Литературно-музыкальная композиция «Хотелось бы всех поименно назвать...».

Муратова Фарида Талгатовна – учитель русского языка и литературы высшей квалификационной категории КГУ «Средняя школа №5» г. Петропавловск, Северо-Казахстанская область, д.т. 36-90-73

ЛИТЕРАТУРНО-МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ

ПО СТИХАМ РЕПРЕССИРОВАННЫХ И ГОНИМЫХ

ПОЭТОВ РОССИИ

Тема: «Хотелось бы всех поименно назвать...».

Оформление: плакаты, воспроизводящие зарешеченные окна; тонкие восковые свечи; портреты репрессированных или гонимых поэтов; живые цветы.

Музыкальное и звуковое сопровождение: «Реквием» Моцарта; «Я не люблю» В.Высоцкого; «Обэриуты» В.Долиной; «Анафема» А.Розембаума; отрывки из поэмы в чтении А.Ахматовой.

Тихо звучит "Реквием ". Зажигается свеча, она будет гореть в течение всего мероприятия.

Учитель:

Чисты их имена,

И горек голос лир,

И дух высок, и словно осиянно...

На вечны времена:

Владимир, Велимир,

Марина, и Борис,

И Александр, и Анна. ( Е. Благинина)

Музыка умолкает, и в полной тишине идёт перекличка из разных концов зала.

Ахматова Анна. Расстрелян муж, репрессирован сын. Не печатали.

Клюев Николай. В 1934 году выслан в Нарымский край по ложным обвинениям в "кулацкой агитации". Умер в Томской тюрьме.

Мандельштам Осип. Поэт, переводчик, критик. Незаконно репресси­рован.

Цветаева Марина. Поэтесса, прозаик, переводчик. Репрессированы муж и дочь. Покончила жизнь самоубийством.

Баркова Анна. Поэтесса. Отбывала заключение по необоснованным обвинениям.

Василенко Виктор. Поэт, искусствовед. С 1947 по 1956 год отбывал заключение по необоснованным обвинениям.

Андреев Даниил. С 1947 по 1956 отбывал заключение во Владимирской тюрьме по необоснованным обвинениям.

Терентьева Мария, Шаламов Варлам, Домбровский Юрий, Ручьев Борис

и другие отбывали заключения по необоснованным обвинениям.

Ученик:

Который год мне не дает покоя

все то же неотступное виденье.

В тот миг, когда державные часы

на Спасской башне отбивают полночь,

когда ещё не смолк, не отзвучал

тяжелый звон -

с двенадцатым ударом

они на площадь Красную вступают

и начинают шествие своё -

за рядом ряд, колонна за колонной,

и, как штандарты воинских частей,

плывут над ними стяги, на которых,

как номера дивизий и полков,

стоят (голоса с мест) - 29-й, и 30-й,

и 33-й, и 34-й,

и 35-й, и 37-й и все другие годы остальные.

Учитель:

Эти убили, а эти ославили.

Кто ж наши Каины?

Кто ж наши Авели?

Даже могил никаких не оставили,

Горько в родимой земле им лежать.

Нашим убитым,

Нашим замученным

мы даже памятник не поставили.

Стыдно и не за что нас уважать. ( Ю. Левитанский)

Пусть наша встреча будет своеобразным памятником всем репрес­сированным поэтам России.

2. Зажигается яркий свет. Диалог участников встречи.

• Знаете ли вы, в чем обвинили поэта Гумилева?

• Он не донес органам Советской власти, что ему предлагали вступить в ряды заговорщиков. Поэт категорически отказался от предло­жения. Но доносить не пошел, мешало понятие о чести.

• Что такое честь?

• По словарю В.Даля, это «внутреннее нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть».

• Поэтому отправляли на Лубянку тех, кто стремился сохранить в чистоте свою совесть.

Но непогрешимыми считали себя и те, кто вершил свой неправед­ный суд.

Зиновьев приказал всем бывшим офицерам царской армии зарегист­рироваться якобы для получения хлебных карточек. Все были расстреля­ны.

Михаил Фрунзе, красный командир, обращается к белогвардейцам с просьбой не уходить с Врангелем за рубеж. Десятки офицеров, нижних чинов, рядовых остались. Их, безоружных, с привязанными к ногам кам­нями бросили в море.

К 1919 году были уничтожены 320 тысяч священнослужителей.

Уничтожалась интеллигенция. Умер Александр Блок за день до получения от властей разрешения выехать на лечение за границу.

Крестьянину-доносчику обещано 25% от конфискованного зерна.

58-я статья содержала специальный 12-й пункт о недонесении. Нака­зание - вплоть до расстрела.

Можно ли оправдать или забыть такое?

(После ответов учащихся включается запись песни А.Розенбаума «Анафема»)

Сколько их было, невинно убиенных, заживо похороненных в ГУЛАГах, забытых из страха порою даже родными?

Вдумайтесь в такую цифру. В 1934 году в состав Союза писателей входило 2500 человек. А репрессировано было 2000!

Почему? За что?

Вспомните судьбу русских поэтов XIX века. Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Кюхельбекера. «Горька судьба поэтов всех времен / / Тяжелее всех судьба казнит Россию» (В. Кюхельбекер).

Ученик:

Темен жребий русского поэта:

Неисповедимый рок ведет

Пушкина под дуло пистолета,

Достоевского на эшафот.

Может быть, такой же жребий выну,

Горькая детоубийца - Русь!

И на дне твоих подвалов сгину

Иль в кровавой луже поскользнусь,

Но твоей голгофы не покину,

От твоих могил не отрекусь.

Доконает голод или злоба,

Но судьбы не изберу иной.

Умирать, так умирать с тобой

И с тобой, как Лазарь, встать из гроба.

Учитель: Поэт серебряного века Максимилиан Волошин посвятил эти стихи памяти Блока и Гумилева.

Не покинула Россию Анна Ахматова. Она не была в тюрьме, но семнадцать месяцев ничего не знала о единственном сыне, триста дней и ночей провела в очереди в тюрьму.

Ученица:

Показать бы тебе насмешнице

И любимице всех друзей,

Царскосельской веселой грешнице,

Что случится с жизнью твоей -

Как трехсотая, с передачею,

Под Крестами будешь стоять

И слезою своею горячею

Новогодний лед прожигать.

Там тюремный тополь качается

И ни звука, - а сколько там

Неповинных жизней кончается...

(С последними словами стихотворения включается пластинка с записью голоса Анны Ахматовой. Звучат «Вместо предисловия», «Посвящение»).

Учитель: Сын Ахматовой и Гумилева был по сути дела мальчи­ком. Очень часто утренний вывоз арестантов на отправку начинался под быстрый стук детских шагов по кафельному полу тюрьмы.

Страна умилялась «Колыбельной» из кинофильма «Цирк»: «сто пу­тей, сто дорог для тебя открыты». А в Часовой башне Бутырской тюрьмы не пела, а шептала своему сыну поэтесса Мария Терентьева, жена репрес­сированного поэта Ивана Катаева.

Ученица: Утром рано на рассвете

Корпусной придет,

На проверку встанут дети,

Солнышко блеснет...

(Во время чтения звучит «Аве, Мария!»)

Учитель: Две тысячи репрессированных поэтов... Это только членов Союза писателей, а многие такого членства ещё и не имели. Но они ни в чем не изменили себе. Они не хотели расставаться с поэзией даже в тюрьме. Однако Николаю Гумилеву на вопрос: можно ли ему пи­сать стихи, - быстро ответили: прозу можно, стихи нет. Правдивого по­этического слова страшились, а за найденные стихи могли отправить в карцер или даже дать новый срок.

Поэту Сергею Поделкову после лагеря задали вопрос: «Что были для вас в лагере стихи?» Он ответил, не задумываясь: «Жизнь».

Часто не на бумаге, а в памяти сохранялись многие стихотворные строки. Или свои стихи выдавались за стихи незапрещенных Блока или Твардовского (об этом вспоминает А. Солженицын).

Униженные, но не сломленные, поэты пытались найти ответ на вопрос «За что?» Многие свято верили в непогрешимость Сталина и влас­ти, они писали полные недоумения и веры строки.

Ученик:

За что? Пусть Господь разберет

И движется длинный-предлинный

Наш, к гибели нашей черед.

Но, брат мой, вмурованный в камень,

Пойми, мы недаром легли,

Мы то, чем крепится фундамент

Всей будущей жизни земли. (А. Тришатов)

Но не все были так наивны. Осип Мандельштам напишет откро­венное стихотворение, полное горечи и презрения.

Ученик:

Мы живем, под собою не чуя страны.

Наши речи за десять шагов слышны.

А коль хватит на полразговорца,

Так припомним кремлевского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

А слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются усища,

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд толстошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей,

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один и собачит и тычет.

Как подкову кует за указом указ -

Кому в лоб, кому в пах, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него - малина

И широкая грудь осетина.

Учитель: Николай Заболоцкий, Даниил Хармс, Леонид Марты­нов, Ярослав Смеляков, Павел Васильев - это новая волна репрессиро­ванных поэтов.

(Звучит песня Вероники Долиной «Обэриуты»)

Смерть Сталина в 1953 году не остановила лавину репрессий и пре­дательств.

Ученик:

Пусть мне говорят: "Успокойся" –

спокойным я быть не сумею,

Покуда наследники Сталина

живы ещё на земле,

Мне будет казаться,

Что Сталин ещё в Мавзолее. ( Е. Евтушенко)

Учитель: Кандидат наук Васильев поздравил писателя Солженицына с пятидесятилетием. Вызвали в КГБ. Писатель Черных открыто выразил беспокойство по поводу того, что создается новый культ-культ Брежнева. Перестали печатать. Среди тех, кого «не одобряли» власти, был Владимир Высоцкий.

(Звучит песня В. Высоцкого «Я не люблю»).

Многие, слишком многие не дожили до реабилитации. Многих ещё предстоит реабилитировать. Те же, кто вернулся из лагерей, больше всего на свете боялись забыть лагерную жизнь. "Забвение пережитого - смерть души", - говорил Шаламов. Нельзя забыть предательства, нельзя забыть свои муки.

Ученица:

Приснилось мне, что старые друзья

Опомнились, раскаялись, вернулись

И что ко мне, тревожа и дразня,

Приветливые руки протянулись.

И дружеские руки отстраня,

Я говорю без гнева и досады:

- Друзья мои, не трогайте меня,

Мне ничего ни от кого не надо. (Е. Тагер)

В зале наступает тишина, идет перекличка поэтов.

Тагер Елена, поэтесса, десять лет провела на Колыме.

Плужников Евгений, уже больным туберкулезом был отправлен на Соловки. Там вскоре и умер.

Васильева Елизавета (она же легендарная Черубина де Габриак), хромую, её отправили по этапу на Урал.

Учитель: Простите нас, не названные нами. Мы слышим ваши голоса.

Ученица:

- Мы к вам идем,

в сегодняшний ваш день,

И в завтрашний ваш день, и в день грядущий,

- Мы к вам идем -

куда ж нам друг без друга,

Мы память, что жестока и горька,

И мы её горчайшая строка,

Но в памяти - грядущему порука,

Цена ж забвенья слишком высока. (Ю. Левитанский.)

(Гасятся свечи.)

Учитель: Наша встреча подошла к концу. Нет границ у памяти, но есть предел забвению. Мы вспомнили - и они снова как будто с на­ми, все, кого мы назвали и о ком подумали.

Литература

1. Реквием. Сборник русских и советских поэтов/ сост. Б. Романова Б. М., 1989г.

2. Возвращение/ сост. Е. Осетров, О. Салынский. М., 1991.

3. Солженицына С. Вся Россия делится на сны // Литературное обозрение. М., 1994. N 5-6.