История становления сельского мира на Северном Кавказе в трудах северо-кавказских исследователей второй половины XIX - нач. ХХ вв.

ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАТЕЛИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX – НАЧАЛА XX ВВ. О МЕЖКУЛЬТУРНОМ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ СЛАВЯНСКИХ И КОРЕННЫХ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В СФЕРЕ ПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЙ

Соломянный В.Д., преподаватель высшей категории ГБОУ СПО СК «Ставропольский базовый медицинский колледж»

Северный Кавказ представляет собой своеобразную лабораторию, в которой апробируются модели сотрудничества народов, проверяется их способность выживания в экстремальных условиях природных, социальных, религиозных и других потрясений. Исследование провинциального историописания дает возможность лучше понять и использовать в современных условиях опыт совместного проживания народов в зонах культурного обмена.

Важную роль в повседневной жизни народов Северного Кавказа играли правовые отношения. Русское правительство ограничивалось минимальным вмешательством в правосудие горских и степных этносов. Его политика заключалась в том, чтобы подавлять влияние ислама на судебную систему коренных народов и постепенно вовлекать их в российское правовое поле. Провинциальные исследователи представляли борьбу центрального правительства за обладание Северным Кавказом как справедливую, и поэтому оправдывали его стремление влиять на северокавказское судопроизводство. Они рассматривали местное правосудие как переходный этап к более совершенной европейской судебной системе, примером которой является российское имперское судопроизводство.

Важную роль в регулировании общественных отношений у коренных народов Северного Кавказа играли устные законы, переходящие от поколения к поколению. Принятие русского подданства не вело автоматически к их отмене, но порождало проблему сосуществования этих народно-юридических обычаев с общеимперским законодательством. С.Ф. Фарфоровский, исследуя историю и современный быт туркменов, вскрывает истоки их устного законодательства и позднейшие наслоения, связанные с принятием ислама, влиянием общекавказских обычаев и российских законов. Автор этнографического очерка «Народно-юридические обычаи туркмен Ставропольской губернии» отмечает, что большинство гражданских дел разбираются устными, маслахадным и шариатным, судами.

Основу устного законодательства туркменов составляют обычаи народов, обитающих на Кавказе. К таким обычаям относятся: обычай обязательной солидарности однофамильцев, как членов групп, связанных общностью происхождения; обычай братства, общности симпатий и гостеприимства; обычаи мщения, похищения женщин и свободного посягательства на чужое имущество. По мнению историописателя, в основе всего этого лежит преувеличенное представление о чести и достоинстве мужчины и пренебрежительный взгляд на женщину, то есть особенности менталитета, сложившиеся в первобытную эпоху.[1]

В заключении С.В. Фарфоровский подводит итог эволюции туркменского законодательства: «Таким образом, можно сказать, что современные народные и преимущественно юридические обычаи туркмен заключают в себе правовые нормы, родившиеся в недрах первобытного общества… и подвергшиеся изменению и слиянию с чуждыми правовыми нормами, установленными шариатом и привитыми администрацией.».[2] Хотя историописатель и не критикует туркменское законодательство, но считает его не совсем соответствующим духу времени и подлежащим поэтому укреплению общеимперскими законами.

О стремлении царского правительства подавлять влияние ислама на судебную систему коренных народов и постепенно вовлекать их в российское правовое поле повествует Г.Н. Прозрителев в своей работе «Борьба за обладание Северным Кавказом. Кабардинцы». Опираясь на документы Закавказских архивов, издававшихся Кавказской Археографической Комиссией, автор отмечает сопротивление кабардинского духовенства созданию родовых судов, которые отнимали у них значительную долю влияния на народ, а также лишали их доходов, так как в суды по выбору могли входить лица не духовные. В конечном счете власти силой заставили духовенство и местных владетелей и узденей признать родовые суды. Г.Н. Прозрителев, не скрывая факт их давления на кабардинцев, пишет: «Достигнутый успех конечно объясняется тем безвыходным положением, в котором были поставлены кабардинцы в то время…».[3] В то же время, исследователь придерживался мнения о том, что центральное правительство обращало особое внимание на окраинных обитателей и старалось всеми мерами как водворить среди них порядок, так и приобрести их расположение.

Таким образом, очевидно, что Г.Н. Прозрителев представляет борьбу центрального правительства за обладание Северным Кавказом как справедливую и оправдывает, в частности, его стремление влиять на северокавказское судопроизводство.

Такую же позицию по отношению к горскому судопроизводству занимает и П.П. Короленко. В «Записках о черкесах» он отмечает, что до покорения Кавказа «законом для черкесов в житейских делах и преступлениях служил народный обычай – Адат, а по принятии магометанского закона – и Шариат».[4] Судьями были старейшины общества. Поскольку, как утверждает автор, никакого внутреннего управления у них не было, то народный обычай, дополняемый шариатом, был единственным формальным регулятором отношений у этого вольного и никому не подчиняющегося народа. Далее историописатель указывает на прямую связь между закреплением русской власти над черкесами на исходе Кавказской войны и подчинением их судопроизводства. Он пишет: «Русское правительство… учредило за Кубанью военно-народное управление, разделив поселения мирных горцев на округа, в которых были сформированы окружные правления и суды из русских чиновных лиц и туземных старшин, причем судьями заседали туземцы, а председателями русские офицеры».[5]

О неприспособленности общеимперских законов, и в особенности системы наказаний, к условиям инородческого быта пишет приват-доцент К.В. Харичков в путевых заметках «Кавказская Швейцария. Из путешествия по Чечне и Дагестану». Автор утверждает, что существующие меры по искоренению разбойных нападений абреков на Кавказе носят репрессивный, неоправданно жестокий характер и в силу этого мало эффективны. Он отмечает: «Если каторга и последующая за нею ссылка для северянина – лютое наказание, то для кавказца лишиться на всю жизнь гор, теплого южного солнца и чарующего величия Кавказа – хуже самого лютого наказания.».[6] К.В. Харичков выражает уверенность в том, что суровыми мерами ничего нельзя исправить. Логические построения автора путевых заметок позволяют предположить, что он был сторонником адаптации общеимперских законов к местным народно – юридическим обычаям. Он предлагает «сдать в архив ложно культуртрегерские привычки приводить к одному знаменателю все юридические отношения, не взирая ни на различие нравов и быта, ни на этнографические особенности».[7] Единственно верный путь к устранению недостатков, по мнению автора, заключается в мерах культурного характера, основанных на изучении Кавказа и анализе экономических и бытовых особенностей края.

Примечания

1.Фарфоровский С.В. Народно-юридические обычаи туркмен Ставропольской губернии. - Ставрополь-Кавказский, 1909. С. 11-12.

2. Там же. С. 17.

3. Прозрителев Г.Н. Борьба за обладание Северным Кавказом. Кабардинцы. – Ставрополь, 1920. С. 3

4. Короленко П.П. Записки о черкесах. Материалы по истории Кубанской области. – Екатеринодар, 1908. С. 9.

5. Там же. С. 78.

6. Харичков К.В. Кавказская Швейцария. // Сборник сведений о Северном Кавказе. / Под редакцией А.С. Собриевского. Т.1. – Ставрополь, 1906. С. 9.

7. Там же. С. 9.