Просмотр содержимого документа
«Вечер памяти Николая Рубцова «Пусть душа останется чиста»»
Вечер памяти Николая Рубцова «Пусть душа останется чиста»
Наша сегодняшняя встреча посвящена памяти замечательного русского поэта Николая Михайловича Рубцова.
Звучит запись песни «Журавли».
Ведущий: За свою недолгую жизнь Николай Рубцов успел издать только 4 поэтические книги, но сегодня уже невозможно представить лирику последних лет без его имени и его стихов, таких как «Журавли», «Русский огонек», «Детство»... Прикоснуться к строкам Николая Рубцова — значит прикоснуться к чему-то доброму.
Вода недвижнее стекла, И в глубине ее светло. И только щука, как стрела, Пронзает водное стекло.
О, вид смиренный и родной! Березы, избы по буграм И, отраженный глубиной, Как сон столетний, божий храм.
О, Русь — великий звездочет! Как звезд не свергнуть с высоты, Так век неслышно протечет, Не тронув этой красоты.
Как будто древний этот вид Раз навсегда запечатлен В душе, которая хранит Всю красоту былых времен...
Ведущий: А теперь унесемся в Беломорье — край суровый, богатый сказками, преданиями, легендами. Там, в поселке Емецк, Архангельской области, 3 января 1936 года родился Николай Рубцов. Отец его работал начальником местного леспромхоза. Мать оставалась с детьми, Николай был пятым ребенком в семье. Еще до войны начинаются страшные утраты: в 40-м году умирает старшая сестра Надя. 26 июня 1942 года от болезни сердца умирает мать — Александра Михайловна. А случилось это ужасающе обыденно и просто. Сохранились мемуарные записи, которые сделал Рубцов в последние годы жизни. «Шел первый год войны. Мать моя лежала в больнице. Старшая сестра поднималась задолго до рассвета, целыми днями стояла в очередях за хлебом, а я после бомбежек с большим увлечением искал во дворе осколки. Часто я уходил в безлюдную глубину сада возле нашего дома, где полюбился мне один удивительно красивый алый цветок. Я трогал его, поливал и ухаживал за ним всячески, как только умел. Об этом моем занятии знал только мой брат. Однажды он пришел ко мне в сад и сказал: «Пойдем в кино». — «Какое кино?» — спросил я. «Золотой ключик» — ответил он. Мы посмотрели кино, в котором было так много интересного, и, счастливые, возвращались домой. Возле калитки нашего дома нас остановила соседка и сказала: «А ваша мама умерла». У нее на глазах показались слезы. Брат мой заплакал тоже и сказал, чтобы я шел домой. Я ничего не понял тогда, но сердце мое содрогнулось, и теперь часто вспоминаю я кино «Золотой ключик», тот аленький цветок и соседку, которая сказала: «А ваша мама умерла». Интересно, что история с аленьким цветком воплотилась у поэта в прекрасное стихотворение.
... Этот цветочек маленький Как я любил и прятал! Нежил его, — вот маменька Будет подарку рада! Кстати его, не кстати ли, Вырастить все же смог... Нес я за гробом матери Аленький свой цветок.
Ведущий: Через два дня после смерти матери умирает маленькая Надя. Колю забирает к себе соседка. Потом пропадают карточки на хлеб, вина падает на мальчика, и он убегает в лес. А когда возвращается, говорит сестре: «Послушай, я под елкой сочинил».
Вспомню, как жили мы С мамой родною — Всегда в веселье и тепле. Но вот наше счастье Распалось на части — Война наступила в стране. Уехал отец Защищать землю нашу, Осталась с нами мама одна. Но вот наступило Большое несчастье — Мама у нас умерла. В детдом уезжают братишки родные, Остались мы двое с сестрой...
Ведущий: После отъезда отца на фронт и смерти матери двух старших детей забирает к себе тетка, а младших — Николая и Бориса — везут в детский дом. Позднее, вспоминая свое детство, поэт напишет:
Мать умерла. Отец ушел на фронт. Соседка злая Не дает проходу. Я смутно помню Утро похорон И за окошком Скудную природу.
Откуда только — Как из-под земли! — Взялись в жилье И сумерки и сырость... Но вот однажды Все переменилось, За мной пришли, Куда-то повезли.
Я смутно помню Позднюю реку, Огни на ней, И плеск, и скрип парома, И крик «Скорей!», Потом раскаты грома И дождь... Потом Детдом на берегу.
Вот говорят, Что скуден был паек, Что были ночи С холодом, с тоскою, — Я лучше помню Ивы над рекою И запоздалый В поле огонек.
До слез теперь Любимые места! И там, в глуши,Под крышею детдома Для нас звучало Как-то незнакомо, Нас оскорбляло слово «сирота».
Хотя старушки Местных деревень И впрямь на нас Так жалобно глядели, Как на сирот несчастных, В самом деле, Но время шло, И приближался день, Когда раздался Праведный салют, Когда прошла Военная морока, И нам подъем Объявлен был до срока, И все кричали: Гитлеру капут!
Еще прошло Немного быстрых лет, И стало грустно вновь: Мы уезжали! Тогда нас всей Деревней провожали, Туман покрыл Разлуки нашей след...
Ведущий: В деревне Никола суждено было провести Коле Рубцову целых 7 сиротских — горьких и по-своему счастливых — лет. Всю свою жизнь он с удивительной теплотой и любовью вспоминал эти места.
«Родная деревня»
Хотя проклинает проезжий Дороги моих побережий, Люблю я деревню Николу, Где кончил начальную школу!
Бывает, что пылкий мальчишка За гостем приезжим по следу В дорогу торопится слишком: — Я тоже отсюда уеду!
Когда ж повзрослеет в столице, Посмотрит на жизнь за границей, Тогда он оценит Николу, Где кончил начальную школу...
Живя в детдоме, начитавшись книг о морских путешествиях, Рубцов буквально «бредил морем». Море станет одной из самых ярких страниц его жизни и одновременно серьезным испытанием, суровой жизненной школой.
Первая «вылазка» в большой мир, как видим, оказалась неудачной. Он возвращается в Тотьму, где поступает в лесотехнический техникум. В конце лета 1952 года получает паспорт и уезжает в Архангельск. На этот раз встреча с морем, о котором так мечтал Рубцов, состоялась.
Забрызгана крупно и рубка, и рында, Но час отправления дан! И тральщик тралфлота треста «Севрыба» Пошел бороздить океан...
Как будто ветер гнал меня по ней, По всей Земле — по селам и столицам. Я сильным был, Но ветер был сильней, И я нигде не мог остановиться.
В 1955 году он уже работает в Ленинграде, отсюда на 4 года уходит служить на миноносец, где начинает писать и печататься на страницах газеты «На страже Заполярья» и в альманахе «Полярное сияние». Вернувшись после службы в Ленинград, он работает на Кировском заводе, заканчивает вечернюю школу, ходит в литературное объединение. 23 августа появился приказ № 139 в литературном институте, в котором среди фамилий студентов, зачисленных на первый курс, под двадцатым номером значилась и фамилия Николая Рубцова. «Гуляевская горка»
Остановись, дороженька моя! Все по душе мне — сельская каморка, Осенний бор, Гуляевская горка, Где веселились русские князья.
Простых преданий добрые уста Еще о том гласят, что каждодневно Гуляла здесь прекрасная царевна, — Она любила здешние места.
И ничего не надо мне, пока Я просыпаюсь весело на зорьке И все брожу по старой русской горке, О прежних днях задумавшись слегка...
Ведущий: Даже в тяжелые минуты, когда сознание одиночества и заброшенности мучило поэта, он стремился успокоить себя, слиться с природой.
«Зимовье на хуторе»
Короткий день. А вечер долгий. И непременно перед сном Весь ужас ночи за окном Встает. Кладбищенские елки Скрипят. Окно покрыто льдом.
Порой без мысли и без воли Смотрю в оттаявший глазок. И вдруг очнусь — как дико в поле! Как лес и грозен и высок!
Я не один во всей вселенной. Со мною книги и гармонь, И друг поэзии нетленной — В печи березовый огонь...
Звучит песня на слова Н. Рубцова «В этой деревне огни не погашены».
Ведущий: Он любил ходить пешком, любил облака над головой, кусты по обочинам дороги, деревенские просторы.
Я уплыву на пароходе, Потом поеду на подводе, Потом верхом, потом пешком Пройду по волоку с мешком...
Исполняется песня «Букет». Музыка А. Барыкина, слова Н. Рубцова.
Ведущий: Лучшие строфы рождались в пути, вбирая в себя дорожные впечатления, а главное, ощущение воли, которой Рубцов дорожил больше всего.
Все облака над ней, все облака... В пыли веков мгновенны и незримы, Идут по ней, как прежде, пилигримы, И машет им прощальная рука. Навстречу им июльские деньки Идут в нетленной синенькой рубашке, По сторонам — качаются ромашки, Так полюбил я древние дороги И голубые вечности глаза!
Ведущий:. Он пытался зажить жизнью писателя, но всякий раз его настигала нищета. Поэт часто менял профессии: был слесарем-сборщиком, кочегаром, завклубом. За публикации своих стихов он получал гроши. Не зная, чем заработать в деревне, он собирает для заготконторы то ягоды, то грибы, то вербуется на рубку леса.
Даже в родных краях Рубцов живет наездами — побывал он на Рязанщине, в Сибири, на Ветлуге. «Тихая моя родина»
Тихая моя родина! Ивы, река, соловьи... Мать моя здесь похоронена В детские годы мои.
— Где тут погост? Вы не видели? Сам я найти не могу. — Тихо ответили жители: Это на том берегу.
Тина теперь и болотина Там, где купаться любил... Тихая моя родина, Я ничего не забыл.
Новый забор перед школою, Тот же зеленый простор. Словно ворона веселая, Сяду опять на забор!
Школа моя деревянная!.. Время придет уезжать — Речка за мною туманная Будет бежать и бежать.
С каждой избою и тучею, С громом, готовым упасть, Чувствую самую жгучую, Самую смертную связь.
Ведущий: Мил Рубцову образ необозримого русского простора с бескрайностью лесов, болот, полей.
В краю лесов, полей, озер Мы про свои забыли годы. Горел прощальный наш костер, Как мимолетный сон природы!..
И ночь, растраченная вся На драгоценные забавы, Редеет, выше вознося Небесный купол, полный славы.
Прощай, костер! Прощайте все, Кто нынче был со мною рядом, Кто воздавал земной красе Почти молитвенным обрядом...
Ведущий: Любимые края дороги поэту и в весеннюю пору. Однако ближе всего душе поэта осень.
У сгнившей лесной избушки, Меж белых стволов бродя, Люблю собирать волнушки На склоне осеннего дня. Летят журавли высоко Под куполом светлых небес, И лодка, шурша осокой, Плывет по каналу в лес.
И холодно так, и чисто, И светлый канал волнист, И с дерева с легким свистом Слетает прохладный лист, И словно душа простая Просится в мир чудес, Как птиц одиноких стая Под куполом светлых небес...
Звучит запись песни «Осень». Музыка К. Ликк, слова Н. Рубцова
Ведущий: Рубцов никогда не вел дневника. Его дневник — стихи. Читаешь его строки и словно бы видишь одинокого путника, стоящего на краю снежного поля. Сгущается холодная тьма. И тогда сквозь сумерки и холод отчаяния, — огонек...
Погружены в томительный мороз, Вокруг меня снега оцепенели. Оцепенели маленькие ели, И было небо темное, без звезд.
Какая глушь! Я был один живой. Один живой в бескрайнем мертвом поле! Вдруг тихий свет (пригрезившийся что ли?) Мелькнул в пустыне, как сторожевой...
Я был совсем как снежный человек, Входя в избу (последняя надежда!), И услыхал, отряхивая снег: — Вот печь для вас и теплая одежда. Потом хозяйка слушала меня, Но в тусклом взгляде Жизни было мало, И, неподвижно сидя у огня, Она совсем, казалось, задремала...
Как много желтых снимков на Руси В такой простой и бережной оправе! И вдруг открылся мне И поразил Сиротский смысл семейных фотографий: Огнем, враждой Земля полным-полна, И близких всех душа не позабудет... — Скажи, родимый, Будет ли война? — И я сказал: — Наверное, не будет. — Дай Бог, дай Бог... Ведь всем не угодишь, А от раздора пользы не прибудет... —
И вдруг опять: — Не будет, говоришь? — Нет, — говорю, — наверное, не будет. — Дай Бог, дай Бог... И долго на меня Она смотрела, как глухонемая, И, головы седой не поднимая, Опять сидела тихо у огня. Что снилось ей? Весь этот белый свет, Быть может, встал пред нею в то мгновенье?
Но я глухим бренчанием монет Прервал ее старинные виденья... — Господь с тобой! Мы денег не берем! — Что ж, — говорю, — желаем вам здоровья! За все добро расплатимся добром, За всю любовь расплатимся любовью...
Спасибо, скромный русский огонек, За то, что ты в предчувствии тревожном Горишь для тех, кто в поле бездорожном От всех друзей отчаянно далек.
Ведущий: В конце 60-х жизнь поэта вроде бы наладилась. Местом постоянного жительства стала для Рубцова Вологда. Здесь он много работает. В эти годы рождаются новые книги поэта: «Душа хранит», «Сосен шум», «Зеленые цветы». Эта, последняя, вышла уже посмертно. Поэт трагически погиб в крещенскую ночь 19 января 1971 года, что предсказал еще в 1965-м в своих стихах:
Я умру в крещенские морозы, Я умру, когда трещат березы...
Разговоры о том, что поэты уходят, а стихи остаются, мало утешают. Настоящего поэта заменить никто не сможет на земле... В 1973 году на могиле Рубцова был поставлен памятник. На мраморной плите — бронзовый барельеф. У подножия памятника выбита на камне строка поэта: «Россия! Русь! Храни себя, храни!».
Взбегу на холм и упаду в траву. И древностью повеет вдруг из дола! И вдруг картины грозного раздора Я в этот миг увижу наяву Пустынный свет на звездных берегах И вереницы птиц твоих, Россия, Затмит на миг В крови и жемчугах Тупой башмак скуластого Батыя...Россия!
Русь — куда я ни взгляну... За все твои страдания и битвы Люблю твою, Россия, старину, Твои леса, погосты и молитвы, Люблю твои избушки и цветы, И небеса, горящие от зноя — И шепот ив у омутной воды, Люблю навек, до вечного покоя...
Ведущий Стихи Рубцова сами просятся на музыку, скорее, музыка просится из его стихов: ее нужно улавливать в них, слушать ее.
Исполняется песня «В горнице» на стихи Н. Рубцова
Ведущий Шли годы. Время определило значение поэзии Рубцова. Все выше-выше над горизонтом стала подниматься скромная звезда поэта.
Звезда полей во мгле заледенелой, Остановившись, смотрит в полынью. Уж на часах двенадцать прозвенело, И сон окутал родину мою...
Звезда полей! В минуты потрясений Я вспоминал, как тихо за холмом Она горит над золотом осенним, Она горит над зимним серебром...
Звезда полей горит, не угасая, Для всех тревожных жителей земли, Своим лучом приветливым касаясь Всех городов, поднявшихся вдали.
Но только здесь, во мгле заледенелой, Она восходит ярче и полней, И счастлив я, пока на свете белом Горит, горит звезда моих полей...
Ведущий: Жизнеутверждающая и грустная, зовущая к раздумью и действию, поэзия Н. Рубцова настраивает душу человека на волны добра и участия, сострадательности и совестливости. Лишь чистота души помогает открыть гармоничность целого мира.
Исполняется песня на слова Н. Рубцова
До конца, До тихого креста Пусть душа Останется чиста!
Перед этой Желтой, захолустной Стороной березовой Моей, Перед жнивой Пасмурной и грустной В дни осенних Горестных дождей, Перед этим Строгим сельсоветом, Перед этим Стадом у моста, Перед всем Старинным белым светом Я клянусь: Душа моя чиста.
Пусть она Останется чиста До конца, До смертного креста!
Вода недвижнее стекла, И в глубине ее светло. И только щука, как стрела, Пронзает водное стекло.
О, вид смиренный и родной! Березы, избы по буграм И, отраженный глубиной, Как сон столетний, божий храм.
О, Русь — великий звездочет! Как звезд не свергнуть с высоты, Так век неслышно протечет, Не тронув этой красоты.
Как будто древний этот вид Раз навсегда запечатлен В душе, которая хранит Всю красоту былых времен...
«Родная деревня»
Хотя проклинает проезжий Дороги моих побережий, Люблю я деревню Николу, Где кончил начальную школу!
Бывает, что пылкий мальчишка За гостем приезжим по следу В дорогу торопится слишком: — Я тоже отсюда уеду!
Когда ж повзрослеет в столице, Посмотрит на жизнь за границей, Тогда он оценит Николу, Где кончил начальную школу...
Все облака над ней, все облака... В пыли веков мгновенны и незримы, Идут по ней, как прежде, пилигримы, И машет им прощальная рука. Навстречу им июльские деньки Идут в нетленной синенькой рубашке, По сторонам — качаются ромашки, Так полюбил я древние дороги И голубые вечности глаза!
В краю лесов, полей, озер Мы про свои забыли годы. Горел прощальный наш костер, Как мимолетный сон природы!..
И ночь, растраченная вся На драгоценные забавы, Редеет, выше вознося Небесный купол, полный славы.
Прощай, костер! Прощайте все, Кто нынче был со мною рядом, Кто воздавал земной красе Почти молитвенным обрядом...
У сгнившей лесной избушки, Меж белых стволов бродя, Люблю собирать волнушки На склоне осеннего дня. Летят журавли высоко Под куполом светлых небес, И лодка, шурша осокой, Плывет по каналу в лес.
И холодно так, и чисто, И светлый канал волнист, И с дерева с легким свистом Слетает прохладный лист, И словно душа простая Просится в мир чудес, Как птиц одиноких стая Под куполом светлых небес...
У сгнившей лесной избушки, Меж белых стволов бродя, Люблю собирать волнушки На склоне осеннего дня. Летят журавли высоко Под куполом светлых небес, И лодка, шурша осокой, Плывет по каналу в лес.
И холодно так, и чисто, И светлый канал волнист, И с дерева с легким свистом Слетает прохладный лист, И словно душа простая Просится в мир чудес, Как птиц одиноких стая Под куполом светлых небес...
