отметить, что духовно-христианская установка этого понятия частично сохранилась, так как по-прежнему в основе осмысления слова «любовь» лежит этический смысл. В современном русском языке увеличилось количество слов, обозначающих отсутствие любви, а в старославянском было только одно – НЕЛЮБЬСТВО (нелюбовь). Теперь же появились такие, как НЕЛЮБИМЫЙ, НЕЛЮБОВЬ, НЕЛЮБЕЗНЫЙ. Связано это с тем, что в старославянском языке чувство любви являлось сакральным понятием, мыслилось как нечто постоянное и вечное. В современном же русском языке подобные представления о любви утрачены. Чтобы определить семантическую структуру слова «любовь» в современном русском языке более детально, обратимся к данным нескольких словарей. Так, в словаре Д.С.Ушакова читаем следующее определение: ЛЮБОВЬ, любви, твор. любовью, ж. 1. только ед. Чувство привязанности, основанное на общности интересов, идеалов, на готовности отдать свои силы общему делу. Любовь к родине. || Такое же чувство, основанное на взаимном расположении, симпатии, близости. Братская любовь. Любовь к людям. ||Такое же чувство, основанное на инстинкте. Материнская любовь. 2. только ед. Такое же чувство, основанное на половом влечении; отношения двух лиц, взаимно связанных этим чувством. Несчастная любовь. Счастливая любовь. Неразделенная любовь. Платоническая любовь (см. платонический). Чувственная любовь. Пылать любовью. Страдать от любви. 3. перен. Человек, внушающий это чувство (разг.). Она была моей первой любовью. 4. только ед. Склонность, расположение или влечение к чему-н. Любовь к искусству. Любовь к работе. Таким образом, «Толковый словарь» Ушакова выделяет четыре основных толкования лексемы «любовь». Наши представления о любви и её концептосфере в русском языке дополняются информацией «Словаря русских синонимов»: Любовь (горячая, беззаветная, бескорыстная, страстная) - влечение, увлечение, привязанность, склонность, наклонность, слабость (к чему-нибудь), страсть, пристрастие, преданность, тяготение, мания, симпатия, верность, благоволение, благорасположение, благосклонность, доброжелательство, предрасположение; амур. А у меня к тебе влеченье, род недуга. Гриб. Гореть любовью к чему-нибудь. Любовь остыла, не встретив взаимности. Страсть слепая, безумная. Ориентируясь на данный синонимический ряд, мы можем представить себе семантическую структуру слова «любовь». Интересным представляется привлечь к нашему исследованию данные «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Даля: ЛЮБИТЬ, любливать кого, что, чувствовать любовь, сильную к кому привязанность, начиная от склонности до страсти; сильное желанье, хотенье; избранье и предпочтенье кого или чего по воле, волею (не рассудком), иногда и вовсе безотчетно и безрассудно. Парень любит девку; говор. о страсти половой; и она любит, влюблена. Родители любят детей своих, желают им добра, болеют за них сердцем. Я люблю сахар, а меду не люблю. Мотылек любит солнышко. Не люблю я брюзгачей, не терплю, ненавижу. Кто любит попа, кто попадью, кто попову дочку. Она любит вино, да оно его не любит, он пьяный бурлив. Любящих Бог любит. Кого люблю, того и бью. Так бы тебя Бог любил, как ты меня любишь! Тошно тому, кто любит кого; а тошнее того, кто не любит никого. Люби, не влюбляйся, пей, не напивайся, играй, не отыгрывайся. Когда меня любишь, и мою собачку люби. Кого любишь, того сам даришь; а не любишь, и от него не примешь. Ешь с голоду, а люби смолоду. Мать дитя любит, а волк овцу любит. Люби нас, ходи мимо. Любит, как волк овцу. Люблю, как черта в углу. Любит и кошка мышку. Я любить не люблю, отказать не могу (не хочу). Все любят добро, да не всех любит оно. Любить себя - любить друга. Любишь чужую бороду драть, люби и свою подставлять. Люблю тебя, когда я у тебя: постыла ты мне, когда ты у меня! Люблю тебя (люблю шабра), да не как себя. Жена, а жена, любишь ли меня? - А? - Аль не любишь? - Да. - Что да? - Ничего. Люблю, как клопа в углу: где увижу, тут задавлю. Кого не любят, того и не слушаются. Чего в другом не любишь, того и сам не делай. || В арх. говор. любить, о снадобье, начать действовать: Вино любит в жилах (начинает горячить). Банный пар любит в костье (производить чувство неги). Обращаясь к «Библейской энциклопедии», мы узнаем следующее: Любовь (I Кор. XIII, Мф. XXII, 36-40). Десять заповедей Господних были разделены на две скрижали, так как в заповедях заключаются два вида любви, то есть любовь к Богу и любовь к ближнему, и посему предписывается два рода должностей. Когда один из фарисеев, законник, искушая Господа, спросил Его: «Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе?» Иисус сказал ему: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя». На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки. Ближними нашими должно почитать всех, потому что все - созданья единого Бога и произошли от одного человека. Но и те, которые одной веры с нами, должны быть особенно близки нам, как дети одного Отца Небесного по вере Иисуса Христа. Любовь к себе самому свойственна всякому по закону естественному: ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее. Но любить себя должно только для Бога, и частью для ближних; любить ближних должно для Бога; а любить Бога должно для Него самого, и больше всего. Любовь к себе должно приносить в жертву любви к ближним; а любовь к себе и ближним должно приносить в жертву любви к Богу. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих, сказал Господь (Иоан. XV, 13). Он же в напутственном наставлении на проповедь Евангелия двенадцати ученикам Своим между прочим сказал: Кто любит отца или мать более нежели Меня, не достоин Меня, и кто любит сына или дочь более нежели Меня, не достоин Меня (Мф. X, 37). Таким образом в лексеме «любовь» в данном определении актуализированы следующие составляющие: «чувство, направленное на других», «чувство, направленное к Богу», и «чувство, направленное на себя». Причем «Библейская энциклопедия» на основании приведенных примеров подчеркивает, что «любить себя должно только для Бога, и частью для ближних, любить ближних должно для Бога; а любить Бога должно для него самого, и более всего». Если учесть, что в современной русской языковой культуре все более внимания уделяется религиозной наполняемости лексем «вера», «надежда», «любовь», то это наблюдение представляется весьма интересным. Наконец, интересно познакомиться с некоторыми статьями из энциклопедических изданий, также расширяющими представление о составляющих понятия «любовь» (энциклопедия «Символы, знаки, эмблемы»): ЛЮБОВЬ - символ единства космоса, силы, объединяющей разнородные и нередко противоположные его элементы. Согласно древнегреческому мифу, любовь появилась из первобытного Хаоса как главная сила, связавшая воедино всю Вселенную. Любовь выступает творческой силой, дающей человеку возможность прикоснуться к Вечности. Согласно древнему учению, любовь представляет собой мистическое таинство, передающееся через образы розы, цветка лотоса, сердца, светящейся точки. Все это символы скрытого, не существующего в пространстве центра, означающего состояние, которое достигается посредством уничтожения разделения через любовь. Традиционные символы любви амбивалентны - инь-ян, крест. Это прежде всего символы преодоления двойственности и разъединенности, символы соединения и объединения в мистическом центре или в некой «неизменной середине». В русской традиции любовь являет собой своеобразное сочетание рая, ада и земного чувства, пронизанного космосом. Русская любовь - это и страдание, и наслаждение, что нашло отражение в русской классике. Опираясь на данные представления о любви, как на общеязыковом, так и на общефилософском уровне, можно более полно раскрыть составляющие концептосферы понятия «любовь» в поэзии Анны Ахматовой и Сергея Есенина.
Глава III. 3.1. Концепты «любовь» и «счастье» в поэтической речи Сергея Есенина
Мы все в эти годы любили, Но, значит, Любили и нас. Сергей Есенин Концепт «любовь» Существует множество устойчивых чувств, захватывающих все помыслы и стремления личности и ярко характеризующих ее эмоциональную сферу. Заметное место среди них принадлежит чувству любви. В психологии понятие «любовь» употребляется в двух значениях. В широком значении (родовое понятие) любовь––высокая степень эмоционально-положительного отношения, выделяющего объект среди других и помещающего его в центр устойчивых жизненных потребностей и интересов субъекта. Такова любовь к Родине, любовь к матери, к детям, к музыке и т.д. В более узком смысле (видовое понятие) любовь –– интенсивное, напряженное и относительно устойчивое чувство субъекта, физиологически обусловленное определенными потребностями и выражающееся в стремлении быть с максимальной полнотой представленным своими личностно-значимыми чертами в жизнедеятельности другого таким образом, чтобы пробуждать у него потребность в ответном чувстве той же интенсивности, напряженности и устойчивости. В поэтической речи Есенина концепты «любовь» и «любить» являются наиболее частотными. Они определяют мировосприятие поэта и его лирического героя, их отношение к жизненным явлениям. К. Кулиев о Есенине и его творчестве писал: «Он [Есенин] воспел землю, плененный ею, воспел любовь, как счастье, и счастье, как любовь. Воспел женщину так же сильно, как родные поля, как жизнь, как свет. Он так же нежно воспел мать, как и отчую землю. Он был рожден для любви, добра, радости и счастья, для поэзии». Все поэтическое творчество Есенина основано на удивительном «чувстве родины». Обращаясь к Родине, к России, к своей малой родине в стихах, Есенин очень часто использует концепты «любовь» и «любить». Проиллюстрируем примерами есенинскую любовь к Родине: «Я люблю родину! Я очень люблю родину!» (1,263), «Но более всего / Любовь к родному краю / Меня томила, / Мучила и жгла» (1,296), «Край любимый! Сердцу снятся Скирды солнца в водах лонных…» (1,45), «Я люблю эти хижины хилые…» (1,213), «Мы любим в ней ветер, над речкой овёс…» (2,100), «Люблю твои пороки, / И пьянство, и разбой…»(2,103- «О Родина!»), «О Русь, покойный уголок, / Тебя люблю, тебе и верую» (2,68), «И я, как страстная фиалка, / Хочу любить, любить весну» (2,55). Приведем теперь примеры иного чувства любви в поэтической речи Есенина (чувство-отношение): «Но люблю я твой взор с поволокой / И лукавую кротость твою» (2,145), «Я помню, любимая, помню / Сиянье твоих волос» (2,138), «Ах, любовь! Она ведь всем знакома...» (2,136), «Мы с тобою любим в этом мире / Одинаково со всеми, дорогая» (2,136), «Пусть сердцу вечно снится май / И та, что навсегда люблю я» (2,144), «Тот поэт, врагов кто губит, … / Кто людей, как братьев, любит» (2,27), «Старушка милая, / Я нежно чувствую / Твою любовь и память» (1,293), «Шёл господь пытать людей в любови» (1,47), «От любви не требуют поруки…» (1,177), «Я не знал, что любовь – зараза, / Я не знал, что любовь - чума» (1,130), «Я знаю мир…/ Люблю мою семью…» (1,267), «Товарищи по чувствам, / По перу, … / Я вас люблю, …» (1,279), «Все на этом свете из людей / Песнь любви поют и повторяют» (1,187).
Концепт «счастье» С темой любви в русской языковой картине мира непосредственно связана тема счастья. Счастье является «целью» любви; идеальная любовь способна «дать человеку ощущение счастья». Однако роль счастья в русской языковой картине мира к этому не сводится. Можно утверждать, что концепт счастья является для неё одним из ключевых. При этом для слова счастье можно выделить два круга употреблений: счастье-1 «удача» и счастье-2, «когда человеку так хорошо, что у него не остаётся неудовлетворённых желаний». Аналогичные употребления выделяются и у прилагательного счастливый. Счастье-1 целиком принадлежит к сфере «бытового». Оно не зависит от личных усилий и заслуг человека. Главная особенность счастья-2 в русской языковой картине мира заключается в том, что оно в основном принадлежит воображаемому миру. Самые характерные контексты употребления понятия счастье – это «высказывания о несостоявшемся счастье, мечты о будущем счастье или пожелания кому-либо счастья, а также общие рассуждения о том, чего кому-то не хватает для полного счастья, или просто о том, что такое счастье» (А. Гайдар). В поэтической речи Есенина концепт «счастье» является довольно частотным в употреблении; также он тесно связан по своему значению с рассмотренным выше концептом «любовь». Проиллюстрируем общее понятие счастья в поэзии Есенина: «Я счастлив тем…» (2,129), «Мальчик такой счастливый» (2,117), «Есть в дружбе счастье оголтелое…» (2,116), «Все мы обмануты счастьем» (1,189), «Многие видел я страны, / Счастья искал повсюду…» (1,189), «Вот оно, глупое счастье / С белыми окнами в сад!» (1,104), «Синее счастье! Лунные ночи!» (1,196), «Мало счастьем дано любоваться» (1,181), «Я искал в этой женщине счастья» (1,130), «О верю, верю, счастье есть!» (1,102), «Рад и счастлив душу вынуть» (1,45), «Счастлив, кто жизнь свою украсил / Бродяжной палкой и сумой» (1,46). С концептами «любовь» и «счастье» по своему эмоциональному тону тесно связано и понятие радости. Рабиндранат Тагор, индийский учёный, писатель и мудрец, считал: «Радость присутствует везде. Она – в зелёном ковре травы, устилающем землю, в голубой безмятежности неба, в молчании зимы . Лишь тот постиг окончательную истину, кому ведомо, что весь мир, вся вселенная – это творение радости» [14, с. 62]. Есенин умел увидеть радость во всём и умело показывал ее другим. Именно поэтому концепт «радость» стоит наряду с рассмотренными ранее понятиями эмоционального мира человека. В чём же есенинская радость? – «В сердце радость детских снов» (1,56), «Радуют тайные вести» (1,41), «Рад и счастлив душу вынуть» (1,45), «Я рад и охоте» (1,371), «Я с радости чуть не помер» (1,371), «Хмельному от радости пересуду нет» (1,35), «Иные в сердце радости и боли» (1,70), «Сон мой радостен и кроток / О нездешнем перелеске» (1,73), «Как белка на ветке, у солнца в глазах / Запрыгала радость…» (1,77), «Заигрался в радости младенец» (1,92), «И так радостен мне над пущей / Замирающий в ветре крик» (1,103). Таким образом, поэтическая речь Есенина насыщена положительными психоэмоциональными состояниями человеческой души: любовь, счастье, радость, свет, тепло, кротость, поцелуй, мечта, грёзы, ласка, песня, нежность, покой, молитва, отрада, сквозь призму которых мир предстает светлым, ярким, живым разноцветьем, постоянно обновляющимся, меняющимся. Мастерство Сергея Есенина заключается в создании сложной, внутренне единой и вместе с тем бесконечно разнообразной картины мировосприятия героя при помощи различных языковых средств и законов поэтической речи. Но только положительные эмоции не в силах дать человеку полное, цельное восприятие жизни. Полнота жизни – в сочетании всех видов эмоций и чувств. Поэтому в одной из глав нашей работы мы обратимся также к рассмотрению концептов «тоска», «боль», «печаль» и их отражению в творческой лаборатории Есенина.
3.2. Концепт «любовь» в философском осмыслении в поэзии Анны Ахматовой
Знаю: гадая, и мне обрывать Нежный цветок маргаритку. Должен на этой земле испытать Каждый любовную пытку. Анна Ахматова
Если спросить человека, знакомого с лирикой А.Ахматовой лишь поверхностно, о чем написаны её стихи, он, конечно, скажет: «о любви». Действительно, именно стихи, посвященные любви, стали самыми популярными в творчестве Ахматовой. Однако её лирика отличается странной немногословностью, в которой страсть походит на тишину предгрозья и выражает себя обычно двумя-тремя словами. Поэзию А.Ахматовой А.Коллонтай назвала «книгой женской души», подчеркивая тем самым, что в её стихах отразились все сокровенные тонкости и нюансы любовных переживаний женщины. В сборниках стихов «Вечер», «Четки», «Белая стая» особенно много места уделяется изображению непосредственных любовных взаимоотношений мужчины и женщины. Все переходы чувства, от нежной влюбленности до пламенной, опаляющей страсти, можно найти в поэзии Анны Ахматовой. В «царственной» ахматовской поэзии есть центр, который словно сводит к себе весь остальной мир её лирики, оказывается основной идеей. Это любовь. Сохраняя высокое значение идеи любви, Ахматова возвращает ей живой реальный характер. Душа оживает «не для страсти, не для забавы, для великой земной любви». «Великая земная любовь» - вот движущее начало всей лирики Анны Ахматовой. Именно она заставила по-иному - реалистически - увидеть мир. То пятое время года, Только его славословь. Дыши последней свободой, Оттого что это любовь. В этом стихотворении «любовь» названа «пятым временем года». Из этого необычного, пятого времени увидены ею остальные четыре, обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и обнажены все чувства. И открывается необычность обычного. Мир открывается в дополнительной реальности, вещам возвращается первозданный смысл. Только женщина с её умением не просто чувствовать, но и предчувствовать, не просто мыслить, но и ощущать, не просто страдать самой, но и воплотить в собственных муках и переживаниях страдания миллионов могла создать такую, ни на что не похожую лирику. И в этом – великая загадка творчества Анны Ахматовой. Но любовь в стихах Ахматовой отнюдь не только любовь – счастье, тем более благополучие. Часто это страдание, своеобразная антилюбовь и пытка, болезненный надлом души. Она почти не предстает в спокойном пребывании, она все время в движении, развитии, переходах: То змейкой, свернувшись клубком, У самого сердца колдует, То целые дни голубком На белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснет, Почудится в дреме левкоя... Но верно и тайно ведет От радости и от покоя.
Умеет так сладко рыдать В молитве тоскующей скрипки, И страшно ее угадать В еще незнакомой улыбке. («Любовь») Стихи Ахматовой очень часто несут особую стихию любви-жалости. Любовь-страсть переходит в любовь-жалость или даже противопоставляется ей или вытесняется ею. И открывается выход из мира камерной, замкнутой эгоистической любви – страсти, любви – забавы к подлинно «великой земной любви» для людей и к людям. Прежде всего следует сказать несколько слов о периодизации лирики А.Ахматовой. В её творчестве выделяется ранняя лирика (сборники «Вечер», «Четки», Белая стая»), лирика 20-х-30-х годов («Anno Domini», «Тростник») и поздняя (зрелая) лирика. Мы будем рассматривать концептосферу понятия «любовь» прежде всего в контексте творчества писателя, а также в непосредственном словесном окружении. Сначала определим принцип разграничения семантических вариантов слова «любовь» в ранней поэзии Ахматовой. Это будет принцип деления «чувства» - понятия на разные составляющие. Так, в одном случае любовь у Ахматовой – это любовь – страсть, любовь, направленная только на самое себя, и почти всегда – несчастная. В другом случае перед нами любовь – дружба, нежная и романтическая, в третьем – это любовь – нежность, стремящаяся уже к семейному уюту, к взаимопониманию, но не всегда его находящая. Проследим, как меняется тональность стихотворений и семантика слова «любовь» в 1914-1916 годах. По периодизации это ещё ранняя лирика Ахматовой, но необходимо учитывать, что в её жизни и жизни страны произошли достаточно важные события, которые внесли глубокие изменения в представление поэта о жизни и о себе. Это, во-первых, брак Анны Ахматовой и поэта Николая Гумилева и последующий развод, во-вторых, рождение сына Льва и, в-третьих, начало Первой мировой войны, оказавшей большое влияние на умы всех прогрессивных писателей России. А.И.Павловский писал: «В любовный роман А.Ахматовой входила эпоха – она по-своему озвучивала и переиначивала стихи, вносила в них ноту тревоги и печали, имевших более широкое значение, чем собственная судьба» (А.И.Павловский «Анна Ахматова. Жизнь и творчество» - М., 1991 год). Можно сказать, что со временем представления о любви у Ахматовой расширяется, это чувство начинает восприниматься ею во все более глобальном масштабе и разнообразных аспектах, в её стихах возникает та самая любовь, что «движет солнце и светила». В соответствии с этими изменениями в мировоззрении поэта меняется и семантика любви. Постепенно «любовь» у Ахматовой начинает означать чувство взаимосвязи сердца со всем миром, космически масштабное чувство. Это уже не просто любовь мужчины и женщины, это любовь женщины к земному миру, к земле, которая ощущается столь же интимно близкой, как и любимый мужчина. Эта любовь уже исполнена смирения перед выпавшими на долю испытаниями, и это отражается в том, какой контекст подбирает поэтесса для слова «любовь». Послереволюционная лирика Ахматовой наполнена предчувствием и осознанием грозных и трагических событий, происходящих в России. В её личный, до сих пор тщательно оберегаемый внутренний мир врывается беспощадная и безжалостная реальность: кровавый террор, революции, смерть близких и родных, в основном насильственная и жестокая. В личной жизни Ахматовой тоже не всё складывается благополучно: бурный и печальный роман с В.Шилейко, брак со Львом Пуниным, трагически погибшем в годы репрессий, арест сына и второго мужа, расстрел в 1921 году первого мужа Николая Гумилева. Все эти события не могли не наложить отпечаток на духовное самосознание поэта, не могли не усложнить восприятие Ахматовой чувства любви. Обращаясь к поздней лирике А.Ахматовой, следует учесть тот жизненный опыт, который лёг в основу её стихотворений данного периода: второй арест и ссылка в лагеря её сына Льва Гумилёва, Великая Отечественная война, трагедия Ленинграда, которую Ахматова пережила сердцем, находясь в эвакуации в городе Ташкенте, и, наконец, творческие проблемы Анны Андреевны, которую в Советской России долго не признавали как поэта. Казалось бы, такой тяжелый груз мог бы и вовсе заставить поэтессу отказаться от веры в любовь, но её представления становятся только глубже и возвышенней, а само чувство описывается уже в свете вечного его существования. Таким образом, семантика слова «любовь» у Ахматовой наполняется все большим количеством смысловых оттенков, отражающих высокий философский смысл любви. Возникают дополнительные значения, контекстная семантика, которая в лингвистическом плане отражает духовное развитие представлений о любви в поэзии Ахматовой, показывает, что «любовь» у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее чувство, заставляющее исполнить библейскую строку: «Сильна как смерть любовь и стрелы её – стрелы огненные».
3.3. Формирование концептосферы понятия «любовь» в творчестве Анны Ахматовой
Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле. Анна Ахматова
Как уже было отмечено, концепт «любовь» является ведущим в творчестве Анны Ахматовой и представляет собой, по словам В.В.Виноградова, одну из центральных «семантических сфер» в индивидуально-авторском стиле поэта. Смысловое наполнение названного концепта последовательно формируется на протяжении всего творчества Ахматовой и включает в себя четыре смысловых плана (концептуальных признака): «чувство горячей сердечной склонности, влечения к возлюбленному», «чувство глубокой и искренней привязанности (к Родине, друзьям)», «постоянная, сильная склонность, увлеченность поэтическим творчеством», «возвышенное, глубоко духовное чувство соединенности с миром и Богом». Названные смысловые планы состоят из ряда семантических составляющих, которые, взаимодействуя, создают поэтическую картину мира, соответствующую мировосприятию автора. Прежде чем говорить о расширении и сужении смысловых планов слова «любовь» в творчестве А.Ахматовой, что становиться хорошо заметным на конкретном анализе текста, следует сказать несколько слов о периодизации творчества поэта. В своей работе мы будем опираться на трехчастную периодизацию творчества А.Ахматовой в соответствии с собранием сочинений под редакцией М.М.Кралина. Период ранней лирики - книги «Вечер», «Четки», «Белая стая» - почти исключительно лирика любви. В «Подорожнике» и «Anno Domini» заметно меняется тональность лирики, любовное чувство приобретает более широкий и более духовный характер. Время с 1928 по 1936 года можно охарактеризовать как период творческого молчания поэта. К позднему периоду лирики А.Ахматовой следует отнести книги «Тростник», «Седьмая книга», «Нечет», написанные в промежуток с 1936 по 1966 годы. Конечно же, мы не ставим своей целью доскональное рассмотрение проявлений концептуальных признаков понятия «любовь» во всех поэтических текстах, созданных Ахматовой. Нам представляется интересным показать постепенное формирование и расширение концепта «любовь» в ахматовском творчестве. Смысловые планы концепта «любовь» в индивидуальной картине мира Ахматовой являются сложными по своему составу и различными по объему и значимости. Ведущую роль в контексте ахматовской лирики играет смысловой план «чувство горячей сердечной склонности, влечения к возлюбленному», в котором наиболее ярко представлено осмысление любви как чувства, исполненного страдания и душевной муки. В целом любовь в индивидуально-авторской картине мира Ахматовой – это глубокое, духовное, освещенное небесами и одновременно страстное чувство, зачастую несущее лирическому герою (героине) страдание и муку (из-за разлуки, безответной любви, обмана, несовместимости любви и поэтического творчества, отсутствия свободы, ревности, измены), способное привести даже к гибели, но вместе с тем дающее счастье. Одновременно любовь у Ахматовой – это сильное, глубокое, духовное чувство искренней привязанности к Родине, к друзьям, исполненное страдания и сострадания, а также постоянная, сильная, духовная склонность к поэтическому творчеству. Отличаясь существенной индивидуальностью, концепт «любовь» как составная часть поэтической картины мира Анны Ахматовой базируется на общечеловеческих, общенародных и общелитературных понятиях и представлениях, в том числе и художественно-образных. Причем в его состав входят как индивидуально-авторские, так и традиционные поэтические образы. Выводы Концепт обычно реализуется в языковых единицах, потому для изучения концепта «любовь» и его концептосферы в идиостиле определенного писателя необходимо сначала познакомиться с историей формирования и развития значения понятия «любовь» в русском литературном языке. Изучив путь этого развития, можно прийти к следующему выводу: в старославянском и древнерусском языках понятие «любовь» было концептуальным и в основном имело сакральный, религиозный характер, то есть либо означало чувство человека, приближающее его к Богу, соединяющее с ним, либо, напротив, греховное чувство, отдаляющее человека от Бога. Такое представление о любви связано с тем, что личность в средние века оценивалась прежде всего с социальной и духовной точки зрения. В современном русском языке сакрально возвышенное понимание слова «любовь» практически утрачено, но сформировались его новые концептуальные признаки: любовь – это чувство глубокой привязанности, сердечной склонности. Расширяют наше представление о концепте «любовь» и материалы других гуманитарных энциклопедий, в частности Библейской. Обращаясь непосредственно к творчеству А.А.Ахматовой, следует признать, что любовь всегда была основным центром её поэзии и вся её лирика пронизана чувством любви, представления о которой постепенно расширялись и трансформировались, достигая в позднейших стихах глобально космических масштабов. Говоря о концептосфере слова «любовь» в творчестве Ахматовой, надо сказать об индивидуальности и в то же время непосредственной связи с общеязыковыми, общенародными представлениями, отражёнными в словесных выражениях. Данная концептосфера представлена в поэзии Ахматовой различными образами, как индивидуально-авторскими, так и традиционными: поэтическими фольклорными. В процессе творческого развития поэта в его произведениях происходит некая эволюция концепта «любовь», что мы и рассмотрим в следующей главе.
3.4. Формирование смыслового поля «любовь» в ранней лирике А.Ахматовой Пусть камнем надгробным ляжет На жизни моей любовь. Анна Ахматова
Весной 1912 года вышел в свет первый сборник Ахматовой под названием «Вечер». Уже в первой книге стихов Ахматовой формируется концептуальный признак - чувство горячей сердечной склонности, влечение к возлюбленному. В жизни и творчестве Ахматовой это сильное сердечное чувство, несущее страдание и муки. Понятия «страдания», «мука» особенно подчеркиваются в лексемах, окружающих слово «любовь» в этом сборнике. В первом поэтическом сборнике любовь называется «пыткой», «огненным недугом», «мукой жалящей». Любовная тоска и связанная с ней душевная боль подчеркиваются в разных стихотворениях лексемами «печаль», «мучительный», «томление», «тоска», «грусть», «отрава», «исступление», метафорами «пить душу», «напоить до пьяна терпкой печалью», «предать», «предать тоске и удушью». Иллюстрация примерами: «Должен на этой земле испытать/ Каждый любовную пытку», «Жгу до зари на окошке свечу/ И ни о ком не тоскую», «Умеет так сладко рыдать/ В молитве тоскующей скрипки…», «Странно вспомнить: душа тосковала,/ Задыхалась в предсмертном бреду…», «Мне стало страшно, стало как-то смутно./ О, как вернуть вас, быстрые недели/ Его любви, воздушной и минутной!», «Теперь весна, и грусть весны отравна…», «Я и плакала и каялась,/ Хоть бы с неба грянул гром!» В осмыслении любви как страдания принимают участие и другие образы, так, например, смятение и боль лирического «я» в стихотворении «Как соломинкой пьешь мою душу…» отражены через словесный образ «хмель» («…знаю: вкус её горек и хмелен…»), который традиционно является символом любовной муки и страдания. Любовь воспринимается поэтессой прежде всего как источник страданий («Мы хотели муки жалящей/ Вместо счастья безмятежного…»). В книге стихов «Чётки» важную роль в формировании семантических компонентов «страдание», «мука» играет символический образ «отравительницы –любви», восходящий к традиционно-поэтическому образу «отравы-любви», «яд любви» («Словно тронуты черной, густою тушью/ Тяжелые веки твои./ Он предал тебя тоске и удушью/ Отравительницы – любви»). Находим у Ахматовой и другие примеры: «Пусть камнем надгробным ляжет/ На жизни моей любовь», «Томилось сердце, не зная даже/ Причины горя своего», «Звенела музыка в саду/ Таким невыразимым горем», «А скорбных скрипок голоса/ Поют за стелющимся дымом», «И сердцу горько верить,/ Что близок, близок срок…», «Вы, приказавший мне: довольно,/ Поди, убей свою любовь!», «Слишком плотны любовные сети», «Мне любви и покоя не дав,/ Подари меня горькою славой», «Я спою тебе, чтоб ты не плакал,/ Песенку о вечере разлук», «Вот уж сердце моё осторожней/ Замирает, и больно вздохнуть», «Смертный час, наклоняясь, напоит/ Прозрачною сулемой», «А сердцу стало страшно биться,/ Такая в нём теперь тоска…». Осмысление любви как страдания присутствует и в книге стихов «Белая стая», где в формировании семантического компонента «страдание», «мука» участвует прежде всего символический образ памяти, возникающий на основе словесной единицы «помню» и метафорического сравнения («Как белый камень в глубине колодца/ Лежит во мне одно воспоминанье»). Названный образ отражает мучительную боль, которую причиняет лирическому герою или героине память о минувшей любви. Для осмысления любви как чувства, приносящего муку и страдание, очень важен символический образ сна – памяти – видения, переплетающийся традиционно с образом ушедшей любви. Названный образ развивает в «Белой стае» тему воспоминания о прошедшей любви («Я не даром печальной слыву/ С той поры, как привиделся ты»). В одном из стихотворений сборника «Вечер» любовь имеет метафорическое наименование «огненного недуга» («Пытка сильных – огненный недуг»), обнаруживающее также объединение двух традиционно-поэтических образов «любовь-огонь», «любовь-болезнь». «Огненный недуг» символизирует у Ахматовой всепоглощающее чувство, несущее страдание и муку. Большую роль в творчестве Анны Ахматовой играет символический образ музыки, который формирует дополнительное приращение смысла «страдание из-за разлуки». Образ музыки в индивидуальной картине мира поэта оказывается связан со страданием из-за любви («Звенела музыка в саду/ Таким невыразимым горем»). Символический образ музыки как воплощение страданий из-за разлуки с любимым обнаруживается и в других стихотворениях сборника «Вечер», где он возникает в стихотворении «Песня последней встречи» («Это песня последней встречи») и некоторых других. Многоплановость семантической составляющей «сильное сердечное чувство, несущее страдание и муку», характеризуется ещё наличием целого ряда дополнительных смысловых приращений. В «Вечере» формируется понятие «безответная любовь», сопровождающая осмысление любви как страдания. Впервые это проявляется в стихотворении «Я сошла с ума, о мальчик странный…», где традиционный образ любви-страдания – образ отравленного жала, формируют слова «уколола», «жало». Этот же образ присутствует и в строке «Мы хотели муки жалящей». Очень распространенным в ранних поэтических сборниках Ахматовой является дополнительное смысловое приращение «обманная любовь». Как подчеркивают многие исследователи, «обман» и «обманность» - сквозной мотив многих ахматовских произведений. И лирика Ахматовой, особенно в ранних сборниках, – это лирика «обманной страны», куда забрели её герои, вместо счастья обрекающие себя на «муку жалящую». В поэтическом сборнике «Вечер» для формирования словесного образа «обманная любовь», помимо лексем «обманный», «обманно», «обмануть», очень важны слова, в значениях которых присутствуют понятия «ненастоящей», «неистинной» любви. В стихотворении «Мне с тобою пьяным весело…» интересен индивидуально-авторский символический образ обманной страны, важный для осмысления любви как страдания из-за обмана и передающей всю глубину переживаний лирического «я» («Оба мы в страну обманную/ Забрели и горько каемся,/ Но зачем улыбкой странною/ И застывшей улыбаемся?»). В стихотворении «Любовь покоряет обманно…» для осмысления обманной любви важен фольклорный символ любви-отравы. Герой пьет отраву любви, сам не замечая этого («Был светел, взятый ею/ И пивший её отравы»). Примечательно, что в данном стихотворении любовь имеет фольклорное символическое обозначение кольца. Следует подчеркнуть, что отношение к любви у лирического субъекта неоднозначно. С одной стороны, любовь расценивается лирическим «я» как оковы («Лучше погибну на колесе/ Только не эти оковы...»), с другой стороны, - это «божий подарок». Разгадка противоречивого состояния лирического субъекта кроется в противопоставлении счастья и спокойствия всех, кто любит («Муза! Ты видишь, как счастливы все - / Девушки, женщины, вдовы ..»), и волнения, тоски героини, которая лишена любви («Жгу до зари на окошке свечу / И ни о ком не тоскую,/ Но не хочу, не хочу, не хочу/ Знать, как целуют другую»). Дополнительное смысловое приращение «несовместимость любви и поэтического творчества» пронизывает и другие сборники А.Ахматовой. В «Чётках» лирическому субъекту приходится выбирать между любовью и поэзией, что является для него жестоким испытанием. Однако отказ от творчества для лирического «я» равносилен смерти. В стихотворении «Углем наметил на левом боку...» появляется тема убийства, но не физического, а духовного. Счастье в любви, жизнь с любимым оборачивается отказом от творчества, невозможностью творческой свободы. Такие смыслы вводятся с помощью традиционного фольклорного слова-образа птицы, символизирующего «песню» (творчество) и свободу («Углем наметил на левом боку/ Место, куда стрелять./ Чтоб выпустить птицу - мою тоску/ В пустынную ночь опять»). Фольклорный символический образ птицы выражает идею несовместимости любви и поэтического творчества и в книге стихов «Белая стая» («А чтобы она не запела о прежнем,/ Он белую птицу мою убил»). В целом семантическая составляющая «сильное сердечное чувство, несущее страдание и муку», оказывается одной из центральных в первом концептуальном признаке понятия «любовь» в ранней лирике Ахматовой («чувство сердечной склонности, горячее влечение к возлюбленному») и представляет собой весьма широкий семантический комплекс, осложнённый дополнительными смысловыми приращениями: «страдание», «мука», «страдание из-за разлуки», «безответная любовь», «обманная любовь», «несовместимость любви и поэтического творчества». В поэтическом сборнике Ахматовой «Вечер» берет свое начало и вторая семантическая составляющая первого смыслового плана концепта «любовь» - «мучительное чувство, способное привести к гибели». В стихотворении «Высоко в небе облачко серело…» значение гибели, смерти реализуется в словесном образе Снегурки – воплощении лирического «я». Весна, солнце, любовь приносят лирической героине душевную гибель, потому что чувство оказалось безответным («Высоко в небе облачко серело,/ Как беличья расстеленная шкурка./ Он мне сказал: «Не жаль, что ваше тело/ Растает в марте, хрупкая Снегурка!»). В научной литературе справедливо отмечается, что у ранней Ахматовой тема смерти прямо или косвенно отражается почти во всех стихотворениях. Даже само название сборника «Вечер» ассоциируется с концом жизни перед вечной ночью. Анализ поэтических текстов Ахматовой показывает также, что уже в начале творческого пути осмысление любви как сильного сердечного чувства предполагает соединение в нем духовного и телесного начал. В этом смысле очень важен мотив памяти, развивающийся в сборнике стихов «Чётки» («…и дружбы светлые беседы/ И память первых нежных дней …», «Только память вы мне оставьте…»). В сборнике «Чётки» берет свое начало еще одна семантическая составляющая – «сердечное чувство, освященное небесами». Она представлена индивидуально-авторскими символическими образами Божьего дома и Божьего престола («...для нас, слепых и темных,/ Светел Божий дом...», «Наши к Божьему престолу / Голоса летят»). Религия, вера и молитва у Анны Ахматовой неожиданно сплетаются с чувствами любви и томления. В книге стихов «Чётки» лексемы тематического поля «религия» присутствуют в сборнике в большом количестве: «лик», «благословить», «небеса», «божий», «пасхальный», «святой», «аналой», «колоколенка», «Христос», «костел», «купель», «Бог», «Господь», «ангел», «Отец», «причастница», «епитрахиль», «исповедь», «икона», «лампадка» («Затем что воздух был совсем не наш,/ А как подарок Божий – так чудесен», «Предо мной золотой аналой,/ И со мной сероглазый жених», «И я стану – Христос помоги! -/ На покров этот, светлый и ломкий…», «Высокие своды костёла/ Синей, чем небесная твердь…», «Сегодня мне из костёла/ Так трудно уйти домой», «Я научилась просто, мудро жить,/ Смотреть на небо и молиться богу…», «Ты знаешь, я томлюсь в неволе,/ О смерти Господа моля», «Всё глядеть бы на смуглые главы/ Херсонесского храма с крыльца…», «И, согнувшись, бесслёзно молилась/ Ей о слепеньком мальчике мать…», «Словно к двери небесного рая,/ К потемневшей ступеньке приник», «Оттого и я бессонная,/ Как причастница спала», «От роз струится запах сладкий,/ Трещит лампадка, чуть горя», «Смертный час, наклоняясь, напоит/ прозрачною сулемой»). В сборнике «Белая стая» также присутствуют мотивы Божьего благословения и христианской веры, которые участвуют в формировании семантической составляющей «сердечное чувство, освященное небесами». В осмыслении любви как чувства, дарованного Богом, так же, как и в предыдущем сборнике, участвуют словесные образы тематического поля «религия»: «церковь», «молить», «молитва», «престол», «креститель», «храм», «Бог», «венчаться», «ангел», «небеса» («Божий ангел зимним утром...», «Первый луч - благословенье Бога», «Начали песни слагать/ О великой щедрости Божьей», «Божественно спокойна и легка,/ Допишет Музы лёгкая рука», «Кто ей рассказал мои грехи,/ И зачем она меня прощает?..», «Так ангел смерти ждёт у рокового ложа», «Прости меня теперь. Учил прощать Господь», «А вольный дух уже почиет безмятежно», «Но не пытайся для себя хранить/ Тебе дарованное небесами», «Над которой держали венки/ Молодые твои серафимы», «Солеёю молений моих/ Был ты, строгий, спокойный, туманный», «Скоро будет последний суд», «Читаю посланья апостолов я,/ Слова псалмопевца читаю», «А в Библии красный кленовый лист/ Заложен на Песне Песней», «Над рекой своей Владимир/ Поднял чёрный крест», «Звёзд иглистые алмазы/ К Богу взнесены», «Плыл туман, как фимиамы/ Тысячи кадил», «Ты – как грешник, видящий райский/ Перед смертью сладчайший сон…», «Господь немилостив к жнецам и садоводам», «Божий ангел, зимним утром/ Тайно обручивший нас», «Закрыв лицо, я умоляла Бога/ До первой битвы умертвить меня, «Ты –солнце моих песнопений,/ Ты –жизни моей благодать»). Примечательно, что любовь, соединяющая в себе духовные и телесные начала, во многих ахматовских стихотворениях предстает как страстное чувство. Семантическая составляющая «страстное чувство» возникает уже в первом поэтическим сборнике «Вечер» («О сказавший, что сердце из камня,/ Знай наверно: оно из огня»). Таким образом, анализ первого смыслового плана концепта «любовь» в раннем творчестве Анны Ахматовой - «чувство горячей сердечной склонности, влечение к возлюбленному» - показал, что любовь в названном значении предстает как чрезвычайно многогранное и противоречивое чувство, в котором переплетаются самые разные стороны: страдание, гибель, счастье, духовность, святость, страсть. Наиболее ярко выраженной стороной чувства лирического субъекта к возлюбленному оказывается страдание. Страдание занимает одно из ведущих мест в индивидуальной поэтической картине мира Ахматовой и имеет весьма разносторонний характер. Причинами страдания лирического «я» оказываются разлука, безответная любовь, обман, несовместимость любви и поэтического творчества. Все семантические компоненты в составе рассматриваемого смыслового плана тесно переплетаются, обнаруживая ряд общих образов, в том числе не только индивидуально-авторских (обманной страны, песни-пленницы, памяти, музыки, творчества) и традиционно поэтических (огня, хмеля, сна и др.), а также традиционных фольклорных образов-символов (отравы, яда, кольца и др.). Так, например, традиционно поэтический символический образ сна участвует в осмыслении любви как счастья и как глубокого, духовного чувства. Анализ поэтических текстов Ахматовой показывает, что уже в начале творческого пути в её лирике формируется ещё один концептуальный план концепта «любовь» - «чувство глубокого расположения и искренней привязанности». Названный смысловой план имеет несколько семантических составляющих. Любовь как чувство глубокой и искренней привязанности предстает в лирических текстах поэта как любовь к Родине и любовь к друзьям. Осмысление любви как чувства глубокой и искренней привязанности к родной земле возникает уже в книге стихов «Вечер», где указанный смысловой план названного чувства предстает, прежде всего, как совокупность семантических составляющих: «глубокое, духовное чувство», «сильное чувство, несущее страдание и муку», и «чувство, дающее счастье». Понятие «глубокое, духовное чувство» присутствует уже в первом поэтическом сборнике «Вечер» («И мальчик, что играет на волынке …»). Для понимания любви к родной земле как чувства глубокого и духовного очень важен символический образ памяти, который подчеркивает сильную привязанность лирического субъекта к малой родине, его стремление навсегда запечатлеть в сердце все, что с ней связано («Я вижу все. Я все запоминаю,/ Любовно-кротко в сердце берегу …»). Подобное осмысление любовного чувства наблюдается и в поэтическом сборнике «Белая стая». Смыслы глубокой, духовной привязанности к родной земле рождаются на основе лексем «любить», «светлый», «чистый», «райский», «нежнейший», «блаженный» («Древний город словно вымер...», «Как люблю, как любила глядеть я,..», «Ведь где - то есть простая жизнь и свет...»). Однако любовь к Родине во всей своей глубине раскрывается лишь в поэтическом сборнике «Белая стая», в стихотворениях о Первой мировой войне. Как отмечается в научной литературе, «время приковало к себе внимание тогда, когда стало двигаться к концу. Именно в стихотворениях о войне ведущим становится мотив страдания, переживания за судьбу своей родины. Для осмысления этого мотива очень важны лексические единицы, служащие для обозначения явлений окружающего мира. Пейзаж перестает быть лишь фоном душевного переживания лирического героя, он становится средством выражения чувств субъекта («Даже птицы сегодня не пели,/ И осина уже не дрожит», «Стало солнце немилостью божьей,/ Дождик с Пасхи полей не кропил...»). В одном из стихотворений переплетение явлений природы («дождь») и реалий человеческой жизни («кровь») отражает глубокий трагизм в мироощущении лирического «я», связанный с переживанием за судьбу Родины («Не напрасно молебны служились,/ О дожде тосковала земля:/ Красной влагой тепло окропились/ Затоптанные поля»). Семантическая составляющая концептов «страдание», «мука», входящая в состав смыслового плана «чувство глубокого расположения и искренней привязанности к Родине», формируется также на основе лексических единиц тематического поля «религия»: «Богородица», «Пасха», «молебны», «молящий», «пресвятой», «ризы», «литургия», «молиться» и др. Обращаясь с молитвой к Богу, лирическая героиня обещает пожертвовать самым дорогим ради спасения Родины («Дай мне горькие годы недуга,/ Задыханья, бессонницу, жар,/ Отыми и ребенка, и друга,/ И таинственный песенный дар –/ Так молюсь за твоей литургией/ После стольких томительных дней,/ Чтобы туча над темной Россией/ Стала облаком в славе лучей»). Завершая анализ раннего периода творчества Ахматовой с точки зрения проявления в нем концептуальных признаков (смысловых планов) концепта «любовь», можно сделать вывод, что наиболее ярко в нем выражен через различные семантические составляющие первый концептуальный признак «чувство горячей сердечной склонности, влечение к возлюбленному». Другие смысловые планы в ранней лирике выражены менее ярко и многообразно. Как отмечают критики, «стихотворения данного периода описывают определенное состояние души в определенный момент времени, не подразумевая никакого развития – лишь момент в настоящем, вобравший в себя прошлое». Однако уже в стихотворениях сборника «Белая стая» концептосфера слова «любовь» расширяется, а в последующих сборниках формируются новые смысловые планы и происходит расширение семантических составляющих.
3.5. Расширение концепта «любовь» в зрелой лирике Анны Ахматовой
Но любовь твоя, о друг суровый, Испытание железом и огнём. Анна Ахматова
В зрелой лирике Ахматовой (сборники «Подорожник» и «Anno Domini») наблюдается расширение концептосферы понятия «любовь». Можно сказать, что в зрелой лирике Ахматовой присутствуют три основных смысловых плана концепта «любовь». Вначале рассмотрим концептуальный признак «чувство горячей сердечной склонности, влечение к возлюбленному». В поэтическом цикле «После всего» сборника «Anno Domini» любовь обозначается перефразой «испытание железом и огнем», в основе которого лежит традиционно поэтический образ огня. Примечательно, что в ахматовском тексте у этого символа появляется индивидуально-авторское значение «начало, несущее страдание и боль». Также для осмысления любви как страдания в творчестве Ахматовой очень важен возникающий в цикле стихов «MCMXXI» сборника «Anno Domini» образ лирической героини – бесприютной странницы, обреченной на страдальческий путь («Оттого и лохмотья сиротства/ Я как брачные ризы ношу…»). Ещё одна семантическая составляющая этого смыслового плана - «страдание из-за разлуки». Концепт «разлука» входит в компонентный состав образа пути в книге стихов «Подорожник». Традиционное осмысление образа пути как странствия по жизни связано с понятиями судьбы, страдания, боли («Черной нищенкой скитаюсь…»). Такой образ акцентирует внимание на одном из жизненных предназначений лирического субъекта – трагическом странствии по жизненному пути в поисках возлюбленного. В стихотворениях сборника «Anno Domini» формируется образ возлюбленного лирической героини – «призрака», «случайного прохожего», «отрекающегося от славы и мечты, которого она не может забыть». Все чаще лирический субъект предстает перед мучительным выбором между любовью и творчеством. Сложность этого выбора объясняется тем, что и любовь и творчество требуют полной самоотдачи, забирают всего человека и расплатой за выбор в пользу творчества оказывается одиночество. В цикле стихов «После всего» сборника «Anno Domini» присутствует мотив творческой несвободы, связанный с мотивом несвободы религиозной. Переплетение этих мотивов рождает образ лирической героини, лишенной всякой свободы («Так, земле и небесам чужая,/ Я живу и больше не пою,/ Словно ты у ада и у рая/ Отнял душу вольную мою»). Последующее развитие творческой мысли приводит к возникновению в осмыслении любви как страдания новые приращения «тревожное ожидание возлюбленного». В одном из стихотворений книги «Подорожник» возникает символический образ пустого дома, отражающий одиночество и разочарование, связанное с томительным ожиданием возлюбленного («Сразу стало тихо в доме…»). Мотив томительного, тревожного ожидания возлюбленного в поэтических текстах Ахматовой тесно связан с мотивом творчества, который находит свое словесное воплощение в образе песни-пленницы («Не нашелся тайный перстень,/ Прождала я много дней,/ Нежной пленницею песня/ Умерла в груди моей»). Гибель пленницы-песни в данном контексте символизирует невозможность творчества, связанную с горечью напрасного ожидания и потерей любви. В цикле стихов «MCMXXI» поэтического сборника «Anno Domini» осмысление любви как страдания из-за томительного ожидания возлюбленного происходит на основе традиционно-поэтического символического слова-образа «мечта», в семантической структуре которого присутствует значение «напрасное ожидание, невозможность возвращения возлюбленного» («Мечта о спасении скором / Меня, как проклятие, жжет»). Долгожданное возвращение возлюбленного для лирического героя равносильно «спасению» от жестоких мук разлуки. В цикле стихов «После всего» сборника «Anno Domini» в осмыслении любви как муки и страдания появляется новое понятие – «ревность». Подобное понимание любовного чувства рождается на основе лексем «горе», «бедное сердце», «слезы», «боль», «тоска», а также метафор «черная ревность», «горе душит»(«Надо мной жужжит, как овод,/ Непрестанно столько дней/ Этот самый скучный довод/ Черной ревности твоей», «Земной отрадой сердца не томи», «От любви твоей загадочной,/ Как от боли, в крик кричу», «Я не хочу ни трепета, ни боли…», «Всё голодной тоскою изглодано», «А пытка длилась,/ И как преступница томилась/ Любовь, исполненная зла», «Я гибель накликала милым,/ И гибли один за другим», «Нельзя непоправимее любить…»). В поэтическом цикле «MCMXXI» сборника «Anno Domini» формируются еще два смысловых приращения, не встречавшихся в других поэтических сборниках, - «измена» и «отсутствие свободы». Концепт «измена» рождается на основе лексем «обреченный», «измена», «проклятье», «жестокий», а также традиционно-поэтического словесного образа «вино», в семантической структуре которого воплощается значение «измена, предательство» («Изменой первою, вином проклятья/ Ты напоила друга своего»). Семантический компонент «отсутствие свободы» отмечается и в стихотворении «Путник милый, ты далече...», где формируется образ возлюбленного – «дракона», мучающего лирическую героиню, посягающий на её творческую свободу («И дракон крылатый мучит./ Он меня смиренью учит/ Чтоб забыла дерзкий смех,/ Чтобы стала лучше всех»). Осмысление любви как страдания из-за отсутствия свободы встречается и в книге стихов «Тростник», где названные смыслы реализуются в лексических единицах «прирученный», «бескрылый» и метафорах «черный шепоток беды», «скрыть сердце» («От тебя я сердце скрыла...»). Необходимо подчеркнуть, что в поэтическом творчестве А.Ахматовой страдание лирического субъекта предстает настолько глубоким и сильным, что нередко освобождение от любви воспринимается как благо. Уже в книге стихов «Чётки» формируется еще одно дополнительное смысловое «приращение» к осмыслению любви – «чувство, освобождение от которого является благом». Мучительный отказ от счастья любви компенсируется уверенностью в необходимости полноценной духовной жизни, полноценного и свободного творчества. В осмыслении мотива освобождения от мучительной любви ведущую роль играет мотив творчества, функционирующий на основе словесного образа «веселые стихи». Названный мотив воплощает стремление лирической героини всеми способами научиться жить, а не умирать без любимого («Слагаю я веселые стихи/ О жизни тленной, тленной и прекрасной»). Словосочетания «блаженный миг чудес», «яркий огонь» и высказывания «месяц розовый воскрес», «пушистый кот мурлыкает умильней», обозначающие явления окружающего мира, также подчеркивают радость освобождения от страданий. Окружающий мир аккомпанирует душевному состоянию лирического героя, вселяя надежду на свободную жизнь. Однако не только страдания безнадёжной любви, способной привести к гибели, изображаются в творчестве А.Ахматовой. Немалое место занимает в нём и семантическая составляющая «чувство, дающее счастье», которая встречается в стихотворениях, где ведущим оказывается мотив счастливой любви. Мотив этот особенно характерен для зрелой лирики поэтессы. В книге стихов «Подорожник» любовь сравнивается с цветником. Для формирования понятия «чувство, дающее счастье», большое значение имеют символы цветов и розы, в особенности, а также традиционно-поэтический символ сна («И слаще всех песен пропетых/ Мне этот исполненный сон…»). В стихотворении «Небывалая осень построила купол высокий...» сборника «Anno Domini» также присутствуют лексемы, которые подчеркивают способность окружающего мира преобразовываться под влиянием глубокого, духовного чувства любви («Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,/ И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,/ Что казалось - сейчас забелеет прозрачный подснежник./ Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему»). По замечанию литературоведов, «трудно назвать в мировой поэзии более триумфальное и патетическое изображение того, как приближается возлюбленный. Это поистине явление Любви глазам восторженного Мира». Примечательно, что в сборнике «Anno Domini» «любовное чувство приобретает более широкий и более духовный характер... Стихи, посвящённые любви, идут по самым вершинам человеческого духа. Наполнившись этим огромным содержанием, любовь стала не только несравненно более богатой и многоцветной, но - в минуты потрясений - и по-настоящему трагедийной». В поэтическим сборнике «Подорожник» в осмыслении любви как чувства, освященного небесами, участвует словесный символический образ Господа, способного одарить лирическую героиню великой земной любовью («Ты, росой окропляющий травы,/ Вестью душу мою оживи –/ Не для страсти, не для забавы,/ Для великой земной любви»). В этих строках «великая земная любовь» противопоставляется страсти, и тем самым семантика слова «любовь» обретает некий высший сакральный смысл, приближение человека к Богу через наивысший духовный уровень любви. Таким образом, смысловой план понятия «чувство горячей сердечной привязанности, влечение к возлюбленному» как одна из составляющих концепта «любовь» в творчестве Анны Ахматовой в её зрелой лирике дополняется и расширяется понятиями «чувство, дающее счастье», «глубокое духовное чувство», «сердечное чувство, освященное небесами». Смысловой план «чувство глубокого расположения и искренней привязанности к Родине и к друзьям» также расширяется в зрелой лирике Ахматовой, приобретая новые семантические составляющие: «духовное, глубокое чувство», «чувство, освященное небесами». Духовная любовь к Родине придает лирическому субъекту уверенность в том, что преданность её поколения Родине будет оправдана в будущем («И знаю, что в оценке поздней/ Оправдан будет каждый час…»). Следует отметить, что в осмыслении мотива любви к Родине важен еще один семантический компонент – «чувство, дающее счастье». Названный смысловой компонент обнаруживается чаще всего в таких стихотворениях, где есть описание родной природы, красота которой вызывает в душе лирического героя ощущение большого счастья («А иволга, подруга / Моих безгрешных дней,/ Вчера вернувшись с юга,/ Кричит среди ветвей...» - сборник «Подорожник»; «Как я люблю пологий склон зимы,/ Ее огни, и мраки, и истому,/ Сухого снега круглые холмы...» - сборник «Anno Domini»; «И зацветает ветка над стеною.../ Бессмертных роз, сухого винограда / Нам родина пристанище дала» - «Седьмая книга» и т.д.), неразрывной спаянности, слитности с Родиной («Как в первый раз, я на нее,/ На Родину, глядела./ Я знала: это всё моё/ Душа моя и тело»). Семантически близким по значению в творчестве Ахматовой является осмысление любви как чувства глубокого расположения и искренней привязанности к друзьям. Участь эмигрантов и друзей, не покинувших Родину и безвинно погибших, достойна, по мнению поэтессы, оплакивания в песне, однако не способна ни спасти, ни уберечь, ни воскресить дорогих, близких людей («И песней я не скличу вас,/ слезами не верну,/ Но вечером в печальный час/ В молитве помяну»). Разные проявления вышеназванного смыслового плана (любовь к Родине и любовь к друзьям) тесно связаны между собой и обнаруживают общий семантический компонент «глубокое духовное чувство». Кроме того, любовь к родной земле предстает как глубокое, многогранное чувство, в котором объединены духовность и счастье. В зрелой лирике Ахматовой развивается и третий концептуальный признак понятия «любовь» - «постоянная сильная склонность, увлеченность поэтическим творчеством». Любовь к поэтическому творчеству осмысляется Ахматовой, прежде всего, как сильное чувство, которое становиться для лирического субъекта нетленней любви к возлюбленному («Позволь мне миру подарить/ То, что любви нетленней»). Таким образом, в зрелой лирике А.Ахматовой происходит расширение и обогащение трех основных смысловых планов концепта «любовь».
3.6. Сужение концепта «любовь» в поздней лирике Анны Ахматовой как отражение творческого сознания поэта
И слава лебедью плыла Сквозь золотистый дым. А ты, любовь, всегда была Отчаяньем моим. Анна Ахматова
В поздней лирике Ахматовой (книги «Тростник», «Седьмая книга», «Нечет» и «Бег времени») концепт «любовь» утрачивает многие семантические составляющие. Практически не проявляется первый смысловой план в таких семантических линиях как «влечение к возлюбленному», «глубокое сердечное чувство, несущее гибель и страдания». Остаются семантические составляющие «глубокое, духовное чувство» и «чувство, освященное небесами». В стихотворении «Годовщину последнюю празднуй…» книги стихов «Тростник» предметы становится иными от милого голоса, который сравнивается с дивной птицей («И трепещет, как дивная птица,/ Голос твой у меня над плечом./ И внезапным согретый лучом/ Снежный прах так тепло серебрится»). Любовь способна согреть холодный мир: даже снег кажется теплым от голоса возлюбленного и долгожданной встречи с ним. В сборнике «Седьмая книга» окружающий лирического субъекта мир представлен как «навсегда онемевший»; возлюбленные не ощущают присутствия времени и пространства в нем («И время прочь, и пространство прочь ...»). Представление о любви как о чувстве, способном преобразить окружающий мир, тесно сплетается с символическим образом пути («Так, отторгнутые от земли/ Высоко мы, как звезды, шли»). Влюбленные сравниваются при этом со звездами, способными обитать в поднебесье. В сборнике «Седьмая книга» присутствует символ сна, сопровождая осмысление любви как чувства, дающего счастье. Сон является воплощением мечты лирической героини о встрече с возлюбленным, которая расценивается как счастье («А мне в ту ночь приснился твой приезд…»). Семантическая составляющая «гибельность любви» проходит через все творчество А.Ахматовой. В сборнике стихов «Седьмая книга» невыразимое страдание лирической героини, ассоциируемое лишь со смертью, выражается метафорой – олицетворением «гибель выла» («И гибель выла у дверей…»). В одном из стихотворений поэтического цикла «Шиповник цветет» - «В разбитом зеркале» - в формировании семантического компонента «гибельность» участвует образ пылающей бездны («И закружилась голова,/ Как над пылающею бездной…»). В книге стихов «Нечет» на основе словесных единиц формируется семантическая составляющая «глубокое чувство», включающее в себя предметы и явления. Мир словно вовлечен в тайну «священной» встречи лирического субъекта с возлюбленным: все вокруг овеяно волшебством («полуночный зной», «таинственная мгла», «алмазная фелука месяца»: «В ту ночь мы сошли друг от друга с ума./ Светила нам только зловещая тьма,/ Свое бормотали арыки/ И Азией пахли гвоздики»). «Охватившее героев любовное безумие, изображённое на таинственном фоне южной ночи и экзотического пейзажа, характеризуется перенесением за грани повседневного, по ту сторону пространства и времени... Снятие временной и пространственной приуроченности этой мнимой бытовой картины заставляет думать, что она возникла в воспоминании поэта или видится ему сквозь «магический кристалл» его творческого изображения. Второй смысловой план концепта «любовь» в поздней лирике Ахматовой выражается в понимании любви как страдания из-за разлуки с погибшими друзьями. Такое понимание любви характерно для цикла стихов «Венок мертвым» поэтического сборника «Нечет». Тяжкая горечь разлуки, безмерная тоска лирического героя выражаются в целом ряде стихотворений лексическими единицами «страшный», «дрожь», «тужить», «стоны», «оплакать», «скорбить», «плакать», а также словами тематического поля «смерть»: «могильный», «тризна», «погибший», «смертельный», «мертвый», «погребальный», «смерть», «траурный», «умереть» («Учитель»; «Памяти М.А.Булгакова»; «Памяти Бориса Пильняка»; «Я над ними склонюсь, как над чашей»; «Поздний ответ»; «Борису Пастернаку» и др.). Названные словесные единицы способствуют тому, что в осмыслении любви к друзьям как чувства, связанного со страданием, появляется мотив гибели. Помимо названных лексем, с этим мотивом связан индивидуально-авторский словесный образ смерти – «гостьи страшной» («И гостью страшную ты сам к себе впустил / И с ней наедине остался»), а также традиционно-поэтическими символические образы «пучина» и «вьюга» («А вокруг погребальные звоны / Да московские дикие стоны / Вьюги, наш заметающей след»; «Поглотила любимых пучина...»). В стихотворении «Вот это я тебе, взамен могильных роз...» образ лирического «я» - «плакальщицы дней погибших», «тлеющей на медленном огне», тесно связан с фольклорной традицией. Наконец, именно в поздней лирике Ахматовой начинает проявляться четвертый смысловой план концепта «любовь» - «высокое неземное чувство, приближающее человека к постижению божественной истины». Этот четвертый смысловой план вырастает из семантической составляющей первого плана «глубокое, духовное чувство, освященное небесами». В образах поздней лирики, соответствующих данной семантике, подчеркивается неземное, божественное происхождение любви, которое выражается в таких лексемах, как «бессмертная», «вечность», «судьба», «встреча в небесной отчизне» («И это все любовью бессмертной назовут»). В конце своего творческого пути Анна Ахматова глубоко осознает божественность и небесную сущность «великой земной любви», и, возможно, именно это осознание помогло ей не только выжить в годину бед, но и сохранить в себе святую память о былом и достоинство души. ВЫВОДЫ Анализируя формирование и развитие смыслового поля лексемы «любовь» в творчестве Анны Ахматовой и эволюцию концептосферы понятия «любовь», мы приходим к следующему выводу. В ранней лирике Ахматовой концепт «любовь» наиболее ярко представлен концептуальным признаком «чувство горячей сердечной склонности, влечение к возлюбленному», остальные два смысловых плана находятся ещё только в начальной стадии формирования. Однако от сборника «Вечер» до сборника «Белая стая» их присутствие в индивидуально-авторской картине мира становиться все более заметным. В зрелом периоде творчества Ахматовой широко представлены все три основные концептуальные признака концепта «любовь», в том числе «чувство глубокого расположения и искренней привязанности к кому-либо, чему-либо» и «постоянная сильная склонность, увлеченность» поэтическим творчеством. Поздняя лирика Ахматовой характеризуется появлением в концептосфере любви четвертого концептуального признака «наивысшее духовное проявление чувства, приближающего человека к постижению божественной истины», и практически полным сворачиванием многих семантических составляющих первого смыслового плана. |
