Просмотр содержимого документа
«"В.Н. Татищев и Урал"»
В.Н. Татищев и Урал
Летом 1734 года отправляется из Москвы на Урал Василий Никитич Татищев. Едет он туда с большими полномочиями и большими планами.
Он становится горным начальником. 1 октября 1734 года Татищев приехал в Екатеринбург и принял от Генина дела. А вскоре начал объезд восточного склона Урала. У него были большие планы. Он хотел построить на Каменном поясе около сорока новых заводов.
Весной 1735 года крещеный вогул Степан Чумпин принес к шихт-мейстеру Сергею Ярцеву куски магнитной руды и сказал, что руды этой на реке Кушве
целая гора. Когда сделали пробную плавку кушвинской руды, то «железо явилось самое доброе, мягкое и жильное». В начале сентября 1735 года на «железной горе» побывал и Татищев. Предметом особых забот Василия Татищева был город Екатеринбург. Татищев начал строить каменные здания.
Началось сооружение новой горной канцелярии «с верхними и нижними палатами», школы, церкви, аптеки, нового гостиного двора. Екатеринбургский завод состоял из нескольких десятков разнообразных фабрик, на которых были сосредоточенны все операции по переработке железа и меди: от выплавки руды до изготовления инструментов и машин.
Геннин и Татищев строили Екатеринбург не только как промышленный, но и как административный центр, который связал в единый узел разбросанные по всему Каменному поясу рудники и заводы. Татищев впервые составил горные законы, которые и определяли жизнь особого горного царства. Хотя Горный устав Татищева так и не был утвержден императрицей, но им практически руководствовались в течение всего XVIII века.
Татищев сделал горную власть главной на заводском Урале. Губернатор и воеводы не имели права распоряжаться на этой территории. Здесь действовали свои, горные законы, был свой, горный суд и свое войско.
Татищева можно назвать оригинального горного царства на Урале, которое окончательно сформировалось уже в первой половине девятнадцатого века.
С удивительным упорством насаждал Василий Никитич школы на Урале. Из столице он выписал учителей, книги, приборы. В Екатеринбурге он создал (впервые в России) горную школу, где кроме общеобразовательных предметов учили искусству рудознатцев, горному делу, механике, строительству плотин, камнерезному и гранильному делу. Татищев привез в Екатеринбург свою личную библиотеку, в которой насчитывалось более тысячи томов и которую при отъезде он оставил в подарок городу.
Татищев занимался не только просветительской, но и научной деятельностью.
Он устроил в Екатеринбурге что-то вроде филиала Академии наук. За два с половиной года он провел на Урале и в Сибири грандиозную работу по сбору
материалов для географии и истории. Он привез с собой на Каменный Пояс не только солидную библиотеку и свои архивы, но и образованных людей: советника Андрея Хрущева, Который стал его ближайшим помощником, учителей, а также Кириака Кондратовича – человека странного, но для Василия Никитича очень полезного. Кондратович для него многие книги древних и новых географов и историков, ибо великолепно владел латинским,
польским, немецким и другими языками. Переводы Кондратовича Татищев регулярно посылал в Академию наук. Для собирания информации по географии и истории Татищев использовал и такой способ: он составил 92 вопроса и этот вопросник разослал по провинциям и губерниям, а также в академию наук. Ответы на эти вопросы он использовал в своих географических и исторических трудах.
Известно, что такой способ анкет-вопросников применялся еще в 1724году. И составлялись такие вопросники по распоряжению Петра I. Теперь в Екатеринбурге Татищев повторил (на новой основе) этот способ. Татищев собрал наиболее полную информацию о Сибири. И на основе многих источников начал работать над «Общим географическим описанием всея Сибири». По плану это описание должно состоять из 45 глав. 30 декабря 1736 года Татищев писал в Академию наук: «…когда я доведу до конца свое географическое описание Сибири, то вместе с ним перешлю в Академию карты всех сибирских губерний. Чтобы ста ясен порядок, в каком я решил располагать описание, я посылаю с настоящим моим письмом только начало (прочее писец не мог приготовить из-за краткости срока). Постарайтесь, чтобы более опытные профессора рассмотрели его и указали мне сделанные ошибки и помогли бы мне присылкой известий, которых у меня недостает, и теми из них, которые имеются в Академии. Эти последние для того, чтобы по тщательном рассмотрении и приведении в порядок я мог представить Описание на вторичный просмотр. Из известий мне больше всего нужно то, что, может быть, написал капитан Беринг и профессора Академии, особенно то, что относится к широте и долготе мест, а также к различным народам. Сибири…».
Татищев чувствовал, что многих материалов ему еще недостает. Ответы на вопросы из губернии и провинций не совсем удовлетворяли его: «…по тем пунктам многие ответствовали не в той силе…» Он пытался связаться с профессорами Второй Камчатской экспедиции Г.Ф. Миллером и И. Г. Гмелиным и просил поделиться информацией, но те отказались, ссылаясь на нехватку времени. Полнее были сведения об Уральских горах, которые он сам исследовал и результаты своих исследований заносил в «Описание…».
Например, об осадках: «Снега же в1736 году, хотя чрезвычайно было, однакож не мню, чтоб в Еуропе так велики, как здесь, ибо я 20-го марта мерял на таком месте, где не чаю, чтоб со стороны наносило, ибо место было ровное и в лесу частом, где ветра мало проходит, глыбиною снега был 2 арш.
6 вершков…»
Или о Кунгурской пещере, которую Страленберг «описует…весьма неправильно, ибо видимо, что сам в ней не был, но слыша написал. Я же сам в ней не был и ныне нарочито посылал чертеж учинить…».
В «Описании…» Татищев более обстоятельно, чем в примечаниях к Страленбургу, аргументирует свое предложение проводить границу между Европой и Азией по Уральским горам. Кстати, впервые об этом говорится в книги Страленберга, но сама идея принадлежит Татищеву. В «Описании…» он вспоминает : «…я в 1720-м году в бытность онаго Страленберга в Тобольске при сочинение им ланд карты и в 1725-м в Стокгольме ему советовал сии горы за границу восприять…» Татищев приводит солидную историческую справку: кто и как проводил границу между двумя странами света.
«Что принадлежит до границы между Еуропой и Азиею, то оную от юга есче
Геродот проливом Костянтинополским чрез Черное и Азовское море и рекою Доном назначил, а далее к северу за неизвестием не назначены оставили. Потом новейшее от колена реки Дона к северу чрез Волгу рекою Камою, от Камы же некоторые Вишерою и Вогулкой до реки Печоры и оную до Ледовитого моря.
Исбранд же от Камы рекою Усылкою вверх границу междо Азии и Еуропы назначил. Но оное видя искуснешие географы, что сии границы для малости тех законов недостаточны, а о горах Рифейских и их свойстве не ведая, Тауберт и Делиль в Париже, не имея о горах Рифеских подлинного известия, реку Обь для того токмо якобы оная есть границею империи Русской за границу междо Европой и Азиею назначили. Но то оной к югу и до реки Дона паки никаких природных знаков не имея, наобум чрез калмыцкой и татарские народы назначили, которое Страленберг в книге Описания восточно-северной Татарии или Сибири в разделеVI довольно показал, что все оные не годятся, но за наилучшее природное разделение сих двух частей мира сии горы, по древним Рифейские, Татарский Урал, по русски Пояс имянуемые, полагает…».
И далее Татищев излагает, почему именно Уральские горы являются наиболее естественной природной границей: «1) Ис сих гор как на восток в Сибирь или Азию, так на запад в Еуропу происходит великое множество рек малых и великих, инее едина чрез те горы не проходит…» Потом идет перечисление рек, текущих на запад и на восток. «2) Сии реки не токмо течением, но и водами разнствуют, по которому рыбы на обеих сторонах находятся разных родов…» И далее: «…яко на западной стороне в реках рыбы красного тела: лососи и харьюси или форели, а в Печере семги. Но в сибирских реках хотя наружным видом подобные тем таймени, нелмы и муксуны находятся, но как телом белы, так и вкусом различны. Осетры и стерляди хотя как в Каме, так и в Иртыше находятся, на сибирские весьма мяхки, к солению не так способны и вкусом пред камскими плоше. В еропецкских же реках раках довольно, а в сибирских нигде нет и не знают.
3) В Перми множество тараканов, а в Сибири их не знали однакож ныне во многих пограничных местах оной гад показался. 4) На западной стороне около 570 находятся дубы и орешник, а в Сибири ни под 500 оных и других многих деревьев нет. Противно тому же на западной кедров и горохового дерева, почитай, нет, но в Сибири великое множество».
Надо сказать, что аргументация Татищева достаточно убедительна даже для нашего времени. Он и сам чувствовал свою убедительность, а потому и заключает доказательство: «Сии и сему подобные обстоятельство подают притчину утверждать сии горы за границу междо Азиею и Еуропою».
В начале 1737 года Татищев посылает «Общее географическое описание Сибири» в Академию наук и просит прислать на него критические замечания. Никакого ответа на свою просьбу он не получил.
Ведет в это время Татищев и картографические работы. Уже вскоре после приезда на Урал он 5 ноября 1734 года сообщил в Академию наук: «Здесь ландкарты Пермскую, Вятскую и Угорскую нашел я весьма неправы и для того велел вновь описывать и мерять; к тому же в степи за Уралом, до сего времени наугад положенной, немалую часть описал».
Татищев приехал на Урал с большими полномочиями, надеялся, что и в его горных деяниях, и в научной работе он сможет сделать многое. Но Петербург ему не всегда помогал, а часто даже мешал. Татищев уверенно казенные заводы и ставит под контроль частных горнопромышленников, считая, что действует в интересах государства. Но такой контроль вовсе не нравится горнопромышленникам, и прежде всего Акинфию Демидову.
Прежний конфликт между Татищевым и Демидовым кончился миром. После возвращения Татищева из Швеции Акинфий Демидов заплатил часть штрафа, установленного «вышним судом», и оби стороны пришли к соглашению, что больше не будут иметь претензий друг к другу. Более того, их отношения стали если не дружескими, то по крайней мере приятельскими. Когда Акинфия Демидова на полтора гола из-за доноса задержали в Петербурге, то Татищев как горный начальник многим помог Невьянскому заводу. Он обращался с просьбой к министрам поскорее отпустить горнопромышленника на Урал, так как заводы без него приходят в упадок.
Но едва Акинфий Демидов появился на Урале, он сразу же воспротивился контролю, который Татищев пытался установить над его заводами. Подкупив Бирона, Демидов добился именного указа императрицы, который требовал от Татищева: «…не ведать заводами его нигде». Такого же указа от императрицы добились и Строгановы.
Когда Бирон узнал, что Уральские рудники и заводы дают большие прибыли, то решил часть из них прибрать к своим рукам. По инициативе фаворита учредили так называемый генерал-бег-диреекториум во главе с бароном Шембергом, которому должен был подчиниться Татищев. Но горный начальник игнорировал саксонского авантюриста, что привело к конфликтам.
Татищев был гениальным человеком. Он положил основу своих трудов на развитие Урала. Благодаря нему на Урале начали строить множество заводов по добыче железной руды. Татищев усматривал в этом мощный рычаг общего подъема экономической жизни страны и повышение общественного благосостояния. И в этом главная заслуга Татищева.
