Советский проект эмансипации женщины как разрушение традиционного гендерного порядка в казахском обществе 1920-1930 гг.

«КГУ Стройтельный технический колледж №1 Акмолинской области города Кокшетау».

Преподаватель высший категорий, магистр историй Сергазин Бауржан Габдуллович.

Советский проект эмансипации женщины как разрушение традиционного гендерного порядка в  казахском обществе 1920-1930 гг.

Сразу же после революции большевики приступили к реализации проекта «создание нового советского человека». Важной частью данного проекта было конструирование новой советской женщины. Новую женскую идентичность строили в том виде, как ее понимали партийные и государственные деятели. В основе социального конструкта «обычная советская женщина» лежали радикальные марксистские и традиционные российские ценности [1].

Большевики объявили о равенстве женщин в общественно-политической и социально-экономической жизни. Женское освобождение должно было начаться с семьи. До середины 1920-х г. образ новой женщины строился на отрицании семейных ролей. Семья рассматривалась как помеха в работе. Считалось, что женщина окунается в домашние заботы, начинает плохо работать и отвлекается от общественной жизни. Женщина представлялась только в роли общественницы, работницы и коммунистки. Динамичный образ рисовал женщину, включенную в захватывающий производственный процесс и вносящую ежедневную лепту в коммунистическое строительство. Во второй половине 1930-х гг. происходит смена дискурса. Семья и брак начинают занимать важное место в иерархии и среди ценностей. Поэтому в новом образе женщины совмещаются общественно-политический и семейно-бытовой статусы, перестают критиковаться роли матери, жены, хозяйки дома [2].

В соответствии с данным проектом началась трансформация семейных отношений и изменение социального статуса женщин в Казахстане. К этому времени проблемы семьи, брака, а также социальный статус женщины регулировались в основном нормами обычного права. Большевики объявили старые традиции вредными и запретили их на государственном уровне. Так, в декрете от 28 декабря 1920 года, принятом в г. Оренбург, об отмене калыма у киргиз было отмечено, что, «приступая к строительству Киргизской советской социалистической республики на новых началах, Киргизский Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров считают необходимым самым решительным образом бороться с вредными пережитками казахского быта. К числу таких пережитков относятся калым, унижающий честь и достоинство киргизской женщины, и превращающий ее в рабыню. Калым способствует закреплению власти богатеев, ставя вопрос о браке в зависимость от материальных» [ЦГОР. Ф.1235.Оп.63.Д.451.1919-1920.Л.133].  Киргизский Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров постановили:

Калым – выкуп за невесту, вносимый по обычаям киргизского народа женихом, его родичами и свойственниками родителям, родичам и свойственникам невесты – деньгами, а равно и всяким другим имуществом, в силу особого соглашения сторон, устанавливающего обязательство выдать невесту за этого жениха ОТМЕНИТЬ, признать недействительными сделки, договоры и соглашения о калыме1. В декрете были определены меры наказания за нарушения данного декрета – конфискация калымного скота и прочего калымного имущества в двойном размере у лиц, его получивших, и лишение свободы для обоих сторон не свыше одного года [ЦГОР. Ф. 1235. Оп. 63. Д. 451. 1919-1920. Л. 133].

Согласно декрету в Казахстане теперь легитимным считался «только гражданский советский брак, установленным порядком зарегистрированный в отделе записей актов гражданского состояния». При этом отмечалось, что совершение религиозного обряда при вступлении в брак предоставляется на волю брачующихся, но подчеркивалось, что предварительно самый брак должен быть зарегистрирован в отделе записей актов гражданского [ЦГОР. Ф. 1235. Оп. 63. Д. 1919-1920. Л. 129.]. Одновременно декрет регулировал новый порядок развода – легитимным признавалось только расторжение брака, зафиксированное в отделе записей ЗАГС. [ЦГОР. Ф. 1235. Оп. 63. Д. 451. 1919-1920. Л. 132.].

Весьма важной частью декрета о брачном, семейном и опекунском праве у киргизов был пункт о том, что в брак могут вступать лица, свободные от всяких других брачных союзов, то есть не состоящие в другом зарегистрированном или не имеющем силу зарегистрированного брака. В данном декрете многоженство было запрещено, «как обычай, глубоко унизительный для нравственного и человеческого достоинства киргизской женщины  и  создающий  порабощения и эксплоатацию ее личности» [ЦГОР. Ф. 1235. Оп.  63. Д.  451. 1919-1920. Л. 132.]. Кроме того, большевики запретили браки несовершеннолетних, установив брачный возраст: для девушек – 16 лет, для юношей – не менее 18 лет [ЦГОР.   Ф. 1235. Оп. 63. Д. 451. 1919-1920. Л. 129].

Большевики сочли нужным вмешиваться также в условия заключения брака. Так, в пункте 7 было отмечено, что не могут вступать в брак лица, состоящие в родстве – по прямой-восходящей линиям без ограничения степенй, а в боковых линиях – до четвертого колена включительно /немельтай/ без различия мужских и женских линий. При этом, в примечании было отмечено, что неполнородные братья и сестры (единокровные и единоутробные) приравниваются к полнородным [Cм.: Декрет (копия проекта о брачном, семейном и опекунском праве у киргизов // Архив Института истории партии при ЦК КП Казахстана. Ф. 811. Оп. 20. Д. 463].

Но советский проект эмансипации женщин был намного шире, чем просто предоставление равных прав женщинам и мужчинам. По сути, эмансипация женщин была только видимой частью проекта создания новой советской женщины. Советская власть хотела переопределить те роли, которая женщина играла в обществе. Так, женщина виделась как мать и как работающий член общества. То есть, вовлекая женщину в общественное производство, советская власть решала сразу две задачи. С одной стороны, прагматическую – обеспечить индустриализацию рабочей силой в лице женщин. С другой стороны, государство хотело вывести женщину из-под контроля семьи и мужа и подчинить женщину политическому контролю со стороны государства. Как показывает советская история, первая задача была успешно выполнена. Уже накануне Великой Отечественной войны тысячи женщин стали участвовать в общественном производстве и заниматься социально-политической деятельностью [3, c. 100]. Но выполнить вторую задачу было не просто. Как писала И. Тартаковская, «традиционно углубленные  в  частную  жизнь  и мир личных взаимоотношений, они были не столь проницаемы для идеологических манипуляций правящей элиты» [4]. Сначала пытались втянуть женщину в сферу политики через женотделы. Но как показала практика, это оказалось неэффективным средством. Тогда упор сделали на участие женщины в общественном производстве. Предполагалась, что работа сможет изменить сознание женщин и сделать их более доступными государственному контролю. Именно трудовые коллективы считались важнейшими агентами социализации и для мужчин, и для женщин, а работа – главным содержанием жизни [4].

Прежде всего, происходит массированная репрезентация новой свободной женщины на фоне задавленной бытом, несущей на себе неподъемный груз хозяйственной жизни и совершенно бесправной женщины дореволюционного периода. Через такие образы большевики старались поломать традиционные ценностные характеристики. Ведь у казахов критерием настоящей женщины было умение вести хозяйство и организовать быт семьи. Женщина пользовалась уважением в обществе только тогда, когда выполняла свое предназначение быть женой, матерью сыновей, хорошей хозяйкой. Материнство было, безусловно, абсолютной ценностью в  культуре казахов. Казахи не признавали за женщиной никаких других ролей, кроме материнства. Ведь основной функцией женщины брачного возраста считалось деторождение и воспитание детей. Что касается распределения хозяйственных обязанностей, то в четком разделении мужских и женских обязанностей в кочевом хозяйстве казахов, действительно основной груз домашних забот ложился на плечи женщины. И в европейском понимании это выглядит как дискриминация женщин. Но в понимании самих казахских женщин – это нормальная практика. К тому же в сфере домашнего хозяйства полномочия женщины были практически не ограничены. Как при жизни, так и после смерти своих мужей женщины могли управлять целыми селениями и вести отдельное самостоятельное хозяйство. Замужняя женщина, не имея юридически зафиксированных прав собственности, нередко фактически являлась хозяином в семье. Такая женщина принимала активное участие в решении всех семейных дел, а на время отсутствия мужа во время длительных сезонных перекочевок была главой семьи. При решении некоторых вопросов, связанных с воспитанием детей и ведением хозяйства, мнение женщины имело преимущество перед мнением мужчин.

Также необходимо отметить, что жены были обычно намного моложе своих мужей и часто становились полноправными хозяйками в семье еще при жизни престарелого мужа [3, с. 63]. К тому же многие дореволюционные авторы отмечали, что по сравнению с женщинами с нормативной исламской культурой казахские женщины обладали значительной свободой. В повседневной жизни они не закрывали лицо, не находились в затворничестве, узаконенном нормами шариата, и юридически не были лишены права общения с членами других семей без разрешения мужа. Эти положения были закреплены адатом [3, с. 90].

Другой областью традиционной культуры, куда вторглись большевики, были символика и обрядность брака и семьи. К этому времени все стороны жизни казахов, включая обрядовую сторону брака, регулировались адатом – обычным правом и шариатом. Обычной формой вступления в брак было официальное сватовство и свадьба, с выплатой калыма или путем умыкания невесты. К традиционным казахским обычаям, имеющим явное доисламское происхождение, относятся браки по праву левирата (әменгерлiк) и сорората (балдыз алу). Ключевое значение в свадебном обряде казахов для казахов имели два момента: сватовство – обещание родителей, подтверждаемое молитвой-бата, а также уплата большей части калыма. Так или иначе, с принятием кочевниками ислама законность брака закреплялась совершением мусульманского ритуала соединения жениха и невесты (неке қию), хотя сам свадебный обряд на этом не заканчивался, а продолжался уже в доме родителей жениха, куда молодую перевозили через несколько дней после совершения неке қию. В этот период советская власть на уровне законодательного оформления запрещает такие традиционные институты брака у казахов, как калым, левиратный и сороратный брак, полигамия, брак умыканием. Параллельно происходит насильственное внедрение модернизированных советским образом обрядов. Уже начиная с 1920-х гг. стали практиковаться «красные свадьбы». Они рассматриваются не как семейное, а как общественно-политическое событие, как повод для антирелигиозной агитации. В целом происходит упрощение и унификация обрядового оформления брака

Таким образом, успешная реализация данного проекта была обусловлена тем, что у большевиков была цельная политика социального моделирования, частью которой было формирование новой женской идентичности через женские издания. Казахские женщины приняли новую модель существования, поведенческие стратегии, иерархию ценностей, бытовые практики, которые им были навязаны. Но жизнь показывает, что большинство традиций выжили и продолжа Литература 

1. Градскова Ю. «Обычная» советская женщина – обзор описаний идентичности. – М., 1999.

2. Шабатура, Е. А. Образ «новой женщины» в советской культуре 1917-1929 гг.: дис. ... канд. ист. наук. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.dissercat.com/content/obraz-novoi-zhenshchiny-v-sovetskoi-kulture-1917-1929-gg. – Дата доступа: 20.08.2018

3. Стасевич И.В. Социальный статус женщин у казахов: традиции и современность. – СПб., 2011. – Режим доступа: http://www.kunstkamera.ru/lib/rubrikator/03/03_03/978-5-02-038260-2/. – Дата доступа: 08.2015.

4. Тартаковская И. становление современной российской гендерной системы. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://genderpage.ru/?p=744/. – Дата доступа: 11.2015.

5. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм: социальная история советской России в 30-ые годы: город. – М.,

6. Радлов В.В. Из Сибири: страницы с дневника. – М.,

Фамилия автора: Сергазин Б Г