Литературно-музыкальная гостиная "В гостях у З.Гиппиус "

СЦ ЕНАРИЙ

Литературной композиции «Поэзия Серебряного века»

Ведущий: Сегодня мы собрались ив этом зале, чтобы поговорить об удивительном явлении в русской литературе – поэзии «Серебряного века». Поэзии первых двух десятилетий прошлого века, вместивших в себя три революции и гражданскую войну. Начало века дало такое количество талантливых поэтов, что число их можно было сравнить с россыпью сотен звёзд на чёрном бархате ночного неба и каждого второго можно назвать Моцартом стиха. Сегодня мы с вами побываем в самом модном поэтическом салоне начала прошлого века, основали который поэтическая семья: Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус.

(Звучит музыка, на сцену выходят поэты и поэтессы. Здороваются друг с другом, кто-то садится, кто-то встаёт рядом, образуют группки, общаются . По мере действия идёт небольшое перемещение по сцене, так как читающие иногда выходят на авансцену или выходят вообще .)

Ведущий: Две звезды поэзии Cеребряного века. Они встретились летом 1888 года и поженились через несколько месяцев. Прожили вместе 52 года, не разлучаясь ни разу, ни на один день. В 1913 году Мережковский посвятил их союзу такие строки:

Мережковский: Не разлучайся, пока ты жив,

Ни ради горя, ни для игры,

Любовь не стерпит, не отомстив,

Любовь отнимет свои дары.

Не разлучайся, пока живешь,

Храни ревниво заветный круг.

В разлуке вольной таится ложь,

Любовь не любит земных разлук.

Зинаида Гиппиус была загадкой для всех окружающих. Она притягивала к себе людей не только внешностью и поэтической славой, но и необыкновенной энергией и политической страстностью. И отталкивала надменностью, насмешливостью, придирчивостью:

Многие пытались найти ключ к пониманию ее личности. Но лучше всех Зинаиду Гиппиус знал, конечно, Мережковский, который был трогательно влюблен в жену до последних своих дней.

Для Гиппиус же любовь - это сама жизнь, несущая в себе бессмертие. "Не любить" для нее означало "не жить". Но истинная любовь невозможна без свободы, равенства и верности правде, в том числе - и правде собственного "я".

Мережковский: Как часто выразить любовь мою хочу,

Но ничего сказать я не умею,

Я только радуюсь, страдаю и молчу:

Как будто стыдно мне – я говорить не смею.

И в близости ко мне живой души твоей

Так все таинственно, так все необычайно,-

Что слишком страшною божественною тайной

Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.

У нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,

И все священное объемлет тишина:

Пока шумят вверху сверкающие волны,

Безмолвствует морская глубина.

Выходит З.Гиппиус и, здороваясь с каждым, как бы представляет его зрителю.

З.Гиппиус: Добрый вечер, господа! Я рада видеть всех вас у себя.

Какое созвездие в национальной стихийной галактике: Анечка Ахматова и Николай Гумилёв, О! Наша молодёжь, рекомендую: Марина Цветаева. Волошин вы тоже здесь – очень рада. Здравствуйте, король поэтов - Игорь Северянин. А давайте послушаем Осипа Мандельштама!

Мандельштам:

Смутно дышашими листьями

Чёрный ветер шелестит

И трепещущая ласточка

В чёрном небе круг чертит.

Тихо спорят в сердце ласковом

Умирающем моём

Наступающие сумерки

С догорающим лучом.

И над лесом вечереющим

Стала медная луна,

Отчего так мало музыки

И такая тишина?

Гиппиус: Музыка, где музыка?

Звучит танго «Брызги шампанского» на сцене танцует пара.

После танца на авансцену выходит с бокалом в руке И.Северянин.

Северянин:

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо, остро!

Весь я в чём-то норвежском!

Весь я в чём-то испанском!

Вдохновляюсь порывно!

И берусь за перо!

Стрёкот аэропланов! Беги автомобилей!

Вертопросвист экспрессов! Крыролёт буеров!

Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!

Ананасы в шампанском – это пульс вечеров!

В группе девушек нервных,

В остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезофарс.

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Из Москвы в Нагасаки! Из Нью-Йорка на Марс!

Маяковский (из зала): Какая пошлость! Томная сливочная тянучка.

Гиппиус: Не обращайте внимания на этого творца «Пощёчины общественного вкуса» лучше послушаем влюблённую парочку Гумилёва и Ахматову. Просим, просим! Прочтите нам своего «Жирафа».

Ведущий: Николай Гумилев, поэт, основоположник нового художественного направления в поэзии - акмеизма, первый муж Анны Ахматовой, заслуживает особого внимания. Поэзия серебряного века немыслима без его имени.

Мечта о подвигах, муза дальних странствий никогда не оставляла Гумилева. Он - известный путешественник, 3 раза отправлявшийся в далекие экспедиции (его африканские этнографические коллекции хранятся в музее). Он - единственный из поэтов серебряного века, добровольно отправившийся на фронт в 1914 году, ставший хладнокровным разведчиком и дважды награжденный за подвиги Георгиевским крестом.

В жизни Гумилев был любвеобильным. Страстно влюблялся, делал любимым девушкам предложения и страшно переживал отказы (дело даже доходило до попыток самоубийства).

Анне Ахматовой посвящены книги стихов "Романтические цветы", "Чужое небо" и альбом любовной лирики, созданный в Париже в 1917 году и вышедший уже после гибели поэта под названием "К синей звезде".

Гумилёв проходит к стулу Ахматой и читает, обращаясь к ней тихо и проникновенно

Гумилёв:

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай, далёко, далёко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь на влаге широких озёр.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,

И бег его плавен, как радостный птичий полёт.

Я знаю, что много чудесного видит земля,

Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю весёлые сказки таинственных стран

Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,

Но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман,

Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,

Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…

Ты плачешь?

Послушай…далёко на озере Чад

Изысканный бродит жираф.

Ахматова:

Было душно от жгучего света,

А взгляды его - как лучи,

Я только вздрогнула: этот

Может меня приручить.

Наклонился – он что-то

скажет.

От лица отхлынула кровь.

Пусть камнем надгробным ляжет

На жизни моей любовь.

Не любишь, не хочешь

смотреть?

О, как ты красив, проклятый.

И я не могу взлететь,

А с детства была крылатой.

Мне очи застит туман,

Сливаются вещи и лица,

И только красный тюльпан,

Тюльпан у тебя в петлице.

Гиппиус: Сегодня хочу представить вам скромного, но очень талантливого крестьянского поэта Сергея Есенина, попросим почитать его свои стихи.

Есенин: Гей ты, Русь моя родная,

Хаты – в ризах образа.

Не видать конца и края –

Только синь сосёт глаза.

Потонула деревня в ухабинах,

Заслонили избёнки леса

Только видно на кочках и

впадинах

Как синеют кругом небеса.

Никнут шёлковые травы,

Пахнет смолистой сосной.

Ой, вы, луга и дубравы, -

Я одурманен весной.

Я люблю над покосной стоянкою

Слушать вечером гуд комаров.

А как грянут ребята тальянкою,

Выйдут девки плясать

Русский танец у костров.

Гиппиус: Гармония звуков только в музыке и поэзии.

Цветаева: Согласна, особенно в его стихах.

Гиппиус: А это Марина Цветаева.

Исполняется романс на стихи Цветаевой

«Мне нравится…»

Ведущий. Марина Ивановна Цветаева очень похожа на свое имя:

В ней тоже было много силы, много характера, порой - капризов, обид, но главное - это много любви. Слишком упряма, слишком смела - не по-девчоночьи! - всего слишком. Она и сама о себе написала: "Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя!"

Чем дальше она уходила от собственного детства, тем труднее ей писалось. Иногда и крик, и стон как бы заслоняли сам стих. Чувство дома - и было для Цветаевой спасительным, как бы ни складывалась ее судьба. Оно только усиливалось после ранней смерти матери, Марии Александровны. Усилилось, когда Марина с 9-летней дочерью уехала к мужу, бывшему "белому" офицеру, в Прагу. Все в ней только усиливалось с годами - это и есть талант. 3 года она прожила, ничего не зная о муже, - и при первом же известии бесповоротно решила ехать. Потому что для нее дом - это там, где Дом, где семья вместе, в кругу, в любви. Гражданская война разделила для Цветаевой ее дом личный и ее огромный Дом - Россию. Им уже не дано было срастись вновь:

Хотя Цветаева и возвратилась, подозрительность и страх встретили ее. Встретили и ужаснули. Казалось, что бежать больше некуда: мужа по приезду почти сразу арестовали и расстреляли, дочь Алю - отправили в один из лагерей. У миллионов было так же или почти так же, но Марина Цветаева не понимала и не любила чисел. Ее лишенная пристанища и поддержки родных душа испытаний не выдержала.

Цветаева: Имя твоё – птица в руке.

Имя твоё – льдинка на языке.

Одно-единственное движенье губ.

Имя твоё - пять букв.

Мячик, пойманный на лету.

Серебряный леденец во рту.

Имя твоё – ах, нельзя!

Имя твое - поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных глаз.

Имя твоё – поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток.

С именем твоим - сон глубок.

Блок: Я знаю, Марина, о ком ты говоришь. Я прочту самое любимое мною стихотворение

Ты как отзвук забытого гимна

В моей чёрной и дикой судьбе.

О, Кармен, мне печально и дивно,

Что приснился мне сон о тебе.

Вешний трепет, и лепет, и шелест,

Непробудные, дикие сны,

И твоя одичалая прелесть –

Как гитара, как бубен весны!

И проходишь ты в думах и грёзах,

Как царица блаженных времён,

С головой утопающей в розах,

Погружённая в сказочный сон,

Спишь, змеёю склубясь прихотливой,

Спишь в дурмане и видишь во сне.

Даль морскую и берег счастливый

И мечту недоступную мне.

Видишь дым? Беззакатный и жгучий,

И любимый, родимый твой край,

Синий-синий, певучий-певучий,

Неподвижно-блаженный, как рай.

В том краю тишина бездыханна,

Только в куще сплетённых ветвей

Дивный голос твой, низкий и странный,

Славит бурю цыганских страстей.

Волошин: Это стихотворение напомнило о другом, об Испании, которое я написал, разрешите прочесть.

Из страны, где солнца свет

Льётся с неба, жгуч и ярок,

Я привёз тебе в подарок

Пару звонких кастаньет.

И когда Париж огромный

Весь оденется в туман,

В мутный вечер на диван

Лягу я в мансарде тёмной.

И напомнят мне оне

И волны морской извивы,

И дрожащий луч на дне,

И извилистый ствол оливы.

Вечер в комнате пустой,

Силуэт седой колдуньи

И красавицы плясуньи

Стан и гибкий и живой. (Начинает тихо звучать музыка)

Танец быстрый, голос звонкий,

Грациозный и простой,

С этой южной, с этой тонкой

Стрекозиной красотой.

И танцоры идут в ряд,

Облитые красным светом,

И гитары говорят

В такт трескучим кастаньетам.

Гиппиус: Изнемогаю от усталости

Душа изранена, в крови…

Ужели нет над нами жалости,

Ужель над нами нет любви.

Мы исполняем волю строгую.

Как тени, тихо, без следа

Неумолимою дорогою

Идём - неведомо куда.

Без рокота, без удивления,

Мы делаем, что хочет Бог.

Он создал нас для вдохновения

И полюбить, создав, не смог.

Мы падаем, толпа бессильная,

Бессильно веря в чудеса,

А сверху, как плита могильная,

Слепые давят небеса.

Из зала выходит Маяковский и обращается к сидящим на сцене.

Маяковский: Пока вы выкипячиваете,

Рифмами пиликая,

Из любвей и соловьёв какое-то варево,

Улица корчится безъязыкая.

Ей нечем кричать и разговаривать.

Выньте, гулящие, руки из брюк,

Берите камень, нож или бомбу,

А если у которых нету рук –

Пришёл чтоб и бился лбом бы.

Ведущий: Уже прозвучал революционный набат. Разгорался пожар революции и гражданской войны. На улицах пели:

Смело, мы в бой

пойдём

За власть Советов,

И как один умрём

В борьбе за это.

Пауза, звучит «Реквием» Моцарта.

Гиппиус (вставая): Умерла вдали от родины Зинаида Гиппиус

Гумилёв: Расстрелян Николай Гумилёв

Северянин: Умер на чужбине Игорь Северянин и Константин Бальмонт

Цветаева: Повесилась Марина Цветаева.

Блок: Умер от нервного истощения Александр Блок

Ахматова: Муж расстрелян, сын - узник ГУЛАГа, сама подверглась гонениям Анна Ахматова.

Мандельштам: Умер в застенках ГУЛАГа Осип Мандельштам.

Есенин: Повесился Сергей Есенин

Маяковский: Застрелился Владимир Маяковский. (СЛАЙД – ОБЩЕЕ ФОТО)

Ведущий: Всё творчество этих замечательных поэтов было проникнуто одной большой любовью – любовью к Родине, вот как писал Константин Бальмонт:

Есть в русской природе

усталая нежность,

Безмолвная боль затаённой печали,

Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,

Холодная высь, уходящие дали.

Сестра моя и мать! Жена моя

Россия…

Мне не в чем каяться, Россия,

пред тобой,

Не предавал тебя ни сердцем, ни душой.

Мандельштам:

Я от жизни

смертельно устал

Ни чего от неё не приемлю,

Но люблю мою бедную землю

От того, что другой не видал.

Цветаева: Облака вокруг, купола вокруг,

Надо всей Москвой, сколько хватит рук.

И льётся аллилуйя в бескрайние поля,

А в грудь тебя целует московская земля.

Есенин: Если кликнет рать святая:

Кинь ты Русь, живи в раю,

Я скажу: не надо рая,

Дайте родину мою.

Ведущий:

Евгений Евтушенко утверждал: « Поэт в России больше чем поэт, он отраженье века

своего». Страшный и прекрасный 20-й век, подаривший нам сокровищницу серебряных

поэтов.