О «белых пятнах» в истории юго-западной сибири и северного казахстана

Тюлембаев А. К.

Преподаватель, магистр истории, Лицей при КазГАСА, г. Алматы, Республика Казахстан

О «БЕЛЫХ ПЯТНАХ» В ИСТОРИИ ЮГО-ЗАПАДНОЙ
СИБИРИ И СЕВЕРНОГО КАЗАХСТАНА

За годы независимости историография Казахстана сделала значи­тельный шаг в изучении многих малоизвестных и ранее даже запрещен­ных проблем казахской истории. Изменился сам подход в рассмотрении многих ключевых вопросов этногенетических и политических процес­сов. Но даже сейчас можно выделить целый ряд аспектов истории Ка­захстана, которые не получили соответствующего освещения в казах­ской исторической науке. В их числе и история северного региона рес­публики и взаимосвязи ее с историей Сибири.

Северный Казахстан, включающий территории Костанайской, Севе­ро-Казахстанской, Акмолинской областей, в исторической науке был своеобразным белым пятном. Отдаленность от основных центров сред­невековой культуры и научной жизни обусловили малочисленность письменных источников. В археологическом плане этот регион также слабо изучен. Казахстанские археологи предпочитают исследовать сред­невековые памятники Семиречья и юга Казахстана. Во многом именно из-за этого сегодня мало что известно об истории региона в Х-ХУП ве­ках. Однако это не означает, что здесь не было истории. Напротив, сред­невековый Северный Казахстан имеет богатое событиями прошлое [1].

Важным аспектом является этногенетические процессы на террито­рии изучаемого региона. И здесь необходимо отметить следующее, что этногенез казахского народа является одной из слабоизученных проблем истории Казахстана. И тем более это является актуальным при освеще­нии этнических процессов в Северном Казахстане.

Несмотря на значительные усилия казахстанской исторической школы в последнее время, история и этнология Казахстана до сих пор находится лишь на этапе сбора и классификации фактов [2]. В особенно­сти это касается нашего региона. Этногенетические и политические свя­зи нашего края с сопредельными территориями фактически не рассмат­ривались. Да и сам северный регион был мало изучен и практически не освещен в казахской исторической науке.

В данной статье предпринимается попытка рассмотреть практически ранее не исследовавшиеся этногенетические связи населения Северного Казахстана с насельниками Юго-Западной Сибири, их историческое и культурное родство. При этом мы исходили из того, что этногенетиче- ская история самого Северного Казахстана была мало изучена.

С этой точки зрения особый научный интерес представляет истори­ко-культурное развитие Северного Казахстана, которому присущ муль- тикультурализм. В его основе трансграничное положение региона - своеобразной транзитной зоны, через которую осуществляется движение народов, культур, конфессий. Северному Казахстану, в силу трансгра­ничного взаимодействия с Урало-Сибирским регионом, где шел процесс соприкосновения оседло-земледельческого и кочевого миров, перехода лесостепной к степной зоне, присущи определенные специфические черты культурно-исторического развития. Именно здесь складывается особое взаимодействие тюркских и финно-угорских народов Сибирского региона. И, наконец, этот регион стал тем сопредельным регионом, от­куда началась колонизация казахской степи Российской империей.

Политические события ХУ1 века способствовали разделению неко­гда единого этнополитического региона. Ведь Северный Казахстан был составной частью огромного региона со своеобразной, самобытной культурой. С падением Сибирского ханства произошел распад связей некогда единого этнического поля. Но в каждом этносе остались такие компоненты, как материальная и духовная культура, историческая па­мять, этническое самосознание, что в совокупности позволяет нам гово­рить об этническом, генетическом и культурном родстве изучаемых эт­носов.

И поэтому хотелось бы отметить некоторые аспекты истории Сиби­ри и Казахстана. История Сибири писалась, прямо скажем, своеобразно. Так, начало истории Сибири ведется с тех пор, как русские о ней услы­шали. В 1032 году новгородцы, как записано в «Повести временных лет», впервые проникли в устье Оби, и с этих пор в русской историогра­фии отсчитывается история Сибири. В более популярных работах и того проще - начало истории отсчитывается с похода Ермака. Скажем, если китайские историки напишут историю России, в которой она будет от­считываться со времени первого посольства, пришедшего в Пекин в 1619 году, то в России будут громко и долго протестовать. Хотя, подход совершенно логичен. С точки зрения китайцев, история России начина­ется именно с этого времени, когда русские, наконец, немного подня­лись из своего варварства, пришли в Срединное государство и принесли клятву верности императору. Историки длительное время старательно не замечали тесных связей Сибири со Средней Азией и Передним Вос­током - одним из центров мировой цивилизации, собственной сибир­ской государственности, обширной и богатой событиями внутренней истории и высокой городской цивилизации. Одной из причин искажения истории Сибири стала граница. Это может показаться странным, но гра­ница русских владений в Сибири и на Алтае внесла большой вклад в от­рыв истории Сибири от истории сопредельных регионов, с которыми были давние и прочные связи, и от народов, там живших. Граница, уста­новленная в начале XVIII века в Западной Сибири, и в 1723 году на Ал­тае, искусственно отделила Сибирь от Центральной Азии. Собственно, это был чисто политический раздел, который перешел в область истори­ческих исследований. Это произошло потому, что Сибирь, попавшая под власть России, стала изучаться научными экспедициями с 20-х годов

1. века (довольно тщательные и подробные исследования провели Д. Г. Мессершмидт, Г. Ф. Миллер, И. Г. Гмелин и другие исследовате­ли). А вот казахская степь, Семиречье, междуречье Сырдарьи и Амуда­рьи, а также Монголия оказались за пределами этого научного изучения вплоть до конца XIX века. В это время они воспринимались как сопре­дельные территории, их описанием занимались военные и дипломаты. Упор, понятно, делался на современное положение. Когда в 20-30-е годы

2. века началось систематическое изучение восточных письменных источников, главным образом арабских, персидских и китайских, поло­жение изменилось с точностью до наоборот. Полем для этого научного востоковедения стала только Центральная Азия, тогда как Сибирь, не­смотря на очевидную географическую связь с южными регионами и из­вестные факты истории, из рассмотрения востоковедами исключалась. Поразительно, но факт. Казахское ханство относилось к такому востоко­ведению, и его история изучалась по восточным источникам, а Сибир­ское ханство - нет. Стоит отметить, что связь Сибирского ханства с Бу­харой и родом Шейбанидов, правивших там, всегда была широко из­вестна. Но ученые предрассудки обычно брали верх над логикой и фак­тами. Окончательное закрепление положения произошло чисто админи­стративным путем. При образовании Казахской ССР северные области Казахстана оказались за пределами основных территорий Сибири, ока­зались оторванными от общей для нас истории Сибири и истории Казахстана. Это привело к весьма интересным последствиям. Граница сместилась к северу, сократив наиболее населенную часть Сибири до уз­кого, в 250-300 километров, коридора. Но это только часть дела. Адми­нистративно изучение истории степи, главным образом казахов, но вме­сте с ними и всех остальных живших здесь народов, перешло в ведение Академий наук Казахстана, Узбекистана и Туркменистана. А на долю сибирских историков осталось де-факто только археология и история русского завоевания Сибири. Начиная с 50-х годов ХХ века такой под­ход окончательно закрепился, вся дорусская история, известная по письменным памятникам, выпала из поля зрения сибирских историков. Огузы, жившие на Южном Урале и в степях, вплоть до Иртыша, оказа­лись «в введении» туркменских историков только потому, что они были связаны с туркменами и Сельджукским государством. Кочевые узбеки, раннее ядро государства которых находилось на территории юга Запад­ной Сибири, оказались «в ведении» узбекских историков. Кыпчаки и ка­захи оказались «в ведении» казахских историков. Не повезло кимакам, территория каганата которых впоследствии оказалась разделенной меж­ду Сибирью и Казахстаном, в итоге - сибиряки копали кимакские па­мятники, а казахи занимались письменной историей. Была попытка в 50­х годах «передать енисейских кыргызов «в ведение» киргизских истори­ков, но скоро стало ясно, что ничего хорошего из этого не получится. Политическая граница и «территориальное» размежевание в истории привели к тому, что целостность истории региона была утрачена. Тот же Кимакский каганат оказался разорван между учеными двух администра­тивных образований. Сибирские археологи изучали археологические памятники, оставленные кимаками, но не могли заниматься историей. И наоборот, казахские историки разрабатывали историю Кимакского кага­ната, но не могли заниматься археологией. О связях между регионами и государствами можно вообще не говорить. В условиях «территориализации» исторической науки это была самая крамольная тема, самая по­литически опасная. Вплоть до конца 80-х годов ХХ века допускался только один вид изучения связей - когда и как народы «добровольно присоединились» к России.

Просто рассмотрение современной физической карты Сибири, даже без обращения к историческим справкам, показывает, что никакого гео­графического барьера, отделяющего Сибирь от Казахстана не существу­ет. Это - единая территория, на западе ограниченная отрогами Южного Урала, на востоке - Саяно-Алтаем, на севере упирающаяся в границу та­ежных и болотных земель на правом берегу Оби. Собственно Обь и яв­ляется северной границей этой территории, за которой начинаются ма­лопригодные для жизни места. Эту всхоленную степную равнину пере­секают с юга на север несколько крупных рек: Тобол, Ишим, Иртыш, Обь и Енисей на самом востоке. На юге, в самых верховьях этих рек, был водораздел притоков Иртыша, Оби и Сырдарьи, ныне известный под названием Казахского мелкосопочника. С южных склонов его сте­кали Сарысу и Тургай, впадавшие в Сырдарью. На западе казахской сте­пи Эмба и Урал впадают в Каспийское море. Сейчас это место - или очень сухая степь, полупустыня, или даже пустыня, а в древности, когда режим увлажнения был другой, верховья левых притоков Оби и правых притоков Сырдарьи было очень благодатным, богатым травой и водой, местом. Сейчас сухие русла показывают, насколько густая там была речная сеть. На востоке этой области среди отрогов Саяно-Алтая есть несколько крупных речных долин: Оби, Чумыша, Катуни, Томи, Кондо­мы, Чулыма, Енисея. Из степного левобережья Оби есть лесостепной проход через среднее течение Томи и Чулыма в замкнутую котловину Енисея. Через верховья этих рек есть сообщение с южными склонами Саяно-Алтая. Эта территория и есть сибирский Туран, заселенный и ос­военный тюрками в период с начала нашей эры до VTTT-ТХ веков. Это ре­гион, отметим, включающий и обширные территории Северного Казах­стана и Юго-Западной Сибири. Это места расселения тоболо- иртышской группы сибирских татар, проживавшей в центральной части бывшего Сибирского ханства в бассейне рек Иртыша и Тобола, а также кочевья степных и лесостепных казахских родов: кыпчак, найман, уак, аргын, конрат».

Говоря о сибирских татарах, не следует забывать и то, что русские в этот период все тюркоязычные народы, в том числе и казахов, назы­вали татарами. Иртыш, Есиль и Тобол хорошо знали на Руси, в Казахском ханстве, Ногайской Орде и Средней Азии задолго до русского завоевания Сибири. Исследователь жизни Кучума, правителя Сибирского ханства, Абдиров М. считает, что основу его ханства составляли земли казахских племен: аргын, жалаир, карлык, канлы, керей, кыпчак, найман, табын и других, он отмечает, что в царство Кучума входила и северная часть современной Акмолинской области, Ишимо-Иртышские степи [3]. Также, например, вспомним то, что Н. М. Карамзин в своем труде называет Кучума «сыном Киргизского хана Муртазы», хотя не приводит при этом каких-либо ссылок на документы, подтверждающие такое происхождение Кучума. П. И. Небольсин также называет Кучума «степным киргизом», по- видимому, по той причине, что он пришел в Сибирь со своими отрядами с юга, из казахской степи [4]. Любопытно, что и Ч. Ч. Валиханов тоже считал хана Кучума казахом. В письме к профессору И. Н. Березину он пишет, что «Кучум был султан киргизский», хотя «во всех преданиях киргизских Кучум есть хан башкирский, а не султан киргизский» [5]. Исследователь Казахстана А. И. Левшин также упоминал о казахском происхождении Кучума. В своем известном труде он утверждал, что «Кучум, последний хан Сибирский, был сам Киргиз-Казак. Завладев Искером силой оружия, он необходимо должен был иметь около себя и войско, составленное из прежних соотечественников своих. Следовательно, Ермак и сподвижники его без всякого сомнения сражались с Казаками, или нынешними Киргиз-Казаками» [6].

Некоторые русские источники (например, Есиповская летопись) утверждали, что Кучум пришел в Сибирь из казахской степи, - подтверждение в пользу того, что Кучум был родом все-таки казах, управлявший казахскими племенами, жившими в степной зоне юга Сибири. Есиповская летопись (1636 г.) по этому поводу сообщает: «Прийде же степью ис Казачьи орды Кучум, Муртазаев сын, со многими воински людми к граду Сибири (Кашлыку) и овладев им, предал смерти Ядгара и Бекбулата и стал ханом над всеми землями Сибири. Он подчинил себе очень много народа и со всех собирал ясак». Кучум принадлежал к династии чингизидов, потомков Шейбани, и как представитель этой степной аристократии мог занять ханский трон где угодно: в Астрахани или Казани, Бухаре или Хиве, в Сибири или в Крыму - везде, где сохранились осколки Золотой Орды. Заметим, что в летописях и документах, как отмечал Н. М. Карамзин, правителей Сибирского ханства называют не иначе, как ногайскими или киргизскими (казахскими).

Интересно, что в 1721 г. Д. Г. Мессершмидту рассказывали: «...боль­шинство живущих на Чулыме и Кие татар происходят от Кучум-хана и что они в древности были одинаковым с казахской ордой народом...». Н. А. Аристов также подтверждает, что: «...сибирские же татары, главным образом потомки прибывших в XV и XVI веках на Тобол и Иртыш с ногайскими и киргиз-казачьими князья желавшими властвовать над местными остяками вогулами...». Интересное свидетельство, фиксирующее связи казахов с сибирскими татарами, отмечено в 1597 г., когда из Москвы хану Кучуму была отправлена грамота, где говорилось: «...которые ногайские улусы, Тайбугин юрт, которые кочевали с тобою, от тебя отстали, на которых людей была тебе большая надежда ..., а иные пошли в Бухары и в Ногаи и в Казацкую Орду...». В заключение приведем мнение татарского историка Файзрахманова Г. Л., который в своем исследовании «История сибирских татар» (с древнейших времен до начала XX века) отмечает, что в ретроспективе сибирские татары складывались из коренного тюрко-язычного населения Сибири, казан­ских татар, мишарей, прибывших в разное время по разным причинам в Сибирь, сартов и бухарцев - среднеазиатских переселенцев и казахов, которые издревле чересполосно проживали в Сибири, башкир - бли­жайших соседей сибирских татар, телеутов - народов Саяно-Алтая и многих других. Таким образом, можно сделать вывод, что все указанные народы, в том числе и казахи, принимали участие в формировании си­бирских татар и их языка. В конце хотелось бы заметить, что данная те­матика требует дальнейшего рассмотрения и пристального изучения.

Список использованной литературы:

1. Кузембайулы А., Абиль Е. А. Казахская Сибирь. - Костанай, 1997, С. 36.

2. Абиль Е. Этногенез казахов. Опыт системного подхода. - Кустанай, 1997. С. 3.

3. Абдиров М. Хан Кучум: известный и неизвестный. - Алматы, 1996. С. 74.

4. Копылов Д. И. Ермак. - Свердловск, 1974. С. 104.

5. Небольсин П. И. Покорение Сибири. Историческое исследование. - Спб., 1849. С. 39.

6. Левшин А. И. Описание киргиз-кайсацких или киргиз-казачьих орд и степей. - СПб., 1832. С. 49.

7. Файзрахманов Г. Л. История сибирских татар. - Казань, 2002. - 40 с.