"Насилие, опасное для жизни и здоровья"

1. Насилие, опасное для жизни и здоровья.

К нему относится насилие, которое повлекло причинение тяжкого и средней тяжести вреда здоровью потерпевшего, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности. По ч.1 ст. 179 УК РК следует квалифицировать нападение с целью хищения чужого имущества, соединенное с насилием, опасным для жизни или здоровья, или с угрозой непосредственного применения такого насилия.

Если в процессе нападения (ст. 179 УК РК) потерпевшему умышленно причинен легкий или средней тяжести вред здоровью, охватывается составом разбоя и дополнительной квалификации по ст. 104 и ст. 105 УК РК не требует. В этих случаях содеянное квалифицируется по ч.1 ст. 179 УК РК, если отсутствуют отягчающие обстоятельства, предусмотренные ч.2 и ч.3 этой статьи.

Если в ходе разбойного нападения с целью завладения чужим имуществом потерпевшему был причинен тяжкий вред здоровью, что повлекло за собой наступление его смерти по неосторожности, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений – по п. "б" ч. 3 ст. 179 УК РК.

Если умысел виновного был направлен на совершение разбойного нападения или вымогательство и в процессе совершения этих преступлений при применении насилия виновный умышленно его лишил жизни, то содеянное следует квалифицировать как совокупность преступлений по п. «з» ч. 2 ст. 96 УК РК и соответствующей части ст. 179 УК РК или ст. 181 УК РК [57. с.180-183].

2. Насилие, не опасное для жизни или здоровья.

В качестве его следует понимать побои или совершение иных насильственных действий, связанных с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и др.).

В тех случаях, когда завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела:

места и времени совершения преступления;

число преступников;

характер предметов, которыми преступники угрожали потерпевшему;

субъективная сторона восприятия угрозы;

совершение каких-либо конкретных демонстративных действий, свидетельствующих о намерении нападавших применить физическое насилие, и т.п.

Если в ходе хищения чужого имущества в отношении потерпевшего применяется насильственное ограничение свободы, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя должен решаться с учетом характера и степени опасности этих действий для жизни или здоровья, а также последствий, которые наступили или могли наступить (например, оставление связанного потерпевшего в холодном помещении, лишение его возможности обратиться за помощью).

Нетрудно заметить, что в вышеперечисленных случаях ни законодатель, ни правоприменитель не проводят разделения между насилием, которое опасно для жизни, и насилием, которое представляет опасность лишь для здоровья человека. Однако, о таком разделении, имеющем принципиально важное значение, речь идет, в частности, в ст.32 УК РК, определяющей условия правомерности необходимой обороны.

Так, при защите от посягательства, которое было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, обороняющемуся предоставляются практически безграничные возможности причинения вреда посягающему. Определение того, какое насилие можно считать опасным для жизни, имеет непосредственное отношение к рассматриваемой нами проблеме, так от этого напрямую зависят возможности женщин – потенциальных жертв корыстно-насильственных посягательств, готовых самостоятельно защищать свое имущество, а также жизнь и здоровье, не прибегая к помощи посторонних.

В связи с этим вполне оправданным является деление насилия в зависимости от его опасности для жизни потерпевшего (ей) на три вида:

1) насилие, опасное для жизни (воздействие, которое направлено на причинение вреда здоровью, вызывающее состояние, угрожающее жизни, которое может закончиться смертью, в том числе телесные повреждения, а также заболевания и патологические состояния);

2) насилие, опасное для здоровья, но не представляющее опасности для жизни (воздействие, которое направлено на причинение такого вреда здоровью, которое само по себе не может привести к смерти);

3) насилие, не опасное для здоровья (воздействие, которое не направлено на причинение вреда здоровью).

Данная классификация насилия в перспективе вполне может быть использована в качестве основы для дифференциации ответственности лиц, совершающих корыстно-насильственные посягательства. Более того, можно было бы учитывать не только характер воздействия, но фактически наступившие последствия.

Таким образом, законодательная дифференциация ответственности виновных может быть осуществлена в зависимости не только от размера причиняемого имущественного вреда, но и характера опасности воздействия, оказываемого на потерпевшего.

Данный подход, на наш взгляд, вполне отвечал бы требованиям справедливости: лица, которые при совершении корыстно-насильственных преступлений применили насилие, опасное для жизни, должны нести большую ответственность по сравнению с теми, чье насильственное воздействие создавало опасность лишь для здоровья, либо не представляло опасности для здоровья.

Анализируя объективную сторону корыстно-насильственных посягательств, также нельзя не обратить внимание на то, что законодатель «уравнивает» ответственность лиц, фактически применивших то или иное насилие, и тех, кто лишь угрожал им. Такая позиция законодателя также представляется не совсем обоснованной. Ведь не несут равной ответственности те, кто совершает убийство (ст. 96 УК РК), и те, кто лишь угрожает таковым (ст. 112 УК РК).

Угроза при корыстно-насильственных преступлениях должна быть реальной, а также содержать в себе возможность или неизбежность немедленного применения соответствующего воздействия или в течение небольшого промежутка времени и, естественно, служит средством обеспечения хищения имущества потерпевшего либо иных лиц, а также его удержания.

Формой выражения угроза может быть самой различной:

устной;

письменной;

жестами;

демонстрацией предметов и т.д.

При этом должны оцениваться в совокупности все обстоятельства дела:

время совершения преступления;

количество нападавших;

их (его) физические данные;

характер предметов, используемых преступником;

содержание действий виновного, которые должны реально восприниматься жертвой, как потенциально опасные для своей жизни и здоровья.

Иначе говоря, для признания угрозы в качестве нормообразующего элемента корыстно-насильственных посягательств, она должна быть реальной, наличной и персонифицированной, на что справедливо указывало множество авторов, специально исследовавших проблему угроз в уголовном праве [36. с.15].

Как уже отмечалось, объективная сторона корыстно-насильственных посягательств не исчерпывается лишь деянием, но и предполагает учет наступивших общественно опасных последствий. Реальная тяжесть последствий, т.е. ущерба, причиненного конкретным преступлением, представляется одним из важных факторов, обусловливающих общественную опасность преступления, меру возможного наказания за него. В этой части можно отметить, что законодатель дифференцирует ответственность виновных в зависимости от того, превышает ли стоимость похищаемого имущества 500 МРП (крупный размер). Такой подход вполне оправдан и должен, по-нашему мнению, сохраняться и в будущем.

Еще одним признаком объективной стороны рассматриваемых деяний является причинная связь между деянием и последствиями. Она выступает как необходимое условие уголовной ответственности в материальных составах преступлений.

Причинная связь – объективно существующая связь между действием и последствием, при котором первое с необходимостью порождает второе.

Существуют три критерия причинной связи, которые необходимо установить применительно к составам корыстно-насильственных посягательств.

Первый – критерий временной, т.е. действия с корыстной целью совершения должны по времени предшествовать причинению ущерба собственнику или иному законному владельцу имущества.

Второй – критерий возможности, что означает, что при определении наличия причинной связи следует установить, могли ли действия виновного повлечь причинение материального ущерба или по своему характеру причинить его не могли.

Третий – критерий неизбежности, который предполагает установление того факта, что именно конкретные действия виновного причинили ущерб собственнику или иному владельцу имущества.

Субъектом рассматриваемых преступлений является физическое лицо, совершившее данное деяние и способное нести за него уголовную ответственность. Согласно ст. 15 УК РК возраст, с которого наступает уголовная ответственность за совершение грабежей, разбоев и вымогательств, установлен в 14 лет.

Каждое из рассматриваемых преступлений является умышленным, при совершении которого вина преступника выражается только в виде прямого умысла. Совершая их, виновные сознают общественно опасный характер своих целенаправленных действий, предвидят общественно опасные последствия этих действий в виде нанесения ущерба собственнику или иному лицу и желают наступления такого ущерба. В этом проявляется единство сознания и воли виновного, являющееся необходимым условием наличия субъективной стороны грабежа и разбоя.

Что касается цели, то соответствующие требования законодатель выразил в п. «в» ч. 3 ст. 179 УК РК, согласно которой повышенную уголовную ответственность должны нести лица, которые совершили разбой «с целью хищения имущества в крупном размере».

Аналогичный подход, как представляется, должен быть применен и при формулировании положений о размере причиняемого ущерба в меньшем или сходном размере, в том числе при совершении грабежа. Это позволит решить весьма важную практическую задачу, которая заключается в возможности выбора предмета доказывания при совершении корыстно-насильственных преступлений. Им может стать либо размер похищаемого имущества либо цель похищения имущества в том или ином размере.

Расширив, таким образом, возможности усиления уголовной ответственности за корыстно-насильственные преступления, можно создать предпосылки для общепревентивного воздействия уголовного закона.

Редакционно данное требование к цели совершаемых деяний должно быть выражено в единственном числе, а именно «с целью хищения имущества в крупном размере».

Установление мотива имеет важное значение для выявления причин и условий, способствующих его совершению, которые необходимо устранить. Сам мотив не относится к обязательным признакам субъективной стороны рассматриваемых преступлений.

Таким образом, те формы корыстно-насильственных посягательств, при которых действия виновных ограничиваются лишь угрозами насилием, а также насилием, не опасным для здоровья, можно было бы именовать «грабежом», а посягательства, сопряженные с насилием, опасным для жизни, в свою очередь, называть «разбоем».

Это, в свою очередь, будет в большей мере отвечать потребностям уголовно-правовой борьбы с данной категорией преступлений, в том числе, добиться большей ясности в понимании требований закона об условиях правомерной защиты от корыстно-насильственных посягательств.

Оценивая квалифицирующие обстоятельства, которые применительно к рассматриваемым составам играют роль отягчающих, следует заметить, что их наличие позволяет решить важнейшую теоретико-прикладную задачу – обеспечить на законодательном уровне дифференциацию уголовной ответственности виновных, учесть различную общественную опасность того или иного проявления корыстного насилия. Изучение роли, равно как и содержания этих обстоятельств, может составить предмет самостоятельного уголовно-правового и криминологического исследования.

Тем не менее, нельзя не заметить, что законодатель безразлично относится к тому, кто является жертвой корыстно-насильственного преступления, кому принадлежит имущество и кто непосредственно подвергается насилию. Поэтому выделение из общего числа корыстно-насильственных преступлений тех, где потерпевшим и жертвой выступает женщина, имеет не столько уголовно-правовую, сколько криминологическую значимость.