«Немцы называли нас „ночными ведьмами“, а ведьмам было всего от 15 до 27 лет». Отголоски Второй мировой полнятся историями о храбрых мальчишках-школьниках, сбежавших на фронт, но немало среди героев войны было и женщин. Одним из самых известных авиационных полков был 46‑й гвардейский женский полк.
Подполковник В. В. Марков вспоминал: «Иногда, глядя, как девушки - вооруженцы подвешивают бомбы крупного калибра, как техники ночами, в пургу и морозы готовят самолёты, как лётчицы уходят на боевые задания, я думал: «Ну ладно, нам, мужчинам, положено всё это делать: ходить в атаки, мёрзнуть в окопах, штурмовать с воздуха врага. Ну а им?! Им, в большинстве своём ещё девчонкам, мало что видевшим в жизни ? Как они должны любить Родину, чтобы добровольно принять на себя всю тяжесть фронтовых невзгод!»
Вы уже знаете о суперспособностях современного учителя?
Тратить минимум сил на подготовку и проведение уроков.
Быстро и объективно проверять знания учащихся.
Сделать изучение нового материала максимально понятным.
Избавить себя от подбора заданий и их проверки после уроков.
Просмотр содержимого документа
«Научная статья «Женский батальон «ночные ведьмы»»
Научная статья «Женский батальон «ночные ведьмы»
Обучающегося: Шунков Данил Эдуардович
Руководитель: Халардина Дарья Вячеславовна
«Немцы называли нас „ночными ведьмами“, а ведьмам было всего от 15 до 27 лет». Отголоски Второй мировой полнятся историями о храбрых мальчишках-школьниках, сбежавших на фронт, но немало среди героев войны было и женщин. Одним из самых известных авиационных полков был 46‑й гвардейский женский полк.
Подполковник В. В. Марков вспоминал: «Иногда, глядя, как девушки - вооруженцы подвешивают бомбы крупного калибра, как техники ночами, в пургу и морозы готовят самолёты, как лётчицы уходят на боевые задания, я думал: «Ну ладно, нам, мужчинам, положено всё это делать: ходить в атаки, мёрзнуть в окопах, штурмовать с воздуха врага. Ну а им?! Им, в большинстве своём ещё девчонкам, мало что видевшим в жизни ? Как они должны любить Родину, чтобы добровольно принять на себя всю тяжесть фронтовых невзгод!»
Авиационный полк сформировали в октябре 1941 года, руководила его формированием Марина Раскова, летчица-штурман, которая еще в 1938 году участвовала в установлении авиационного рекорда дальности.
Командиром же полка была назначена Евдокия Бершанская, опытная летчица с десятилетним стажем. Именно под ее командованием женщины и сражались вплоть до окончания войны. Хотя полк шутливо именовали «Дунькиным полком» по имени его командира, смешного в его деятельности было мало.
«Боевым крещением» летчиц стала операция по прорыву мощного оборонительного рубежа немецко-фашистских войск «Голубой линии» в районе Новороссийска. После освобождения Таманского. 11 женщин погибли в ходе операции.
В 1941 году было сформировано три женских авиаполка : 586-й истребительный (Як-1), 587-й бомбардировочный (Пе-2) и 588-й ночной бомбардировочный (По-2), который враги прозвали «Ночными ведьмами».
Женские авиаполки основала летчица Марина Раскова, которая в 1938 году вместе с Валентиной Гризодубовой и Полиной Осипенко совершила беспересадочный полет Москва-Дальний Восток. За успешный перелет летчица получила звание героя Советского Союза.
«Игрушечные» самолеты
«Ночные ведьмы» получили еще одно свое прозвище благодаря тому, что летали в основном ночью. Летчицы управляли легкими бипланами Поликарпова, которых еще называли По‑2.
«Наш учебный самолёт создавался не для военных действий. Деревянный биплан с двумя открытыми кабинами, расположенными одна за другой, и двойным управлением — для лётчика и штурмана. (До войны на этих машинах лётчики проходили обучение). Без радиосвязи и бронеспинок, способных защитить экипаж от пуль, с маломощным мотором, который мог развивать максимальную скорость 120 км/час. На самолёте не было бомбового отсека, бомбы привешивались в бомбодержатели прямо под плоскости самолёта. Не было прицелов, мы создали их сами и назвали ППР (проще пареной репы). Количество бомбового груза менялось от 100 до 300 кг. В среднем мы брали 150—200 кг. Но за ночь самолёт успевал сделать несколько вылетов, и суммарная бомбовая нагрузка была сравнима с нагрузкой большого бомбардировщика.
Пулемёты на самолётах также появились только в 1944 году. До этого единственным вооружением на борту были пистолеты ТТ» - вспоминали летчицы.
Обучение девушек проходило в городе Энгельс.
Летчицам многому приходилось учиться на войне, по неопытности случались аварии и несчастные случаи. Привыкать к армейским правилам и строевой подготовке молодым девчонкам поначалу было трудно.
Авиаполк был полностью женским, механиками и инженерами полка стали студентки технических ВУЗов. Из механиков готовили штурманов, а штурман становилась пилотом.
Летали по дворе, пилот и штурман. Часто штурман сама сажала самолет, если пилота ранили.
Девушки принимали участие в боевых действиях на Кавказе, летчицы вспоминали о трудностях перелета в горах.
«...Первые недели на фронте... Не все было гладко, была горечь и боль первых потерь, и аварии по неопытности, и трудности с воинской дисциплиной. Была неловкость за свою армейскую неподготовленность, которая, как мы ни старались, то тут, то там вылезала наружу. Иногда немецкие танки почти вплотную подходили к нашему аэродрому, надо было срочно перелетать куда-то на восток, где никто не готовил для нас площадок, а самолеты находились в воздухе и радиосвязи с ними не было. Бершанская дожидалась последнего экипажа, чтобы сообщить ему данные о направлении полета, а перед этим один из наиболее опытных летчиков в темноте находил подходящую площадку и разжигал на ней костер» - (Ракобольская И. В., Кравцова Н. Ф. — «Нас называли ночными ведьмами»).
Несмотря на свои маневренные преимущества, легкие самолетики не имели никакой защиты — их корпус легко пробивался крупнокалиберными орудиями, загорались они от одной искры.
Для того, чтобы на борт поместилось достаточно бомб, девушки даже парашюты с собой не брали, а в качестве оружия носили только пистолеты. Позже их сменили пулеметы. Но пистолет никак не мог спасти летчицу, если она попадала в луч прожектора. Если это происходило, она была обречена.
«Без радиосвязи и бронеспинок, способных защитить экипаж от пуль, с маломощным мотором, который мог развивать максимальную скорость 120 км/час. (…) бомбы привешивались в бомбодержатели прямо под плоскости самолета», — вспоминала после войны летчица Наталья Кравцова (Меклин).
Механики полка — тоже женщины — чинили самолеты буквально за часы.
«Наш учебный самолет создавался не для военных действий, — рассказывают авторы книги «Нас называли ночными ведьмами» И.В. Ракобольская и Н.Ф. Кравцова. — Деревянный биплан с двумя открытыми кабинами, расположенными одна за другой, и двойным управлением — для летчика и штурмана. (До войны на этих машинах летчики проходили обучение). Не было прицелов, мы создали их сами и назвали ППР (проще пареной репы). Количество бомбового груза менялось от 100 до 300 кг. В среднем мы брали 150—200 кг. Но за ночь самолет успевал сделать несколько вылетов, и суммарная бомбовая нагрузка была сравнима с нагрузкой большого бомбардировщика».
Вспоминает Марина Чечнева: «Летать над горами трудно, особенно осенью. Нежданно-негаданно наваливается облачность, прижимая самолет к земле, вернее к горам, приходится лететь в ущельях или над разновысокими вершинами. Тут каждый незначительный поворот, малейшее снижение грозит катастрофой, к тому же вблизи горных склонов возникают восходящие и нисходящие потоки воздуха, которые властно подхватывают машину. В таких случаях от летчика требуются недюжинные хладнокровие и мастерство, чтобы удержаться на нужной высоте...
...Это были «ночи-максимум», когда мы находились в воздухе по восемь-девять часов подряд. После трех-четырех вылетов глаза закрывались сами собой. Пока штурман ходила на КП докладывать о полете, летчица несколько минут спала в кабине, а вооруженцы тем временем подвешивали бомбы, механики заправляли самолет бензином и маслом. Возвращалась штурман, и летчица просыпалась...
«Ночи-максимум» доставались нам огромным напряжением физических и душевных сил, и когда занимался рассвет, мы, еле передвигая ноги, шли в столовую, мечтая скорее позавтракать и заснуть. За завтраком нам давали немного вина, которое полагалось летчикам после боевой работы. Но все равно сон был тревожным — снились прожектора и зенитки, у некоторых держалась стойкая бессонница...» Вспоминает Марина Чечнева: «Летать над горами трудно, особенно осенью. Нежданно-негаданно наваливается облачность, прижимая самолет к земле, вернее к горам, приходится лететь в ущельях или над разновысокими вершинами. Тут каждый незначительный поворот, малейшее снижение грозит катастрофой, к тому же вблизи горных склонов возникают восходящие и нисходящие потоки воздуха, которые властно подхватывают машину. В таких случаях от летчика требуются недюжинные хладнокровие и мастерство, чтобы удержаться на нужной высоте...
...Это были «ночи-максимум», когда мы находились в воздухе по восемь-девять часов подряд. После трех-четырех вылетов глаза закрывались сами собой. Пока штурман ходила на КП докладывать о полете, летчица несколько минут спала в кабине, а вооруженцы тем временем подвешивали бомбы, механики заправляли самолет бензином и маслом. Возвращалась штурман, и летчица просыпалась...
«Ночи-максимум» доставались нам огромным напряжением физических и душевных сил, и когда занимался рассвет, мы, еле передвигая ноги, шли в столовую, мечтая скорее позавтракать и заснуть. За завтраком нам давали немного вина, которое полагалось летчикам после боевой работы. Но все равно сон был тревожным — снились прожектора и зенитки, у некоторых держалась стойкая бессонница...»
Командиром полка была Евдокия Бершанская. Женский авиаполк иногда в шутку называли «Дунькин полк». Она была мудрым командиром, как пишут ее сослуживцы.
«В боевой обстановке мы могли оценить мужество и хладнокровие Евдокии Давыдовны Бершанской, ее умение организовать деятельность полка так, что мы, девушки, чувствовали себя на фронте во всех отношениях на равных правах с мужчинами. Никто никогда не давал нам поблажки как «слабому полу», и мы никогда не отставали в боевой работе от мужских полков. Строгая, скромная, выдержанная, она не опускалась до мелочей, которые могли бы заслонить те высокие цели, ради которых мы воевали.
Бершанская была настоящим командиром, и все мы гордились ею. Она никогда никого не хвалила и не ругала. Но достаточно было одного ее взгляда, чтобы ты почувствовала двойную вину, если была виновата, или оказалась вдвойне счастлива, если сделала что-то хорошее.
Она вообще старалась избегать командирского тона. И вместе с тем ее твердая рука чувствовалась всюду. Как-то незаметно она умела поддержать инициативу там, где это было нужно, и, наоборот, пресечь то, что считала неправильным. Во время полетов она постоянно присутствовала на старте и в случае необходимости летела на задание сама. В ту ночь, когда мы получили первую боевую задачу, Бершанская открыла счет вылетов полка...» (Ракобольская И. В., Кравцова Н. Ф. — «Нас называли ночными ведьмами»).
Девушки не задумывались, что за их боевые заслуги положены награды.
Бершанская вспоминает: «однажды к нам в полк прибыл начальник штаба дивизии полковник Лучкин и сказал: «А что же Вы, товарищ командир, не представляете своих людей к правительственным наградам? Некоторые летчики и техники вполне этого заслуживают». Хорошо помню, как мы с начальником штаба И. Ракобольской переглянулись и неуверенно произнесли: «А разве уже можно? Ведь мы ничего особенного еще не сделали». Началось оформление наградного материала. И какая была радость, когда 27 октября генерал К. Вершинин вручил ордена сорока летчикам, штурманам и техникам».
Иногда спастись от гибели помогали случайности, как кваканье лягушек.
«В ночь на 1 мая 1943 года на третьем боевом вылете их сбили в районе Крымской. Ольге удалось посадить машину, но на вражеской территории. Двое суток пробирались они через линию фронта. Спасло их то, что недалеко были плавни: болото и камыши, в них они прятались от немцев. Нашли они эти плавни по кваканью лягушек...
...Руфа пишет в литературном журнале 2-й эскадрильи: «Только и теперь я не могу равнодушно переносить кваканье лягушек. Невольно наворачиваются слезы умиления и благодарности. Кому как, конечно, а мне лягушачья песня дороже соловьиной трели...»
Летая над бездной
До войны «на летчика» учились три года, но времени на это уже не было, и «ласточки» осваивали небесное искусство за полгода, занимаясь по 12 часов в сутки.
Летали «ведьмы» очень часто: за ночь один самолет совершил до 10 и более вылетов. «Ночные ведьмы» взорвали 17 переправ, 46 складов боеприпасов, 86 огневых точек врага, 12 топливных цистерн, 9 поездов, 2 железнодорожные станции, захваченные противником. Всего они сбросили более 3000 тонн бомб. Но это — просто цифры, их не понять ни головой, ни сердцем.
«А перед взятием Варшавы у меня было 16 боевых вылетов за одну ночь. Я не вылезала из самолета, – вспоминала одна из «ласточек» Надежда Васильевна. — Иногда под утро после таких изнуряющих полетов казалось, что нет сил вылезти из кабины».
Всего девушки «налетали» от 800 до 1000 раз.
«Мы должны были сами разглядеть сверху цель, на которую надо сбросить бомбы. А для этого приходилось максимально снижаться, — поясняла Надежда Васильевна. — В это время, уловив звук наших моторов, немецкие зенитчики стремились поймать нас в прожектора и открывали огонь. Эти прожектора для нас были гибели подобны, потому что они ослепляли летчика, и тогда пилотировать было крайне нелегко. Каждый раз приходилось сжимать себя в комок, чтобы точно сбросить бомбы, а еще хуже – не спасовать перед таким шквалом огня, который на нас обрушивали, не свернуть в сторону. Ведь среди нас были и такие, которые и сереньких мышек боялись, а тут…»
«Немцы называли нас ночными ведьмами, а «ведьмам» было всего от 15 до 27 лет», — писала в воспоминаниях Евгения Жигуленко.
Летчицы на задание отправлялись без парашютов, вместо них брали больше бомб. Логика была простая: «Если собьют над вражеской территорией, то лучше погибнуть, чем попасть в руки к фашистам, а если над нашей, то как-нибудь сядем, наша машина прекрасно парашютирует».
Каждую ночь летчицы отправлялись на задание, полет длился час, потом самолет возвращался на базу, чтобы заправиться и подвесить бомбы. Время на подготовку самолета между полетами занимало пять минут. За длинную зимнюю ночь девушки делали 10-12 вылетов.
В воспоминаниях летчицы описывают подвиг механиков, которым приходилось трудиться круглосуточно. Ночью заправка самолетов, днем обслуживание самолета и ремонт.
«...Около часа длится полет, а на земле ждут механики и вооруженцы. Осматривать, заправлять самолет, подвешивать бомбы они умели за три-пять минут. Трудно поверить, что молодые тоненькие девочки в течение ночи своими руками и коленками, без всяких приспособлений подвешивали каждая до трех тонн бомб. Эти скромные помощники летчиков показывали подлинные чудеса выносливости и мастерства. А механики? Целые ночи работали на старте, а днем — ремонт машин, подготовка к следующей ночи. Были случаи, когда механик не успевала отскочить от винта при запуске мотора и ей перебивало руку...
...И тогда мы ввели новую систему обслуживания — дежурными сменными бригадами. За каждым механиком закреплялась определенная операция на всех самолетах: встреча, заправка или выпуск... Вооруженцы тройками дежурили у машин с бомбами. Руководил один из старших техников АЭ.
Боевые ночи стали напоминать работу отлаженного заводского конвейера. Вернувшийся с задания самолет уже через пять минут был готов к новому вылету. Это позволяло летчикам в некоторые зимние ночи делать по 10–12 боевых вылетов».
Летом 1943 года авиаполку было присвоено звание гвардейского и вручено гвардейское знамя:
«Жаркое кубанское лето 1943 года. Солнечный июньский день. С утра весь полк взбудоражен: сегодня нам вручают гвардейское знамя...
...Наглаживаемся и причесываемся самым тщательным образом. И, конечно, надеваем юбки. Правда, туфель ни у кого нет, но не беда — начищаем до блеска сапоги.
Церемония вручения гвардейского знамени происходит на большой поляне возле пруда. Весь личный состав полка стоит в строю, по эскадрильям. Наступает торжественный момент. Командующий 4-й Воздушной армией Вершинин читает Указ Президиума Верховного Совета СССР. Хором мы повторяем клятву гвардейцев...»
Летчицы принимали участие в освобождение города Новороссийска. Победа в сражении далась девушкам дорогой ценой.
«Наступила последняя ночь перед штурмом Новороссийска, ночь с 15 на 16 сентября. Получив боевую задачу, летчики вырулили на старт. На командном пункте аэродрома присутствовало командование воздушной и наземной Армий. Все находились в напряженном ожидании, нетерпеливо посматривали на часы. И вдруг вокруг вспыхнули тысячи огней, все загремело, загрохотало. Несколько минут продолжалась артиллерийская подготовка. Казалось, горы тоже гудели, земля дрожала.
Это была незабываемая, страшная и вместе с тем захватывающая картина. По окончании артподготовки полк получил приказ на вылет. Всю ночь самолеты подавляли очаги сопротивления противника, и на рассвете поступил приказ: разбомбить штаб фашистских войск, расположенный в центре Новороссийска у городской площади, и экипажи полетели вновь. Штаб был уничтожен.
Когда вернулись, прочли радиограмму, полученную с передовой, от моряков, сражавшихся на земле: «Благодарим братишек-ночников за поддержку с воздуха». Они и не знали, что вместе с «братишками» летали и «сестренки»...
Опыт боев за освобождение Новороссийска, опыт совместной работы наземных войск и ночных бомбардировщиков очень пригодился при форсировании Керченского пролива, при создании плацдарма уже на Крымском берегу, а потом и на Одере, а потом и на Висле». (Из книги И.Ракобольской, Н.Кравцовой «Нас называли ночными ведьмами»)
Во время одного из вылетов погибли четыре экипажа.
«...В этот момент впереди зажглись прожекторы и сразу поймалисамолёт, летевший перед нами. В перекрестье лучей По-2 был похож на серебристого мотылька, запутавшегося в паутине.
...И снова побежали голубые огоньки - прямо в перекрестье. Пламя охватило самолёт, и он стал падать, оставляя за собой извилистую полоску дыма.
Боевые подруги
Летчицы в воспоминаниях описывают свою мешковатую форму и огромные сапоги. Форму по размеру для них пошили не сразу. Потом появилось два вида формы – повседневная с брюками и парадная с юбкой.
На задания, конечно, вылетали в брюках, форма с юбкой была предназначена для торжественных встреч командования. Конечно, девушки мечтали о платьях и туфлях.
«После построения все командование собралось в нашем штабе, мы доложили командующему о своей работе и своих проблемах, в том числе о громадных кирзовых сапогах... Брюками нашими он тоже остался не очень доволен. И вот через какое-то время сняли со всех мерки и прислали нам коричневые гимнастерки с синими юбками и красные хромовые сапожки — американские. Только воду они пропускали, как промокашка.
В минуты отдыха девушкам понравилось вышивать: «В Белоруссии мы начали активно «болеть» вышивкой, и продолжалось это до конца войны. Началось с незабудок. Ах, какие красивые незабудки получались, если распустить голубые трикотажные кальсончики и вышить цветочки на летних тонких портянках! Из этого можно сделать и салфеточку, и на наволочку пойдет. Эта болезнь, как ветрянка, захватила весь полк...
Прихожу днем в землянку к вооруженцам. Дождь ее промочил насквозь, льет изо всех щелей, на полу лужи. Посередине стоит девушка на стуле и вышивает какой-то цветочек. Только вот ниток нет цветных. И я писала сестре в Москву: «У меня к тебе очень важная просьба: пришли мне цветных ниток, а если бы могла сделать подарок нашим женщинам и прислать побольше. Наши девочки за каждую ниточку душой болеют, каждую тряпочку используют для вышивки. Сделаешь большое дело, и все будут очень благодарны». Из этого же письма: «А сегодня после обеда у нас образовалась компания: я сижу за вышивкой незабудок, Бершанская — роз, крестом, Анька вышивает маки, а Ольга читает нам вслух. Погоды не было...»
Разные истории привели девочек на войну, печальна история Евдокии Носаль, новорожденный сын которой погиб при бомбежке родильного дома.
Евдокия Носаль. Герой Советского Союза, погибла в 25 лет.
«Первые дни войны застали ее в родильном доме Бреста, у нее родился сын. В то время они с Грыцем жили в пограничном городке в Белоруссии. Немцы бомбили город, рухнуло здание родильного дома, где лежала Дуся. Дуся чудом осталась жива. Но она не могла уйти с того места, где еще недавно стоял большой светлый дом. Там, под обломками, лежал ее сын...
Она скребла ногтями землю, цепляясь за камни, ее оттаскивали силой... Дуся старалась забыть все это. Летала, летала и каждую ночь успевала сделать больше боевых вылетов, чем другие. Она всегда была первой.»
«Она приехала к нам, летала блестяще, а на приборной доске ее самолета всегда был прикреплен портрет ее мужа, тоже летчика — Грицко, так с ним и летала. Дусю первой мы представили к званию Героя Советского Союза...»
Женя Руднева писала в своем дневнике: «24 апреля. Вчера утром прихожу к штурманам, собирающимся бомбить, поругала их за отсутствие ветрочетов и спрашиваю Нину Ульяненко: «Да, Нина, ты была на полетах, как там, все в порядке?» Нина странно взглянула на меня и каким-то чересчур спокойным голосом спрашивает: «Что — все в порядке?»
— Ну, все благополучно? Дусю Носаль убили. Мессершмит. У Новороссийска...
Я только спросила, кто штурман. «Каширина. Привела самолет и посадила». Да, у нас всякий раз что-то новенькое. И обычно всякие происшествия на старте бывают без меня. Дуся, Дуся... Рана в висок и затылок, лежит как живая... А ее Грицко в Чкалове...
А Иринка молодец — ведь Дуся навалилась на ручку в первой кабине, Ира привставала, оттягивала ее за воротник и с большим трудом вела самолет. Все еще надеялась, что она в обмороке...
Что бы я вчера ни делала, все время думала о Дусе. Но не так, как это было год назад. Теперь мне стало гораздо тяжелее, Дусю я знала близко, но сама я, как и все, стала другой: суше, черствее. Ни слезинки. Война. Только позавчера летала я на эту цель с Люсей Клопковой... Утром мы с ней со смехом выпили за то, что нас не подбили: мы слышали под плоскостями разрывы зениток, но они нас не достали...»
«...В гробу она лежала строгая, с перебинтованной головой. Трудно было сказать, что белее — ее лицо или бинт... Прозвучал салют из винтовок. Низко-низко пролетела пара истребителей. Они покачали крыльями, посылая прощальный привет». "Звездочет" Евгения Руднева, погибла в 24 года
«...А тогда, в 1942 году, вместо Ольховской и Тарасовой назначили командиром эскадрильи Дину Никулину, а штурманом Женю Рудневу, нашего «звездочета», как ласково называли ее девочки.
Дина Никулина — яркий человек, можно сказать, «лихой» летчик... Женя Руднева — скромная, мягкая девушка, мечтательница, влюбленная в далекие сверкающие звезды. Еще в 1939 году Женя писала в своем дневнике: «Я очень хорошо знаю, настанет час, я смогу умереть за дело моего народа... Я хочу посвятить свою жизнь науке, и я это сделаю, но если потребуется, я надолго забуду астрономию и сделаюсь бойцом...» .
Дина Никулина - Герой Советского Союза. Она пережила войну. Дина Никулина — профессиональный летчик с отличной техникой пилотирования. Характер у нее жизнерадостный, веселый. Летала она бесстрашно. А на вечерах самодеятельности азартно отбивала чечетку, до тех пор, пока ее не ранили в ногу. После этого мы узнали, что она отлично поет...»
Женя Руднева писала в своем дневнике: «5 января я первый раз в жизни 10 минут была в воздухе. Это такое чувство, которое я не берусь описывать, так как все равно не сумею. Мне казалось потом на земле, что я вновь родилась в этот день. Но 7-го было еще лучше: самолет сделал штопор и выполнил один переворот. Я была привязана ремнем. Земля качалась, качалась и вдруг встала у меня над головой. Подо мною было голубое небо, вдали облака. И я подумала в это мгновение, что жидкость при вращении стакана из него не выливается...
После первого полета я как бы заново родилась, стала на мир смотреть другими глазами... и мне иногда даже страшно становится, что я ведь могла прожить жизнь и ни разу не летать...»
Сослуживцы писали в дневниках о Жене Рудневой, она погибла накануне свадьбы. Письма в войну приходили с опозданиями, девушки уже не было в живых, а письма от жениха продолжали приходить.
«Первая и последняя любовь, чистая, светлая и глубокая, как все, что было в ее жизни, пришла к ней неожиданно. И как хорошо, как просто пишет Женя об этом в своем дневнике: «Зачем мне целый мир? Мне нужен целый человек, но чтобы он был «самый мой». Тогда и мир будет наш». Один раз сумел инженер-танкист Слава приехать к нам в полк, а потом его командировали в Иран... Тысячи километров разделяли их, но теплые слова любви и дружбы доходили из Ирана до Тамани».
Он писал ей: «...Милая моя Женечка! Отныне моя дальнейшая жизнь приобретает новую окраску! Все, что я буду делать, я буду делать как можно лучше, чтя в сердце моем твой прелестный образ. Прошу тебя только об одном — меньше рискуй понапрасну в работе и помни, что ты мне очень дорога... ...Все-все напоминает мне тебя.
Со мной еще так не было! Тоскую по тебе. А сколько раз вынимал я из планшетки твою фотографию... ...С некоторых пор ты, моя дорогая, для меня вторая жизнь. Ни о ком я не беспокоился до этого, а теперь буду думать все время о тебе, и, наверное, никакая работа и опасность не смогут отвлечь меня от этого. Жить буду только тобой...
...А в отношении того, что ты обыкновенная девушка, уж тут ты меня не убедишь. Обыкновенные девушки работают на заводах, учатся в институтах в глубоком тылу. Дорогую цену жизни они не знают, дыхание смерти они не ощущали, а главное, не уничтожали фашистов, самую страшную угрозу для нашей Родины»
Сослуживцы с горечью описывают последний полет подруги: «В ночь на 9 апреля над Керчью ярко светила луна, а на высоте 500–600 метров небо закрывал тонкий слой облаков, освещенных луной. На фоне облаков отчетливо, как на экране, видно было, как по небу медленно ползет самолет. В эту ночь Женя Руднева совершала свой 645-й вылет с летчиком Панной Прокопьевой. Летчиком, в общем, Она была опытным, но в полк прилетела недавно и боевых вылетов имела не больше 10. Следуя своему правилу, Женя проверяла молодых...
Над целью их самолет был обстрелян из автоматических зенитных пушек «эрликон» и загорелся. Через несколько секунд внизу взорвались бомбы — штурман успел сбросить их на цель. Некоторое время горящий самолет продолжал лететь на запад, надо было сбросить листовки, потом повернул на восток, и тут экипажи других машин увидели, как из первой кабины стали вылетать ракеты.
Сначала медленно, спиралью, а потом все быстрее самолет начал падать на землю, казалось, что летчик пытается сбить пламя. Потом из самолета фейерверком стали разлетаться ракеты: красные, белые, зеленые. Это уже горели кабины... а может быть, Женя прощалась с нами. Самолет упал за линией фронта. Видно было, как он ярко вспыхнул последний раз и стал угасать...
Я дежурила в эту ночь, прилетавшие экипажи докладывали, что видели горящий падающий самолет. По расчету времени мне стало ясно, что это были Прокопьева с Рудневой... До утра вооруженцы писали на бомбах «За Женю»...
Летчица Евгения Жигуленко после войны сняла фильм "В небе ночные ведьмы"
«Женя Жигуленко — высокая стройная девушка с широкой натурой, любительница стихов и цветов, ее букеты бывали непомерных размеров и небывалой красоты. Она училась до войны в аэроклубе, поэтому, полетав штурманом, потом пересела в первую кабину. После войны неожиданно для нас окончила институт кинематографии, стала режиссером. И выпустила фильм по мотивам истории нашего полка «В небе ночные ведьмы». В нем есть и выдумка и правда».
В 1945 году все верили, что победа наступит скоро, враг отступал. О наградах летчиц позаботился сам Рокоссовский, который лично посетил девушек.
«В Далеке мы встретили Новый Год — 1945-й. Этот год, мы не сомневались, принесет Победу. Осталось только последний раз собраться с силами и рвануть на запад...
Мы готовились к большому наступлению, решающему удару по фашистам — изучали по картам районы от Вислы до Одера и дальше. Наш 2-й Белорусский фронт держал направление на запад севернее Берлина, правым его флангом было побережье Балтийского моря.
В первых числах февраля 1945 года мы уже приблизились к границам Восточной Пруссии. Полк стоял в 10 километрах от Млавы. Следующий пункт, куда мы должны были перебазироваться, находился на исконно немецкой земле — Шарлоттенвердер. Туда была отправлена наша передовая команда, но она вынуждена была вернуться, встретив по пути большую группу немцев, прорывавшихся к своим войскам. Когда все утихло, мы перелетели на новое место».
«После боевой ночи мы идем в столовую завтракать и по дороге узнаем, что в газетах — Указ от 23 февраля 1945 года о присвоении звания Героя Советского Союза девяти летчикам и штурманам нашего полка.
...Большой зал местного театра в городе Тухоля, куда мы недавно перелетели. Здесь у нас торжество. Для вручения наград приехал Командующий Вторым Белорусским фронтом маршал Рокоссовский. Когда он, высокий, худощавый, вошел в зал, Бершанская громко и четко отрапортовала ему. Маршал, немного растерявшись, тихо поздоровался с нами и, услышав общий громовой ответ, смутился: видно, он представлял себе иначе «девичий» полк, о котором ему рассказывали. Затем он произнес небольшую речь и начал вручать Золотые Звезды и ордена».
«В конце мая к нам снова приехал К. К. Рокоссовский со своими главными штабными командирами и командованием 4-й ВА. Он решил устроить для нас праздник Победы. Это совпало с трехлетием нашего пребывания на фронте. Привез с собой даже фронтовой оркестр. Мы ликовали — все кончилось, прошло тысяча сто ночей, не будут больше гореть наши самолеты! Мы танцевали, пели, пили чудесное вино... И снова маршал удивил меня. Во время танцев по прямой линии ему позвонил Сталин. Музыка мешала, Рокоссовский плохо разбирал слова, но не остановил оркестр, невпопад сказал Сталину «так точно»...
Маршал рассказал нам про ужин Победы в Кремле, Сталин посадил его рядом с собой, потом взял его бокал и поставил на пол. Рокоссовский замер... Поставил Сталин на пол и свой бокал. Потом взял его, Константин Константинович сделал то же, чокнулись. И тогда Сталин сказал: «Уважаю тебя, как мать Землю»...
Утром генеральская команда играла в волейбол против команды 2-й авиаэскадрильи. Рокоссовский сказал мне, что он умеет хорошо гасить. Однако генералы проиграли нашим девушкам с совершенно разгромным счетом".
Среди впечатлений после победы Наталья Меклин описывает долгожданные туфли, это было как своеобразный знак – войне конец: «Пришла Победа. В этот день мы надели платья. Правда, форменные, с погонами. И туфли. Не сапоги, а туфли, сшитые по заказу. Их привезли на машине. Полный кузов — выбирай! Настоящие туфли, коричневые, на среднем каблучке... Конечно, не ахти какие, но все же туфли. Ведь войне конец!
Заключение.
Победа! Это слово звучало непривычно. Оно волновало, радовало и в то же время, как ни странно, немного тревожило...»
«Для меня Родина — это щемящее чувство, когда хочется плакать от тоски и счастья, молиться и радоваться» - писала Наталья Меклин.
В апреле 1944 года летчицы готовились к наступлению на Крым. Боевое задание тогда было — бомбить немецкие позиции севернее Керчи. Женя сама предупредила подруг: вражеская ПВО хорошо работает, нужно быть осторожнее.
Самой же ей, по свидетельствам «ночных ведьм», осторожности как раз не хватало. Деревянный самолет По-2, который вела Женя, попал в луч прожектора и сразу же загорелся. На глазах у всех он упал, разваливаясь на части. До утра вооруженцы писали на бомбах «За Женю»... Через два дня советские войска вошли в Крым. В Керчи Женю и похоронили. Посмертно ей присвоено звание Героя Советского Союза. Памятник Евгении Рудневой установлен у школы, где она училась. Её именем названы малая планета Солнечной системы, школа, улицы.
Такие похожие и такие разные судьбы …
Через несколько месяцев после окончания войны женский полк был расформирован. Но их фронтовая дружба жила пока были живы они. Ежегодно 2 мая и 8 ноября они встречались в сквере Большого театра в Москве — так решили на последнем собрании полка.
Список использованной литературы:
1. Ракобольская, Ирина Вячеславовна, Кравцова Н. Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков. — 2-е издание, дополненное. — М.: Издательство МГУ, 2005. — С. 336. — 2000 экз. — ISBN 5-211-05008-8
2. Аронова Раиса Ермолаевна Ночные ведьмы. — М.: Советская Россия, 1969.
3. Литвинова Л. Н. Летят сквозь годы. — М.: Воениздат, 1975. — 207 с.
4. Магид А. О маленьком самолёте. — М.: ДОСАРМ, 1951. — 84 с.
5. Магид А. С. Гвардейский Таманский авиационный полк. — Издание третье, дополненное и переработанное. — М.: ДОСААФ, 1960. — 228 с. — 45 000 экз.
6. Чечнева М. П. Небо остаётся нашим. — Издание второе, исправленное. — М.: Воениздат, 1976. — 238 с. — 100 000 экз.
7. Чечнева М. П. «Ласточки» над фронтом. — М.: ДОСААФ, 1984. — 270 с. — 100 000 экз.
8. Чечнева М. П. Боевые подруги мои. — М.: ДОСААФ, 1975. — 341 с. — (За честь и славу Родины).
9. Чечнева М. П. Повесть о Жене Рудневой. — М.: ДОСААФ, 1974. — 341 с. — (За честь и славу Родины).
10. Кравцова Н.Ф. От заката до рассвета.
11. Дрягина И. В. Записки летчицы У-2. — Центрполиграф. — Москва: 6000, 2007. — (На линии фронта. Правда о войне).
12. Голубева-Терес О.Т. Страницы из лётной книжки. — Воениздат. — Москва, 1988.
«Ночные ведьмы» получили еще одно свое прозвище благодаря тому, что летали в основном ночью. Летчицы управляли легкими бипланами Поликарпова, которых еще называли По‑2.
Механики полка — тоже женщины — чинили самолеты буквально за часы.
До войны «на летчика» учились три года, но времени на это уже не было, и «ласточки» осваивали небесное искусство за полгода, занимаясь по 12 часов в сутки.
Разные истории привели девочек на войну, печальна история Евдокии Носаль, новорожденный сын которой погиб при бомбежке родильного дома. 
Женя Руднева писала в своем дневнике: «24 апреля. Вчера утром прихожу к штурманам, собирающимся бомбить, поругала их за отсутствие ветрочетов и спрашиваю Нину Ульяненко: «Да, Нина, ты была на полетах, как там, все в порядке?» Нина странно взглянула на меня и каким-то чересчур спокойным голосом спрашивает: «Что — все в порядке?»
«...В гробу она лежала строгая, с перебинтованной головой. Трудно было сказать, что белее — ее лицо или бинт... Прозвучал салют из винтовок. Низко-низко пролетела пара истребителей. Они покачали крыльями, посылая прощальный привет». "Звездочет" Евгения Руднева, погибла в 24 года 
Я дежурила в эту ночь, прилетавшие экипажи докладывали, что видели горящий падающий самолет. По расчету времени мне стало ясно, что это были Прокопьева с Рудневой... До утра вооруженцы писали на бомбах «За Женю»...
