Поэты-фронтовики. Поэзия подвига - подвиг поэзии

ЧАС МУЖЕСТВА

Тема: «Поэты-фронтовики. ПОЭЗИЯ ПОДВИГА–ПОДВИГ ПОЭЗИИ»
(7 класс)

Ход урока:

(В ходе повествования педагогом-библиотекарем демонстрируется слайд, отражающий содержание темы. Каждая законченная мысль (абзац) сопровождается показом соответствующего слайда презентации «Час мужества».)

ЭПИГРАФ УРОКА

А. Ахматова

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки!

23 февраля 1942, Ташкент

Цели и задачи урока:

• Познакомиться учащихся с творчеством молодых поэтов-фронтовиков;

• Расширить знания учащихся о событиях Великой Отечественной войны;

• Раскрыть значение литературы в годы Великой Отечественной войны;

• Выяснить причины постоянного внимания современных поэтов к теме событий Великой Отечественной войны;

• Способствовать становлению мировоззренческой позиции учащихся;

• Воспитывать чувство патриотизма и гордости за страну и её народ, чувство благодарности участникам ВОВ.

Поэты-фронтовики принесли в литературу пронзительную искренность, умение просто и честно говорить о самых страшных вещах и самых сокровенных мыслях, отказ от изображения парадной стороны войны и утверждения самых высоких идеалов: верность другу и Родине, чувство причастности ко всему, что совершается в мире, и ответственность за весь мир.

Только поэт, сам прошедший войну, мог сказать с той же мерой искренности, как Юлия Друнина:

Я только раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу - во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Каждый поэт - это особый мир, особый взгляд на войну.

Я порохом пропахнувшие строки

Из-под обстрела вынес на руках…

С. Орлов.

Поэзия фронтовиков потрясает читателя, потому что её создавали люди, пережившие войну на собственном опыте.

Многие уже известные поэты были военными журналистами: К. Симонов, М. Дудин.

Для Б. Слуцкого, Д. Самойлова, М. Луконина, С. Гудзенко, Ю. Левитанского, А. Межирова, Ю. Друниной, Н. Старшинова, К. Ваншенкина, Н. Панченко, Е. Винокурова решающим событием, повлиявшим на становление их художественного мира, оказалась война. Ужасы войны, кровь и грязь, гибель товарищей, раны, лишения – всё это обострило восприятия мира. Поэзия фронтовиков – трагическая поэзия. В ней отражен страшный опыт XX века. Однако в ней есть и светлая радость победы, утверждение жизни, завоёванной такой дорогой ценой.

Их оружием были и винтовка, и пулемёт…и слово.

«Грянул год, пришёл черёд,

Нынче мы в ответе

За Россию, за народ

И за всё на свете…»

(А.Твардовский)

«…Я вам жизнь завещаю,

- Что я больше могу?

Завещаю в той жизни

Вам счастливыми быть

И родимой отчизне

С честью дальше служить… «

(А. Т. Твардовский «Я убит подо Ржевом».)

Поэты-фронтовики мёрзли в окопах, ходили в атаку и писали, рассказывали о войне. Их стихи воскрешают напряжённую атмосферу тех лет, трагедию русских городов и деревень, горечь отступления и радость первых побед.

«Когда это будет, не знаю,

В краю белоногих берёз

Победу Девятого мая

Отпразднуют люди без слёз.

Поднимут старинные марши

Армейские трубы страны,

И выедет к армии маршал,

Не видевший этой войны.

И мне не додуматься даже,

Какой там ударит салют,

Какие там сказки расскажут

И песни какие споют.

Но мы –то доподлинно знаем,

Нам знать довелось на роду,

Что было Девятого мая

С утра в сорок пятом году».

(С. С. Орлов. Поэт – фронтовик)

В суровые для Родины дни поэты –фронтовики стали её чутким нервом, отражая в стихах чувства, владеющие сражающимся народом: ненависть к врагу, готовность умереть за Отчизну, веру в победу.

ВЫВОДЫ:

• Поэзия в годы войны стала самым оперативным и популярным жанром.

• Поэзия выразила потребность людей в правде, без которой человеку сложно, а порой невозможно испытать чувство ответственности за свою страну.

• Литература, в частности, поэзия возвращается к событиям войны не только для того, чтобы вновь и вновь показывать трудный путь нашего народа, но и для того, чтобы опыт прошлого предостерёг от катастрофических ошибок в будущем.

Подборка стихов поэтов-фронтовиков о ВОВ для заучивания учащимися, прочтения, анализа и обсуждения на уроке мужества

(Стихи должны прочитываться детьми, либо педагогом-библиотекарем, либо прослушиваться на аудиозаписи желательно после упоминания о поэте-фронтовике, авторе данного произведения.)

Ю. Друнина

И откуда

Вдруг берутся силы

В час, когда

В душе черным-черно?..

Если б я

Была не дочь России,

Опустила руки бы давно,

Опустила руки

В сорок первом.

Помнишь?

Заградительные рвы,

Словно обнажившиеся нервы,

Зазмеились около Москвы.

Похоронки,

Раны,

Пепелища...

Память,

Душу мне

Войной не рви,

Только времени

Не знаю чище

И острее

К Родине любви.

Лишь любовь

Давала людям силы

Посреди ревущего огня.

Если б я

Не верила в Россию,

То она

Не верила б в меня.

***

Мне близки армейские законы,

Я недаром принесла с войны

Полевые мятые погоны

С буквой "Т" - отличьем старшины.

Я была по-фронтовому резкой,

Как солдат, шагала напролом,

Там, где надо б тоненькой стамеской,

Действовала грубым топором.

Мною дров наломано немало,

Но одной вины не признаю:

Никогда друзей не предавала -

Научилась верности в бою.

***

Нет, это не заслуга, а удача

Стать девушке солдатом на войне.

Когда б сложилась жизнь моя иначе,

Как в День Победы стыдно было б мне!

С восторгом нас, девчонок, не встречали:

Нас гнал домой охрипший военком.

Так было в сорок первом. А медали

И прочие регалии потом...

Смотрю назад, в продымленные дали:

Нет, не заслугой в тот зловещий год,

А высшей честью школьницы считали

Возможность умереть за свой народ.

ЗАПАС ПРОЧНОСТИ

До сих пор не совсем понимаю,

Как же я, и худа, и мала,

Сквозь пожары к победному Маю

В кирзачах стопудовых дошла.

И откуда взялось столько силы

Даже в самых слабейших из нас?..

Что гадать!-- Был и есть у России

Вечной прочности вечный запас.

Сергей Орлов

Руками, огрубевшими от стали, Писать стихи, сжимая карандаш. Солдаты спят — они за день устали, Храпит прокуренный насквозь блиндаж. Под потолком коптилка замирает, Трещат в печурке мокрые дрова... Когда-нибудь потомок прочитает Корявые, но жаркие слова И задохнется от густого дыма, От воздуха, которым я дышал, От ярости ветров неповторимых, Которые сбивают наповал. И, не видавший горя и печали, Огнем не прокаленный, как кузнец, Он предкам позавидует едва ли, Услышав, как в стихах поет свинец, Как дымом пахнет все стихотворенье, Как хочется перед атакой жить!.. И он простит мне в рифме прегрешенье. Он этого не сможет не простить. Пускай в сторонку удалится критик: Поэтика здесь вовсе ни при чем. Я, может быть, какой-нибудь эпитет — И тот нашел в воронке под огнем. Здесь молодости рубежи и сроки, По жизни окаянная тоска... Я порохом пропахнувшие строки Из-под обстрела вынес на руках. 1945

ПЕСНЯ СМЕЛЫХ

А. Сурков

Стелются черные тучи,
Молнии в небе снуют.
В облаке пыли летучей
Трубы тревогу поют.
С бандой фашистов сразиться
Смелых Отчизна зовет.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.

Ринулись ввысь самолеты,
Двинулся танковый строй.
С песней пехотные роты
Вышли за Родину в бой.
Песня - крылатая птица -
Смелых скликает в поход.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.

Славой бессмертной покроем
В битвах свои имена.
Только отважным героям
Радость победы дана.
Смелый к победе стремится,
Смелым дорога вперед.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.


22 июня 1941 

Алексей Сурков

До свиданья, города и хаты...

(Походная)

До свиданья, города и хаты,

Нас дорога дальняя зовет.

Молодые смелые ребята,

На заре уходим мы в поход.

На заре, девчата, выходите

Комсомольский провожать отряд.

Вы без нас, девчата, не грустите,

Мы придем с победою назад.

Мы развеем вражеские тучи,

Разметем преграды на пути,

И врагу от смерти неминучей,

От своей могилы не уйти.

Наступил великий час расплаты,

Нам вручил оружие народ.

До свиданья, города и хаты, —

На заре уходим мы в поход.

1941

Баллада о мальчике

Михаил Дудин

Был год сорок второй, Меня шатало От голода, От горя, От тоски. Но шла весна — Ей было горя мало До этих бед. Разбитый на куски, Как рафинад сырой и ноздреватый, Под голубой Литейного пролет, Размеренно раскачивая латы, Шел по Неве с Дороги жизни лед. И где-то там Невы посередине, Я увидал с Литейного моста На медленно качающейся льдине — Отчетливо Подобие креста. А льдинка подплывала, За быками Перед мостом замедлила разбег. Крестообразно, В стороны руками, Был в эту льдину впаян человек. Нет, не солдат, убитый под Дубровкой На окаянном «Невском пятачке», А мальчик, По-мальчишески неловкий, В ремесленном кургузном пиджачке. Как он погиб на Ладоге, Не знаю. Был пулей сбит или замерз в метель. По всем морям, Подтаявшая с краю, Плывет его хрустальная постель. Плывет под блеском всех ночных созвездий, Как в колыбели, На седой волне. ...Я видел мир, Я полземли изъездил, И время душу раскрывало мне. Смеялись дети в Лондоне. Плясали В Антафагасте школьники. А он Все плыл и плыл в неведомые дали, Как тихий стон Сквозь материнский сон. Землятресенья встряхивали суши. Вулканы притормаживали пыл. Ревели бомбы. И немели души. А он в хрустальной колыбели плыл. Моей душе покоя больше нету. Всегда, Везде, Во сне и наяву, Пока я жив, Я с ним плыву по свету, Сквозь память человечеству плыву. Семён Гудзенко МОЕ ПОКОЛЕНИЕ Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты. На живых порыжели от крови и глины шинели, на могилах у мертвых расцвели голубые цветы. Расцвели и опали... Проходит четвертая осень. Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят. Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел, Нам досталась на долю нелегкая участь солдат. У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя - только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны, все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое, что отцами-солдатами будут гордится сыны. Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется? Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен? Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,- у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен. Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит, и не надо погибшим, чтоб живые любили за них. Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате. Разве горю такому помогут рыданья живых? Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели. Кто в атаку ходил, кто делился последним куском, Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском. Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают эту взятую с боем суровую правду солдат. И твои костыли, и смертельная рана сквозная, и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,- это наша судьба, это с ней мы ругались и пели, подымались в атаку и рвали над Бугом мосты. ...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели, Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты. А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой, все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,- пусть нами пива наварят и мяса нажарят к обеду, чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы. Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям, матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя. Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем - все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя. (60 лет советской поэзии. Собрание стихов в четырех томах. Москва, "Художественная Литература", 1977) *** Я в гарнизонном клубе за Карпатами читал об отступлении, читал о том, как над убитыми солдатами не ангел смерти, а комбат рыдал. И слушали меня, как только слушают друг друга люди взвода одного. И я почувствовал, как между душами сверкнула искра слова моего. У каждого поэта есть провинция. Она ему ошибки и грехи, все мелкие обиды и провинности прощает за правдивые стихи. И у меня есть тоже неизменная, на карту не внесенная, одна, суровая моя и откровенная, далекая провинция - Война... (Семен Гудзенко. Стихотворения. Москва, "Современник", 1985) *** Я был пехотой в поле чистом, в грязи окопной и в огне. Я стал армейским журналистом в последний год на той войне. Но если снова воевать... Таков уже закон: пускай меня пошлют опять в стрелковый батальон. Быть под началом у старшин хотя бы треть пути, потом могу я с тех вершин в поэзию сойти. Действующая армия, 1943-1944 (Семен Гудзенко. Стихотворения. Москва, "Современник", 1985) Разговор с соседкой Ольга Берггольц Пятое декабря 1941 года. Идет четвертый месяц блокады. До пятого декабря воздушные тревоги длились по десять — двенадцать часов. Ленинградцы получали от 125 до 250 граммов хлеба. Дарья Власьевна, соседка по квартире, сядем, побеседуем вдвоем. Знаешь, будем говорить о мире, о желанном мире, о своем. Вот мы прожили почти полгода, полтораста суток длится бой. Тяжелы страдания народа — наши, Дарья Власьевна, с тобой. О, ночное воющее небо, дрожь земли, обвал невдалеке, бедный ленинградский ломтик хлеба — он почти не весит на руке... Для того чтоб жить в кольце блокады, ежедневно смертный слышать свист — сколько силы нам, соседка, надо, сколько ненависти и любви... Столько, что минутами в смятенье ты сама себя не узнаешь: — Вынесу ли? Хватит ли терпенья? — Вынесешь. Дотерпишь. Доживешь. Дарья Власьевна, еще немного, день придет — над нашей головой пролетит последняя тревога и последний прозвучит отбой. И какой далекой, давней-давней нам с тобой покажется война в миг, когда толкнем рукою ставни, сдернем шторы черные с окна. Пусть жилище светится и дышит, полнится покоем и весной... Плачьте тише, смейтесь тише, тише, будем наслаждаться тишиной. Будем свежий хлеб ломать руками, темно-золотистый и ржаной. Медленными, крупными глотками будем пить румяное вино. А тебе — да ведь тебе ж поставят памятник на площади большой. Нержавеющей, бессмертной сталью облик твой запечатлят простой. Вот такой же: исхудавшей, смелой, в наскоро повязанном платке, вот такой, когда под артобстрелом ты идешь с кошелкою в руке. Дарья Власьевна, твоею силой будет вся земля обновлена. Этой силе имя есть — Россия. Стой же и мужайся, как она! 5 декабря 1941 П. Антокольский Сын (отрывок из поэмы)

А где-то там, по фронтовым дорогам,

Вдоль речек, по некошеным полям,

По взорванным голодным пепелищам,

От пункта Эн на запад напрямик

Несётся время. Мы его не ищем.

Оно само найдёт нас в нужный миг.

Несётся время, синее, сквозное,

Несёт в охапках солнце и грозу,

Вверху синеет тучами от зноя

И голубеет реками внизу.

И в свете синих ламп он тоже синим

Становится, и лёгким, и сквозным, -

Тот, кто недавно мне казался сыном.

А там теснятся сверстники за ним…

На загоревших юношеских лицах

Играет в беглых бликах синева,

И кубари пришиты на петлицах.

А между ними, видимый едва,

Единственный мой сын, Володя, Вова,

Пришедший восемнадцать лет назад

На праздник мироздания живого,

Спешит на фронт, спешит в железный ад.

Он хочет что-то досказать и машет

Фуражкой.

Но теснит его толпа.

А ночь летит и синей лампой пляшет

В глазах отца. Но и она слепа.

Так, значит, мщенье? Мщенье. Так и надо,

Чтоб сердце сына смерть переросло.

Пускай оно ворвётся в канонаду,

Есть у сердец такое ремесло.

И если в тучах небо фронтовое,

И если над землёй летит весна,

То на земле вас будет вечно двое -

Сын и отец, не знающие сна.

Нет права у тебя ни на какую

Особую, отдельную тоску.

Пускай, последним козырем рискуя,

Она в упор приставлена к виску.

Не обольщайся. Разве это выход?

Всей юностью оборванной своей

Не ищет сын поблажек или выгод

И в бой зовёт мильоны сыновей.

И в том бою, в строю неистребимом,

Любимые чужие сыновья

Идут на смену сыновьям любимым

Во имя правды, большей, чем твоя.

А.Т. Твардовский. "Я убит подо Ржевом"

Стихотворение «Я убит подо Ржевом» лишь отчасти передает трагичность событий лета 1942 — весны 1943.

Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.

......

Эти горькие строки о событиях Ржевской битвы Твардовский написал уже после окончания войны, в 1946 году. Не передать словами ту безысходность, что чувствовали солдаты, идя в атаку меж убитых однополчан. Тогда болотистая местность в районе Ржева стала огромной безымянной братской могилой для многих тысяч солдат. П.А. Михин, участник Ржевской битвы, называл такие поля «долины смерти»: «В ходе ржевских боев появилось много „долин смерти“ и  „рощ смерти“. Не побывавшему там трудно вообразить, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел. Лето, жара, безветрие, а впереди — вот такая „долина смерти“».

Стихотворение Твардовского написано не только обо всех погибших подо Ржевом, но и вообще обо всех солдатах, безвестно павших за Родину.

Немногие знают, что главный герой стихотворения Твардовского имеет реального прототипа. Им стал реальный участник боевых действий в районе Ржева, Бросалов Владимир Петрович.

Я убит подо Ржевом,

В безыменном болоте,

В пятой роте, на левом,

При жестоком налете.

Я не слышал разрыва,

Я не видел той вспышки,--

Точно в пропасть с обрыва --

И ни дна ни покрышки.

И во всем этом мире,

До конца его дней,

Ни петлички, ни лычки

С гимнастерки моей.

Я -- где корни слепые

Ищут корма во тьме;

Я -- где с облачком пыли

Ходит рожь на холме;

Я -- где крик петушиный

На заре по росе;

Я -- где ваши машины

Воздух рвут на шоссе;

Где травинку к травинке

Речка травы прядет, --

Там, куда на поминки

Даже мать не придет.

Подсчитайте, живые,

Сколько сроку назад

Был на фронте впервые

Назван вдруг Сталинград.

Фронт горел, не стихая,

Как на теле рубец.

Я убит и не знаю,

Наш ли Ржев наконец?

Удержались ли наши

Там, на Среднем Дону?..

Этот месяц был страшен,

Было все на кону.

Неужели до осени

Был за ним уже Дон

И хотя бы колесами

К Волге вырвался он?

Нет, неправда. Задачи

Той не выиграл враг!

Нет же, нет! А иначе

Даже мертвому -- как?

И у мертвых, безгласных,

Есть отрада одна:

Мы за родину пали,

Но она -- спасена.

Наши очи померкли,

Пламень сердца погас,

На земле на поверке

Выкликают не нас.

Нам свои боевые

Не носить ордена.

Вам -- все это, живые.

Нам -- отрада одна:

Что недаром боролись

Мы за родину-мать.

Пусть не слышен наш голос, --

Вы должны его знать.

Вы должны были, братья,

Устоять, как стена,

Ибо мертвых проклятье --

Эта кара страшна.

Это грозное право

Нам навеки дано, --

И за нами оно --

Это горькое право.

Летом, в сорок втором,

Я зарыт без могилы.

Всем, что было потом,

Смерть меня обделила.

Всем, что, может, давно

Вам привычно и ясно,

Но да будет оно

С нашей верой согласно.

Братья, может быть, вы

И не Дон потеряли,

И в тылу у Москвы

За нее умирали.

И в заволжской дали

Спешно рыли окопы,

И с боями дошли

До предела Европы.

Нам достаточно знать,

Что была, несомненно,

Та последняя пядь

На дороге военной.

Та последняя пядь,

Что уж если оставить,

То шагнувшую вспять

Ногу некуда ставить.

Та черта глубины,

За которой вставало

Из-за вашей спины

Пламя кузниц Урала.

И врага обратили

Вы на запад, назад.

Может быть, побратимы,

И Смоленск уже взят?

И врага вы громите

На ином рубеже,

Может быть, вы к границе

Подступили уже!

Может быть... Да исполнится

Слово клятвы святой! --

Ведь Берлин, если помните,

Назван был под Москвой.

Братья, ныне поправшие

Крепость вражьей земли,

Если б мертвые, павшие

Хоть бы плакать могли!

Если б залпы победные

Нас, немых и глухих,

Нас, что вечности преданы,

Воскрешали на миг, --

О, товарищи верные,

Лишь тогда б на воине

Ваше счастье безмерное

Вы постигли вполне.

В нем, том счастье, бесспорная

Наша кровная часть,

Наша, смертью оборванная,

Вера, ненависть, страсть.

Наше все! Не слукавили

Мы в суровой борьбе,

Все отдав, не оставили

Ничего при себе.

Все на вас перечислено

Навсегда, не на срок.

И живым не в упрек

Этот голос ваш мыслимый.

Братья, в этой войне

Мы различья не знали:

Те, что живы, что пали, --

Были мы наравне.

И никто перед нами

Из живых не в долгу,

Кто из рук наших знамя

Подхватил на бегу,

Чтоб за дело святое,

За Советскую власть

Так же, может быть, точно

Шагом дальше упасть.

Я убит подо Ржевом,

Тот еще под Москвой.

Где-то, воины, где вы,

Кто остался живой?

В городах миллионных,

В селах, дома в семье?

В боевых гарнизонах

На не нашей земле?

Ах, своя ли. чужая,

Вся в цветах иль в снегу...

Я вам жизнь завещаю, --

Что я больше могу?

Завещаю в той жизни

Вам счастливыми быть

И родимой отчизне

С честью дальше служить.

Горевать -- горделиво,

Не клонясь головой,

Ликовать -- не хвастливо

В час победы самой.

И беречь ее свято,

Братья, счастье свое --

В память воина-брата,

Что погиб за нее.

Одно из лучших стихотворений Симонова «Жди меня», посвященное актрисе Валентине Серовой – будущей жене поэта. Он находился на фронте в качестве корреспондента «Красной звезды».

       Феномен «Жди меня», вырезаемого, перепечатываемого и переписываемого, посылаемого с фронта домой и из тыла – на фронт, феномен стихотворения, написанного в августа 1941 на чужой даче в Переделкино, адресованного конкретной, земной женщине, но такой тогда далекой, выходит за рамки поэзии. «Жди меня» – как заклинание судьбы, в котором предсказано, что война будет долгой и жестокой, и угадано, что человек – сильнее войны. Если любит, если верит. Вот это стихотворение, автор которого за литературные заслуги был отмечен Ленинской премией и 6 раз Государственной (Сталинской), представляем вашему вниманию.

 

Константин Симонов (1915 – 1979) ЖДИ МЕНЯ
Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет. Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души... Жди. И с ними заодно Выпить не спеши. Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: — Повезло. Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой, —  Просто ты умела ждать, Как никто другой. 1941

Победа (Этюд)

Муса Джалиль (Перевод Р. Морана)

С земли встает туман голубоватый.
Грохочут танки, вытянувшись в ряд.
Как соколы отважные, крылаты
Над крышей флаги красные парят.

Старушка обняла бойца за шею,
От радости заплакала она,
И, улыбаясь, свежие трофеи
Подсчитывает строгий старшина.

Как тень судьбы Германии фашистской.
На всех путях, куда ни кинешь взгляд.
На глине развороченной и склизкой
Чернеют трупы вражеских солдат.

1942

О героизме

Муса Джалиль

Знаю, в песне есть твоей, джигит,
Пламя и любовь к родной стране.
Но боец не песней знаменит:
Что, скажи, ты сделал на войне?

Встал ли ты за Родину свою
В час, когда пылал великий бой?
Смелых узнают всегда в бою,
В горе проверяется герой.

Бой отваги требует, джигит,
В бой с надеждою идет, кто храбр.
С мужеством свобода что гранит,
Кто не знает мужества — тот раб.

Не спастись мольбою, если враг
Нас возьмет в железный плен оков.
Но не быть оковам на руках,
Саблей поражающих врагов.

Если жизнь проходит без седла,
В низости, а неволе — что за честь?
Лишь в свободе жизни красота!
Лишь в отважном сердце вечность есть!

Если кровь твоя за Родину лилась,
Ты в народе не умрешь, джигит.
Кровь предателя струится в грязь,
Кровь отважного в сердцах горит.

Умирая, не умрет герой —
Мужество останется в веках.
Имя прославляй свое борьбой,
Чтоб оно не молкло на устах!

(В рамках сопровождения урока предполагается также прослушивание песен на стихи поэтов-фронтовиков.)

(В конце урока учащимся предлагается творческая работа: предлагается

попробовать самим сочинить стихотворение или написать синквейн о годах Великой Отечественной войны).