«РУССКО-АЗИАТСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ И СЕРЕДИНЕ ХIХ ВЕКА. ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК»

Глава 1 Российская империя в первой половине XIX века в трудах российских исследователей

1.1 Политическое развитие России первой половины XIX столетия по работе Мироненко С.В. «Страницы тайной истории самодержавия»

Работа Мироненко С.В. посвящена политическому развитию России первой половины XIX века. Даются сведения о планах государственного преобразования страны, интересны предлагаемые реформаторами точки зрения на дальнейшее развитие страны. Представлена борьба передовой части общества за реформирование страны с теми, кто были несогласные. Автор открывает некоторые страницы тайной истории самодержавия. Работа интересна с точки зрения ее научной значимости для изучения этого периода в истории России.

Автор говорит, что XIX столетие занимает особое место в истории России. С его началом страна вступила в новый этап развития. Предшествующие века формирования и укрепления основ самодержавного государства сменились временем, когда неумолимый ход исторического процесса подверг его существование суровым испытаниям и сделал неизбежным близкое крушение всей прежней феодально-крепостнической системы.

Как пишет Мироненко очевидные признаки того, что «самодержавие и в прежнем виде, без глубоких изменений, вряд ли сможет далее существовать, страна ощутила уже на исходе первой четверти XIX в. Зарождение декабризма, десятилетняя история тайных обществ и, наконец, восстание 14 декабря 1825 г. были серьезными симптомами явного неблагополучия в политическом и социально-экономическом строе России» [20, с.8].

Они свидетельствовали и о том, что это неблагополучие уже осознается передовой частью общества, и не только ею. Грандиозные реформаторские замыслы М.М.Сперанского, конкретные проекты русской конституции и освобождения крепостных крестьян, созданные по инициативе Александра I Н.Н.Новосильцовым, А.А.Аракчеевым и Д.А.Гурьевым в 1818-1820 гг., доказывали, насколько серьезно было озабочено этими проблемами правительство.

В то время и перед верховной властью и перед обществом впервые во всей реальности встал вопрос о правомерности существования неограниченного самодержавия и крепостного права. И, что особенно важно, встал не как отвлеченная проблема (об этом много рассуждали и раньше), а как насущная потребность русской жизни. Возникло и утвердилось (правда, в достаточно узком кругу) сознание необходимости и неизбежности коренных преобразований.

Вплоть до середины XIX в. верховная власть оставалась в полной уверенности, что назревшие проблемы удастся разрешить привычным секретно-бюрократическим путем. Вера в чудодейственную силу секретных комитетов и комиссий определялась самой природой российского самодержавия, которому было совершенно чужда опора на общество.

В обстановке строжайшей секретности внутри узкого круга высших бюрократов обсуждались конституционные проекты, возникали и рушились планы освобождения крепостных крестьян, шла ожесточенная борьба между сторонниками и противниками перемен. Однако то, что происходило в недрах верховной власти, почти никогда не вырывалась наружу. Более того, если судить по внешним проявлениям, то вряд ли можно догадаться, что всю первую половину XIX века в России шла острая политическая борьба между правительством и обществом. Почти полное отсутствие открытых дебатов, сколько-нибудь широкой публичной полемики о путях развития страны рождало иллюзию отсутствия всякой борьбы вообще. Действительно, ведь вплоть до 14 декабря 1825 г. могло казаться, что в России нет никакой серьезной оппозиции правительственной политике. После расправы с декабристами общественное сопротивление было насильно загнано внутрь и в течение всего николаевского царствования проявлялось публично лишь в форме литературной полемике. И только процесс петрашевцев вновь напомнил о незатухающем общественном сопротивлении николаевской реакции. Открытой политической борьбой общество вновь мощно заявило о себе после поражения в Крымской войне в эпоху «великих реформ».

Эволюция неограниченного самодержавия в буржуазную монархию шла параллельно с признанием роли общественных сил в жизни страны. «В первой же половине XIX в. в России существовала ни на что похожая, трудно постигаемая ситуация: сторонники перемен в правительстве и в обществе таились друг от друга» [20, с.15]. Правительство, намекая на возможность перемен, держало в величайшей тайне все свои шаги в этом направлении. Передовое дворянство, видя в реальной жизни лишь явные признаки продолжения прежней политики, создавало тайные общества, временами стремясь к поддержке реформаторских намерений правительства, но на наступление реакции, отвечая усилением революционной борьбы.

Таким образом, Российская империя в первой половине XIX века представляло собой разлагающееся крепостническое государство, которое пытается укрепиться путем агрессивной внешней политики, путем захвата новых колоний, путем ограбления крестьянства и трудящихся масс, путем подавления народного движения. Николай I превращается в «европейского жандарма». Внутри страны господствует помещики-крепостники, проводящие свои интересы через бюрократически-полицейский аппарат и крепостническую армию, свирепо расправляющихся с массовым движением, как в центральных губерниях, так и в национальных окраинах. Россия жила в эпоху великих перемен. И как актуальны эти слова в XXI в.

1.2 Экономическое развитие России в первой половине XIX в. в работе Н.Н.Хмелевского «Экономическая история России»

Работа Хмелевского Н.Н. посвящена экономическому развитию России этого периода. Даны сведения из различных отраслей экономики. Охарактеризован кризис крепостничества. Автор большое внимание уделяет и социальной стороне этого периода. Работа очень ценна как с научной, так и с практической стороны, т.к. дается современная оценка экономического развития России рассматриваемого автором периода.

Основные черты экономического развития. В последние десятилетия существования крепостничества, пишет Хмелевский, Россия вступила в полосу кризиса всего феодального строя. Разложение феодализма достигло той стадии, на которой существовавшие феодальные общественные отношения (и прежде всего крепостное право) мешали дальнейшему развитию производительных сил, тормозили развитие промышленности, сельского хозяйства, культуры. «На смену феодальной формации шел более прогрессивный общественный строй – капитализм» [32, с.26-27].

Развитие промышленности. В первой половине XIX в. господствующими формами развития промышленности в России являлись мелкотоварное производство и мануфактура, но возникали уже и фабрики. Ремесло продолжало развиваться как в городе, так и особенно в деревне. Основной формой крупного промышленного производства в России была в это время мануфактура. В первой половине века продолжала существовать помещичья мануфактура, основанная на крепостном труде, однако ее развитие в отличие от предшествующего времени резко сократилось. Более быстро развивались предприятия, основанные на наемном труде, - капиталистические мануфактуры. Общее количество промышленных предприятий значительно увеличивалось. Если в 1800 г. насчитывалось 1200 крупных промышленных предприятий, и на них было занято 225 тыс. рабочих, то в 1850 г. было уже 2800 предприятий с числом рабочих свыше 700 тыс. Преимущественно росли передовые в техническом отношении предприятия, основанные на наемном труде. К 1860 г. в обрабатывающей промышленности вольнонаемные составляли уже свыше 80% общей численности рабочих, а во всех отраслях промышленности - 65%. Количество вотчинных и посессионных мануфактур неуклонно сокращалось. Крепостные рабочие работали главным образом зимой, а летом обрабатывали землю, так как основным источником жизни для таких рабочих по-прежнему оставалась земля, ведение своего хозяйства. В 1840 г. хозяева посессионных предприятий добились издания закона, по которому они получали право отпускать на волю прикрепленных к этим предприятиям рабочих. К 1860 г. посессионных рабочих почти не стало. Развитие мелкотоварного производства и мануфактуры было необходимой предпосылкой для перехода к фабричному, машинному производству.

Начало промышленного переворота. Применение машин в русской промышленности началось еще в первые десятилетия XIX в. Однако станков и машин было тогда еще немного, и их применение носило эпизодический характер. Только с 30-х годов началось более широкое внедрение машин в промышленное производство. Мануфактура с ее ручным трудом превращалась в капиталистическую фабрику, основанную на применении машин. В России вызревали предпосылки промышленного переворота. Особенно важное значение имело внедрение в промышленность паровых двигателей, которые пришли на смену примитивной конной тяге и водяным двигателям. Применение этих сложных машин сразу же намного увеличило мощность и производительность самих предприятий. Оно влекло за собой расширение промышленного производства и улучшение его технической оснащенности. Самыми передовыми в техническом отношении были хлопчатобумажное производство и другие отрасли текстильной промышленности, которые быстро оснащались машинами. Изменялся внешний облик предприятий: вместо маленьких разбросанных мастерских стали вырастать крупные фабричные корпуса, а старые центры кустарной промышленности приобретают облик городов. Первоначально машины привозили из-за границы, но уже в конце 40-х годов началось строительство отечественных машиностроительных заводов, главным образом в Петербурге и Москве. Внедрение машин способствовало увеличению производительности труда в десятки и сотни раз. Но промышленный переворот кроме технической стороны имел еще и общественную. «Технический переворот, т.е. внедрение машин, повлек за собой глубокие социальные изменения: машина требовала нового типа предпринимателя и нового типа работника. Процесс формирования классов буржуазного общества - промышленной буржуазии и пролетариата - пошел значительно быстрее. Пролетариат формировался из разорившихся кустарей и оторвавшихся от земледелия крестьян» [32, с.38-39].

Однако экономическое развитие России значительно отставало от экономического развития передовых капиталистических стран. Промышленный переворот шел медленно и растянулся на несколько десятилетий: начавшись в 30-х годах XIX в., он завершился уже после ликвидации крепостного права (в 80-х годах). Крепостной строй тормозил развитие промышленности. Капиталов для заведения машинного производства было еще недостаточно. Купцы по-прежнему предпочитали вкладывать свои деньги в торговлю, а разбогатевшие крестьяне могли открывать свои предприятия лишь на имя помещика, который присваивал значительную часть дохода. Свободного рынка рабочей силы, необходимого для капиталистической промышленности, еще не было. Некрепостных, вольных рабочих было мало. Рабочими в большинстве случаев нанимались крепостные крестьяне, отпущенные помещиком на заработки. Значительную часть своего заработка они вынуждены были отдавать помещику в виде оброка. Помещик мог в любое время вернуть их в деревню, что приводило к текучести рабочей силы и отрицательно сказывалось на производстве. Внутренний рынок для промышленных товаров был узок, так как покупательная способность населения была очень низкой. Народ был не только нищим, но и все его хозяйство носило еще в значительной степени натуральный характер: крестьяне потребляли то, что производили в своем хозяйстве.

Рост внутренней и внешней торговли. Однако натуральность хозяйства, характерная для феодализма, неуклонно разрушалась. В первой половине XIX в. продолжал развиваться всероссийский рынок. За полстолетия удельный вес городского населения вырос вдвое. «В середине XIX в. горожане составляли уже около 8% всего населения России (в конце XVIII в. - 4%). Рост городов и углубление хозяйственной специализации отдельных районов страны, начавшиеся еще в XVIII столетии, ускорили развитие внутренней торговли» [32, с. 56]. Так, промышленный центр России с его крупными городами, фабриками и заводами, количество которых непрерывно росло, обменивался товарами с земледельческими районами юга и юго-востока страны. В городах появлялось все больше и больше магазинов и лавок, которые становились основной формой торговли. На окраинах, в провинциальных городах вырастали крупные ярмарки. Торговля и купеческая прибыль оставались главной сферой формирования крупных капиталов России, на базе которых создавались предприятия капиталистического типа. Неуклонно росла внешняя торговля. Вывозились из России преимущественно сельскохозяйственные товары: лен, пенька, сало, хлеб. Промышленные товары, главным образом текстиль и изделия металлообрабатывающей промышленности, русские купцы поставляли лишь в еще более отсталые страны: в Среднюю Азию, Иран, Турцию. Ввозились в Россию в основном промышленные изделия: машины, шерстяные и шелковые ткани, краски, а также сахар и чай.

«Торговая политика оставалась протекционистской, хотя и непоследовательной. Тариф 1816 г. был “фритредерским”, а с 1823 г. опять протекционистским. В 1808 г. был разрешен беспошлинный ввоз оборудования, а с 1811 г. - сырья, не производимого в России. Внешняя торговля за тридцать лет увеличилась примерно в 2,5 раза» [32, с. 67]. Рост торговли способствовал обогащению нарождавшейся русской буржуазии. Однако уровень развития торговли и ее формы были еще отсталыми. Постоянно действующая магазинная и лавочная торговля была развита слабо, да и то только в крупных городах. В деревне регулярной торговли не было. Здесь действовали офени - мелкие торговцы галантереей и мануфактурой. Небогатые офени (коробейники, ходебщики) носили весь свой товар на руках (в коробе), более состоятельные имели подводы. Тормозило развитие торговли и отсутствие хороших путей сообщения. Основными видами дорог были шоссейные и грунтовые, да и тех было немного, а главным видом транспорта была подвода. Однако и в развитии путей сообщения в первой половине XIX в. происходили заметные сдвиги. Развивался речной транспорт, правда преимущественно с ручной тягой (с помощью бурлаков), в начале века была расширена сеть каналов, увеличилась длина шоссейных дорог. Важное значение в развитии торговли имело возникновение речного пароходства. К 1850 г. в России было около 100 пароходов.

В 30-х годах началось железнодорожное строительство. В начале 30-х годов замечательные изобретатели крепостные мастера отец и сын Е.А. и М.Е.Черепановы построили первую железную дорогу (с паровой тягой) на Нижнетагильском заводе. В 1837 г. была построена железная дорога протяженностью 25 верст от Петербурга до Царского Села, а в 1843 г. началось строительство железной дороги между Петербургом и Москвой. Оно продолжалось до 1852 г. и обошлось очень дорого. Затем началось строительство дороги Москва - Нижний Новгород и других направлений. К 1861 году общая протяженность построенных дорог составила полторы тысячи верст, что в 15 раз меньше, чем в Англии. Многим российским промышленникам были выданы большие правительственные заказы на шпалы, рельсы, паровозы, технические масла, стройматериалы, металлоконструкции для мостов, станционное оборудование, средства связи и так далее. Были созданы дополнительные рабочие места в строительстве, обслуживании и снабжении железных дорог.

Изменения в сельском хозяйстве. Сельское хозяйство, в котором господствовали помещичье землевладение и крепостническая эксплуатация, развивалось крайне медленно. Однако и здесь происходили перемены. Значительно расширилась посевная площадь, как в европейской части России, так и в Сибири: распахивались нетронутая целина, луга, под пашни выкорчевывались лесные участки и кустарники. Особенно успешно расширение посевных площадей шло на колонизируемом юге страны - на Северном Кавказе, на Дону, в южных украинских губерниях. Ни помещики, ни крестьяне не могли уже обойтись без промышленных товаров. Чтобы купить их они должны были продавать свою продукцию на рынке. Между тем доходность помещичьих имений при господстве крепостного труда, отсталой технике и низкой агрономической культуре была небольшой. Некоторые помещики пытались повысить доходность своего хозяйства путем его рационализации. Они выписывали машины из-за границы, вводили многопольный севооборот, разводили породистый скот. Производство наиболее распространенных в помещичьем хозяйстве машин - молотилок и веялок - было налажено в России. Передовые хозяйства стали вводить новые сельскохозяйственные культуры - свеклу, табак, подсолнечник, виноград. Значительно расширилось разведение картофеля. В южных губерниях помещики начали прибегать к вольнонаемному труду, так как крепостных здесь не хватало. Под влиянием развития товарно-денежных отношений в деревне происходило расслоение крестьянства. Рядом с массой нищих и обездоленных семей рос слой зажиточных крестьян, которые занимались торговлей, ростовщичеством, вкладывали свои деньги в промышленные предприятия. Из их среды выходили крупные предприниматели, которые выкупались за большие деньги на волю и заводили свои фабрики. Такими были Савва Морозов, Прохоровы, Гарелины и другие. Однако в целом сельское хозяйство России в первой половине XIX в. находилось еще на крайне низком уровне. Прогрессивные методы ведения сельского хозяйства были несовместимы с крепостничеством - попытки рационализации, как правило, кончались крахом. Большинство помещиков вело хозяйство по старинке и пыталось увеличить свои доходы путем усиления феодальной эксплуатации крестьян. Они увеличивали барщину, расширяя свою запашку за счет крестьянской земли. В черноземных губерниях барщина доходила до 4-6 дней в неделю, некоторые помещики переводили крестьян на месячину, т.е. отбирали надел и заставляли крестьян все время работать на барской земле за ничтожный месячный паек (отсюда и название “месячина”). Разорение крестьянина, лишение его земли подрывало один из основных признаков феодализма - наделение крестьян средствами производства, и прежде всего землей.

Крепостничество - тормоз развития экономики страны. Таким образом, экономическое развитие страны разрушало социальную структуру феодальной России. Но крепостное право тормозило развитие промышленности, торговли и транспорта: не было свободных рабочих рук, так как народ был в крепостной неволе; внутренний рынок был еще узкий, так как крестьяне жили в нищете и потребляли то, что производило их натуральное хозяйство; не было свободных капиталов, так как помещикам не хватало доходов на то, чтобы покупать предметы роскоши, и их долги постоянно росли; предприниматели из купцов предпочитали вкладывать свои капиталы в торговлю, а не в промышленность, ибо не могли нанять необходимого количества рабочих. Все это вело к тому, что экономика страны развивалась медленно. Для сельского хозяйства были характерны рутинное состояние техники, низкая урожайность, крайне низкий уровень агрономической культуры. Доходность помещичьих имений падала, а крестьянство разорялось и нищало. Эти явления означали, что феодальное хозяйство изжило себя и тормозило процесс дальнейшего развития страны.

Подводя итоги сказанному, можно сказать что, хотя в России в начале XIX в. продолжал формироваться капиталистический уклад, она оставалась аграрной страной. Наиболее дальновидные политики России начинали понимать, что задержка в экономическом развитии и все возраставшее отставание страны от Запада не способствует росту ее международного влияния и осложнит решение многих внутренних проблем. Однако, наряду с этим, развитие капитализма, рост промышленности требуют создания внешнего и внутреннего рынка. Эти новые тенденции оказывают влияние и на внешнюю политику царизма. К Казахстану и Средней Азии тянутся вслед за завоевателями русские купцы и промышленники.

Глава 2 Внутренняя и внешняя политика Российской империи в первой половине XIX века. Историография проблемы

2.1 Внутренняя политика России в первой половине XIX в. План государственных преобразований М.М. Сперанского (реформа 1822 года в Среднем жузе) по книге Зиманова С.З. «Политический строй Казахстана конца XVIII – первой половины XIX вв.»

Ослабление ханской власти в начале XIX века создает условия для проведения целого ряда административно-правовых реформ, на­правленных на внедрение в казахских землях собственно российской системы управления. Правда, на первых порах власть на местах оста­валась в руках местной знати, превращенной в русских чиновников. Эти реформы в различных регионах Казахстана, подчиненных раз­ным колониальным ведомствам, имели свои особенности.

Административно-правовые мероприятия колониальных властей Западносибирского ведомства.

Смерть ханов Бокея и Уали, политический кризис в Среднем жузе и откровенное лоббирование частью султанов российских инте­ресов приводят в начале 20-х годов ХIХ века к попытке ликвидации ханской власти на территории Северо-Восточного и Центрального Казахстана. Избранный в 1821 году после смерти своего отца ханом Губайдулла не был признан колониальными властями. В этих усло­виях пограничные власти начинают организацию новой системы управления.

Устав о сибирских киргизах. В 1822 году губернатором Запад­ной Сибири М.М. Сперанским был разработан «Устав о сибирских киргизах». Согласно ему территория казахских степей Приишимья и Прииртышья получила название Область сибирских киргизов и включалась в состав Омской области. «Казахские земли делились на округа, внутренние, располагавшиеся на территории Российской им­перии, и внешние, располагавшиеся вне земель империи, за погра­ничной линией. Округа делились на 15 - 20 волостей, каждая волость на 10 -12 аулов, аулы состояли из 50 - 70 хозяйств» [15, с. 115]. Округа и волости создавались по административно-территориальному принципу, одна­ко, при их создании учитывалась принадлежность аулов к тем или иным военно-потестарным и ассоциативным группам. Переходить из одного округа в другой можно было лишь с согласия пограничных властей.

Система управления. Высшее областное управление сосредото­чивалось в руках генерал-губернатора и Омского начальника. Внеш­ние округа возглавлялись ага-султанами и окружными приказами. Ага-султан избирался на три года из числа казахских султанов, имел чин майора и за десять лет службы мог получить дворянское звание. Он обладал административными и служебными функциями и утверждался в своем звании областным начальником.

Управление округом сосредоточивалось в окружном приказе в составе председателя - ага-султана и четырех заседателей. Два заседа­теля из казахов избирались на два года, а российские заседатели назначались областным начальством. Кроме того, в заседаниях приказа мог участвовать и командир казачьего отряда, расквартированного при ставке ага-султана. В состав приказа также входила канцелярия и толмач - переводчик.

Управление волостью осуществлялось султаном-управителем, избираемым пожизненно из числа султанов «почетными казахами». Для волостных управителей существовало право наследования должности по прямой нисходящей линии и первородству, введенное для привлечения султанского сословия к российской службе. Султан-управитель утверждался в своей должности областным начальством.

Аулом управлял старшина, избираемый одноаульцами натри года и утверждаемый окружным приказом. Чинов им не полагалось, и они приравнивались к сельским головам по российской системе управления.

Функции органов управления. Ага-султан и окружной приказ выполняли широкий круг административных функций. Так, в обязан­ности приказа входило:

• контроль за сбором податей и выполнением общественных по­винностей;

• сбор сведений о народонаселении, пастбищах и пахотных участках, количестве скота и состоянии торговли в подведомствен­ных землях;

• подготовка отчетов по управлению округом в вышестоящие ин­станции;

• снаряжение карательных экспедиций против аулов, не признаю­щих власть России;

• охрана порядка в пределах округа. Волостные управители должны были выполнять все предписания окружного приказа и прилагать все усилия для поддержания порядка и спокойствия в волости. Аналогичные функции были и у аульного старшины [15, с. 126].

Суд и судебный процесс. Значительные изменения «Устав» внес в правовую систему казахов. Были сужены полномочия биев и огра­ничено действие обычного права. По правовому положению казахи приравнивались к российским подданным, на них распространялись положения Устава «О кочевых инородцах».

В правовую систему казахского общества были внесены значи­тельные изменения. Были разграничены уголовные и гражданские правонарушения. Кроме того, выделялись иски по жалобам на управ­ление. К уголовным делам были отнесены: государственная измена, убийство, грабежи, барымта, неповиновение властям, должностные преступления, подделка кредитных бумаг и монет, поджог, ложная присяга при рассмотрении уголовных дел. Следствие проводил окружной приказ, он же был и судебной инстанцией по уголовным делам на основе общеимперских законов. Надзорной инстанцией по уголовным делам был областной суд.

Исковые дела, включающие и кражи, рассматривались судом биев. Решения по спорам на сумму до 2 тысяч рублей утверждались окружным приказом, до 5 тысяч рублей - Пограничным управлением, свыше 5 тысяч рублей - Правительственным Сенатом. Недовольные решением суда биев могли подавать жалобу окружному и областному начальству, решающему споры на основе обычного права.

Таким образом, административные и судебные меры по «Уставу» 1822 года закрепляли колониальное положение казахских земель, распространяли на казахов действие имперских законов, превращали часть верхушки общества в российских чиновников. Этот процесс продолжался на протяжении 30-50-х гг. XIX века.

Оценивая реформу 1822 года, нужно отметить два момента. С одной стороны, она стремилась упорядочить управление казахской степью, искоренить междоусобицу, установить спокойствие и создать некоторые условия для хозяйственного развития, с другой – все это было подчинено и служило целям колониальной политики, во имя которой совершались преобразования. Отсюда реформа 1822 года имела противоречивый характер. Она провозгласила немало положительных начал и в то же время имела черты, существенно ограничивающие их осуществление.

Для реформы 1822 года характерны своеобразные методы приложения колониальных планов к конкретно-историческим условиям казахского общества того времени. Этим она выгодно отличается от уложений, принятых в других частях Казахстана в первой половине XIX в. Ее особенностью является то, что она в значительной степени брала казахское общество таким, каким оно являлось накануне реформы, и определила курс на приспособление и постепенное изменение внутреннего строя общества. На первом плане колониальной политики стоял вопрос политического подчинения населения обширной территории.

Если подходить к реформе 1822 года с точки зрения объективной роли, которую она сыграла в экономическом и политическом развитии казахского общества, то следует признать ее прогрессивное значение. Она способствовала развитию земледелия, торговли среди местного населения, содействовала сближению казахского и русского народов.

2.2 Внешняя политика России в первой половине и середине XIX в. Русско-казахские отношения

Русско-казахские отношения в первой половине и середине XIX века связаны с дальнейшим и окончательным присоединением к Российской империи территории Казахстана и продвижением в Среднюю Азию. В настоящее время имеются много различных исследований и работ, посвященные данной проблеме. Особо хочется выделить Басина В.Я., Бекмаханова Е.Б., Зиманова С.З., Артыкбаева Ж.О. Данная проблема актуальна. После обретения нашей республики независимости многие аспекты изучения присоединения получили новую трактовку. С некоторыми из них можно согласиться, с другими можно поспорить. Но, так или иначе, у автора есть собственное видение этой проблемы. В данной главе автор попытался обобщить уже имеющиеся исследовательские наработки и передать современное видение данной проблемы.

Конец XVIII и первая половина XIX вв. являются периодом начала и успехов наступательных действий русского государства вглубь Казахстана и среднеазиатских владений. Если к началу XIX века фактическое влияние царских правительственных органов в Казахстане распространялось лишь на пограничную полосу, а в степных районах «поддерживалось» посылкой карательных отрядов, то через 50 лет оно расширилось до районов бассейна Сырдарьи и Алатауских гор включительно. Этот громадный шаг не мог не вызвать значительных изменений в казахском обществе, в особенности в его политической жизни.

Процесс формирования Российского государства как огром­ной евразийской империи, естественно продвигавшейся в своих экспансионистских целях на восток и юго-восток, уже к XVI в. вывел его на северные рубежи Казахстана. После освоения По­волжья, Приуралья и Западной Сибири вплотную встал вопрос о присоединении территории Казахстана к Российскому государ­ству. Практически на всем пространстве земли крупные центра­лизованные оседло-земледельческие государства развивались как империи и прежде всего за счет освоения периферийного, глав­ным образом внутриконтинентального, пространства, населенно­го номадами или другими группами подвижного населения. Китай в течение всей своей истории, но наиболее активно и успешно в XVIII—XIX вв., осваивал северную, западную и южную внутриконтинентальную периферию. Франция продвигается со стороны моря во внутриконтинентальную часть Северной Африки и т. д.

Аналогичным образом двигалось Российское государство в южном и восточном направлении, почти не встречая сопротив­ления со стороны дисперсных и дезинтегрированных групп або­ригенного населения, которые идее централизованного государ­ства пытались противопоставить традиционализм, этнокультур­ные и религиозно-конфессиональные ценности. Огнестрельно­му оружию и регулярной армии аборигены пытались на всем про­странстве Евразии, Африки и Америки противопоставить луки, стрелы, в лучшем случае конницу и холодное колюще-рубящее оружие, военному искусству, тактике и стратегии — партизанс­кую борьбу, централизованному обеспечению ресурсами и жест­ко организованным коммуникационным и управленческим струк­турам — клановость и патернализм.

Слабость и замедленность вековых процессов трансформа­ции привела к тому, что в течение XVIII—XIX вв. вся внутриконтинентальная периферия Евразии была включена в орбиту влия­ния крупных континентального масштаба централизованных го­сударств — Российского государства и Цинского Китая. Не избе­жали этого и народы Центральной Азии. В течение почти двух столетий продолжался процесс присоединения внутриконтинентальных регионов Казахстана и Средней Азии к Российской им­перии.

Первоначально в орбиту влияния Российского государства по­пали приграничные районы Северо-Западного, а затем и всего За­падного и Северного Казахстана. «В 1731 г. был подписан акт о присоединении казахов Младшего жуза к России, а в 1735 г. — казахов Среднего жуза, которые положили начало многолетнему процессу включения казахских земель в состав Российского го­сударства. Первоначально речь шла об установлении политичес­кого патроната Российского государства над кочевыми региона­ми, а с 1748 г. — об установлении политического протектората, сопровождавшегося согласованием, а затем и прямым назначе­нием верховных правителей Степи — казахских ханов. С конца XVIII столетия, прежде всего в Младшем жузе постепенно фор­мируется система политического регулирования жизнью казах­ского общества, а с 20-х гг. XIX в. вводится прямое управление кочевниками Казахстана. В 1854—1855 гг. граница Российской империи переносится в Присырдарьинский регион, и с этого вре­мени территория Казахстана была почти полностью включена в состав Российского государства» [21, с. 25].

В процессе присоединения Казахстана к России наряду с пат­ронимической, территориально-общинной и социально-потестарной структурами важное и самостоятельное значение в социаль­ной организации приобретает государственно-административная система управления краем. В начале XIX в. на территории Казах­стана сформировались три различные системы управления:

— в восточной половине — так называемое "Сибирское ве­домство";

— в западной — "Оренбургское ведомство";

— в дополнение к этому в 1801 г. в результате перехода за Урал пяти тысяч кибиток в междуречье Волги и Урала возникла Букеевская орда (с 1812 г. — Букеевское ханство).

С целью установления государственной и политической систе­мы господства российского самодержавия в Казахстане в 1822 г. была отменена ханская власть в Среднем жузе, в 1824 г. — в Младшем жузе, в 1845 г. — в Букеевской, или — с этого времени — Внут­ренней, орде и принят ряд законодательных актов.

В частности, для управления казахским населением Сибир­ского ведомства были приняты: "Устав о сибирских киргизах" (1822 г.), "Положение об отдельном управлении Сибирскими кир­гизами" (1838 г.), "Положение об управлении Семипалатинской областью" (1854 г.) и др.; Оренбургского ведомства — "Положе­ние об управлении Оренбургскими киргизами" (1844 г.) и др.; Присырдарьинского региона, после его захвата в середине XIX в., — "Инструкция об управлении Присырдарьинскими киргизами" (1855—1856 гг.); Старшего жуза, после его захвата в тот же пери­од, — "Положение об управлении Алатауским округом" (1862 г.) и т. д. [34, с. 122-123]

После основания Верного в 1855 г. приняли присягу на под­данство России северные киргизы, и с этого времени начинается процесс постепенного включения киргизских племен в состав Рос­сийского государства. В 60-х гг. XIX в. большая часть территории Киргизии вошла в состав Иссык-кульского (впоследствии Каракольского) и Токмакского (впоследствии Пишпекского) уездов.

Прорыв России на южном направлении был обеспечен ито­гами благоприятного похода на Хиву в 1853 г., переносом погра­ничной линии в Присырдарьинский регион и чрезвычайно важ­ными победами над кокандцами и взятием Ак-Мечети в 1853 г., Чимкента в 1864 г. и Ташкента в 1865 г. В 1865 г. было создано Туркестанское генерал-губернаторство, в составе которого была образована Сырдарьинская область с Аулие-Атинским, Ходжентским, Джизакским, Ташкентским, Чимкентским, Туркестанским, Казалинским и Перовским уездами.

Система государственно-административного управления ста­ла играть чрезвычайно важную роль в социальной организации кочевников, поскольку каждый аул, община, ассоциативная груп­па, патронимия были приписаны к определенному звену терри­ториально-административной системы государственного управ­ления Казахстаном. В целом можно констатировать, что впервые посредством российской системы территориально-администра­тивного управления были преодолены центробежные тенденции и обеспечена государственная централизация казахского номадного социума. Для оседло-земледельческих народов Средней Азии территориальная система управления трансформировалась в административную систему с достаточно жесткой централиза­цией управленческих функций.

В результате создания государственно-административной си­стемы управления стало возможным налогообложение кочевого населения Казахстана. Первоначально в соответствии с трехчлен­ной системой "ведомственного" управления сложилось три раз­личные формы налогообложения казахского населения. Так, в течение 30-х гг. XIX в. произошло налогообложение казахов Си­бирского ведомства так называемым ясаком — натуральным про­грессивным государственным налогом, когда со ста голов скота взималась в казну одна голова, а кочевого населения Оренбург­ского ведомства — так называемой кибиточной податью — денеж­ным фиксированным государственным налогом, когда с каждой кибитки, под которой понималось любое жилище или хозяйствен­ная постройка, взималось 1,5 рубля серебром. В 1854 г. налого­вые квоты в Семипалатинской области были повышены, и ясак составил теперь одну голову скота с шестидесяти голов. Всего в счет ясака к середине 60-х гг. было собрано более трех милли­онов рублей серебром, а в счет кибиточной подати — более четы­рех миллионов рублей. Во Внутренней орде первоначально ко­чевники-казахи были обложены налогами зякетом и согумом в пользу казны, а с 1860 г. — окладной податью.

Отсутствовавшее в кочевой среде изъятие прибавочного про­дукта внеэкономическими методами стало всеобщим в составе российского государства. В дополнение к этому система налого­обложения породила так называемую "частноправовую" нефик­сированную ренту, взимавшуюся должностными лицами сверх налоговой квоты во время сбора налоговых платежей и податей. Иначе говоря, в составе российского государства произошло зна­чительное возрастание внеэкономических форм эксплуатации казахского кочевого населения, как посредством налоговой сис­темы, так и посредством многочисленных злоупотреблений со стороны должностных лиц и государственных чиновников.

В территориальном отношении политика российского госу­дарства первоначально заключалась в так называемой "военно-казачьей" колонизации края, когда создавались "пограничные" линии, все больше и больше продвигавшиеся вглубь степи, воен­ные крепости, редуты, пикеты, посты, которые заселялись каза­чьим и частично военным населением, а иногда и ссыльными по­селенцами. Эта политика "медленного" просачивания—вторже­ния в степь преобладала во взаимоотношениях России и Казах­стана в течение XVIII в. и первой половины XIX в. и лишь в сере­дине XIX в. в связи с успешной экспансией в Средней Азии она была полностью пересмотрена.

Реформа 1868 г. объявила территорию Казахстана государ­ственной собственностью Российской империи. До этого только Букеевская орда с момента своего возникновения находилась в государственной собственности. Налогообложение казахского населения всегда трактовалось колониальной администрацией как свидетельство государственной собственности на территорию Казахстана.

В этой связи находится и так называемый хозяйственный ас­пект земельной и экономической политики российского государ­ства в Казахстане. Широко известно, что под влиянием оренбург­ских генерал-губернаторов П. Сухтелена и В. А. Перовского, счи­тавших, что казахи выгодны России только в качестве кочевни­ков-скотоводов, в Оренбургском ведомстве вплоть до середины XIX в. проводилась запретительная политика на развитие земле­делия среди казахского населения, тогда как в Сибирском ведом­стве, наоборот, проводилась политика поощрения занятия зем­леделием. Так, каждому желающему заниматься земледели­ем "Устав о сибирских киргизах" отводил по 15 десятин земли.

Одновременно проводилась политика, направленная на под­держание привилегированного положения должностных лиц, ос­вобождения их от налогообложения, премирования и наделения за хорошую службу разного рода льготами, в том числе "земель­ными" владениями. Так, высшее звено казахской государствен­но-административной иерархии в Сибирском ведомстве "старшие султаны" наделялись 5—7 кв. верстами "удобных для земледелия, скотоводства и других заведений земель", "которыми он может пользоваться, пока пребывает в должности, не лишаясь права на участие в общих пастбищах".

«Устав о сибирских киргизах» также гласил: « Отвести на том же основании по две квадратных версты для каждого Киргизско­го заседателя» [15, с. 118]. Иначе говоря, если прежде коче­вое общество казахов не знало юридической формы частной соб­ственности на землю, то теперь российское государство факти­чески санкционировало ее. Но поскольку система поземельных отношений среди номадов носила второстепенный характер и оп­ределялась отношениями частной собственности на скот, то сис­тема юридической регламентации поземельных отношений не по­лучила сколько-нибудь значительного распространения в среде кочевников-казахов.

В вопросах внутреннего землепользования, касающихся не­посредственно системы поземельных отношений в кочевой сре­де, российское самодержавие довольно стабильно придержива­лось политики невмешательства и сохранения статус-кво, кото­рое понималось как признание общинно-родового землевладе­ния и норм обычного права при регулировании и регламентации межличностных отношений. «Устав о сибирских инородцах», на­пример, провозглашал, что "кочующие инородцы для каждого поколения имеют назначенный во владение земли". "Инородцы имеют полную свободу заниматься земледелием, скотоводством и местными промыслами на водах и землях, каждому роду назна­ченных". При этом "утверждаются во владении кочующих зем­ли, ныне ими обитаемые...", а "подробное разделение участков сих земель зависит от самих кочующих по жеребью или другим их обыкновениям" [15, с. 119-120].

Следует также отметить, что наряду с невмешательством в си­стему традиционного землепользования проводился курс на при­крепление кочевых общин и "родов" к своим территориально-административным звеньям. Так, в законодательных актах посто­янно подчеркивалось, что "каждый округ имеет определенные надлежащим разграничением земли, и жители другого округа не переходят на оныя без точного позволения местного начальства". "Далее сих пределов запрещается Киргизам откочевывать" [15, с. 125].Од­нако, как свидетельствуют многочисленные источники, это по­ложение не всегда могло быть реально осуществлено, поскольку процесс кочевания и выпас скота определялись главным образом экологическими факторами, а не территориально-административ­ными границами.

Таким образом, земельная политика царизма в Казахстане и Киргизии была направлена:

• во-первых, на поощрение и увеличе­ние численности оседло-земледельческого населения посред­ством предоставления льгот и привилегий в наделении земель­ными участками, в основном русскому казачеству и переселен­ческому крестьянству;

• во-вторых, на отчуждение и массовое изъя­тие наиболее плодородных земельных площадей у кочевников-скотоводов в пользу тех, кто занимался земледельческим хозяй­ством;

• в-третьих, на сохранение статус-кво в структуре поземель­ных отношений кочевников, в частности общинного и "родово­го" землевладения и землепользования;

• в-четвертых, на поддер­жание привилегированного положения должностных лиц.

В целом во всей политической линии российского самодер­жавия в Центральной Азии красной нитью проходила "идея" сти­мулирования оседания кочевников, в результате которого облег­чались бы управление краем, его колонизация и освоение как го­сударственно-административными способами, так и социально-экономическими средствами.

Какие изменения произошли в политике царского правительства в первой половине XIX века по отношению к Средней Азии? Правительство по-прежнему продолжает опираться на казахскую феодальную аристократию. Однако в то же время правительство уничтожает ханскую власть в Казахстане. Политику царизма многие, цитируемые нами авторы считают ошибочной. Так американский путешественник Скайлер, говорит, что «слепые русские генералы» вели неверную и близорукую политику поддержки казахских султанов. Все эти рассуждения, однако, не вскрывают истинных причин политики царизма. Правительство, продвигая свои войска вглубь казахских степей, имело возможность покрепче забрать в свои руке бразды правления над казахскими массами. Казахские ханства были потому ликвидированы, что сохранение ханской власти до некоторой степени создавало впечатление сохранение казахами некоторой независимости. Уничтожая ханскую власть, царизм как бы объявлял всему миру, что киргизская степь становится рядовой провинцией Российской империи. С другой стороны царское правительство, чтобы сделать этот переход безболезненным, а также упрочить свое влияние в Средней Азии, продолжает поддерживать казахскую аристократию – султанов. Царизм стремится превратить султанов в своих приказчиков, создать из них верную опору «престола» по образцу и подобию русских помещиков. Эта политика в значительной степени была успешна. В западном Казахстане, отчасти в северном Казахстане царизму удалось создать из казахских султанов своеобразных помещиков, своих верных слуг и еще крепче закабалить казахские массы. Одновременно с этим царизм расправлялся с непокорными и подавлял народные восстания.

Таким образом, в первой половине XIX столетия в колониальной политике царизма преобладают черты военно-феодальной экспансии. Разлагающееся крепостническое государство пытается укрепиться путем агрессивной внешней политики, путем захвата новых колоний, путем ограбления крестьянства и трудящихся масс покоренных народов, путем подавления народного движения. Внутри страны господствует помещики-крепостники, проводящие свои интересы через бюрократически-полицейский аппарат и крепостническую армию, свирепо расправляющихся с массовым движением, как в центральных губерниях, так и в национальных окраинах.

Однако, наряду с этим, развитие капитализма, рост промышленности требуют создания внешнего и внутреннего рынка. Эти новые тенденции оказывают влияние и на внешнюю политику царизма. К Казахстану и Средней Азии тянутся вслед за завоевателями русские купцы и промышленники.

25