Внеклассное мероприятие, посвященное памяти А.П. Чехова

Северо-Казахстанский профессионально-педагогический колледж

Белоусова Ю.Е. преподаватель литературы

Сценарий

внеклассного мероприятия к 155-летию со дня рождения А.П.Чехова «Памяти А.П. Чехова посвящается...»

Цель: формирование режиссерских навыков, навыков составления и редактирования сценария, артистичности на сцене, сплочение коллектива через одно действие.

Задачи: 1) формировать интерес к изучению литературы Чехова;

2) развивать память, речь, творческие способности;

3) воспитывать уважение к культуре эпохи конца 19 начала 20

веков.

Оформление: мультимедийный проектор, слайд-представление, костюмы,

декорации на сцене.

Подготовительная работа: составление сценария и распределение ролей,

подготовка слайдов к презентации, поиск

музыкального оформления мероприятия,

репетиции.

Методические советы: на репетициях обращалось внимание на

выразительное чтение ролей, эмоциональное

выражение при исполнении той или иной сцены;

были четко сформулированы действия при работе с

декорациями.

Используемые методы: репродуктивные (воспроизведение), творчески-

воспроизводящие, информационно-развивающие.

Заключительный этап: в заключение театрализованного представления зал

аплодировал и кричал браво – все вовлеклись в

развитие действия и ждали продолжения.

Действующие лица: ведущий, автор, исполнители ролей, помощники во

время работы с декорациями.

Сценарий

(АВТОР) 29 января было 155 лет со дня рождения великого поэта и драматурга Антона Павловича Чехова. Я думаю, все слышали имя этого человека. Родился Чехов в Таганроге. С самого детства он был исключительно одарённым мальчиком. Учился в гимназии, часто замещал отца на работе. А по вечерам Антон пел в хоре. В 1876 году Чеховы переехали в Москву, и Антон поступил на медицинский факультет Московского университета, где слушал лекции знаменитых профессоров - Н. Склифосовского, Г. Захарина и др.

«Стрекоза» - его первое печатное издание. С этого времени начинается непрерывная литературная деятельность Антона Павловича Чехова. Он сотрудничает с журналами «Зритель», «Будильник», «Свет и тени», «Мирской толк», «Осколки». Пишет в основном в жанре короткого рассказа: юморески, сценки, подписываясь псевдонимом - Антоша Чехонте или Человек без селезенки. В 1884 году вышла первая книга театральных рассказов Чехова «Сказки Мельпомены».

Я думаю, что каждый из вас в своей жизни прочитал и прослушал хоть одну пьесу А.П. Чехова. Но слышали ли вы его стихи? Я думаю, нет! Я сама только недавно перечитывая литературу Чехова узнала, что он писал и замечательные стихи. Давайте послушаем!

ЧТЕЦЫ

1. Как дым мечтательной сигары, 
   Носилась ты в моих мечтах, 
   Неся с собой любви удары 
   С улыбкой пламенной в устах. 
   Но я – увы! — погиб уж для мечтаний, 
   Тебя любя, я веру потерял… 
   И средь моих мечтательных скитаний 
   Я изнывал и угасал!.. 
   Прости меня… Зачем тревожить 
   Заснувшего в гробу навеки мертвеца? 
   Иди вперед! Не унывай! Быть может, 
   Найдешь другого… подлеца!!  (Оксана)

2. Прости меня, мой ангел белоснежный, 
   Подруга дней моих и идеал мой нежный, 
   Что я, забыв любовь, стремглав туда бросаюсь, 
   Где смерти пасть… О, ужасаюсь! 
   В могильный склеп с груди горячей, 
   Убитый, раненый, лежачий, 
   Стремглав я падаю… Не плачь, прости, 
   Все птицы будут петь и розаны цвести 
   Над свежевырытой могилой, 
   Куда меня злой рок стремглав опустит. 
   Тогда поймешь, как я страдал, 
   Как я любил свой идеал… 
   Над ней стремглав взойдет моя идея 
   Во образе цветов, ландышей, роз приятных; 
   Тогда по повеленью таинств непонятных 
   Из гроба буду я вставать стремглав ночами 
   И, отравясь, цветов благоуханьем, 
   Как чудной девицы лобзаньем, 
   Уйду обратно в гроб стремглав 
   С прослезненными глазами…  (Карина)

3. Шли однажды через мостик 
   Жирные китайцы, 
   Впереди них, задрав хвостик, 
   Торопились зайцы. 
   Вдруг китайцы закричали: 
   «Стой! Стреляй! Ах, ах!» 
   Зайцы выше хвост задрали 
   И попрятались в кустах. 
   
   Мораль сей басни так ясна: 
   Кто зайцев хочет кушать, 
   Тот, ежедневно встав от сна, 
   Папашу должен слушать.  (Оксана и Карина)

АВТОР

Сам Чехов никогда не любил свои стихи. Некоторые из них он даже подписывал «в минуты идиотски-философского настроения». А мне, кажется, что очень даже достойные! Но есть еще и прекрасные рассказы. Правда, мы покажем самые короткие из них! Но как гласит мудрая крылатая фраза, сказанная некогда Антоном Павловичем Чеховым - «Краткость — сестра таланта». Давайте посмотрим!

О ВРЕДЕ ТАБАКА

СЦЕНА-МОНОЛОГ В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ

ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО

Алёна Ивановна Нюхина, жена своего мужа, содержателя музыкальной школы и женского пансиона. (Батырева Валерия)Нюхина (с дулькой на голове, растрепанной челкой, величественно входит, кланяется и поправляет жилетку, часто подмигивает правым глазом).(снимаю бушлат) брр… холодно. Милостивые государыни и некоторым образом милостивые государи. (Расчесывает челку.) Мужу моему было предложено, чтобы я с благотворительною целью прочла здесь какую-нибудь популярную лекцию. Что ж? Лекцию так лекцию — мне решительно все равно. Я, конечно, не профессор и чужда ученых степеней, но, тем не менее, все-таки я вот уже тридцать лет, не переставая, можно даже сказать, для вреда собственному здоровью и прочее, работаю над вопросами строго научного свойства, размышляю и даже пишу иногда, можете себе представить, ученые статьи, то есть не то чтобы ученые, а так, извините за выражение, вроде как бы ученые. Между прочим, на сих днях мною написана была громадная статья под заглавием: «О вреде некоторых насекомых». Дочерям очень понравилось, особенно про клопов, я же прочитала и разорвала. Ведь всё равно, как ни пиши, а без персидского порошка не обойтись. У нас даже в рояли клопы... Предметом сегодняшней моей лекции я избрала, так сказать, вред, который приносит человечеству потребление табаку. Я сама курю, но муж мой велел читать сегодня о вреде табака, и, стало быть, нечего тут разговаривать. О табаке так о табаке — мне решительно всё равно, вам же, милостивые государи, предлагаю отнестись к моей настоящей лекции с должною серьезностью, иначе как бы чего не вышло. Кого же пугает сухая, научная лекция, кому не нравится, тот может не слушать и выйти. (Поправляет жилетку.)  Табак есть, главным образом, растение... Когда я читаю лекцию, то обыкновенно подмигиваю правым глазом, но вы не обращайте внимания; это от волнения. Я очень нервный человек, вообще говоря, Впрочем (поглядев на часы), ввиду недостатка времени, не станем отклоняться от предмета лекции. Надо вам заметить, муж мой содержит музыкальную школу и частный пансион, то есть не то чтобы пансион, а так, нечто вроде. Между нами говоря, муж любит пожаловаться на недостатки, но у него кое-что припрятано, этак тысяч сорок или пятьдесят, у меня же ни копейки за душой, ни гроша — ну, да что толковать! В пансионе я состою заведующей хозяйственною частью. Я закупаю провизию, проверяю прислугу, записываю расходы, шью тетрадки, вывожу клопов, ловлю мышей. Еще я часто бываю голодна. Вчера, например, он не дал мне обедать. «Тебя, говорит, чучело, кормить не для чего...» Но, однако (смотрит на часы), мы заболтались и несколько уклонились от темы. Будем продолжать. Хотя, конечно, вы охотнее прослушали бы теперь романс, или какую-нибудь этакую симфонию, или арию... (Запевает.) «Мы не моргнем в пылу сраженья глазом...» Не помню уж, откуда это... Между прочим, я забыл сказать вам, что в музыкальной школе моего мужа, кроме заведования хозяйством, на мне лежит еще преподавание математики, физики, химии, географии, истории, сольфеджио, литературы и прочее. За танцы, пение и рисование муж берет особую плату, хотя танцы и пение преподаю тоже я. Наше музыкальное училище находится в Пятисобачьем переулке, в доме № 13. Вот потому-то, вероятно, и жизнь моя такая неудачная, что живем мы в доме № 13. И дочери мои родились 13-го числа, и в доме у нас 13 окошек... Ну, да что толковать! Для переговоров мужа моего можно застать дома во всякое время, а программа школы, если желаете, продается у швейцара по 30 коп. за экземпляр. (Вынимает из кармана несколько брошюрок.) И вот я, если желаете, могу поделиться. За каждый экземпляр по 30 копеек! Кто желает? (Пауза.) Никто не желает? Ну, по 20 копеек! (Пауза). Досадно. Да, дом № 13! Ничто мне не удается, постарела, поглупела... Вот читаю лекцию, на вид я весела, а самой так и хочется крикнуть во всё горло или полететь куда-нибудь за тридевять земель. И пожаловаться некому, даже плакать хочется... Вы скажете: дочери... Что дочери? Я говорю им, а они только смеются... У нас семь дочерей... Нет, виновата, кажется, шесть... (Живо.) Семь! Старшей из них, Анне, двадцать семь лет, младшей семнадцать. Милостивые государи! (Оглядывается.) Я несчастлива, я обратилась в дуру, в ничтожество, но в сущности вы видите перед собой счастливейшую из матерей. В сущности это так должно быть, и я не смею говорить иначе. Если б вы только знали! Я прожила с мужем тридцать три года, и, могу сказать, это были лучшие годы моей жизни, не то чтобы лучшие, а так вообще. (Оглядывается.) Впрочем, он, кажется, еще не пришел, его здесь нет, и можно говорить всё, что угодно... Я ужасно боюсь... боюсь, когда он на меня смотрит. Да, так вот я и говорю: дочери мои не выходят так долго замуж вероятно потому, что они застенчивы, и потому, что мужчины их никогда не видят. Вечеров давать муж не хочет, на обеды он никого не приглашает, это очень скупой, сердитый, сварливый мужик, и потому никто не бывает у нас, но... могу вам сообщить по секрету...(Приближается к рампе.) Дочерей можно видеть по большим праздникам у тетки их Натальи Семеновны, той самой, которая страдает ревматизмом и ходит в этаком желтом платье с черными пятнышками, точно вся осыпана тараканами. Там подают и закуски. А когда там не бывает моего мужа, то можно и это... (Щелкает себя по шее.) Надо вам заметить, пьянею я от одной рюмки, и от этого становится хорошо на душе и в то же время так грустно, что и высказать не могу; вспоминаются почему-то молодые годы, и хочется почему-то бежать, ах если бы вы знали, как хочется! (С увлечением.) Бежать, бросить всё и бежать без оглядки... куда? Всё равно куда... лишь бы бежать от этой дрянной, пошлой, дешевенькой жизни, превратившей меня в старую, жалкую дуру, старую, жалкую идиотку, бежать от этой глупого, мелкого, злого, злого, злого скряги, от моего мужа, который мучил меня тридцать три года, бежать от музыки, от кухни, от его денег, от всех этих пустяков и пошлостей... и остановиться где-нибудь далеко-далеко в поле и стоять деревом, столбом, огородным пугалом, под широким небом, и глядеть всю ночь, как над тобой стоит тихий, ясный месяц, и забыть, забыть... О, как бы я хотела ничего не помнить!.. Как бы я хотел сорвать с себя эту подлую, старую кофту, в которой я тридцать лет назад венчалась...(срывает с себя кофту), в которой постоянно читаю лекции с благотворительною целью... Вот тебе! (Топчет кофту.) Вот тебе! Стара я, бедна, жалка, как эта самая жилетка с ее поношенной, облезлой спиной...  Не нужно мне ничего! Я выше и чище этого, я была когда-то молода, умна, училась в университете, мечтала, считала себя человеком... Теперь не нужно мне ничего! Ничего бы, кроме покоя... кроме покоя! (Поглядев в сторону, быстро надевает кофту.) Однако за кулисами стоит муж… Пришел и ждет меня там...(Смотрит на часы.) Уже прошло время... Если спросит он, то пожалуйста, прошу вам, скажите ему, что лекция была... что чучело, то есть я, держала себя с достоинством. (Смотрит в сторону, откашливается.) Он смотрит сюда... (Возвысив голос.) Исходя из того положения, что табак заключает в себе страшный яд, о котором я только что говорила, курить ни в каком случае не следует, и я позволю себе, некоторым образом, надеяться, что эта моя лекция «о вреде табака» принесет свою пользу. Я все сказала.

(Автор) Пьеса в одном действии по мотивам рассказа «Дома»

Евгения (прокурор окружного суда) заходит к себе в кабинет и снимает перчатки. За ней идет гувернантка и говорит: – Приходили от Григорьевых за какой-то книгой, но я сказала, что вас нет дома. Почтальон принес газеты и два письма. Кстати, Евгения Петровна, я просила бы вас обратить ваше внимание на Сережу. Сегодня и третьего дня я заметила, что он курит. Когда я стала его усовещивать, то он, по обыкновению, заткнул уши и громко запел, чтобы заглушить мой голос.
Евгения Петровна поглядел на докладывавшую ему гувернантку и засмеялась.
– Сережа курит… – пожала она плечами. – Воображаю себе этого карапуза с папиросой! Да ему сколько лет?

– Семь лет. Вам кажется это несерьезным, но в его годы курение составляет вредную и дурную привычку, а дурные привычки следует искоренять в самом начале.
– Совершенно верно. А где он берет табак?
– У вас в столе.
– Да? В таком случае пришлите его ко мне.
(По уходе гувернантки Евгения села в кресло перед письменным столом, закрыл глаза и стала думать.)

(за одной кулисой кто-то ходит из угла в угол, явно нервно о чем-то думая, в другой кулисе игра на пианино, и разговор гувернатки с кем-то)

За кулисами гувернантка: Сережа, твоя мать приехала, хочет видеть тебя!

Ма-ма приехала! – запел мальчик. – Мама при-е-хала! Ма-Ма!
Живо к матери!- крикнула гувернантка, пискнув, как испуганная птица.

– Вам говорят!

«Что же я ему, однако, скажу?» – произнесла Евгения в это время.

(Но прежде чем она успела надумать что-либо, в кабинет уже входил её сын Сережа, мальчик семи лет. Это был человек, в котором только по одежде и можно было угадать его пол: тщедушный, белолицый, хрупкий… Он был вял телом, как парниковый овощ, и всё у него казалось необыкновенно нежным и мягким: движения, кудрявые волосы, взгляд, бархатная куртка.)

– Здравствуй, мама! – сказал он мягким голосом, полезая к матери на колени и быстро целуя ее в шею. – Ты меня звала?
– Позвольте, позвольте, Сергей Евгеньич, – ответила прокурор, отстраняя его от себя. – Прежде чем целоваться, нам нужно поговорить, и поговорить серьезно… Я на тебя сердита и больше тебя не люблю. Так и знай, братец: я тебя не люблю, и ты мне не сын… Да.
Сережа пристально поглядел на мать, потом перевел взгляд на стол и пожал плечами.
– Что же я тебе сделал? – спросил он в недоумении, моргая глазами. – Я сегодня у тебя в кабинете ни разу не был и ничего не трогал.
– Сейчас Наталья Семеновна жаловалась мне, что ты куришь… Это правда? Ты куришь?
– Да, я раз курил… Это верно!..
– Вот видишь, ты еще и лжешь вдобавок, – сказала прокурор, хмурясь и тем маскируя свою улыбку. – Наталья Семеновна два раза видела, как ты курил. Значит, ты уличен в трех нехороших поступках: куришь, берешь из стола чужой табак и лжешь. Три вины!
– Ах, да-а! – вспомнил Сережа, и глаза его улыбнулись. – Это верно, верно! Я два раза курил: сегодня и прежде.
– Вот видишь, значит не раз, а два раза… Я очень, очень тобой недовольна! Прежде ты был хорошим мальчиком, но теперь, я вижу, испортился и стал плохим.
Евгения Петровна поправила на Сереже воротничок и подумала:
«Что же еще сказать ему?»
– Да, нехорошо, – продолжала она. – Я от тебя не ожидала этого. Во-первых, ты не имеешь права брать табак, который тебе не принадлежит. Каждый человек имеет право пользоваться только своим собственным добром, ежели же он берет чужое, то… он нехороший человек! («Не то я ему говорю!» – сказала тихо в сторону Евгения Петровна.) Например, у Натальи Семеновны есть сундук с платьями. Это ее сундук, и мы, то есть ни я, ни ты, не смеем трогать его, так как он не наш. Ведь правда? У тебя есть лошадки и картинки… Ведь я их не беру? Может быть, я и хотела бы их взять, но… ведь они не мои, а твои!
– Возьми, если хочешь! – сказал Сережа, подняв брови. – Ты, пожалуйста, мама, не стесняйся, бери! Эта желтенькая собачка, что у тебя на столе, моя, но ведь я ничего… Пусть себе стоит!
– Ты меня не понимаешь, – сказала мать. – Собачку ты мне подарил, она теперь моя, и я могу делать с ней всё, что хочу; но ведь табаку я не дарила тебе! Табак мой! («Не так я ему объясняю! – сказала в сторону прокурор. – Не то! Совсем не то!») Если мне хочется курить чужой табак, то я, прежде всего, должна попросить позволения…
(в это время пока мать объясняет Сережа глядел ей в грудь и внимательно слушал потом облокотился о край стола и начал щурить свои близорукие глаза на бумаги и чернильницу. Взгляд его поблуждал по столу и остановился на флаконе с гуммиарабиком.)
– Мама, из чего делается клей? – вдруг спросил он, поднося флакон к глазам.
Мать взяла из его рук флакон, поставила на место и продолжала:
– Во-вторых, ты куришь… Это очень нехорошо! Если я курю, то из этого еще не следует, что курить можно. Я курю и знаю, что это неумно, браню и не люблю себя за это… («Хитрый я педагог!» – подумала прокурор.) Табак сильно вредит здоровью, и тот, кто курит, умирает раньше, чем следует. Особенно же вредно курить таким маленьким, как ты. У тебя грудь слабая, ты еще не окреп, а у слабых людей табачный дым производит чахотку и другие болезни. Вот дядя Игнатий умер от чахотки. Если бы он не курил, то, быть может, жил бы до сегодня.
(Сережа задумчиво поглядел на лампу, потрогал пальцем абажур и вздохнул.)
– Дядя Игнатий хорошо играл на скрипке! – сказал он. – Его скрипка теперь у Григорьевых!

(Сережа опять облокотился о край стола и задумался. На бледном лице его застыло такое выражение, как будто он прислушивался или же следил за развитием собственных мыслей; печаль и что-то похожее на испуг показались в его больших, немигающих глазах. Вероятно, он думал теперь о смерти, которая так недавно взяла к себе его отца и дядю Игнатия. Смерть уносит на тот свет отцов и дядей, а их дети и скрипки остаются на земле. Покойники живут на небе где-то около звезд и глядят оттуда на землю. Выносят ли они разлуку?)
«Что я ему скажу? – думала Евгения Петровна. – Он меня не слушает. Очевидно, он не считает важными ни своих проступков, ни моих доводов. Как втолковать ему?»
(Прокурор поднялась и заходила по кабинету.)

(Пока она ходила и думала, Сережа взобрался с ногами на стул сбоку стола и начал рисовать. Чтобы он не пачкал деловых бумаг и не трогал чернил, на столе лежала пачка четвертух, нарезанных нарочно для него, и синий карандаш.)
– Сегодня кухарка шинковала капусту и обрезала себе палец, – сказал он, рисуя домик и двигая бровями. – Она так крикнула, что мы все перепугались и побежали на кухню. Такая глупая! Наталья Семеновна велит ей мочить палец водой, а она его сосет! Мама, ведь это неприлично!
Дальше он рассказал, что во время обеда во двор заходил шарманщик с девочкой, которая пела и плясала под музыку.

– Послушай, дай мне честное слово, что ты больше не будешь курить, – сказала мать.
– Че-естное слово! – запел Сережа, сильно надавливая карандаш и нагибаясь к рисунку. – Че-естное сло-во! Во! во!

«А знает ли он, что значит честное слово? – спросила себя Евгения.

– Нет, плохой я наставник!

(Евгения Петровна села за стол и потянула к себе один из рисунков Сережи. На этом рисунке был изображен дом с кривой крышей и с дымом, который, как молния, зигзагами шел из труб до самого края четвертухи; возле дома стоял солдат с точками вместо глаз и со штыком, похожим на цифру 4.)
– Человек не может быть выше дома, – сказала прокурор. – Погляди: у тебя крыша приходится по плечо солдату.
Сережа полез на её колени и долго двигался, чтобы усесться поудобней.
– Нет, мама! – сказал он, посмотрев на свой рисунок. – Если ты нарисуешь солдата маленьким, то у него не будет видно глаз.

(Бросив рисунок, Сережа еще раз подвигался, принял удобную позу и занялся прической матери. Сначала он старательно разгладил ее, потом раздвоил и стал зачесывать)

– Теперь ты похожа на Анну Михайловну, – бормотал он, – а вот сейчас будешь похожа… на нашего швейцара. Мама, зачем это швейцары стоят около дверей? Чтоб воров не пускать?

(Прокурор чувствовала на лице его дыхание, то и дело касалась щекой его волос, и на душе у него становилось тепло и мягко, так мягко, как будто не одни руки, а вся душа его лежала на бархате Сережиной куртки.)

- Ну, мальчик, спать пора, завтра Рождество, много хлопот! – сказала прокурор. – Прощайся и иди.
– Нет, мама, – поморщился Сережа, – я еще посижу. Расскажи мне что-нибудь! Расскажи сказку.
– Изволь, только после сказки – сейчас же спать.
(В свободные вечера Евгения Петровна имела обыкновение рассказывать Сереже сказки. Как и большинство деловых людей, она не знал наизусть ни одного стихотворения и не помнила ни одной сказки, так что всякий раз ей приходилось импровизировать).

– Слушай, – начала она, поднимая глаза к потолку. – В некотором царстве, в некотором государстве жил-был себе старый, престарелый царь с длинной седой бородой и… и с этакими усищами. Ну-с, жил он в стеклянном дворце, который сверкал и сиял на солнце, как большой кусок чистого льда. Дворец же, братец ты мой, стоял в громадном саду, где, знаешь, росли апельсины… бергамоты, черешни… цвели тюльпаны, розы, ландыши, пели разноцветные птицы… Да… На деревьях висели стеклянные колокольчики, которые, когда дул ветер, звучали так нежно, что можно было заслушаться. Стекло дает более мягкий и нежный звук, чем металл… Ну-с, что же еще? В саду били фонтаны… Помнишь, ты видел на даче у тети Сони фонтан? Вот точно такие же фонтаны стояли в царском саду, но только гораздо больших размерах, и струя воды достигала верхушки самого высокого тополя.
Евгения Петровна подумала и продолжала:
– У старого царя был единственный сын и наследник царства – мальчик, такой же маленький, как ты. Это был хороший мальчик. Он никогда не капризничал, рано ложился спать, ничего не трогал на столе и… и вообще был умница. Один только был у него недостаток – он курил…
Сережа напряженно слушал и, не мигая, глядел матери в глаза. Прокурор продолжала и думала: «Что же дальше?»
– От курения царевич заболел чахоткой и умер, когда ему было 20 лет. Дряхлый и болезненный старик остался без всякой помощи. Некому было управлять государством и защищать дворец. Пришли неприятели, убили старика, разрушили дворец, и уж в саду теперь нет ни черешен, ни птиц, ни колокольчиков… Так-то, братец…

(на Сережу вся сказка произвела сильное впечатление. Опять его глаза подернулись печалью и чем-то похожим на испуг; минуту он глядел задумчиво на темное окно, вздрогнул и сказал упавшим голосом)

– Не буду я больше курить…спокойной ночи мама…. (он поцеловал мать в щеку и ушел)

(вошла гувернантка)

-Ну что Евгения Петровна поговорили с Сережей….он вышел такой задумчивый и утомленный?!

Евгения: -Да, тут подействовала красота, художественная форма, – размышляла она, – пусть так, но это не утешительно. Все-таки это не настоящее средство… Почему мораль и истина должны подноситься не в сыром виде, а с примесями, непременно в обсахаренном и позолоченном виде, как пилюли? Это ненормально… Фальсификация, обман… фокусы…» ( несколько секунд просто стояла молча)- ладно пора спать (посмотрела на время, и служанке) С Рождеством!

Гувернантка: с Рожеством!

(ушли. За потолком не слышались уже гаммы, но обитатель второго этажа всё еще шагал из угла в угол…)

Автор: Комедия в двух действиях по мотивам рассказов «Радость» и «БЕСЕДА  ПЬЯНОГО  С  ТРЕЗВЫМ  ЧЁРТОМ»

Первое действие

(Ксюша - мама. В фартуке накрывает на стол. Саша - сестра Лизы сидит в кресле у камина и читает книгу... атмосфера спокойная...)
Я, Лиза, возбужденная, взъерошенная влетела в квартиру, и быстро заходила по всем комнатам.
- Откуда ты? - удивилась мама.- Что с тобой?
- Ох, не спрашивайте, я никак не ожидала, нет я никак не ожидала, это...это даже невероятно! 
(Лиза захохотала, села в кресло, будучи не в силах держаться на ногах от счастья.....
- Это невероятно! вы не можете себе представить! вы поглядите!
(Сестра спрыгнула со стула, укуталась в накидку, подошла к сестре.)
- Что с тобой? на тебе лица нет!
- Это я от радости, ведь теперь меня знает весь Казахстан! Весь! раньше только вы одни знали, что на этом свете существует писарь Лиза Семенова, а теперь весь Казахстан знает об этом! Мамаша! О, Господи!
- Да, что такое случилось, говори толком!
- Вы живете как дикие звери, газет не читаете, не обращаете никакого внимания на гласность, а в газетах так много замечательного! Ежели что случится, сейчас всё известно, ничего не укроется! как я счастлива! о, Господи! ведь только про знаменитых людей в газетах печатают, а тут взяли и про меня напечатали!
- Что ты? где? (мамаша побледнела) перекрестилась!
- Да гдеее?- спросила удивленно сестра
- Даа-с! про меня напечатали! теперь обо мне весь Казахстан знает! вы, мамаша, спрячьте этот нумер на память! будем читать иногда, а сейчас поглядите!
(Лиза вытащила из-за пазухи нумер газеты, подала и ткнула пальцем в место, обведенное синим карандашом!)
- Читайте!
(мать просит у младшей дочки с волнением и дрожью в голосе очки)
- Кать, очки, очки подай быстрей!!!
(Саша побежала за очками, дала)
Мамаша перекрестилась, читает.............. "29 декабря, в 11 часов вечера, писарь Елизаветта семенова...()
- Видите видите, дальше!
.....писарь Елизаветта Семенова выходя из портерной, что на Бостандыкской, в доме Козихина, и находясь в нетрезвом состоянии... в нетрезвом состоянии!!!
- Это я с Семеном Петровичем....всё до тонкостей описано! продолжайте! дальше! слушайте!
....и находясь в нетрезвом состоянии, поскользнулась и упала под лошадь стоявшего здесь извозчика, Ивана Дротова! испуганная лошадь, перешагнув через Семенову…

- Лиза, ну как же так?

- Со всеми бывает! Вы дальше читайте!

…и протащив через нее сани помчалась по улице и была задержана дворниками. Семенова, вначале находясь в бесчувственном состоянии, была отведена в полицейский участок и освидетельствована врачом. Удар, который она получила по затылку..

- О, господи, Лиза! Катя, воды!
- Это я об оглоблю мамаша! Дальше! Вы дальше читайте!
.....который она получила по затылку, отнесен к легким.....

- Слава Богу!

…о случившемся составлен протокол! потерпевшей подана медицинская помощь!"....
- Велели затылок холодной водой промачивать...Читали теперь? А? То-то вот! теперь по всему Казахстану пошло! Дайте сюда! (Лиза схватила газету, сложила и сунула за пазуху)
- Побегу к Макаровым, им покажу....

- Не смей, Лиза!

- Надо еще Иваницкой показать, Наталии Ивановне, Анисиму Васьльичу....побегу!!!!
- Прощайте! (одевается уходит, Катя уводит мать в другую комнату)

Второе действие

(Бывший чиновник интендантского управления, отставной коллежский писарь Лахматова, сидела у себя за столом и, выпивая шестнадцатую рюмку, размышлял о братстве, равенстве и свободе. Вдруг из-за лампы выглянул на него чёрт... Но не пугайтесь, читательница. Вы знаете, что такое чёрт? Это молодой человек приятной наружности, с чёрной, как сапоги, рожей и с красными выразительными глазами. На голове у него, хотя он и не женат, рожки... Прическа а lа Капуль. Тело покрыто зелёной шерстью и пахнет псиной. Внизу спины болтается хвост, оканчивающийся стрелой... Вместо пальцев — когти, вместо ног — лошадиные копыта. Лахматова, увидев чёрта, несколько смутилась, но потом, вспомнив, что зелёные черти имеют глупое обыкновение являться ко всем вообще подвыпившим людям, скоро успокоилась)

— С кем я имею честь говорить? — обратилась она к непрошенному гостю.

Чёрт сконфузился и потупил глазки.

— Вы не стесняйтесь,— продолжала Лахматова.— Подойдите ближе... Я человек без предрассудков, и вы можете говорить со мной искренно... по душе... Кто вы?

Чёрт нерешительно подошёл к Лахматовой и, подогнув под себя хвост, вежливо поклонился.

— Я чёрт, или дьявол...— отрекомендовался он.— Состою чиновником особых поручений при особе его превосходительства директора адской канцелярии г. Сатаны!

— Слышал, слышал... Очень приятно. Садитесь! Не хотите ли водки? Очень рад... А чем вы занимаетесь?

Чёрт ещё больше сконфузился...

— Собственно говоря, занятий у меня определённых нет...— ответил он, в смущении кашляя и сморкаясь в «Ребус».— Прежде, действительно, у нас было занятие... Мы людей искушали... совращали их с пути добра на стезю зла... Теперь же это занятие, антр-ну-суади ¹ и плевка не стоит... Пути добра нет уже, не с чего совращать. И к тому же люди стали хитрее нас... Извольте-ка вы искусить человека, когда он в университете все науки кончил, огонь, воду и медные трубы прошёл! Как я могу учить вас украсть рубль, ежели вы уже без моей помощи тысячи цапнули?

— Это так... Но, однако, ведь вы занимаетесь же чем-нибудь?

— Да... Прежняя должность наша теперь может быть только номинальной, но мы всё-таки имеем работу... Искушаем классных дам, подталкиваем юнцов стихи писать, заставляем пьяных купцов бить зеркала... В политику же, в литературу и в науку мы давно уже не вмешиваемся... Ни рожна мы в этом не смыслим... Многие из нас сотрудничают в «Ребусе», есть даже такие, которые бросили ад и поступили в люди... Эти отставные черти, поступившие в люди, женились на богатых купчихах и отлично теперь живут. Одни из них занимаются адвокатурой, другие издают газеты, вообще очень дельные и уважаемые люди!

— Извините за нескромный вопрос: какое содержание вы получаете?

— Положение у нас прежнее-с...— ответил чёрт.— Штат нисколько не изменился... По-прежнему квартира, освещение и отопление казённые... Жалованья же нам не дают, потому что все мы считаемся сверхштатными и потому что чёрт — должность почётная... Вообще, откровенно говоря, плохо живётся, хоть по миру иди... Спасибо людям, научили нас взятки брать, а то бы давно уже мы переколели... Только и живём доходами... Поставляешь грешникам провизию, ну и... хапнешь... Сатана постарел, ездит всё на мир смотреть, не до отчётности ему теперь...

Автор: Лахматова налила чёрту рюмку водки. Тот выпил и разговорился. Рассказал он все тайны ада, излил свою душу, поплакал и так понравился Лахматовой, что та оставила его даже у себя ночевать. Чёрт спал на лавке и всю ночь бредил. А к утру он исчез и стал заходить ко многим. Будьте бдительны!

НИКОЛАЙ НОВИКОВ (Под презентацию о жизни Чехова и его доме)

ДОМ БЕЗ ХОЗЯИНА

Истопленные печи холодны.
Ни экскурсантов, ни экскурсоводов.
И полон дом воскресной тишины -
Она ему желанна, как свобода.

Ведь все-таки - три миллиона лиц,
Шесть миллионов ног - не так уж мало.
Звучит скрипучий говор половиц
Из года в год все более устало.

Не слышит, впрочем, этого никто.
Сюда, со всех концов земли приехав,
Хотят увидеть шляпу и пальто,
Узнать, где спал
И как обедал Чехов.

И замечают, оглядев весь дом,
Кровать и стол, и в кабинете нишу,
Что чудно сохранилось все кругом,
И кажется: хозяин только вышел...

Ах, нет, увы! Он вышел так давно,
Что не припомнят даже старожилы,
И это разноцветное окно
С тех пор десятки зим запорошили.

Ну, хорошо, увидели вы шкаф,
Тарелки показали - дальше что же?
Я понимаю: проще измерять
Бессмертие количеством салфеток,

И мерить славу тиражами книг,
Числом изданий, отзывов и критик,
В театр не сходить на "Трех сестер",
Рассказов не прочесть, зато увидеть

Массивный стол, служивший основаньем
Локтям писателя. На нем - перо,
Скользившее когда-то по бумаге,
И с Чеховым тем самым породниться!

Ах, нет, увы.
Он вышел так давно,
Что не припомнят даже старожилы...
А дом - он что ж,
Вместилище теней.
Пустующая раковина. Панцирь,
Что выдержал и войны, и разрухи,
Годины смуты и землетрясенье.
Он без хозяина - как тело без души,
Как печка без огня, как жизнь без цели.
Чернильница пуста. Карандаши
Давно не пишут. Осень дует в щели.

Автор: Антон Павлович очень любил зиму, снег и скучал о них, "как сибирская лайка". Поэтому во многих его пьесах и рассказах упоминается зима.

Песня «Снег кружится, летает, летает…» (выходят все, солируют двое)