Функции и значения эпиграфов в произведении А.С. Пушкина " Капитанская дочка"

Таблица №1

С.П. – собственные предположения, гипотеза, сопоставления

Комментарии:

1. КНЯЖНИН Яков Борисович (1742—1791) — известный русский драматург екатерининской эпохи. Сын псковского вице-губернатора, К. получил образование в гимназии при Академии наук; изучил французский, немецкий и итальянский яз. В 17 лет уже печатал стихи в журнале «Трудолюбивая пчела» Сумарокова (1759). С 1764 был на гражданской и военной службе; проиграв казенные деньги (1773), вышел в отставку и, покинув столицу, занялся исключительно лит-ым трудом. Для заработка переводил Вольтера («Генриада»), Корнеля, Кребийона, Гесснера.

Лит-ая известность К. началась с трагедии «Дидона» (1769); всего он написал 7 трагедий (из них:«Росслав», «Титово милосердие» — по заказу Екатерины), 4 комедии (лучшие — «Хвастун» и «Чудаки»), 8 комических опер (лучшие — «Сбитенщик» и «Несчастье от кареты»), мелодраму и ряд стихотворений, литературно незначительных. Пьесы К. прочно держались в репертуаре. К. пользовался славой «Российского Расина». В 1783 был выбран членом Российской академии. Последняя трагедия К. «Вадим» (1789), напечатанная после смерти К. (в 1793), вызвала цензурные гонения как «очень язвительная против монархической власти» и вследствие этого была изъята.Творчество К. формируется под воздействием французского классицизма XVIII в., затронутого уже влиянием мещанской драмы. Сюжеты трагедий заимствованы у Вольтера, Расина, Метастазио и др., в комедии К. подражал Мольеру, Бомарше, Детушу. Трагедии К. риторичны, местный колорит в них отсутствует. Комедии и комические оперы обладают большими лит-ыми достоинствами, стройностью композиции, комическими положениями, живой обрисовкой характеров, образным и легким яз., изобилующим однако галлицизмами. К. явился выразителем психоидеологии передовых слоев господствовавшего класса — дворянства: отсюда у него упор на обязанности монарха и гражданина. Столкновение двух идеологий — монархической и республиканской («Вадим») — разрешается К. в пользу первой, но с несомненной симпатией к представителям политического свободолюбия. Быт «поселян» идеализирован в духе сентиментализма.

Сатира К. в комедиях бичует французоманию, взяточничество, отсутствие сознания гражданского долга и чувства чести в дворянской среде. Его «Хвастун» — прототип гоголевского Хлестакова.

Библиография:

1. Собр. сочин. Княжнина, 4 тт., СПБ., 1787 (изд. 2-е, 5 чч., СПБ., 1802—1803; изд. 3-е, 5 чч., СПБ., 1817—1818, с биографией автора — лучшее изд.; изд. 4-е, 2 тт., СПБ., 1847—1848); Вадим Новгородский, Трагедия Я. Княжнина, с предисл. В. Саводника, М., 1914; значительнейшую часть од, сатир и мелких стихотворений, биографич. очерк, прилож. к изд. сочин. Княжнина, 1818, вместе с разбором его стихотворений А. Д. Галахова, см. в «Русской поэзии XVIII в.», Под редакцией С. А. Венгерова, вып. IV, СПБ., 1894.

1. В поэме “Россияда”, из которой взят пушкинский эпиграф, изображается взятие Казани Иваном Грозным. Эпиграф воссоздает образ реального исторического пространства - града (Казани), покоренного Грозным.

Образ царя Ивана Грозного - это своеобразный микромир - символ вольности и силы. Не зря он ассоциируется с орлом, птицей независимой, гордой, сильной.

Пушкин использует здесь ассоциативный тип построения художественного пространства. Современный писателю читатель, знавший сочинения Хераскова, конечно, помнил, что в первой строке эпиграфа автор пропустил слова “Меж тем Российский царь”. Таким образом, контекст, появляющийся в сознании читателя, намекал на “царственный” облик Пугачева, о чем свидетельствовал также эпиграф к шестой главе. Образ Пугачева, как об этом уже было написано выше, по мнению Шкловского, ассоциировался у Пушкина с Иваном Грозным.

1. На самом деле такого отрывка, как отмечают многие исследователи творчества Пушкина, в частности В. Шкловский, у Сумарокова нет. Пушкин сочинил его. Художественная функция этого эпиграфа заключается в том, что он выражает авторскую оценку героя - Пугачева. Символика эпиграфа перекликается с дальнейшим изложением. В "калмыцкой сказке", рассказанной Пугачевым - он сравнивает себя с орлом. В этой народной сказке в иносказательной форме Пугачев выражает свое представление о настоящей жизни. Сказка эта о двух возможных выборах жизненного пути: тихом, размеренном, небогатом внешними событиями и другом ярком, насыщенном, но коротком. Символическую роль играют и герои сказки - орел и ворон. Орел - царь птиц, это образ, связанный с идеей свободы, практически всегда несущий положительнуюоценочность. Ворон - птица мрачная, этот образ связан с представлением зла, смерти, беды, а также с идеей древности, долголетия и даже вечности.( ПУШКИН –СКАЗИТЕЛЬ –др. русск. Литература)

1. В рукописи второй главы этому эпиграфу предшествовал другой: “Где же Вожатый? Едем!”, взятый из стихотворения Жуковского

Почему же Пушкин предпочел последний вариант эпиграфа первому? Какова художественная функция эпиграфа, взятого из народной песни?Пушкин здесь использует реалистический способ расширения границ внешнего пространства. Из дворянской екатерининской России мы попадаем в Россию “незнакомую”, в которой без вожатого не обойтись.Для кого эта Россия - “сторона незнакомая”? Кому в ней без вожатого дороги не найти? Эти вопросы заданы самим эпиграфом, а ответ на них мы получаем, уже читая вторую главу романа.

Эпиграф к главе соотносит героев - Гринева и вожатого - с пространством, где оба попадают во власть стихии - буран.

Гринев, увидев Пугачева в степи, спрашивает его:

- Послушай, мужичок, знаешь ли ты эту сторону?

- Сторона мне знакомая, - отвечал дорожный.

Пушкин, слегка изменяя строку песни, про­должая ее образ, как бы спорит с ней: степь не чужбина для Пугачева.

Эпиграф к главе, во-первых, создает эмоциональный настрой: предощущение чего-то трагического, непоправимого. Во-вторых, эпиграф воссоздает действительность за краем действительности повествования, воспроизводит “в подлиннике” ее сознание и культуру, "стиль эпохи". Это внетекстовое пространство весьма неоднородно, в нем можно выделить два микромира: мир дворян и мир народа. И если в первом эпиграфе звучали голоса дворянской России, то во втором мы слышим голос народный и ощущаем мощь этого голоса 'Этот голос - символ народный России, которая говорит надругом языке, лишь ей понятном.Да, такая Россия для молодого Петруши Гринева - “сторона незнакомая”, ему в ней без вожатого, без помощника не обойтись.Итак, уже в эпиграфе автор, используя метафорический тип построения пространства, создает образ России, незнакомой, чужой, в которой трудно найти правильную дорогу.

1. Оба эпиграфа воссоздают мир простых добрых людей, в основе мировосприятия которых находятся патриархальные нравы (“старинные люди”). Это мир, в котором люди живут в гармонии с собой и своей совестью. Чувство долга, честь и достоинство - вот их “духовный капитал”. На этих людях держится Россия, это они по зову сердца и совести будут защищать ее в трудный для нее, трагический момент (“как лютые враги придут” - “зарядим картечью пушку”).Граница, отделяющая эти эпиграфы от главы, очень ослаблена и открыта; внетекстовой мир, созданный в эпиграфах, свободно вторгается в повествовательный мир, образуя целостную картину художественного мира произведения.

Петруша Гринев, чем дольше живет в Белогорской крепости, тем сильнее привязывается к семье капитана Миронова, открывая для себя ранее не замеченную красоту этих простых добрых людей, испытывая радость от общения с ними: “Другого общества не было, но я другого и не желал”. Не военная служба, не смотры и награды его идеал, а беседы с милыми простыми людьми, занятия литературой, любовные переживания - вот сфера его жизни.

1. В. Шкловский отмечает еще одну художественную функцию эпиграфа к третьей главе “Старинные люди, мой батюшка”, взятого из комедии Д. И. Фонвизина. Слова эти принадлежат Простаковой. А чем был образ Простаковой в эпоху Пушкина? Для современников поэта Простакова - жестокая, грубая, необразованная, ограниченная женщина.Василиса Егоровна, комендантша, пославши поручика рассудить городового солдата с бабой, снабдила его такой инструкцией: “Разбери, кто прав.кто виноват, да обоих и накажи”. Узнав о приезде Гринева, Василиса Егоровна говорит: “Отведи Петра Андреича к Семену Кузову. Он, мошенник, лошадь свою пустил ко мне в огород” Вне всякого сомнения, в Василисе Егоровне так и проглядывает фонвизинскаяПростакова. И, наверное, прав Шкловский, что считает, что Пушкин дает точную характеристику своих героев и для него комендантша, хотя и храбро умирающая, “не то, что мы называем положитель­ным типом”. Пушкин видит в ней и простаковские элементы. Нельзя не согласиться со Шкловским в том, что в данном случае эпиграф служит “уточнением идеологической характеристики ”.

1. UNIVERSITY OF NIŠ

The scientific journal FACTA UNIVERSITATISтSeries: Linguistics and Literature Vol.2, No 6, 1999 pp. 21 - 32

Editor of series: NedeljkoBogdanović, e-mail: [email protected]

Address: Univerzitetskitrg 2, 18000 Niš, YU, Tel: +381 18 547-095, Fax: +381 18 547-950http:// ni.ac.yu/Facta

К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ СТИЛИЗАЦИИ В РОМАНЕ

А.С. ПУШКИНА "КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА"

(К 200 -летию со дня рождения)

UDC 882.09-31

Л.И. Раздобудько-ЧовичНови Сад

Если внимательно присмотреться к функциям эпиграфов, которые помещены в

начале каждой главы, то легко заметить, что при всем разнообразии их функций у

них есть одна общая черта. Они раскрывают, освещают и осмысляют, пародически

или иронически, повествование, подготавливая читателя к сравнительной оценке

содержания или стиля данной главы, а также приемов изображения быта с точки

зрения иных типичных для других эпох литературных норм и образов, которые

даны в эпиграфах.Кроме того, у них есть еще одна функция: эпиграфы как бы

проецируют образы каждой главы романа на фон другого исторического стиля: во-

первых, русского классицистического стиля из произведений Княжнина, Фонви-

зина, Хераскова, Сумарокова; во-вторых, народно-поэтического, фольклорного, в

виде цитат из старинных песен и пословиц. Тем самым устанавливается связь

времени, конкретного исторического, с временем иным, более отдаленным, даже

"мифологическим".

1. РВБ: А.С.Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах. С.М.Петров. Комментарии: А.С. Пушкин, "Капитанская дочка".

Глава эта не включена в окончательную редакцию «Капитанской дочки» и сохранилась в черновой рукописи, где названа «Пропущенная глава». В тексте этой главы Гринев именуется Буланиным, а Зурин — Гриневым.

1. Натан Эйдельман. Эпиграф Тынянова.

…И тут является писатель Р. и напоминает: Пушкин, "Капитанская дочка", эпиграф к главе XI:

"В ту пору лев был сыт, хоть сроду он свиреп.

"Зачем пожаловать изволил в мой вертеп?"

Спросил он ласково.

А. Сумароков".

На самом же деле нет у Сумарокова таких строк: сочинено Пушкиным "в сумароковском духе"!

А к главе XIII:

"Не гневайтесь, сударь: по долгу моему

Я должен сей же час отправить вас в тюрьму.

- Извольте, я готов; но я в такой надежде,

Что дело объяснить дозволите мне прежде.

Княжнин."

На самом деле нет у Княжнина таких стихов: сочинено Пушкиным в стиле Княжнина.

Пушкин! Вот кто виновник, вот кто развязал тыняновскую инициативу. И ведь в "Капитанской дочке" пятнадцать эпиграфов, из которых тринадцать "подлинных"!

Но, может, в том-то и суть, чтобы среди нескольких реальных поместить один-два сочиненных - так, чтобы и не отличались и воздействовали на читателя, словно это прекрасный чужой текст: читатель же очень любит укреплять свой взгляд на книгу чужими авторитетами, высказываниями; может быть, больше любит, чем подозревает. Ну что бы Пушкину не подписываться Сумароковым, а так эпиграф подать, чтобы все догадались - он сам сочинил! Так нет, нужен для "Капитанской дочки" лишь Сумароков - для иллюзии, для... трудно сформулировать, легче почувствовать! но нужен для воздействия на какие-то особые струны читательской души, требующие здесь именно Сумарокова.

http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/NYE/TYNYANOV.HTM

1. В слове этого пушкинского эпиграфа говорит мир с его “шумом и звоном”, с его толками, слухами, домыслами. Образ мирской молвы соотносится автором с образом морской волны, которая подхватывает человека и несет его по волнам житейского моря. Эти художественные образы получают конкретное наполнение.. Одних слов: “Государев кум со своей хозяюшкой”, - то есть свидетельства о принадлежности пойманных людей к миру восставших, достаточно Зурину, чтобы, не размышляя, отправить Гринева в острог. Но вот Гринев арестован и приведен на суд. Его уверенность в том, что ему удастся оправдаться, зиждилась на чувстве своей человеческой правоты. Отец Гринева, получив письмо от родственника, в котором тот писал о Петре Гриневе, называет сына “ошельмованным изменником”. Приговор ему произносит не только дворянский суд, по и родной отец. Так, людская молва, вторгаясь в частную жизнь человека, “бросает” его в волны житейского моря: выплывет - не выплывет Человеческая судьба Гринева и Маши оказывается в постоянном соприкосновении с “мирской молвой”, и жизни и счастью героев грозит смертельная опасность. На что в этом случае могут надеяться герои? На пра­восудие? На милость?Маша Миронова просит Екатерину II за Гринева, но приехала она “просить милости, а не правосудия”. Императрица, в отличие от Пугачева, не проявляет к Гриневу той милости, о которой просит Марья Ивановна. Истинный правитель, коим в романе является Екатерина II, по мысли Пушкина, творит не произвол (“Казнить так казнить, жаловать так жаловать”), а правосудие. И Екатерина II приняла решение не прежде, чем внимательно выслушала Марью Ивановну и вникнула в сложную, запутанную историю Гринева, во многом “овеянную мирской молвой”."Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена в невиновности вашего жениха."Итак, истинного правителя от ложного, по мнению Пушкина, отличает правосудие.

Этой точки зрения придерживается литературовед Г. Красухин.

Но вот, например, Ю. Лотман придерживается иной точки зрения. По мнению Лотмана, Екатерина II как императрица вынуждена осудить Гринева, но как человек она его прощает. Милость, по мысли Лотмана, противопоставлена в романе правосудию - Он утверждает: в борьбе двух сословий, в кровавой войне человечность, милость важнее сословных, политических интересов и любых иных интересов. Для Пушкина, как считает Лотман, правильный путь состоит не в том, чтобы из одного лагеря современности перейти в другой, а в том, чтобы “подняться над “жестоким веком”, сохранив в себе гуманность, человеческое достоинство и уважение к живой жизни других людей. Такими он показывает своих героев, которые, имея в душе крепкий нравственный стержень, не поддаются мирской волне, а противостоят ей, умея плыть, не по течению волн житейского моря, а наоборот, против них.

Мы считаем, что правы оба литературоведа, так как Пушкин, как истинный художник, избегает однозначного смысла. Нет правды в категорическом суждении, нет правды без учета чужой, другой правды; истина диалогична. Таким образом, хронотоп эпиграфа в последней главе помогает понять авторскую концепцию мира и человека.Эпиграф звучит как реплика, обращенная ко всему миру. Произведение резонирует миру как некое эхо. Это не является только "условностью". Оно необычайно важно. Ограниченная точка зрения рассказчика, благодаря посредничеству этого эха, является более широкой, общечеловеческой.

1. ИГО - угнетающая, порабощающая сила.С.И.Ожегов. Словарь русского языка. Изд-е 18-е, М. 1986

МОНГОЛО-ТАТАРСКОЕ ИГО на Руси (1243-1480), традиционное название системы эксплуатации русских земель монголо-татарскими завоевателями. Установлено в результате нашествия Батыя. После Куликовской битвы (1380) носило номинальный характер. Окончательно свергнуто Иваном III в 1480 году. Было тормозом экономического, политического и культурного развития, одной из главных причин отставания Руси от западно-европейских стран.

Советский Энциклопедический Словарь. Изд-е 4-е, М. 1987

…С распадом Орды и с возникновением на ее развалинах новых ханств - Казанского, Астраханского, Крымского, Сибирского, - возникла совершенно новая ситуация: отпал, прекратился институт вассального подчинения Руси. Это выражалось в том, что все отношения с новыми татарскими государствами стали происходить на двусторонней основе. Началось заключение двусторонних договоров по политическим вопросам, по окончании войн и при заключении мира. И именно это было главным и важным изменением.

Внешне же, особенно в первые десятилетия, в отношениях между Русью и ханствами не произошло как бы заметных изменений:

Московские князья продолжали эпизодически платить татарским ханам дань, продолжали посылать им подарки, а ханы новых татарских государств, в свою очередь, продолжали сохранять старые формы отношений с Московским великим княжеством, т.е. устраивали иногда, как и Орда, походы против Москвы вплоть до стен Кремля, прибегали к опустошительным набегам за полонянниками, угоняли скот и грабили имущество подданных великого князя, требовали от него уплатить контрибуцию и т.д. и т.п.

Но после завершения военных действий стороны стали подводить правовые итоги - т.е. фиксировать свои победы и поражения в двусторонних документах, заключать мирные или перемирные договоры, подписывать письменные обязательства. И именно это существенно меняло их подлинные отношения, вело к тому, что фактически существенно менялось все взаимоотношение сил обеих сторон…

http://www.spsl.nsc.ru/history/descr/igo.htm(См. "Особенности международно-правовых отношений Руси с Ордой")