Идейно – нравственная трансформация добра и зла в романе Ч.Айтматова «Плаха» и историческом исследовании А.Меня «Сын человеческий»

Идейно – нравственная трансформация добра и зла в

романе Ч.Айтматова «Плаха» и историческом исследовании А.Меня «Сын человеческий»

Введение

Изучение новозаветной письменности давно уже стало целой наукой. Сотни толкователей - богословов, историков, филологов - обращались к ней. Они кропотливо исследовали каждую главу, и каждый стих в Евангелии. Между тем личность Христа неисчерпаема, она превосходит все обычные мерки; вот почему каждая эпоха и каждый человек могут находить новое и близкое им. Об этом, в частности, свидетельствует и литература. "Иисус Христос - литературный персонаж нашего времени! - констатирует литературовед С. Семенова. Несомненно, персонаж значительный, яркий, концептуально насыщенный. Много написано о том, как богата и разнообразна история литературных воплощений Иисуса Христа.

В нашей работе будут рассмотрены роман Ч.Айтматова «Плаха» и историческое исследование Александра Меня «Сын человеческий». Роман Чингиза Айтматова заставляет задуматься, как мы живем, вспомнить, как коротка жизнь. В этом ему вторит и Александр Мень. Человек выдающихся дарований и культуры, широкого образования, миссионер среди безбожников и философ среди верующих, он притягивал к себе, щедро делился своей верой, призывал всякого стать внутренне свободным. Он был Мастером в том значении, в котором употребил это слово М. Булгаков, т.е. знатоком Библии.

Тема нашей работы «Идейно – нравственная трансформация добра и зла в романе Ч.Айтматова «Плаха» и историческом исследовании

А. Меня «Сын человеческий»

Мы слишком долго жили в атмосфере нетерпимости к религии, ни к чему хорошему это не привело. В каждой душе человеческой должен быть бог и, на наш взгляд, сегодня воспитание в религиозном духе на общей нравственности скажется целительно для молодежи. В этом мы видим актуальность избранной темы. Теоретическая значимость и научная новизна заключается в том, что в работе представлено много фактического материала о романе Чингиза Айтматова «Плаха» и произведена попытка анализа образа Христа в историческом исследовании Александра Меня «Сын Человеческий». Практическая направленность состоит в том, что материалы работы могут быть использованы на уроках литературы при изучении романа Чингиза Айтматова «Плаха», а также на элективных курсах.

Целью работы является сопоставить художественный образ Иисуса Назарянина в романе Ч.Айтматова «Плаха» и Иисуса Христа в историческом исследовании А.Меня « Сын человеческий».

В ходе исследования предполагается решить следующие задачи:

-познакомиться с творческой биографией Протоиерея Александра Меня и его историческом исследованием «Сын Человеческий»;

-познакомиться с романом Чингиза Айтматова «Плаха»;

-выделить евангелийские мотивы в романе Ч. Айтматова «Плаха»;

-сопоставить художественный образ Иисуса Назарянина и исторический образ Иисуса Христа.

Методы исследования - метод сопоставительного и текстологического анализа.

Материалом исследования послужили тексты романа Ч. Айтматова «Плаха» и исторического исследования А. Меня «Сын Человеческий».

Структура работы Работа состоит из:

введения;

трех глав;

заключения;

приложения;

списка использованной литературы;

Глава 1.

Чингиз Айтматов и его роман « Плаха».

§1. Роман Чингиза Айтматова « Плаха» как результат размышлений и тревог писателя.

Чингиз Айтматов - один из ведущих писателей нашей современности. Его роман "Плаха" - очень популярное произведение, потому что в нем затронуты актуальные проблемы настоящего времени. Эта книга является результатом наблюдений, размышлений и тревог автора по поводу неспокойной, угрожающей будущему действительности. В "Плахе" Ч. Айтматов, как художник слова, выполняет миссию духовного наставника нынешнего поколения, который указывает современникам на трагические противоречия сегодняшнего дня. Писатель затрагивает вопросы экологии, нравственности, проблему угрозы наркомании. Роман насыщен образами, которые на первый взгляд не связаны друг с другом: волки, изгнанный семинарист Авдий, чабан Бостон, "гонцы" за анашой. Но на самом деле их судьбы тесно переплетаются, образуя общий узел назревших в современном обществе проблем, разрешить которые автор призывает нас, живущих сейчас. Повествование начинается описанием волчьей семьи - Акбары и Ташчайнара, мирно живущей в Моюнкумской саванне. Но эти спокойствие и безмятежность лишь до тех пор, пока в азиатские просторы не вторгается человек, несущий в себе не созидающую, а разрушающую силу. И совершается ужасное, кровавое действо уничтожения животного мира, в котором погибают и недавно появившиеся на свет волчата Акбары. Все живое вокруг истреблено, а люди, одержимые эгоистическим отношением к природе, радуются, что план по мясопоставкам выполнен. Три раза волки уходили в глухие места, пытались обзавестись потомством для продолжения своего рода и жить так, как предписывают им законы бытия, и три раза злая и жестокая судьба, воплощенная в образе людей, лишала их детенышей. Волки, в нашем представлении, - опасность, но, оказывается, есть еще большее зло, которое способно сокрушить и уничтожить все, - это опять-таки люди. Акбара и Ташчайнар в романе обладают милосердием и никому не желают плохого. Любовь Акбары к волчатам - это не бессознательный животный инстинкт, а осознанная материнская забота и ласка, свойственная всему женскому на земле. Волки в произведении, особенно Акбара, олицетворяют собой природу, которая пытается спастись от уничтожающих ее людей. Дальнейшие действия волчицы становятся предупреждением человеку о том, что рано или поздно все живое воспротивится и будет мстить, мстить жестоко и неумолимо. Мать Акбара, как мать-природа, хочет сохранить себя, свое будущее в потомстве, но, когда Базарбай похищает из логова волчат, она ожесточается и начинает нападать на каждого, чтобы заглушить бешенство, тоску и отчаяние, доводившие ее до безумия. Волчица карает не того, кто действительно причинил ей зло, а совершенно невиновного человека - чабана Бостона, семья которого имела несчастье принять в своем доме Базарбая, проезжавшего с волчатами мимо их жилища. Следы и привели Акбару к Бостонову становищу. Чабан понимает, какой гнусный поступок совершил завистливый и желающий ему навредить Базарбай, но не может ничего сделать. Этот омерзительный пьяница, способный на любую подлость, всю жизнь ненавидел Бостона, честного труженика, который, благодаря своим собственным силам, стал лучшим чабаном в ауле. И теперь Базарбай злорадствовал и ликовал при мысли о том, что "возомнившего о себе и возгордившегося" Уркунчиева доводит по ночам терзающим и изматывающим воем потерявшая волчат Акбара. Но самое страшное ожидало Бостона впереди. Увидев, что волчица, похитившая его любимого сына, убегает, Бостон убивает одним выстрелом Акбару и малыша, который был его продолжением и смыслом жизни. Погибает и Базарбай, сломавший так много чужих судеб и столкнувший друг с другом две могучие силы - человечество и природу. Совершив три убийства, только одно из которых осознанное, Бостон сам ведет себя на "плаху", подавленный переполнявшими его горем и отчаянием, внутренне опустошенный; но в глубине души он был спокоен, потому что уничтоженное им зло больше не сможет вредить живущим. Еще одна острая тема, раскрытая писателем в романе, - это проблема наркомании. Ч. Айтматов призывает людей опомниться, принять необходимые меры по искоренению этого опасного социального явления, которое калечит человеческие души. Автор правдиво и убедительно описывает ведущий в тупик и разрушающий жизни путь "гонцов", которые, рискуя, отправляются в азиатские степи за анашой, одержимые жаждой обогащения. В противоположность им писатель вводит образ Авдия Каллистратова, "еретика-новомыс ленника", изгнанного из семинарии за его недопустимые с точки зрения религии и устоявшихся церковных постулатов идеи о "Боге-современнике". Одухотворенная и глубокомыслящая натура Авдия противится всяким проявлениям зла и насилия. Неправедный, гибельный путь, по которому идет человечество, вызывает в его душе боль и страдания. Он видит свое назначение в помощи людям и обращении их к Богу. Для этой цели Авдий решает присоединиться к "гонцам", чтобы, находясь рядом с ними, показать, как низко они пали, и направить их на путь истинный через искреннее раскаяние. Авдий всеми силами стремится образумить их, спасти погибающие души, вселив в них высокую мысль о Всеблагом, Всемилостивом, Вездесущем... Но за это его жестоко избивают, а потом и лишают жизни те, кому он протянул руку помощи. Фигура Авдия, распятого на саксауле, напоминает Христа, принесшего себя в жертву за Добро и Истину, даруемые людям, и искупившего смертью человеческие грехи. Авдий тоже принял смерть за добро, и в последних его мыслях не было упрека обезумевшей толпе убийц, а лишь сострадание к ней и горестное чувство невыполненного долга... "Ты пришла" - таковы были его последние слова, когда он увидел перед собой волчицу с удивительными синими глазами, которая с болью заглянула в лицо распятого человека и жаловалась ему на свое горе. Человек и волк поняли друг друга, потому что их объединяло общее страдание - страдание, которое они испытывали от нравственной нищеты людей, погрязших в бездуховности. Если Бостона привели на "плаху" роковые обстоятельства, то Авдий сам избрал себе такой путь, зная, что в человеческом мире за добро и милосердие нужно жестоко расплачиваться. Трагедию Авдия усугубляет полное одиночество, потому что порывы его благородной души ни в ком не находят отклика и понимания. Тревога - вот главное чувство, которое несет роман читателю. Это тревога за погибающую природу, за самоуничтожающееся поколение, утопающее в пороках. "Плаха" - это крик, призыв автора одуматься, принять меры по сохранению жизни на земле. Это сильное по своему содержанию произведение способно оказать человеку неоценимую помощь в борьбе за новый, светлый, высоконравственный путь, который назначен ему природой и на который люди рано или поздно выйдут.

Вывод. Чингиз Айтматов - один из ведущих писателей нашей современности. Его роман "Плаха" - очень популярное произведение, потому что в нем затронуты актуальные проблемы настоящего времени. Эта книга является результатом наблюдений, размышлений и тревог автора по поводу неспокойной, угрожающей будущему действительности. Это сильное по своему содержанию произведение способно оказать человеку неоценимую помощь в борьбе за новый, светлый, высоконравственный путь, который назначен ему природой и на который люди рано или поздно выйдут.

§2. "Евангельские" эпизоды в романе Ч. Айтматова « Плаха»

Один из центральных эпизодов романа Ч. Айтматова – библейская легенда. Она передаёт сцену допроса Понтием Пилатом Христа, во время которого осуждённый и палач ведут разговор о проблемах человечества: о власти и человеке, о путях в «Царство Истины», о свободе и несвободе личности.

В «Плахе» библейская легенда трактуется под знаком беды, под знаком катастрофы, угрожающей человечеству от обвальной бездуховности. Ч. Айтматов в сцену допроса вводит новый персонаж: жену Понтия Пилата. Необходимо отметить, что тем самым писатель не переиначивает первоисточник – Библию. В Евангелие от Матвея мы найдём этот образ, который, у писателя восходит и ассоциируется с понятиями «женщина», «мать», «Земля», «Вселенная».

Сравнительно небольшое количество персонажей в библейской легенде романа «Плаха» позволяет сконцентрировать всё внимание на главных действующих лицах - Иисусе Назарянине и Понтии Пилате. Из художественных средств и приёмов выделим внутренние монологи и диалоги, образы-символы, портретные зарисовки, цветовую символику, лейтмотивные фразы, сравнения.

Иисус Назарянин более богоподобен, хотя и сохраняет ещё качества обыкновенных людей. В тексте романа мы видим частые обращения героя к Отцу Всевышнему, воспоминания о матери Марии.

Внутренняя свобода персонажа особенно ярко передаётся автором «Плахи» через внутренние монологи и диалоги. Во время допроса, перед лицом грозящей ему мучительной смерти на кресте, Иисус остаётся верен идеям Нового Царства и Свободы, которые проповедовал, веря, что «...смерть бессильна перед духом.». Осознавая большую разницу, - «...оба мы столь различны, что вряд ли поймём друг друга...»1,426] - Иисус всё же пытается объяснить Понтию Пилату неправедность его жизни, в которой нет места чистой совести и свободе: «Для тебя власть - Бог и совесть ... и для тебя нет ничего выше...»[1,426] - слышим из уст героя.

Пилат трижды предлагает Иисусу отречься от своего учения, тем самым спасти себя от гибели, но трижды слышит отказ: «Мне не от чего отказываться, правитель...»[1,422], «...Зачем же я буду кривить душой и отрекаться...»[1,426], при этом глаза арестанта «...были по-детски беспомощны...» [1,422] Удачно найденным сравнением Ч. Айтматов подчёркивает наивность, внутреннюю чистоту, а, значит, и свободу персонажа. Необыкновенная уверенность осужденного в своей правоте лишает Пилата уверенности. В душе римского прокуратора начинается борьба двух я: жестокого прокуратора и человека. Услышав отказ Иисуса отречься от своего учения, Пилат говорит: «Напрасно!...хотя и не совсем уверенно. Но в душе дрогнул - его поколебала решительность Иисуса Назарянина. И в то же время он не хотел, чтобы тот отрёкся от себя и стал бы искать спасения, просить пощады.»[1,433] Иными словами, прокуратор поражён силой духа арестанта, его свободой, то есть тем, чего лишён сам. Странно звучат в таком контексте его слова, обращённые к Иисусу: «Поговорим как свободные люди...»[1,433] Возможно реплика скрывает тайную мечту Пилата о подлинной свободе.

После троекратного отказа Иисуса отречься от своего учения ничего уже не может спасти его, даже записка жены Понтия Пилата, в которой женщина просит не причинять «...непоправимого вреда...скитальцу...»[1,424]

Образ жены не случаен в библейской главе и не является вымыслом писателя. В некоторой степени этот персонаж - символический. Он олицетворяет Вселенский Разум, мудрость Матери-Природы.

Однако в Пилате побеждает жажда власти. Пытаясь снять с себя ответственность за гибель проповедника Нового Царства, он заявляет: «...я сделал всё, что от меня зависело, Боги свидетели, я не подталкивал его к тому, чтобы он стоял на своём, предпочтя учение собственной жизни ... Он сам себе подписал смертный приговор...»[1,427] В данном случае, кроме властолюбия, что, по мнению Иисуса, несовместимо со свободой личности, в римском прокураторе живёт страх, а он один из главных человеческих пороков, предполагающих отсутствие свободы.

Самым основным художественным приёмом, позволяющим выявить свободу-несвободу у героев библейской главы является лейтмотив, объясняющий полёт птицы как некое олицетворение свободы. В начале главы перед взором Иисуса и Пилата появляется «...одинокая птица...То ли орёл, то ли коршун...»[1,418], которую прокуратор сравнивает со смертью арестанта. Далее, во время допроса, птица вновь приковывает внимание Понтия Пилата. Теперь его взволновало то, «...что птица была для него недосягаема, была неподвластна ему, - и не отпугнёшь её, равно как не призовёшь и не прогонишь.»[1,424] Похожие чувства персонаж начинает испытывать к своему собеседнику-антиподу. А пока он пытается обмануть самого себя, сравнивая свободно парящую в небе птицу с властью императора. В финале главы Понтий Пилат снова обращает внимание на птицу, которая «...наконец покинула своё место и медленно полетела в сторону, куда повели, ккружённого...конвоем...»[1,444] Иисуса. При этом прокуратор «...с ужасом и удивлением...»[1,444] следит взглядом за странной птицей. Наверняка удивление и ужас связаны с потерей возможности обрести истинную свободу, ту, которой в полной мере обладал Иисус Назарянин - проповедник Нового Царства.

Завершая разговор о существовании или отсутствии свободы у героев библейской легенды романа «Плаха», можно сказать, что полной свободой обладает только один персонаж - Иисус Назарянин. Доказательством тому служит стремление героя пробудить в людях то доброе, гуманное чувство, которое поможет спасти мир от засилья безнравственности, властолюбия и жестокости. Римский же прокуратор, осознавая свою несвободу и не стремящийся от неё избавиться, поражённый пороком властолюбия, лицемерия, жестокости и других, остаётся несвободной личностью.

Тема Христа возникает в "Плахе" в связи с линией Авдия Каллистратова. "В неистовом поиске истины" Авдий не стал молить своих мучителей о пощаде и оказался сброшенным с поезда. Случившееся с ним сравнивается с тем, что произошло когда-то с Христом: "Ведь был уже однажды в истории случай - тоже чудак один галилейский возомнил о себе настолько, что не поступился парой фраз и лишился жизни... А люди, хотя с тех пор прошла уже одна тысяча девятьсот пятьдесят лет, все не могут опомниться... И всякий раз им кажется, что случилось это буквально вчера... И всякое поколение... заново спохватывается и заявляет, что будь они в тот день, в тот час на Лысой Горе, они ни в коем случае не допустили бы расправы над тем галилеянином".
    Об Иисусе Христе сказано пока коротко, пунктирно. Даже имя его не называется, но по упоминанию Галилеи, Лысой Горы, указанию на время происшедшего ясно, о ком идет речь.    Евангельский эпизод вводится в роман вовсе не как фон для истории Авдия Каллистратова. Его история достаточно конкретна, а случай с "чудаком галилейским", хотя о нем и сказано, что в истории он был однажды, перерастает рамки единичности. Он бесконечно повторяется в нескончаемых воспоминаниях: "А люди все обсуждают, все спорят, все сокрушаются, как и что тогда получилось и как могло такое произойти". Он поднимается до уровня вечной памяти: "...все забудется в веках, но только не этот день".
    Евангельский эпизод становится таким образом не просто фактом прошлого в едином временном ряду, он разворачивается как особое измерение конкретного в его соотношении с вечным, а айтматовский Христос является носителем идей, воплощающих эту особую меру. Поэтому на вопрос Понтия Пилата, есть ли для людей Бог выше ныне живущего кесаря, он отвечает: "Есть, правитель римский, если избрать другое измерение бытия".
    Сложный, многомерный мир воссоздан в "Плахе". Художественное пространство романа тоже, с одной стороны, конкретно, как место совершения конкретных событий, а с другой - соотнесено с другим, высшим пространством: "Солнце и степь - величины вечные: по солнцу измеряется степь, настолько оно велико, освещаемое солнцем пространство".
    Сложна и образная ткань романа. Пласт вечного, высшего намечен в книге не только христианскими мотивами: образы солнца и степи как вечных величин органично едины с образом из другой художественной системы - образом синеглазой волчицы Акбары.
    Хотя образы Иисуса Христа и волчицы Акбары восходят к совершенно различным и даже разнородным мифологическим и религиозным традициям, в романе Ч. Айтматова они оказываются вплетенными в единую поэтическую ткань. Вспомним, что во внешнем облике каждого из этих персонажей подчеркнута одна и та же деталь - прозрачно-синие глаза. "А если бы кто-нибудь увидел Акбару вблизи, его бы поразили ее прозрачно-синие глаза - редчайший, а возможно, единственный в своем роде случай". И Понтий Пилат видит, как Христос поднимает на него "...прозрачно-синие глаза, поразившие того силой и сосредоточенностью мысли - будто Иисуса и не ждало на горе то неминуемое".
    Образ прозрачной синевы глаз Иисуса и волчицы приобретает силу поэтического лейтмотива в завершении этого образного ряда - в описании озера Иссык-Куль, образа "синего чуда среди гор", своеобразного символа вечного обновления жизни: "А синяя крутизна Иссык-Куля все приближалась, и ему [Бостону - Е.П.] хотелось раствориться в ней, исчезнуть - и хотелось, и не хотелось жить. Вот как эти буруны - волна вскипает, исчезает и снова возрождается сама из себя...".
    В сложной художественной многомерности романа Ч. Айтматова судьбы конкретных героев оказываются отмечены особой глубиной и значительностью. Такова прежде всего судьба Авдия.
Знаменательно уже имя героя. "Имя-то редкое какое, библейское", - удивляется Гришан. Действительно, имя Авдий -- "библейское": в Ветхом Завете упоминается не менее 12 человек, носящих его. Но автор имеет в виду не просто общий библейский колорит. С самого начала он связывает имя своего героя с конкретным Авдием: "... упоминается такой в Библии, в Третьей Книге Царств". Об этом Авдии сказано, что он "человек весьма богобоязненный". Но самое главное в нем - подвиг верности истинному Богу и истинным пророкам: во времена царствия нечестивого идолопоклонника Ахава, когда его развратная жена "истребляла пророков Господних, Авдий взял сто пророков, и скрывал их..., и питал хлебом и водою".
    Так библейская реминисценция освещает намечающуюся тему Авдия как тему человека особенного, при всей его конкретности, тему человека избранного судьбой за его преданность вечным, истинным идеалам.
    Воплощением этого истинного идеала в романе предстает прежде всего Иисус Христос, которого страстно проповедует Авдий, призывая людей мерить себя его, христовой мерой. Вся жизнь и мученическая смерть Авдия - реальность правоты Христа, возвестившего свое второе пришествие в стремлении людей к праведности, утверждаемом через страдание.
       Некоторые критики упрекали писателя за то, что Христос представлен в его романе только средствами риторики и даже публицистики: "у Айтматова Христос превращается в настоящего ритора, красноречивого софиста, дотошно объясняющего свои "позиции" и оспаривающего противную сторону". Образ Христа в "Плахе" выстроен по принципу рупора авторских идей. Развернуто, подробно, но вместе с тем и четко он декларирует свое кредо: "...я... приду, воскреснув, а вы, люди, пришествуете жить во Христе, в высокой праведности, вы ко мне придете в неузнаваемых грядущих поколениях... Я буду вашим будущим, во времени оставшись на тысячелетия позади, в том Промысел Всевышнего, в том, чтобы таким способом возвести человека на престол призвания его - призвания к добру и красоте".
    Вот почему для айтматовского Христа самое важное - быть услышанным, а самое страшное - не казнь, не смерть, а одиночество. В связи с этим приобретает особое звучание в романе мотив гефсиманской ночи. Евангельский Христос стремился к уединению в Гефсиманском саду. Оно было для него моментом концентрации духовных сил перед подвигом высшего искупительного страдания. В "Плахе" это апокалипсическое предвидение страшного конца света, который "от вражды людей грядет": "Меня томило страшное предощущение полной покинутости в мире, и я бродил той ночью по Гефсимании, как привидение, не находя себе покоя, как будто я один-единственный из мыслящих существ остался во всей вселенной, как будто я летал над землей и не увидел ни днем, ни ночью ни одного живого человека, - все было мертво, все было сплошь покрыто черным пеплом отбушевавших пожаров, земля летала сплошь в руинах - ни лесов, ни пашен, ни кораблей в морях, и только странный, бесконечный звон чуть слышно доносился издали, как стон печальный на ветру, как плач железа из глубин земли, как погребальный колокол, а я летал, как одинокая пушинка в поднебесье, томимый страхом и предчувствием дурным, и думал - вот конец света, и невыносимая тоска томила душу мою: куда же подевались люди, где же мне теперь приклонить голову мою?" .»[1,49]..

Вывод.  Один из центральных эпизодов романа Ч. Айтматова – библейская легенда. Она передаёт сцену допроса Понтием Пилатом Христа, во время которого осуждённый и палач ведут разговор о проблемах человечества: о власти и человека, о путях в «Царство Истины», о свободе и несвободе личности. Библейская легенда трактуется под знаком беды, под знаком катастрофы, угрожающей человечеству от обвальной бездуховности. Сравнительно небольшое количество персонажей в библейской легенде романа «Плаха» позволяет сконцентрировать всё внимание на главных действующих лицах - Иисусе Назарянине и Понтии Пилате. Из художественных средств и приёмов выделим внутренние монологи и диалоги, образы-символы, портретные зарисовки, цветовую символику, лейтмотивные фразы, сравнения.

  Евангельский эпизод становится не просто фактом прошлого в едином временном ряду, он разворачивается как особое измерение конкретного в его соотношении с вечным, а айтматовский Христос является носителем идей, воплощающих эту особую меру.  Библейская реминисценция освещает намечающуюся тему Авдия как тему человека особенного, при всей его конкретности, тему человека избранного судьбой за его преданность вечным, истинным идеалам.
    Воплощением этого истинного идеала в романе предстает прежде всего Иисус Христос, которого страстно проповедует Авдий, призывая людей мерить себя его, христовой мерой. Вся жизнь и мученическая смерть Авдия - реальность правоты Христа, возвестившего свое второе пришествие в стремлении людей к праведности, утверждаемом через страдание.

Глава 2

Протоиерей Александр Мень и его историческое исследование «Сын Человеческий»

§1. Образ Иисуса Христа в историческом исследовании Александра Меня. «Сын Человеческий»

«В своих книгах я стараюсь помочь начинающим христианам, пытаясь раскрыть на современном языке основные аспекты евангельского жизнепонимания и учения», - говорил Александр Мень. Его первая книга «Сын человеческий» - книга об Иисусе Христе. Писать эту книгу он начал еще в отроческие годы. И работал над ней всю свою жизнь. Существует несколько изданий "Сына Человеческого", «причём каждый последующий вариант совершеннее предыдущего. Поражает не только колоссальный справочный аппарат – он занимает чуть ли не треть объёма книги, – но и точная датировка всех евангельских событий. Под главой четвёртой "Галилея. Первые ученики" стоит: Весна 27 г. Под главой двенадцатой "Час близится" – декабрь 29 г. – 2 апреля 30 г. "Суд Мессии", согласно "Сыну Человеческому", состоялся 5 апреля. "Победа над смертью" датирована 9 – 14 апреля... [8,6] ». Необыкновенная тщательность в работе была присуща автору в высшей степени.

А. Мень понял, что она необходима, поскольку для большей части его современников, лишенных всякой религиозной культуры, текст Евангелия слишком труден и без ключа к его пониманию недоступен. Отец Александр хотел рассказать сегодняшним людям о земной жизни Иисуса Христа так, чтобы они почувствовали себя ее свидетелями. Чтобы достичь этого, он опирался на все доступные данные истории, археологии, библейской критики, но всегда сохранял живой и доступный стиль для читателя как можно более широкого. Книга "Сын Человеческий" попала точно в цель. Для многих это и был тот самый ключ, открывший им смысл Евангелия. На страницах этой книги православному священнику, историку и богослову Александру Меню удалось ярко и правдиво воссоздать евангельскую эпоху, донести до читателя образ Иисуса Назарянина.

Христос был для о. Александра прежде всего Учителем, но также и другом, братом, родным по духу и даже по крови. Он говорил постоянно, что Христос оставил нам учение, а главное – Свою небывалую личность. В чём эта небывалость? Христос не был мечтателем. Он трезво смотрит на мир и на человека, Он сурово правдив. Но ни до, ни после Него не было никого, кто так неоспоримо напомнил бы людям об утраченном ими богоподобии, как Он, ибо Сам был Богом. Его не мучают сомнения, колебания. Он изначально знает, куда идти, и уверенно ведёт за Собой народ. Для Него не существует безответных вопросов. «Иисус Христос говорил о близости Царства Бо­жьего, звал народ к покаянию. Сам шел на­встречу людям…». [7,49] По субботам Его речь звучала в молитвенных домах, а в остальные дни — под открытым не­бом. Иной раз толпа была настолько велика, что Иисус садился в лодку и оттуда обращался к расположившему на берегу народу.

Мень изображает Иисуса Христа деятельным. «Живя в Галилее, Учитель неизменно вставал рано и встречал восход, уединившись в горах. День Иисуса был заполнен напряженным трудом: до самой темноты за Ним по пятам следовали боль­ные, ожидая облегчения недугов, уверовавшие жадно ловили Его слова, скептики задавали ка­верзные вопросы или вступали с Ним в споры, книжники требовали разъяснения трудных мест в Библии…»[7,59] . Он обходил города и селения. Порой Иисусу и Его ученикам неког­да было и поесть. Однако в Евангелиях только дважды говорится, что «Учитель сильно устал…» Обычно же мы видим Его неутомимым и полным энергии. «Моя пища, — говорил Он, — есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его». Он искренен, потому что не нуждается в уловках. Его любовь к людям не сентиментальна. Но кто человечнее Христа? Ведь это Он сказал две тысячи лет назад: "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас..." …»[7,59]

Глубоко человечным рисует Мень Иисуса Христа. «Он скорбит, удивляется, радуется, обнимает детей, любуется цветами. Речь Его дышит снис­ходительностью к слабостям человека, но Своих требований Он никогда не смягчает. Он говорит с нежностью и добротой, но может быть строг и даже резок…»

Обычно кроткий и терпеливый, Иисус беспощаден к ханжам. Тем не менее внутренний разлад Ему чужд. Он всегда остается Самим Собой. Иисус далек от болезненной экзальтации, от исступленного фанатизма, свойственного мно­гим подвижникам и основателям религий. Про­светленная трезвость — одна из главных черт Его характера.

Пропо­ведь Иисуса обращена не к «массам», не к безли­кому муравейнику, а к каждой отдельной личнос­ти. Он понимает, что «… в толпе духовный уровень людей снижается, они оказываются во власти стадных инстинктов. В каждом человеке заключен целый мир, беско­нечно ценный в глазах Божиих. «Кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не покидает девя­носта девяти в пустыне и не идет за пропавшей, доколе не найдет ее?.. Говорю вам, что так на небесах радость будет больше об одном грешнике кающемся, чем о девяноста девяти праведниках, которые не нуждаются в покаянии». …»[7,68]

Заметим, что на первое место ставятся не человеческие желания, а воля Госпо­да. Обращаясь к Нему, люди не должны искать только своего.

Сын человеческий выступает в книге Меня как философ. «Зло, с которым человек соприкасается теснее всего, живет в нем самом: склонность к насилию, слепая мятежность, ищущая самоутверждения за чужой счет и безгра­ничного простора инстинктам. Это зло питается ощущением собственного «я» как единственного центра, имеющего ценность. Растворение «я» в стихии общества, в коллективе, казалось бы, огра­ничивает бунт индивида, но при этом нивелирует, стирает личность…» Выход из тупика — в библейс­кой заповеди, данной еще в Ветхом Завете: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Она призывает к борьбе против эгоистических начал, к при­знанию ценности другого «я». Заповедь любви к ближнему конкретизируется Иисусом в простом правиле: «Во всем, как хотите, чтобы с вами по­ступали люди, поступайте и вы с ними». …»[7,75]

Бессмер­тие, воскресение, Царство Божие, о которых гово­рит Иисус Христос, неотделимы от того, что совершает­ся в этом мире. Если человек станет пренебрегать своим земным служением, это будет изменой его призванию. С другой стороны, тех, кто все силы отдает только материальному, ждет неминуемая катастрофа. Жизнь коротка и может оборваться в любой момент. И в любой момент человек мо­жет быть спрошен о том, как он прожил свою жизнь, на что употребил он данные ему способно­сти и таланты. Иисус призывал Своих последователей: «Не собирайте себе сокровища на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и кра­дут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют, и где воры не подка­пывают и не крадут, ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». …»[7,67]

Иисус говорит о Царствии Божием, иногда называя его также Царством Не­бесным, как о Своем Царстве, Своем гос­подстве в мире и в сердцах людей.

Утверждая свое мессианское предназначение, Иисус Христос говорит: «Я- Сын Божий. Я и Отец- одно».

Он рисовался большин­ству из них в образе могучего триумфатора. Лишь немногие изображали Его без внешнего блеска.

«Едва на помосте появился Иисус, жестоко избитый плетьми, над площадью пронесся крик: «На крест! Распни Его!», «Отпусти нам Варавву!». Обвинители Иисуса выдвинули но­вый, самый веский аргумент: «Он называл Себя Мессией — Царем. Если ты его отпустишь, ты не друг кесаря». Осужденный был передан в руки солдат. Солдаты сорвали с Иисуса одежду, оставив лишь набедренную повязку. Осужденного поло­жили на крест. Послышался страшный стук мо­лотков, которыми в запястья рук и в ступни вго­няли огромные грозди. Стоявшие рядом услышали слова Иисуса: «Отче, прости им, ибо не знают они, что делают» После того как кресты с распятыми были подняты вертикально, конвою предстояло ждать последнего вздоха осуж­денных. Между тем подул ветер. Хмурые тучи заволокли небо. Казалось, само солнце скрылось, чтобы не видеть безумия людей. К трем часам дня стало темно, как в сумерках. Последние слова Иисуса были: «Отче, в руки Твои предаю дух Мой...» Внезапно у Страдальца вырвался крик. Потом голова Его упала на грудь, сердце остановилось, Он был мертв. Сын Человеческий выпил свою чашу до дна. Голгофа опустела. …»[7,116]» Память смертная, т.е. сознание, что ты не вечен, что любой миг бодрствования или сна может стать твоим последним мигом на этом свете, была с о. Александром всегда. И он учил не отворачиваться от мысли о смерти, а принимать её как требовательную гостью: привести в порядок дела, закончить труды, повидаться с близкими... Смерть страшна только тем, кто здесь не осуществился. Сын Человеческий Меня осуществился. « Парадокс явления Иисуса в том, – пишет Мень, – что Он – невероятен и в то же время Он – историческая реальность. Тщетно бьётся над Его загадкой плоский "эвклидов" рассудок".» …»[8,15] Десятая глава книги о Христе так и называется: "Тайна Сына Человеческого".

Вывод. Его первая книга «Сын человеческий» - книга об Иисусе Христе. На страницах этой книги православному священнику, историку и богослову Александру Меню удалось ярко и правдиво воссоздать евангельскую эпоху, донести до читателя образ Иисуса Назарянина. Жизнеописание Христа строится на основании Евангелий, лучших комментариев к ним, а также других литературных источников.

Христос не был мечтателем. Он трезво смотрит на мир и на человека. Он сурово правдив. Христос был для о. Александра прежде всего Учителем. Он говорил постоянно, что Христос оставил нам учение. Но ни до, ни после Него не было никого, кто так неоспоримо напомнил бы людям об утраченном ими богоподобии, как Он, ибо Сам был Богом. Его не мучают сомнения, колебания. Он изначально знает, куда идти, и уверенно ведёт за Собой народ. Пропо­ведь Иисуса обращена не к «массам», а к каждой отдельной личнос­ти. Она призывает к борьбе против эгоистических начал, к при­знанию ценности другого «я». Заповедь любви к ближнему конкретизируется Иисусом в простом правиле: «Во всем, как хотите, чтобы с вами по­ступали люди, поступайте и вы с ними». Иисус призывал Своих последователей: «Не собирайте себе сокровища на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и кра­дут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подка­пывают и не крадут, ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».

Глава3

Проблема нравственного выбора в произведениях Ч.Айтматова и А.Меня

§1. Опыт сопоставительного анализа художественного образа Иисуса Назарянина в романе «Плаха» и Иисуса Христа в историческом исследовании «Сын человеческий»

Отец Александр хотел рассказать сегодняшним людям о земной жизни Иисуса Христа так, чтобы они почувствовали себя ее свидетелями. Чтобы достичь этого, он опирался на все доступные данные истории, археологии, библейской критики, но всегда сохранял живой и доступный стиль для читателя как можно более широкого круга.

Евангельские" эпизоды в книге Ч. Айтматова изумили читателей. Ведь он всегда был вдохновляем национальной художественной традицией, достаточно далекой от образов христианской культуры. Введение евангельских образов сообщает художественным исканиям писателя особый эпический размах и философическую глубину.

Книга «Сын человеческий» воссоздает полную Евангельскую эпоху, донося до читателя образ Иисуса Назарянина от рождения до его смерти. В романе Чингиза Айтматова «Плаха» библейский сюжет – это эпизод.

В историческом исследовании «Сын человеческий» Мень не меняет имени Иисуса Христа, а называет его еще Учителем, Сыном Божиим, Мессией, Спасителем. Родился он в Вифлееме. Подробно воссоздается картина рождения Иисуса Христа, рассказывается о его родителях Марии и Иосифе. Возраст Иисуса - двадцать девять лет.

Иисус Назарянин Чингиза Айтматова богоподобен, хотя и сохраняет качества обыкновенных людей. В тексте романа мы видим частые обращения героя к Отцу Всевышнему, воспоминания о матери Марии.

Иисус Меня имел учеников, их было двенадцать «…Уединившись на горе собрал он учеников, чтобы поименно назвать Двенадцать и разъяснить им их миссию. Он говорил о царстве Божием, о новой жизни которое оно приносит, о блаженстве призванных.»

О поведении Иисуса Христа перед Понтием Пилатом Мень не говорит ничего. Создается впечатление, что ему несвойственны боль и страх. Во время допроса, перед лицом грозящей мучительной смерти на кресте, Иисус Назарянин пытается объяснить Понтию Пилату неправедность его жизни, в которой нет места чистой совести и свободе: «Для тебя власть - Бог и совесть ... и для тебя нет ничего выше...»[1,426] - слышим из уст героя Ч.Айтматова.

В романе Ч.Айтматова Пилат трижды предлагает Иисусу отречься от своего учения, тем самым спасти себя от гибели, но трижды слышит отказ: «Мне не от чего отказываться, правитель...»[1,422], «...Зачем же я буду кривить душой и отрекаться...»[1,426]. Удачно найденным сравнением Ч. Айтматов подчёркивает наивность, внутреннюю чистоту и свободу персонажа. Необыкновенная уверенность осужденного в своей правоте лишает Пилата уверенности. В душе римского прокуратора начинается борьба двух я: жестокого прокуратора и человека.

Утверждая свое мессианское предназначение, Иисус Христос говорит: «Я- Сын Божий. Я и Отец- одно». …»[7,99] Его не мучают сомнения, колебания. Он изначально знает, куда идти, и уверенно ведёт за Собой народ. Для Него не существует безответных вопросов.

Образ Христа в "Плахе" выстроен по принципу рупора авторских идей. Развернуто, подробно, но вместе с тем и четко он декларирует свое кредо: "...я... приду, воскреснув, а вы, люди, пришествуете жить во Христе, в высокой праведности, вы ко мне придете в неузнаваемых грядущих поколениях... Я буду вашим будущим, во времени оставшись на тысячелетия позади, в том Промысел Всевышнего, в том, чтобы таким способом возвести человека на престол призвания его - призвания к добру и красоте". «Иисус Христос говорит о близости Царства Бо­жьего, зовет народ к покаянию».

Глубоко человечным рисует Мень Иисуса Христа. «Он скорбит, удивляется, радуется, обнимает детей, любуется цветами. Речь Его дышит снис­ходительностью к слабостям человека».

Иисус Сам шел на­встречу людям. «… Он обходил города и селения. По субботам Его речь звучала в молитвенных домах, а в остальные дни — под открытым не­бом. Люди жадно ловили Его слова…» …»[7,70] В них они находили успокоение и надежду.

В « Плахе» прокуратор поражён силой духа арестанта, его свободой, то есть тем, чего лишён сам. Странно звучат в таком контексте его слова, обращённые к Иисусу: «Поговорим как свободные люди...»[1,433] Возможно реплика скрывает тайную мечту Пилата о подлинной свободе, т.е. слова Назарянина подействовали на Понтия Пилата.

Вывод. Отец Александр хотел рассказать сегодняшним людям о земной жизни Иисуса Христа так, чтобы они почувствовали себя ее свидетелями. Евангельские" эпизоды в книге Ч. Айтматова изумили читателей. Ведь он всегда был вдохновляем национальной художественной традицией, достаточно далекой от образов христианской культуры.

Книга «Сын человеческий» воссоздает полную Евангельскую эпоху, донося до читателя образ Иисуса Назарянина от рождения до его смерти. В романе Чингиза Айтматова «Плаха» библейский сюжет – это эпизод.

В историческом исследовании «Сын человеческий» Мень не меняет имени Иисуса Христа, а называет его еще Учителем, Сыном Божиим, Мессией, Спасителем. Иисус Назарянин Чингиза Айтматова более богоподобен, хотя и сохраняет качества обыкновенных людей.

В романе Ч.Айтматова Иисус остаётся верен идеям Нового Царства и Свободы, которые проповедовал, веря, что «...смерть бессильна перед духом.»[1,423].

Утверждая свое мессианское предназначение, Иисус Христос говорит: «Я- Сын Божий. Я и Отец- одно». …». Образ Христа в "Плахе" декларирует: "...я... приду, воскреснув, а вы, люди, пришествуете жить во Христе, в высокой праведности, вы ко мне придете в неузнаваемых грядущих поколениях... Я буду вашим будущим ".

Итак, Иисус Христос был для Александра Меня средоточием жизни, мерилом всех вещей, залогом бессмертия.

Для айтматовского Иисуса Назарянина самое важное - быть услышанным, чтобы «таким способом возвести человека на престол призвания его - призвания к добру и красоте», чтобы спасти человечество от нравственного вырождения и физического самоуничтожения.

§2. Идейно – нравственная трансформация добра и зла в художественных творениях Чингиза Айтматова, Александра Меня

Сколько раз, начиная с библейских времен, разные люди возлагали на свои плечи гнет пилатова греха! Библия содержит архесюжеты, к которым человечество возвращается вновь и вновь, используя в новом художественном контексте. Евангелисты древних времен излагали мысль свою четко и скупо. Вот факты, как бы говорили они, а вы, люди, осмысливайте их сами. Великое искушение для художника - развернуть в объемное повествование историю странствующего философа из Назарета и римского прокуратора, развить собственную версию их взаимоотношений.

Так и Ч.Айтматов, и Александр Мень в контексте русской жизни ХХ столетия почувствовали взаимосвязь с древними библейскими временами.

Выходя на сегодняшнее осмысление вечного противостояния силы и кротости, агрессии и миролюбия, желания подавлять людей и желания служить им, появляется роман «Плаха»Чингиза Айтматова.

Ч. Айтматов подчинил нравственный смысл предания о Понтии Пилате и Иисусе Христе актуальным проблемам своего времени. Писатель заострил внимание на взаимоотношениях силы и слабости.

В романе Айтматова «Плаха» в споре Христа и Понтия Пилата столкнулись две противоположные концепции развития мира. Христос утверждает: главное в человеке - это труд его души изо дня в день, это самосовершенствование духа. В этом смысл существования людей, в этом истина. Пилат возражает: цель человека - достижение власти для утверждения диктата силы.

Библейский пласт в романе воспринимается как связующий центр нравственно-философского, социально-этического и экологического начал произведения. Сюжет о Понтии Пилате и Иисусе из Назарета обыгран Айтматовым в современном временном контексте. Внушая Иисусу мысль о вечном культе силы, привечающей своих и топчущей других, считая позицию Христа лишенной жизненной правды, пятый прокуратор Иудеи отправляет праведника на казнь, ибо последний нарушает этот вековечный, по мысли Пилата, жизненный принцип: «Людей не научат ничему ни проповеди в храмах, ни голоса с неба! - говорит он .- Они всегда будут следовать за кесарями, как стада за пастухами, и, преклоняясь перед силой и благами, почитать будут того, кто окажется беспощадней всех и могущественней всех, и славить будут полководцев и их битвы, где кровь хлынет потоками во имя владычества одних и покорения и унижения других»".[ 1,429 ]

Каждый пласт романа содержит аналогию противостояния Понтия Пилата и Иисуса Христа. Так, нравственно-философские искания отражены в судьбе религиозного юноши Авдия Каллистратова, а социально-этические проблемы осмыслены с позиций Бостона Уркунчиева. Кто противостоит этим героям? И Авдий, и Бостон полемизируют с рутинерами, защищающими не дух, а букву старых, устоявшихся представлений. Отец Координатор - представитель Московской патриархии владыка Дмитрий - выступает против открытой ревизии священного писания, предпринятой Авдием, выдвинувшем идею о Боге - современнике. «...Бог в нашем понятии бесконечен,- говорит Авдий,- но поскольку мысль на земле развивается от познания к познанию, напрашивается вывод: Бог тоже должен иметь свойство развития»".

Для Авдия новое заключено в преодолении вековечной закоснелости, в раскрепощении от догматизма, в представлении человеческому духу свободы в познании Бога и истины как высших нравственных начал собственного бытия. «Вы ратуете за монополию на истину,- говорит он отцам церкви,- но это по крайней мере самообман, ибо не может быть такого учения, даже богоданного, которое бы раз и навсегда познало истину до конца. Ведь если это так, значит, это мертвое учение»". Таким образом, Авдий стихийным путем приходит к диалектическому постижению истины через умозаключение о том, что Бог тоже должен иметь свойство развития. Следовательно, глубокий анализ жизненных явлений неизменно приводит к научным представлениям о мире, поэтому идея Бога в ее сегодняшней модификации, пожалуй, уже не опиум для народа, не явный тормоз для его развития, а нравственная идея, способствующая улучшению человеческой природы.

Предупреждая об опасностях инерционного мышления, автор романа проводит параллель между исканиями Авдия Каллистратова и чабана Бостона Уркунчиева. Последний задолго до появления бригадных и семейных подрядов настаивал на закреплении за ним земли в постоянное пользование, но партийные власти возражали против подобных требований и тем самым, как показала жизнь, тормозили прогрессивное развитие социально- экономических отношений.

Инерция старого мышления, представленная в романе позицией отцов церкви и партийных властей, восходит к убеждениям Пилата о вечном культе силы и власти. Такая точка зрения до некоторых пор оправдывала себя, но научно-технические достижения ХХ столетия потребовали коренного пересмотра отживших понятий, ибо встал вопрос о выживании всего человечества. Путь к новому мышлению лежал через приоритет общечеловеческих ценностей. То, что ранее воспринималось как слабость, стало связываться с идеей добра и миролюбия. Вот как возражает Пилату Иисус в романе Айтматова: «...ты уверен, что то и есть сила, что ты почитаешь силой. Но есть сила иного рода - сила добра, и постичь ее, пожалуй, труднее и сложнее, и для добродетели не меньше мужества требуется, чем для войн»".. Иисус Айтматова собственным примером демонстрирует приоритет добродетели. «С виду такой кроткий, а какая в нем сила»'", - дивится Понтий Пилат.

Та же сила живет и в Авдии Каллистратове. Неспособный на агрессию, он готов жизнь отдать за торжество добра и справедливости. Не случайно ожесточившаяся волчица Акбара только в Авдии видит человека, который достоин пощады. Люди безжалостно истребляют природный мир, во вражде своей готовы уничтожить друг друга. «...конец света не от меня, не от сти- стихийных бедствий, а от вражды людей грядет»", - говорит Христос в книге Айтматова. Поэтому знаменитая сцена в Гефсиманском саду, по версии писателя, предвещает гибель не только одного сына Божьего, но и всего человечества. Главная мысль романа «Плаха» такова: человек еще может - еще не поздно!- обрести гармонию с миром природы и возродить добродетель в самом себе, солидаризируясь с общечеловеческими ценностями всех времен и народов. Поэтому библейская нравственность, интерпретированная Ч.Айтматовым в его романе «Плаха» с позиций актуальности, является одной из объединяющих мир идей, цель которых - спасти человечество от нравственного вырождения и физического самоуничтожения.

Еще Достоевский говорил, что всякая кротость – страшная сила. В чем же сила Христа, Авдия Каллистратова? Она в нравственном примере добра, которое не сражается со злом методами зла. Мень, Айтматов не верят в революцию, войну, переворот: они верят в эволюцию, связанную с самосовершенствованием человека, живущего по законам добра, человечности, любви и правды. И настанет день, когда люди осознают себя единым братством, названным «Земляне», и поймут, что Земля – наш единый общий Дом, где нам жить вечно.

Завершая анализ произведений с точки зрения художественного воплощения в них категорий добра и зла можно с уверенностью сказать, что и Ч.Т.Айтматов, и А.Мень, поднимая самые злободневные вопросы современности, доказали важность присутствия у человека добра, свободы, совести, необходимость стремления к ним , ущербность, скудость жизни без них, рассматривали наличие этих категорий как гаранта существования человеческой цивилизации вообще.

Заключение

Александр Мень поставил себе целью быть доступным для нового поколения советской молодежи, той, которая начала освобождаться от иллюзий коммунистической идеологии и искала новых путей, отвечать на их вопросы, вести их ко Христу. Двери его дома были всегда широко открыты для друзей, прихожан и даже людей незнакомых, искавших с ним встречи. Сами они уважали его и верили в силу его молитвы.

Все, чему учил отец Александр, было сосредоточено на Иисусе Христе. Один из его духовных детей вспоминает: « Отец Александр мог бесконечно говорить о Христе как о близком человеке, всякий раз находя в нем новые живые черты».

"Христианин в современном мире" - он считал, что в этих словах заключена целая программа.

С особым вниманием отец Александр относился к культуре. Среди его друзей и духовных детей насчитывалось немало людей из мира искусства. Он считал, что в подлинном творчестве человек реализует Божий дар.

Он учил своих слушателей открывать присутствие Бога в мире. Все, что есть прекрасного и доброго в людях, все то хорошее, что они делают - все это от Бога, даже если они этого не подозревают. Мы никогда не должны отвергать добра, даже если его совершает неверующий. Напротив, мы должны этому радоваться.

Его первая книга «Сын человеческий» - книга об Иисусе Христе. На страницах этой книги православному священнику, историку и богослову Александру Меню удалось ярко и правдиво воссоздать евангельскую эпоху, донести до читателя образ Иисуса Назарянина. Жизнеописание Христа строится на основании Евангелий, лучших комментариев к ним, а также других литературных источников.

Христос не был мечтателем. Он трезво смотрит на мир и на человека. Он сурово правдив. Христос был для о. Александра прежде всего Учителем. Он говорил постоянно, что Христос оставил нам учение. Но ни до, ни после Него не было никого, кто так неоспоримо напомнил бы людям об утраченном ими богоподобии, как Он, ибо Сам был Богом. Его не мучают сомнения, колебания. Он изначально знает, куда идти, и уверенно ведёт за Собой народ. Пропо­ведь Иисуса обращена не к «массам», а к каждой отдельной личнос­ти. Она призывает к борьбе против эгоистических начал, к при­знанию ценности другого «я». Заповедь любви к ближнему конкретизируется Иисусом в простом правиле: «Во всем, как хотите, чтобы с вами по­ступали люди, поступайте и вы с ними».

Чингиз Айтматов - один из ведущих писателей нашей современности. Его роман "Плаха" - очень популярное произведение, потому что в нем затронуты актуальные проблемы настоящего времени. Эта книга является результатом наблюдений, размышлений и тревог автора по поводу неспокойной, угрожающей будущему действительности. Это сильное по своему содержанию произведение способно оказать человеку неоценимую помощь в борьбе за новый, светлый, высоконравственный путь, который назначен ему природой и на который люди рано или поздно выйдут.

Один из центральных эпизодов романа Ч. Айтматова – библейская легенда. Она передаёт сцену допроса Понтием Пилатом Христа, во время которого осуждённый и палач ведут разговор о проблемах человечества: о власти и человека, о путях в «Царство Истины», о свободе и несвободе личности. Библейская легенда трактуется под знаком беды, под знаком катастрофы, угрожающей человечеству от обвальной бездуховности. Сравнительно небольшое количество персонажей в библейской легенде романа «Плаха» позволяет сконцентрировать всё внимание на главных действующих лицах - Иисусе Назарянине и Понтии Пилате. Из художественных средств и приёмов выделим внутренние монологи и диалоги, образы-символы, портретные зарисовки, цветовую символику, лейтмотивные фразы, сравнения.

  Евангельский эпизод становится не просто фактом прошлого в едином временном ряду, он разворачивается как особое измерение конкретного в его соотношении с вечным, а айтматовский Христос является носителем идей, воплощающих эту особую меру.  Библейская реминисценция освещает намечающуюся тему Авдия как тему человека особенного, при всей его конкретности, тему человека избранного судьбой за его преданность вечным, истинным идеалам.
    Воплощением этого истинного идеала в романе предстает прежде всего Иисус Христос, которого страстно проповедует Авдий, призывая людей мерить себя его, христовой мерой. Вся жизнь и мученическая смерть Авдия - реальность правоты Христа, возвестившего свое второе пришествие в стремлении людей к праведности, утверждаемом через страдание. Отец Александр хотел рассказать сегодняшним людям о земной жизни Иисуса Христа так, чтобы они почувствовали себя ее свидетелями. Михаилу Булгакову были с детства знакомы христианские догмы и евангельские истории. Евангельские" эпизоды в книге Ч. Айтматова изумили читателей. Ведь он всегда был вдохновляем национальной художественной традицией, достаточно далекой от образов христианской культуры.

Книга «Сын человеческий» воссоздает полную Евангельскую эпоху, донося до читателя образ Иисуса Назарянина от рождения до его смерти. В романе Чингиза Айтматова «Плаха» библейский сюжет – это эпизод.

В историческом исследовании «Сын человеческий» Мень не меняет имени Иисуса Христа, а называет его еще Учителем, Сыном Божиим, Мессией, Спасителем. Иисус Назарянин Чингиза Айтматова более богоподобен, хотя и сохраняет качества обыкновенных людей. В романе Ч.Айтматова Иисус остаётся верен идеям Нового Царства и Свободы, которые проповедовал, веря, что «...смерть бессильна перед духом.»[1,423].

Утверждая свое мессианское предназначение, Иисус Христос говорит: «Я- Сын Божий. Я и Отец- одно». …». Образ Христа в "Плахе" декларирует: "...я... приду, воскреснув, а вы, люди, пришествуете жить во Христе, в высокой праведности, вы ко мне придете в неузнаваемых грядущих поколениях... Я буду вашим будущим ".

Итак, Иисус Христос был для Александра Меня средоточием жизни,

Для айтматовского Иисуса Назарянина самое важное - быть услышанным, чтобы «таким способом возвести человека на престол призвания его - призвания к добру и красоте», чтобы спасти человечество от нравственного вырождения и физического самоуничтожения.

Великое искушение для художника - развернуть в объемное повествование историю странствующего философа из Назарета и римского прокуратора, развить собственную версию их взаимоотношений.

Сюжет о Понтии Пилате и Иисусе из Назарета обыгран Айтматовым в современном временном контексте. Авдий стихийным путем приходит к диалектическому постижению истины через умозаключение о том, что Бог тоже должен иметь свойство развития.

Инерция старого мышления восходит к убеждениям Пилата о вечном культе силы и власти. Путь к новому мышлению лежал через приоритет общечеловеческих ценностей. То, что ранее воспринималось как слабость, стало связываться с идеей добра и миролюбия. Вот как возражает Пилату Иисус в романе Айтматова: «...ты уверен, что то и есть сила, что ты почитаешь силой. Но есть сила иного рода - сила добра, и постичь ее, пожалуй, труднее и сложнее, и для добродетели не меньше мужества требуется, чем для войн»". Иисус Айтматова собственным примером демонстрирует приоритет добродетели. «С виду такой кроткий, а какая в нем сила»'", - дивится Понтий Пилат.

В чем же сила Христа, Авдия Каллистратова? Она в нравственном примере добра, которое не сражается со злом методами зла. Булгаков, Мень, Айтматов не верят в революцию, войну, переворот: они верят в эволюцию, связанную с самосовершенствованием человека, живущего по законам добра, человечности, любви и правды. И настанет день, когда люди осознают себя единым братством, названным «Земляне», и поймут, что Земля – наш единый общий Дом, где нам жить вечно.

Список использованной литературы

1.Айтматов А.Т. Буранный полустанок. Плаха. -М.: Профиздат, 1989. - 585 с.

2.Виноградов И. Духовные искания русской классики. - М.: Советский писатель, 1987. - 380 с.

3.Иванов А.В. О свободе // Вопросы философии. -1993.- №11. -С.10-15.

4.Изучение литературы 19 – 20 вв. по новым программам. Сборник научно – методических статей. Отв. редактор Бодрова Н.А. Самара,с.208.

5.Королёв А. Между Христом и Сатаной //Театральная жизнь. -1991.-№13.-С.28-31.

6.Литературный энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1987. - 750 с.

7.Мень А.В. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. В 7 т. Т. 7: Сын человеческий / Худож. В. Виноградов. – М.: СП «Слово», 1992. – 381 с.

8.Мень А.В. Свет миру. М. Агентство печати имени Сабашниковых. Литературно - художественное агентство «ТОЗА». НПФ «Синектика»,

1991, 96с.

9.Мень А.В. Культура и духовное восхождение. – М.: Искусство, 1992. – 495 с.

10. Чубинский В. И снова о «Плахе» // Нева. -1987.- №8. -С.158-164.